- Я привел его, - без  всякого  почтения  прервал  крысоподобного  Ефрона
Асгрим.
   - Хорошо, - Черные глазки уставились на Харальда с мрачным подозрением. -
Я скажу, когда можно будет впускать. И не забудьте разоружить его!
   Дверь захлопнулась, а желтоглазый повернулся к Харальду.
   - Выкладывай оружие, - проговорил он, сияя  оскалом.  На  лице  его  была
написана надежда, что гость будет  сопротивляться  и  даст  повод  применить
силу.
   Харальд не собирался доставлять ему подобного удовольствия.
   Он молча отцепил ножны и положил на лавку. Оружие обиженно звякнуло.
   - И ножи, - продолжал улыбаться Асгрим. - Тот, что в сапоге, не забудь.
   Рядом с мечом оказались два клинка покороче.
   - Так  хорошо?  -  поинтересовался  Харальд,  испытывая  сильное  желание
треснуть кулаком меж желтых глаз.
   - Вполне, - отозвался Асгрим. - Как тебя позовут - войдешь.
   Время тянулось медленно. Из-за  закрытой  двери  слышался  плеск  воды  и
игривый женский смех. Стражники продолжали трапезу, не глядя на Харальда,  а
тот от нечего делать разглядывал узор ковра на полу.
   Рисунок был ярок, и можно было разглядеть, как переплетаются ряды синих и
зеленых  волн,  через  равные  промежутки  украшенные   белой   пеной.   При
внимательном  разглядывании  становились   видны   тела   морских   чудовищ,
сцепившихся в смертельной схватке. И пена тогда становилась кровью...
   Дверь распахнулась, и из комнаты вместе с запахом розового масла  выплыли
две девушки. Легкие одежды едва скрывали пышные формы, а щеки девиц призывно
алели.
   Мазнув по стражникам игривыми взглядами, женщины исчезли  в  коридоре,  а
объявившийся Ефрон ядовито прошипел:
   - Пусть войдет!
   Комната, в которой Харальд оказался, была велика.  Запах  розового  масла
тут был еще сильнее, в углу виднелась  большая  бадья  для  омовений,  около
которой на полу остались мокрые пятна.
   В камине пылал яркий огонь, а перед  самым  пламенем,  боком  к  нему,  в
глубоком кресле сидел человек. Ворот рубахи не был застегнут, открывая густо
заросшую грудь, а гладкие черные волосы, мокро отблескивая, падали на плечи.
И что-то было не так с  глазами.  Слишком  темными,  будто  лишенными  белка
казались они. Два куска агата в глазницах.
   - Подойди, - сказал человек мягким приятным голосом.
   Харальд сделал шаг вперед.
   - Ефрон, стул гостю, - пошевелил рукой человек в кресле, и тут же  что-то
твердое ткнулось сзади Харальду под колени.
   Он сел.
   - А теперь выйди! - сказал черноволосый.
   - Но повелитель! - зашипел Ефрон. - Я...
   - Выйди! - В мягком голосе прорезался приказ. Сапоги простучали по  полу,
хлопнула дверь.
   - Вот так лучше. - Черноволосый чуть  приподнялся  в  кресле.  На  пальце
сверкнул перстень с изумрудом, размер которого превосходил голубиное яйцо. -
Меня зовут Симеон, и ты, наверное, уже догадался, кто я.
   - Ты  маг.  -  Губы  Харальда  словно  закостенели.  Он  говорил,  но  не
чувствовал, что они шевелятся. Язык казался ороговевшим.
   - Да, я Владетель, - удовлетворенно рассмеялся черноволосый.
   По телу пробежала горячая волна, а сердце тяжко бухнуло в груди Харальда.
Он сжал зубы с такой силой,  словно  собрался  растереть  их  в  порошок,  и
ощутил, как исказилось лицо.
   - Ну, - Симеон укоризненно покачал головой. - Мне известно твое отношение
к магам, и не стоит пытаться меня убить голыми руками. Посмотри по сторонам.
   Харальд медленно повернул  голову  налево.  Из  небольшой  ниши  на  него
смотрело острие арбалетной стрелы.  Державший  оружие  воин  был  совершенно
неподвижен, а острый прищур выдавал опытного стрелка.
   - Еще один по  правую  руку  от  тебя,  за  шкафом,  -  мягко  проговорил
Владетель, потягиваясь. -  Одно  движение,  и  превратишься  в  подушку  для
иголок. Ясно?
   - Да. - Зубы удалось разжать с трудом.  Точно  хищный  зверь,  недовольно
ворча и огрызаясь, пряталась в глубине души ненависть. Она не была  укрощена
и в любой момент могла вновь вырваться наружу, отшвырнув  прочь  рассудок  и
затоптав волю.
   - Великолепно. - Симеон откинулся  в  кресле  с  таким  довольным  видом,
словно только что получил то, о чем мечтал добрых полжизни.
   - Что вы хотите от  меня?  -  поинтересовался  Харальд  донельзя  скучным
голосом.
   - Того же, что и другие. - Маг, похоже,  окончательно  развеселился,  но,
наткнувшись на холодный взгляд  собеседника,  как-то  сконфуженно  умолк.  -
Ладно, перейдем к делу.
   Вскоре Харальду стало ясно, что в жизни Владетеля есть только одна  вещь,
которая отравляет существование, портит сон и аппетит, и эта вещь  -  хозяин
соседнего Владения.
   - Короче, - прервал Харальд излияния собеседника. - Вы  хотите,  чтобы  я
его убил?
   - Можно сказать и так, - почти промурлыкал  Симеон,  невинно  улыбаясь  и
разглядывая изумруд на перстне.
   - Это вам обойдется очень дорого.
   - Я знаю. - Маг поднял глаза и вновь вздрогнул, встретившись с  Харальдом
взглядом. - За что ты нас так ненавидишь?
   - Есть за что, - ответил Харальд с удивившим его самого  спокойствием.  -
Но не об этом сейчас речь. Поговорим о деньгах.
   - Хорошо иметь дело с умным человеком, - с улыбкой сказал  Симеон  спустя
полчаса, когда все подробности были оговорены.
   - И зачем так врать?  -  поднимаясь  со  стула,  ответил  Харальд.  Спина
затекла,  и  он  слегка  потянулся,  заставив  суставы  хрустнуть.  -   Ведь
неприятно, а приходится...
   Когда выходил, то спину  жег  выразительный,  полный  злобы  и  презрения
взгляд Владетеля.
   - Ба, он жив? -  удивился  Асгрим,  завидев  Харальда,  и  по  губам  его
скользнула глумливая усмешка.
   Харальд молча нацепил меч, рассовал по местам ножи
   - Потом, - сказал он, повернувшись к  желтоглазому.  -  Когда  я  выполню
работу для твоего хозяина, я отрежу тебе язык. - Подумал и добавил:
   - И руки. Чтобы научился себя вести.
   Он повернулся и пошел, а  бровастый  и  двое  его  товарищей  повисли  на
Асгриме, который выкрикивал: "Да я его, как тузик тряпку, пополам порву!"  и
ругался, зло и витиевато.
   Стены коридора уползали назад, а сапоги глухо стучали по дощатому полу, с
которого успели смыть грязные следы.
 
