еркало в массивной раме белого металла.
   - Посмотри на себя, - произнес Иссахар резко.
   Харальд послушно уставился в зеркало. Оттуда на него смотрел  молодой
человек с очень светлой кожей и правильными чертами  лица.  Почти  белые
волосы, узкие губы, тонкий нос. Голубые  глаза  с  опущенными  наружными
уголками смотрели испуганно.
   - Ну, я. -  Недоумение  сквозило  в  словах,  то  и  дело  прорываясь
скачками тона.
   - Ты, - сказал маг жестко. - Молодой  и  красивый.  Похож  ли  ты  на
мага?
   - Ну... - Харальд замялся. - Нет, наверное...
   - Совершенно не похож. -  Маг  дернул  рукой,  и  ковер  с  шуршанием
рухнул, скрыв изумленное отражение. - Ты полностью нормален!
   - Как? - юноша повернулся к Иссахару, - Ну и что?
   - Дело в том, что в тебе нет ни следа той ущербности, которая  должна
быть у настоящего мага. Ты гармоничен внешне и  внутренне.  -  Владетель
уселся в кресло, и Харальд последовал его примеру.
   - Ущербность - почему? - спросил он.
   - В маги идут только те, - металлическим голосом объяснял  Владетель,
- кто не может  ничего  добиться  в  нормальной  жизни,  искалеченные  и
униженные. Магия - это извращение, и заниматься ею должны только увечные
люди.
   - Как так? - В рот Харальда при желании пролетела бы крупная ворона.
   - Разве  это  нормально  -  замуровывать  себя  над  чтением  пыльных
фолиантов, рисовать на полу или земле чертежи, запутанные, словно  мысли
идиота, вдыхать при этом дым сжигаемых дурацких  смесей?  -  глаза  мага
горели, лицо нервно подергивалось. - Это нормально? Нет!
   - Но ведь можно же быть магом и жить нормальной жизнью,  -  прошептал
Харальд ошеломленно.
   - Нельзя! - Маг шипел, словно разъяренная гадюка. - Тот, кто коснулся
этой отравы, может стремиться только к одному - к власти!  Над  демонами
или духами, стихийными существами или людьми - все едино. Ты  сам  потом
поймешь, но будет поздно.
   - Но я не стремлюсь к власти! Я всего лишь хочу много знать!
   - Да? - Владетель усмехнулся. -  Знания,  особенно  магические,  дают
власть. Стремясь к ним, ты тем самым жаждешь власти А  она  не  приносит
удовольствия чаше всего именно тем, кто ею обладает.
   - И что делать? - спросил юноша убито.
   - Живи обычной  жизнью.  -  Порыв  угас,  Иссахар  сгорбился,  словно
древний старец, в его глазах появилась усталость.  -  Люби  женщин,  пей
вино, дерись. Ты ведь неплохо владеешь мечом, родовитый Харальд?
   - Да, - ответил юноша, вздрогнув.
   - Ну, вот и подайся в наемники,  вернись  домой,  наконец,  там  тебя
женят. Делай, что хочешь, но не трогай магию. Она воистину ужасна, а  ты
для нее - слишком нормален.
   - Так вы не возьмете меня в ученики? -  нахмурился  Харальд,  пытаясь
осознать произошедшее.
   - Нет, ни за что, - устало ответил Владетель. -  Способности  у  тебя
средние, я в твоем возрасте сам составлял заклинания. Но  приди  ко  мне
горбун, кривой или одноногий с таким даром - я  бы  взял.  Тем  более  -
морального урода: труса или ненормального. Тебя - не возьму.
   - Да? - плечи юноши поникли, он печально вздохнул.
   - Солнце садится, а ночевать чужих в замок  я  не  пускаю,  -  сказал
Иссахар, поднимаясь. - Так что не задерживайся. Прощай.
   Трава во дворе замка пахла горечью, стражники смотрели с  удивлением.
Но Харальд не обращал на них внимания. На сердце была тоска, и сумрачные
мысли одолевали рассудок.
 
