кнуть.
   "Нет уж! - прозвучал в голове знакомый до боли  голос.  -  Первую  службу
проведу я, лично!"
   Харальд провалился в мягкую и душную, точно подушка, темноту.
   Когда он выплыл из нее, то руки  его  были  обагрены  кровью,  на  алтаре
дымились внутренности зарезанного барана, младшие служители тянули  какое-то
слащавое песнопение, а от входа в храм слышались восклицания, полные радости
и изумления.
   - Тринадцать лет, тринадцать лет, а теперь снова могу ходить! Чудо!
   - Велик этот бог, он вернул моему сыну здоровье!
   - О радость!
   - Счастье! Моих прыщей больше нет, я вновь красива!
   "Видишь, как  они  мне  благодарны?  -  сытым  котом  промурлыкал  внутри
Харальда бог. - Более того, они благодарны еще и тебе. Они верят в  то,  что
это ты их исцелил. А ты еще смел укорять меня в жестокости..."
   Голос слабел, растворялся, пока не пропал совсем.
   Харальду хотелось вырвать себе глаза. Но он знал - не получится.
 
*** 
 
   Представитель городского совета  больше  всего  походил  на  откормленную
свинью.  Розовая  блестящая  кожа,   маленький   пятачок   носа,   постоянно
обнюхивающий воздух в поисках запахов съестного, приоткрытый в  предвкушении
трапезы рот и небольшие белесые глазки.
   Только не бывает в глазах свиней такого страха. Человеческого.
   Эпидемия началась в городе в самую жару, в конце июля. Люди умирали  один
за другим. Покрывались  багровой  сыпью,  горели,  словно  в  огне,  желудок
отказывался принимать пищу - и все...
   Когда число жертв за сутки пошло на сотни, городской  совет  запаниковал.
Маги ехать в  Бабиль  отказались,  кроме  двух  шарлатанов,  которых  быстро
раскусили и повесили, и тогда один из купцов пришел к Харальду,  к  главному
служителю Больного Бога, властного над всеми хворями...
   - Мы униженно молим вас вознести просьбу о прекращении поветрия  к  слуху
божества. - Представитель боялся, но говорил складно и гладко, не сбиваясь и
не путаясь. - Со своей стороны, город готов помочь служителям Больного  Бога
всем, чем только возможно.
   Харальд подозревал, что болезнь напустил на город именно Больной Бог,  но
его подозрения никого не интересовали. Он был лишь рупором, в  который  одна
из договаривающихся сторон кричит, чтобы другая лучше слышала.
   Он мог только наблюдать.
   Губы  его  шевельнулись,  и  без  малейшего  усилия  со  стороны  хозяина
задвигался язык, складывая звуки в слова.
   Названная сумма заставила купца побелеть. Некоторое время он сидел молча,
наверное, все же ругаясь про себя,  а  потом  проговорил  голосом,  лишенным
всякого выражения:
   - Хорошо.
   - И еще одно условие, - устами Харальда сказал бог. - Может  понадобиться
особая жертва. Вы меня понимаете?
   - Нет. - Голос свиновидного дрогнул.
   - Человеческая. - Харальд хотел было сжать челюсти, чтобы не  произносить
этого слова, но мускулы лица ему не повиновались. Он не мог даже моргнуть.
   - Кто будет принесен в жертву?
   - Бог сам выберет его из толпы, - ответил Харальд. - В день моления  все,
кто захочет, должны быть допущены к храму.
   - Хорошо, - вновь кивнул купец и сделал такое движение, словно  изо  всех
сил сдерживал тошноту.
 
*** 
 
   Харальд стоял у алтаря, а перед ним, изливаясь за распахнутые двери храма
до противоположного края улицы, шумело людское море. Русые,  седые,  черные,
лысые и рыжие головы, светлые и темные глаза, полные страха и надежды.
   Они пришли, чтобы молить Больного Бога об избавлении.
   А главному служителю было тошно. Хотелось сбежать,  самому  погибнуть  от
мора, только бы  не  участвовать  в  том,  что  произойдет,  -  человеческом
жертвоприношении. Одному из пришедших  в  храм  сегодня  предстоит  умереть,
чтобы остальные могли жить.
   "Я позволю тебе  слышать  и  видеть,  -  сказал  бог  внутри,  и  Харальд
вздрогнул от этой фразы и еще от того, что увидел Ару. Она стояла в  третьем
ряду, чуть слева, и ее волосы пламенели, точно языки костра.
   "Начнем!" - возгласил бог, и тело Харальда задвигалось.
   Оно что-то произносило, делало жесты, куда-то шагало,  а  он  мог  только
наблюдать. Первый раз он не потерял сознания, когда бог  вошел  в  его  тело
целиком, словно в свое собственное.
   - Бог просит жертву! - прокричали уста  служителя.  -  Готовы  ли  вы  ее
дать?
   - Готовы! - В слитном порыве толпа качнулась вперед.
   - Одного из вас!
   - Готовы! - Каждый думал, что жертвой окажется не он.
   - Да свершится выбор!
   Рука Харальда поднялась и, слегка подрагивая, поплыла по  людским  рядам.
Он был бы рад не видеть, исчезнуть, закрыть глаза, но не мог, не имел сил  и
возможностей.
   - Она, - возгласил бог, и Харальд вздрогнул. Рука  Больного  Бога  -  его
рука указывала на рыжеволосую молодую женщину. На Ару!
   - Она есть женщина греха, и она и  подобные  ей  принесли  грязь  в  этот
город! - Слова извергались изо рта, будто змеи.
   Толпа бесновалась, слышались выкрики: "Проститутка!", "Тварь!", "Всех  их
в жертву!"
   Харальд задергался, словно  узник,  стремящийся  разорвать  путы.  Ярость
придала ему сил, и на мгновение он сумел овладеть собой, своим  телом.  Рука
опустилась, а из уст, только что призывавших убить, вылетел крик:
   - Не-е-ет!
   Толпа замерла.
   "Ах ты так?" - прошипел в голове голос бога, и на тело обрушилась боль.
   Словно ветер свечу, боль погасила сознание.
 