*** 
 
   Первый снег шел в полном безветрии, казалось, что с небес,  из  прорех  в
темно-синих мешках сыпется овсяная крупа, пуд за пудом, и  нерадивый  хозяин
никак не заметит потерь.
   Грязь успела слегка подмерзнуть, и конь шел ходко, бодро  стуча  копытами
по ледяным зеркальцам луж. Новорожденный морозец - раннее  дитя  наступающей
зимы - игриво пощипывал лицо, заставляя кожу краснеть.
   Путешествовать в такую погоду было приятно.
   За спиной тянулись к небу сотни дымов. Поднимаясь  из  труб  Бабиля,  они
терялись где-то в тучах, а издалека казалось,  что  громадный  город  горит.
Где-то там, на улице Дырявых Горшков остался недавно приобретенный дом, а  в
нем - Ара.
   Вспомнив единственную в своей жизни женщину, Харальд невольно поморщился.
   Перед отъездом ему пришлось выдержать нелегкий разговор.  Она  не  желала
понимать, зачем ему надо так срочно и так надолго уезжать, а он и сам не мог
понять, что гонит его в дорогу. Срок,  данный  Симеоном,  истечет  только  в
начале лета, и за это время можно убить нескольких Владетелей.
   Но некое чувство, более сильное, чем  даже  любовь,  буквально  заставило
Харальда через неделю после того, как принесли задаток, покинуть дом. Что-то
темное, подозрительно похожее на ненависть, выгнало его в дорогу по  первому
снегу...
   Натужный скрип прервал его мысли
   Из-за поворота величаво, словно кортеж Владетеля, выплыл воз.  Крестьянин
на передке дремал, колеса издавали душераздирающие звуки,  а  конь,  могучий
вороной жеребец, невозмутимо перебирал лохматыми ногами.
   Вода  в  небольшой  речушке  была  темной,  словно  в  торфяной  яме,   и
противоположный берег отражался в ней какой-то замутненный,  точно  там  уже
был вечер.
   Опоры  моста  давно  прогнили,  нависшее  над  речной  гладью  сооружение
скрипело и раскачивалось, когда Харальд переправлялся на другой берег.
   А на другом берегу его, как оказалось, ждали.
   Десяток воинов с короткими копьями,  на  каждом  копье  бьется  по  ветру
лиловый вымпел.
   Стража Владетеля. Даже здесь, на заброшенной дороге, про которую  Харальд
узнал случайно, подслушав разговор на одном из постоялых дворов.
   Чего им тут делать? Разве что волков шугать да разбойников...
   Повинуясь  жесту,  Харальд  остановил   коня,   но   на   лицо   напустил
презрительно-высокомерное  выражение,  которое  не  раз   видел   у   чем-то
недовольных родовитых.
   - Не скажет ли нам уважаемый, куда  он  держит  путь?  -  поинтересовался
старший из стражников.
   - А в чем дело? - ответил Харальд надменно.
   - Мы ловим убийцу, - терпеливо сказал стражник, хотя глаза его  полыхнули
гневом. Он не привык, чтобы ему перечили. -  Так  куда  ведет  ваша  дорога,
уважаемый?
   - В город Барни.
   Небольшой городишко не был ничем знаменит и лежал несколько в стороне  от
замка Владетеля.
   - Не назовет ли уважаемый свое имя?
   Харальд оскорбленно выпрямился.
   - Имя мое известно всем, ибо я - Торгрим фон Триз из замка Триз,  что  во
Владении Свенельда!
   Полуправда всегда  лучше,  чем  прямая  ложь,  если  собираешься  кого-то
обмануть. Конечно, Харальд никогда не видел замка, где родился его отец,  но
рассчитывал на то, что стражники в тех местах тоже не бывали.
   - Да простит меня уважаемый, но я о таком ничего не  слышал.  -  Командир
патруля весьма выразительно посмотрел на  путешественника.  Во  взгляде  его
читалась насмешка. - И поэтому не соблаговолите ли проследовать с нами?
   - Куда? - поинтересовался Харальд, чувствуя, как кровь быстрее побежала в
жилах. Что-то здесь было не так, совсем не так.
   - Вам это по дороге. Десять верст на юг до ближайшего  городка.  Там  вас
осмотрит чиновник Владетеля,  знающий  приметы  разыскиваемого  преступника,
затем вы сможете продолжить путь.
   - Никогда! - почти крикнул Харальд, привставая на  стременах.  -  Никогда
фон Триза не принимали за преступника!
   - Если вы откажетесь, то мы применим силу, - с глумливой усмешкой сообщил
командир патруля, а воины за его спиной угрожающе схватились за оружие.