*** 
 
   На  сердце  была  тоска,  и  сумрачные  мысли   одолевали   рассудок.
Достижение  вожделенной  цели  откладывалось,  и  Харальд  слонялся   по
становищу нид, не зная, куда себя деть.
   Шел третий день пребывания чужаков в лагере. Сначала  их  поселили  в
одну  юрту,  затем  почему-то  предложили  каждому  из  почетных  гостей
поселиться  в  одиночестве.  Харальд  поначалу  подумал   неладное,   но
подозрительность быстро пропала, исчезла  грязным  весенним  снегом  под
теплыми лучами солнца искреннего радушия хозяев.
   До слуха Харальда донеслись женские голоса.  Он  прошел  еще  десяток
шагов, обогнул пахнущую протухшим салом  юрту  и  обнаружил  презанятную
картину. Женщины и девушки племени шили, собравшись  в  круг.  А  вокруг
красавиц,  молодых  и  не  очень,  вился  Гуннар,  недаром  еще  на  юге
получивший прозвище Бабник.
   - Что, за старое взялся? - спросил Харальд, подойдя.
   - Почему за старое, - сверкнул улыбкой Гуннар. - За новое!  Посмотри,
сколько тут нового!
   -  Ну-ну,  -  усмехнулся  Харальд  в  ответ.  -  Тут  нравы  суровые:
посватался - женись, и отказ не примут, да и сбежать не получится.
   - А, - беспечно махнул рукой Гуннар. - Ради одной  из  этих  красавиц
многое можно перенести. Но ведь потом мы все равно  покинем  это  чудное
племя?
   - Да, - кивнул Харальд. - Так что особо не увлекайся.
   Он повернулся, чтобы уйти, и тут взгляд его упал  на  совсем  молодую
девушку, почти девочку, сидящую с краю. Русые  волосы,  большие  зеленые
глаза, лицо сердечком - что-то в ней было такое, что заставило  Харальда
на миг замереть.
   А девушка подняла изумрудные, как весенняя трава, глаза и улыбнулась,
застенчиво и спокойно:
   - Приветствую тебя, гость! - сказала тихо. - Меня зовут Асенефа, и  я
- дочь вождя.
   - Привет и  тебе,  Асенефа,  -  ответил  Харальд,  с  трудом  ворочая
неожиданно онемевшим языком. - Меня зовут Харальд...
   Асенефа повторно улыбнулась и вернулась к  работе.  А  Харальд  пошел
дальше, но не видел ничего вокруг.
   В глазах его стояла стройная  и  гибкая  словно  тростинка  фигура  с
точеной шеей, украшенной ожерельем из звериных зубов.
 
*** 
 
   Ночью он проснулся от какого-то движения рядом. В  юрте  явно  кто-то
был.  Сквозь  неплотно  пристегнутый  полог  врывалась  струя  холодного
воздуха, и ноздри щекотал чужой запах, терпкий, острый.
   Харальд напрягся, готовясь  сражаться  за  жизнь,  но  тут  маленькая
теплая ладошка коснулась груди. Тонкий голос слабо ахнул, когда  Харальд
ухватил эту ладошку:
   - Не гневайся, гость, я пришла к тебе, как к мужчине...
   - Это лестно, - ответил Харальд, и тут до него дошло, кто сидит рядом
с ним во тьме. - Это ты, Асенефа?
   - Да, - был ответ.
   - И ты пришла  сюда  сама?  -  Изумление  смешалось  с  недоверием  и
опаской.
   - Не совсем. - Смех прозвучал, словно звон колокольчика. -  Чужаки  у
нас бывают редко, а свежая кровь нужна,  чтобы  племя  было  сильным.  К
твоим друзьям тоже послали по  женщине.  Но  к  тебе  я  попросила  отца
отправить меня.
   - Вот как, - несколько ошеломленно сказал  Харальд  и  отпустил  руку
девушки.
   - Ведь ты не прогонишь меня? - Теперь опасалась уже она. - У меня еще
не было мужчин, и я хочу, чтобы ты был первым...
   Теплая ладошка вновь, словно зверек, поползла по телу. Кровь в  жилах
Харальда вспенилась весенней рекой, и он ответил:
   - Не прогоню, иди сюда...
   Ожерелье упало ему на лицо, но он не обратил на это внимания.  Гибкое
сильное  тело  в  его  объятиях,  острый,  кружащий  голову   запах,   и
блаженство, истекающее из каждой поры двух тел, сливающее их в одно...
   Ночь исчезла, распалась на обломки в ослепительной вспышке...
 