   - Я подчиняюсь грубой силе! - провозгласил Харальд, хорошо понимая, что в
конном бою он против десятка не выстоит.
   Он  толкнул  коня  пятками  и  поехал  впереди  стражников,   словно   не
конвоируемый подозреваемый, а  родовитый  во  главе  свиты.  Внешне  он  был
спокоен, но в голове попавшей в силок птахой  билась  одна  мысль:  "Обычных
убийц так не ловят!"
   По сторонам от дороги  тянулись  голые  черные  поля,  время  от  времени
перемежающиеся щетиной леса. Сюда, в южные земли,  зима  еще  не  добралась,
хотя в  Бабиле  уже  морозно,  а  на  родине,  за  Северными  горами,  вовсю
свирепствуют метели.
   Дорога петляла, спускаясь в ложбины и поднимаясь на  холмы,  с  одной  из
возвышенностей стал  виден  городок.  Маленький,  окруженный  частоколом,  с
высокой каменной башней в середине.
   Дома здесь походили на собачьи конуры, обмазанные  сверху  белой  глиной.
Постоялый двор оказался единственным сооружением, сложенным из привычных для
глаза северянина бревен.
   Въехавшие во двор всадники были встречены ароматом свежевыпеченного хлеба
и визгливым лаем. Источником аппетитного запаха явно  была  кухня,  а  звуки
издавали несколько  разномастных  псов,  без  страха  бросившихся  под  ноги
лошадям.
   - Прочь! Прочь! - заорал командир патруля, размахивая  направо  и  налево
кнутом, а стоящие у дверей стражники разразились хохотом.
   - Ну не люблю я собак, - проговорил командир смущенно, спрыгивая с  коня.
Но тут же взгляд его остановился на Харальде, и тон  тотчас  сменился,  став
суровым и недружелюбным. - Уважаемый, попрошу вас  спешиться,  -  проговорил
он, а один из стражей, повинуясь приказу старшего, скрылся в здании.
   Харальд спрыгнул на землю, с наслаждением разминая затекшие ноги.
   Рядом со смехом и гоготом спешивались воины.
   Дверь  распахнулась,  и  взорам  предстал  дородный  мужчина  в   одежде,
отороченной горностаевым мехом. На дряблом,  заросшем  темной  щетиной  лице
выделялся нос, похожий на перезрелую брюкву.
   - Чего? - сплюнув, поинтересовался дородный.  Харальд  незаметно  положил
ладонь на рукоять ножа и сделал полшага в сторону, чтобы  как  можно  больше
воинов попали в поле зрения.
   -  Господин  сенешаль,  -  вытянулся  командир   патруля.   -   Доставлен
подозреваемый.
   Взгляд дородного остановился на Харальде, и тот  с  удивлением  увидел  в
светлых глазах толстяка работу мысли.
   - Сейчас, - проговорил сенешаль, и из небольшой  сумки,  висящей  на  его
боку, с шуршанием явился лист пергамента. - Так. -  В  толстых,  похожих  на
сосиски пальцах лист пергамента никак не желал разворачиваться.  -  Вот  что
тут написано. Росту среднего, волосом бел, глазами зелен, телом худ, а...
   Что там было дальше, Харальд слушать не стал.
   И думать о том, откуда страже Владетеля известны его приметы, тоже.
   Он просто метнул нож и, сдернув с плеч теплый плащ, обнажил меч.
   С коротким хрипом командир патруля осел на землю - лезвие вошло ему точно
под ухо. Взвизгнул что-то сенешаль, а Харальд  уже  работал  мечом,  сожалея
лишь об одном - что не сможет использовать лук.
   Первый раз в жизни он бился без надежды на победу, увидел бы его  в  этот
момент Берг - он гордился бы учеником!
   Стражники еще только начинали  двигаться,  медленно,  словно  их  держала
невидимая, но очень прочная паутина, а он уже атаковал, выжимая из тела все,
что оно могло дать.
   Взмах - и лезвие слегка чиркнуло по горлу  одного  из  воинов  Владетеля.
Фонтан не правдоподобно алой крови ударил почти на аршин.
   Не прерывая движения - разворот и короткий тычок в лицо следующему.
   Хруст костей и чей-то крик за спиной...
   Уход в сторону, и в том месте, где  Харальд  только  что  был,  оказались
сразу три клинка. Он  же  качнулся,  точно  маятник,  и  еще  один  стражник
повалился на землю, надсадно воя, а правая нога его  была  перерублена  чуть
ниже колена.
   Они шевелились, точно улитки, толкались и мешали друг  другу,  а  он  был
быстр и безжалостен, как северный ветер...
 