Глава 4 
 
   Магия - наука и искусство сочетания системы концепций
   и методов для построения человеческих эмоций,
   изменяющая электрохимическое равновесие метаболизма,
   использующая ассоциативную технику и способы концентрировать
   и фокусировать энергию, таким образом модулируя передачу энергии
   человеческим телом обычно для того,
   чтобы воздействовать на энергию других образцов,
   одушевленных или неодушевченных, но чаще всего для того,
   чтобы воздействовать на энергетическую модель личности.
   Исаак Боневщ
 
   Когда Харальд проснулся, юрта была  пуста,  а  сквозь  щель  у  плохо
задернуюго полога сочился неяркий свет осеннего утра.  Спина  саднила  -
ногти у дочери вождя оказались длинными и острыми.
   В голове стоял туман, точно такой же, как и в тот день, когда Харальд
первый раз в жизни напился...
 
*** 
 
   Пиво в корчме оказалось дрянным. Отдавало паленой  кошачьей  шерстью,
но Харальд глотал его, словно изысканный напиток.  Ни  мерзкий  запах  в
самой корчме, ни откровенно  разбойничья  рожа  корчмаря  не  остановили
Харальда. Он хотел  напиться,  залить  боль  от  уничтоженной  мечты,  а
последствия его не очень волновали.
   Мир вокруг приобретал все более  смутные  очертания,  и  в  один  миг
Харальд обнаружил, что кошки, ранее скребшие на душе, куда-то делись,  а
вместо них явилось желание доказать всему миру,  как  он,  представитель
славного рода фон Триз, могуч и силен.
   Он  даже  поднялся,  собираясь  реализовать  это  в  высшей   степени
благородное намерение, когда  откуда-то  сбоку  возник  хозяин.  Сальные
темные волосы свисали у него до плеч, а черные глаза смотрели со злобой.
Разило от корчмаря протухшей свининой.
   - Куда? - сказал темноволосый. - Хочешь удрать, не заплатив?
   - Я уже заплатил, - ответил Харальд вполне уверенно. Хоть  он  и  был
пьян, но помнил, как отдал серебряную монету.
   Лицо корчмаря плыло, колебалось, будто он находился под водой,  слова
также долетали плохо.
   - Еще и врешь, - укоризненно сказал корчмарь и призывно махнул  рукой
куда-то Харальду за спину. - Заплати добром, а то хуже будет!
   Поняв, что дело туго, Харальд сам ринулся  в  драку  Кулак,  двигаясь
словно отдельно от тела, вылетел  откуда-то  сбоку  и  с  тупым  хряском
впечатался в подбородок темноволосого.  Тот  сказал  "Ах!"  и  вытаращил
глаза, став похожим на  удивленную  жабу.  Явно  не  ожидал  от  пьяного
посетителя такой прыти.
   Ноги в этот миг подвели Харальда, его понесло назад, и  поэтому  удар
дубинки, нацеленный ему в голову, пришелся в плечо и вызвал только боль.
   Харальд махнул рукой себе за спину, куда-то попал и лишь после  этого
начат разворачиваться.
   Перед ним оказались двое детин мрачного  и  свирепого  вида.  Зеленые
куртки и высокие сапоги напомнили наряд лесничих. "Но здесь же не  лес?"
- успел подумать юноша, прежде чем на него обрушился очередной удар.
   На этот раз увернуться он не успел.  Боль  обожгла  правый  висок,  и
перед глазами потемнело. Он еше пару раз махнул руками, и  затем  что-то
твердое и холодное, пахнущее грязью и дерьмом, ударило в лицо. Больше он
ничего не помнил.
 