*** 
 
   Раздался сдавленный хрип, сенешаль  недовольно  нахмурил  брови  -  какой
нахал посмел прервать чтение непотребным звуком?
   Но подняв глаза от пергамента, он невольно всхлипнул. Десятник  судорожно
дергался на земле, словно надеясь, что воткнувшийся нож от  резких  движений
вылетит из головы.
   Вопили стражники, а между ними метался чужак -  росту  среднего,  волосом
бел, глазами зелен, телом худ...
   Осознав это, сенешаль похолодел.
   Он остановившимся взглядом следил, как умирают его  воины,  не  будучи  в
силах даже ранить чужака. Тот двигался, словно  молния,  за  ним  невозможно
было уследить
   И он смеялся, не переставая. Убивал опытных воинов  одного  за  другим  и
хохотал, громко и откровенно, словно безумный.
   Эта мысль не понравилась сенешалю еще больше, и он почувствовал,  как  по
лицу, несмотря на прохладу, сползают крупные капли пота. "Бежать! Бежать!" -
возникло паническое желание, но ноги отказались служить хозяину.
   Судорожно всхлипывая, он смотрел,  как  упал  последний  из  солдат,  как
чужак, весь забрызганный кровью,  добил  раненых  (не  обращая  внимания  на
жалобные стоны и  просьбы  о  пощаде),  а  внутри  зрело  неизвестно  откуда
пришедшее убеждение - человек так сражаться не может! Но кто может?
   Беловолосый убийца подошел к сенешалю, и в зеленых (приметы не  соврали!)
глазах его царил странный туман.
   - Откуда? - спросил он, поднимая меч так, чтобы острие кончиком коснулось
шеи сенешаля. - Откуда сообщили, как я выгляжу?
   - Не-е, не-е зна-аююю,  -  проблеял  сенешаль,  пытаясь  отступить  и  не
понимая, почему это не получается.  Ведь  за  спиной  должна  быть  открытая
дверь! - Сам Владеетеель п-приказзал исскать, а откуда  он  ззз-нает  -  мне
невведоммо...
   -  Верю,  -  легко  согласился  беловолосый  и  на  миг   отвел   взгляд,
задумавшись.
   - Пощади! - прохрипел сенешаль, порываясь упасть на колени.
   - Нет, - улыбнулся зеленоглазый. - Ты ведь выдашь меня?
   Что-то холодное коснулось горла сенешаля, потом горлу стало очень горячо,
а затем нахлынула  слабость,  от  которой  ноги  подогнулись,  и  так  легко
оказалось упасть...
 