*** 
 
   Очнулся Харальд от головной боли.  Мука  была  такая,  что  юноша  не
выдержал и застонал: будто внутри черепа  развели  жаркий  огонь,  а  по
макушке непрерывной вереницей скакали тяжеловозы.
   Харальд с трудом смог понять, что лежит на чем-то достаточно мягком.
   Глаза почему-то открывались плохо. Он поднял  руку,  пытаясь  ощупать
лицо, и в этот же миг твердый, смутно знакомый голос произнес:
   - Не трогай, там синяки.
   - Да? - только и смог сказать фон Триз. - Откуда? Вчерашнее помнилось
смутно, словно наблюдал со стороны плохой фарс, да и позабыл, о чем.
   - Ты не помнишь? - в голосе прорезалось удивление. - Тебя били.
   - Да? - тупо повторил Харальд  и  сморщился,  осознав  отвратительный
привкус во рту. - Что я вчера пил?
   - Не удивлюсь, если это была собачья моча. - Невидимка усмехнулся.
   С неимоверными усилиями Харальд приоткрыл  правый  глаз  и  попытался
осмотреться. Когда зрение сфокусировалось, он обнаружил, что находится в
узкой,  словно  ножны,  комнате.  У  окна  нарисовался  силуэт  мужчины,
сидящего на стуле.
   Спустя миг мужчина повернул голову, и Харальд так  удивился,  что  на
миг даже забыл о головной боли:
   - Молчун? Ты? - прохрипел он, пытаясь приподняться на кровати.
   Тот кивнул невозмутимо, лишь слегка дернулся  уголок  рта,  обозначая
усмешку.
   - Где я? И  как  я  тут  оказался?  -  Руки  подломились,  и  Харальд
обессиленно рухнул на кровать, отозвавшуюся жалобным скрипом. От резкого
движения боль в голове вспыхнула с новой силой.
   - Ты на постоялом дворе "Серебряный лев", и притащил тебя сюда  я,  -
Асир встал и прошелся по комнате, попутно разминая кисти.  Пол  скрипел,
суставы тоже, вынуждая Харальда морщиться.
   - А как мы с тобой встретились? Я не помню. -  Он  попытался  поднять
руку, но резкая боль в плече заставила застонать.
   - Я зашел в тот миг, когда тебя повалили. - Асир  остановился,  глядя
прямо на Харальда. Во взгляде карих глаз не было презрения, лишь  легкая
насмешка - Опоздай я на миг, и тебя бы обобрали, а может быть,  и  убили
бы. Славно ты напился.
   - Да. -  Харальду  вдруг  стало  нестерпимо  стыдно,  до  озноба,  до
обморока. Захотелось оказаться где угодно, только бы подальше  от  этого
городишки рядом с замком Владетеля Иссахара.
   - Спасибо, - нашел он все же силы сказать. - Ты  спас  мне  жизнь.  Я
теперь тебе обязан.
   - Пустое, - Молчун махнул рукой. - На мне долг, и плачу я его, отводя
смерть от других. Так что это я тебе чем-то обязан.
   Некоторое время молчали. Спаситель уставился в окно,  словно  надеясь
высмотреть там нечто интересное, спасенный пытался собрать разлетающиеся
весенними мухами мысли. Вроде и вялые, а не ухватишь.
   - Ну что, пойдем лечиться? - нарушил тишину Асир. - Идти сможешь?
   - Я попробую,  -  прохрипел  Харальд  и  попытался  спустить  ноги  с
кровати.
   Корчма, куда  Асир  привел  мучимого  похмельем  Харальда,  оказалась
гораздо уютнее вчерашней. Приняв кружку темного, пахнущего ячменем пива,
Харальд  отважился  заказать  бульон.  Сидел,  смакуя   горячую   жирную
жидкость. Желудок успокаивался, слабела  головная  боль,  и  мир  вокруг
становился все более приятным. Даже побои болели, казалось, меньше.
   - Расскажи, - попросил Асир, прикончив баранью ногу в острой подливе.
- Что с тобой случилось?
   - Все просто, - мрачно ответил Харальд, стараясь не  глядеть  бывшему
соратнику в лицо - Позавчера я добрался до замка Владетеля,  и  он  меня
прогнал. Заявил, что магия - удел уродов, и  отправил  восвояси.  Ну,  я
расстроился и едва добрался до этого городишки, все не запомню,  как  он
называется. Горе решил прогнать  выпивкой,  зашел  в  первую  попавшуюся
корчму. Остальное ты видел...
   - Ясно, - кивнул Асир, потягивая пиво.
   - А ты почему не с  Кьетилем?  -  в  свою  очередь  спросил  Харальд,
морщась от боли в боку.
   - Все, служба закончена, - пожал плечами Молчун.  -  Он  добрался  до
дома с товарами, со мной  расплатился.  Вот,  собираюсь  отправиться  на
северо-восток, в вольный город. А ты что думаешь делать?
   - Не знаю, - скривившись, ответил Харальд. -  Наверное,  буду  дальше
искать. Поеду к следующему Владетелю.
   - Поехали со мной, - предложил Молчун. - Ты неплохой  боец,  да  и  в
магии сведущ. Среди наемников тебе найдется работа.  А  замок  Владетеля
Олава всего в паре сотен верст от вольного города.
   - Что за вольный город? - спросил Харальд.
   - Бабиль. Единственное место в обитаемой ойкумене, не находящееся под
рукой какого-либо из Владетелей и никогда под ней не находившееся, - тон
ответа не оставлял сомнений, что Асир гордится таким положением дел.
   - Почему так? - изумленно вытаращил глаза Харальд.
   - Неизвестно, - южанин говорил серьезно. - Но они  даже  не  пытаются
завоевывать его.
   - Что же, поехали. - Харальд потер подбородок и, уколовшись о щетину,
отдернул руку. - Когда отправляемся?
   - Обоз купца Исхака выходит  послезавтра.  Этот  торговец  звал  меня
командовать охраной. - Асир задумчиво отхлебнул пива.  -  Думаю,  он  не
откажется взять и тебя.
 