*** 
 
   Словно очнувшись ото сна, Харальд затряс головой и недоуменно  огляделся.
Все произошедшее только что, казалось, случилось с кем-то другим, а он  лишь
наблюдал со стороны.
   Зрелище  мертвых  тел  и  залитой  кровью  земли  не  вызвало  ужаса  или
отвращения,  а  вот  испуганные  вопли,  доносящиеся  из  постоялого  двора,
насторожили.
   С минуты на минуту могла нагрянуть стража родовитого.
   Харальд отер меч о горностаевый мех на одежде сенешаля и убрал  оружие  в
ножны. Выдернул из шеи погибшего первым командира патруля нож и  тоже  убрал
его. Запах крови дразнил  ноздри,  вызывая  какой-то  звериный,  извращенный
аппетит.
   Харальд осмотрел себя. Одежда была в крови, и быстро смыть не  получится.
Не теряя времени, он поднял запачканный плащ. Накинув его, вскочил в  седло.
Конь недовольно всхрапнул, но, понукаемый твердой рукой, послушно затрусил к
южной окраине города.
 
*** 
 
   Лежать в придорожных кустах было холодно. Земля забирала из  тела  тепло,
щедро одаряя в ответ мерзкой дрожью. Лишенные листьев ветки служили не самой
лучшей защитой, и чтобы его не заметили, Харальд старался не шевелиться.
   Из выбранного ночью  укрытия  хорошо  просматривались  городские  ворота.
Проезжих было мало, и стражники, несущие пост около ворот, явно скучали.  То
один, то другой убегал в караулку, а когда возвращался, лицо  его  светилось
довольством.
   Однако всех путников внимательно осматривали, особенное внимание  уделяли
одиноким всадникам. Харальд догадывался, что весть о побоище, случившемся на
севере, обогнала его, пробиравшегося окольными тропами.
   Но в город попасть необходимо.
   Как - в голову не приходило.
   Примерно к полудню Харальд окончательно понял, что наблюдение более ничем
ему не поможет, и принялся осторожно отползать. Когда серые башни  с  реющим
над ними фиолетовым флагом скрылись за деревьями, он  выпрямился  и  зашагал
туда, где ждал конь.
   Опавшие листья задумчиво шуршали под ногами.
   Отвязав лошадь, Харальд двинулся в сторону дороги. Разочарование кипело в
душе безвкусным варевом,  и  Харальд  уже  подумывал  о  том,  что  придется
двинуться к замку Владетеля так, надеясь на удачу...
   От грустных размышлений его отвлекли громкие  и  довольно  неожиданные  в
ноябрьском лесу звуки.
   Кто-то звонким, веселым голосом пел:
 
   - Там небо как море, а море как сон,
   Как призрак мечты золотой.
   Там мир точно сказка из детских времен,
   Напоенный славой святой.
 
   Пели где-то на дороге, и Харальд вскоре  различил  лошадиное  фырканье  и
скрип колес. Сквозь ветви замелькали пятна ярких цветов -  алого,  золотого,
синего...
   "Бродячие актеры!" - узнал Харальд.
   Еще не до конца осознавая, зачем он это делает, Харальд выехал на дорогу.

   И каждый умен там, и каждый силен,
   И места для горестей нет!
 
   Человек, сидевший на козлах переднего воза, широкоплечий, с густой копной
русых волос, бросил  петь.  На  лице  его  при  виде  вооруженного  всадника
мелькнула тревога, и он натянул поводья.
   Воз остановился.
   Из-за желтого, точно пшеничное поле, полога появились недоумевающие лица.
   - Лодин, какого демона  ты  остановился?  -  зарычал  кто-то  сердито  со
второго воза.
   - Да одного такого беловолосого демона на лошади, -  ответил  возница,  и
тут же его голос стал слегка подобострастным. - Что  вам  угодно,  родовитый
господин?
   "Надо же, - про себя усмехнулся Харальд. - Уже в родовитые попал!"
   Вслух же сказал другое.
   - Мне нужно в город, а о