*** 
 
   Через два  дня  большой  обоз  выехал  из  ворот  города  Ершалама  и
направился  по  хорошо  знакомой  Харальду  дороге,  только  в  обратном
направлении. Асир  скакал  впереди,  а  среди  десяти  новых  охранников
Харальд  успел  познакомиться  со  всеми,  но  запомнил  только   Хегни,
весельчака и балагура.
   Небо застилали низкие сизые тучи, шел мелкий и  холодный,  совсем  не
летний дождь...
 
*** 
 
   Небо застилали низкие  сизые  тучи,  шел  мелкий  и  холодный  дождь.
Харальд весь вымок и шел за Завулоном на одном  упорстве.  Больше  всего
хотелось оказаться в тепле и сухости, но раз уж сам вождь нид  пригласил
на охоту, отказываться неудобно.
   Заканчивался месяц, как путешественники добрались до этих мест. Осень
доживала последние дни среди голых страшных ветвей, и  со  дня  на  день
ожидался приход зимы. Нид привыкли к чужакам и относились к  ним  как  к
своим.
   Асенефа приходила часто, почти каждую ночь, и  Харальд  привязался  к
ней, к почти звериной страстности,  странно  сочетающейся  с  прямо-таки
детской  робостью.  Лишь  мысли  о  цели  путешествия  мешали  полностью
отдаться неторопливой,  размеренной  жизни,  не  лишенной  определенного
комфорта и полной  простых  человеческих  радостей.  Желание  заполучить
книгу мучило Харальда постоянно, словно боль  от  старой  раны.  Даже  в
объятиях дочери вождя он помнил о своей цели, и воспоминания эти  делали
любовь какой-то ненастоящей, словно выдуманной.
   Спутники  Харальда  чувствовали  себя,   судя   по   всему,   гораздо
комфортнее. Гуннар впервые в жизни полностью попал  под  власть  женских
чар.  Пышнотелая  молодая  вдова  настолько   околдовала   темноволосого
южанина, что он даже переселился к ней.
   Голубоглазый Торвальд нашел себе место среди охотников. Целыми  днями
его не было в становище. В компании с добытчиками племени он пропадал  в
лесу. Из чащи приволакивали пахнущие мускусом  туши  оленей,  оскаленных
кабанов и всякую мелкую дичь.
   От размышлений Харальда  отвлек  неожиданно  остановившийся  Завулон.
Харальд  сделал  шаг  в  сторону,  обходя  вождя,  и  замер,  пораженный
увиденным. Они стояли на краю высокого, около  сотни  саженей  косогора,
поросшего редкими деревьями. Внизу лежало темно-зеленое покрывало  леса,
серой заплатой на котором смотрелось озеро, такое большое, что сливалось
с горизонтом. Даже издалека было видно, как по воде ходят крупные волны,
увенчанные коронами из белой пены. Посреди озера чернел остров.
   - Бурливое озеро, - сказал Завулон, широким жестом обводя открывшуюся
картину. - А вот там - остров, на котором стоит храм, в нем и  находится
книга.
   Сердце Харальда на миг замерло, а затем застучало  с  бешеной  силой,
грозя пробить тонкую перегородку  ребер,  настолько  прекрасен  оказался
открывшийся вид.
   Месяц пути,  и  обоз  чернобородого  Исхака  достиг  высокого  берега
Серебряной реки. Позади  осталась  дорога  с  ее  тяготами  и  заботами,
впереди лежал вольный  город  Бабиль.  Именно  он  и  заставил  Харальда
замереть от восторга.
   Не скованный латами крепостных стен, как большинство  других  крупных
селений, он вольно разлегся грузным телом на невысоких холмах,  выставив
напоказ красные черепичные крыши. Широкая  в  этом  месте  река  огибала
город, нежно прильнув к нему, словно грациозная женщина к богатому мужу,
и вода ее блестела расплавленным серебром. С  реки  доносились  яростные
вопли паромщиков и плеск весел.
   - Что замер?  -  подошел  Хегни,  сверкнул  улыбкой,  блестящей,  как
золотая монета.
   - Да вот, город понравился, - ответил Харальд.
   - Он хорош, - склонил нечесаную копну русых волос Хегни.  -  И  девки
там самые лучшие, и пиво. Сам увидишь!
   - Увижу, - эхом отозвался Харальд.
 
*** 
 
   Изнутри Бабиль оказался гораздо  менее  привлекателен.  На  въезде  с
приезжающих стребовали пошлину, весьма высокую, отдельно на людей  и  на
товары. И стребовали не тупые стражники, а неприметные востроглазые люди
в серой одежде. От таких коробочку с перцем не спрячешь, не то что тюк с
тканью. Улицы заполнял народ, суетливый и злой на  вид,  хоть  и  богато
одетый. Над толпой разносились пронзительные голоса торговцев.
   Исхак расплатился с охраной, и вскоре Асир, Хегни и Харальд сидели  в
заведении под потрясающим душу названием "Спившийся демон". Перед каждым
стояла кружка пива и тарелка с мелкой сушеной рыбой.
   - Ну что, куда теперь направишься? - спросил Хегни, хрустя  рыбешкой.
Глаза молодого наемника блестели довольством.
   - На север, -  твердо  ответил  Харальд  и  взялся