*** 
 
   Он очнулся и обнаружил, что лежит на постели в  своей  комнате  в  задней
части храма. Все тело ныло, словно его отхлестали кнутом, а в голове  царила
отвратительная пустота.  Как  всегда,  прямое  управление  слугой  отняло  у
Больного Бога много сил, и он временно убрался отдыхать.
   Низкий потолок навис почти над головой, но Харальд не видел его.  Открыть
глаза было страшно. Страшно вспомнить то, как он своей рукой  обрек  Ару  на
смерть. Страшно встать и выйти из комнаты, чтобы узнать, как  прошел  обряд,
как умирала жертва и прекратилась ли эпидемия...
   По горлу пробегали спазмы отчаяния и горя, грудь словно  жгло  огнем.  Ну
зачем она пришла в храм, он же просил ее держаться подальше? Зачем? Как  так
могло случиться? Как он мог это допустить?
   Он попытался заплакать, но не смог. Словно глаза высохли,  а  вместо  них
вставили мертвые стеклянные шарики, которые не в силах  породить  ни  единой
слезинки.
   Чувства отхлынули, и пришло понимание: ему  больше  нечего  терять.  Все,
кого он любил, мертвы, а за себя бояться глупо. Бог просчитался,  лишив  его
всего и поставив на край пропасти.
   Загнанные в угол более всего опасны.
   Понимание придало сил,  и  он  смог  открыть  глаза.  За  окном  сгущался
августовский вечер, в коридорах храма царила тишина. Шуршал по крыше  дождь.
Жизнь человека, бывшего Истребителя магов, продолжалась.



    Дмитрий КАЗАКОВ 
    ХЕРАЛЬДЫ III 
    МАГ БЕЗ МАГИИ 
 
OCR BiblioNet 
 
 
 
 
 
ONLINE БИБЛИОТЕКА 
 
 
http://www.bestlibrary.ru 
 
Анонс 
 
   В далеких  землях,  за  морями  и  пустынями,  среди  поросших  лесом
развалин древнего города хранится Амулет Незримого, с  помощью  которого
Харальд-старший  может  вызволить  из  рабства  своего  сына.   Но   там
хозяйничают странные существа - не боги, не ангелы, не демоны, - и  мало
кто выходил из этого города живым.
 
   Ты и сам иногда не поймешь,
   Отчего так бывает порой,
   Что собою ты к людям придешь,
   А уйдешь от людей - не собой.
   О, тоска! Через тысячу лет
   Мы не сможем измерить души:
   Мы услышим полет всех планет,
   Громовые раскаты в тиши...
   А пока - в неизвестном живем
   И не ведаем сил мы своих,
   И, как дети, играя с огнем,
   Обжигаем себя и других...
   Александр Блок
 
Часть I 
ВЕРНУВШИЙСЯ 
 
Глава 1 
 
   Любая магия есть мерзость пред ликом богов,
   и всякий, призывающий ее, достоин лишь смерти.
   Торгрим Основатель. Статут "О магах"
 
   Стрела просвистела совсем рядом. Вторая ткнулась в край плаща, норовя
сдернуть одежду.
   Далеко за спиной послышались крики, полные разочарования.
   Свенельд зло оскалился и  пришпорил  коня.  Тот  послушно  перешел  в
галоп. Под копытами раздался плеск, в стороны полетела  жирная  грязь  -
конь поскакал по луже, которая занимала почти всю дорогу.
   Домчавшись до поворота, Свенельд остановил скакуна и оглянулся.
   Преследователи  безнадежно  отстали.  Их  фигурки  виднелись  на  той
стороне реки. Кони у них гораздо хуже, да и измотаны порядочно, так  что
настичь беглеца смогут не скоро.
   Свенельд сделал неприличный жест в их сторону, зло сплюнул  и  дернул
поводья.
   Замелькали,  уносясь  назад,  голые  весенние   деревья.   Празднично
смотрелись среди  них  зеленые  сосны  и  ели.  Выделялись  лиственницы,
наряженные в побитые желтизной шубы.
   Конь перебирал копытами, дорога тянулась на  юго-восток  прямая,  без
развилок,  не  требуя  от  наездника  особенного  внимания,  и  Свенельд
невольно погрузился в размышления.
   Оторвался от погони - это хорошо. Все остальное-плохо.
   Три дня назад его войско потерпело  сокрушительное  поражение,  после
которого стало ясно -  Владение  Свенельда  перестало  существовать.  Не
помогла  магия,  почти  все  солдаты  погибли,  сам  он  с  трудом  смог
ускользнуть с поля боя.
   Надеялся отсидеться в своем убежище. Наивный!
   Прикрываемые силой богов, враги ворвались и туда. Дом, в  котором  он
прожил  много  десятилетий,  разграблен,  ценнейшие  вещи  погибли   под
сапогами грубой солдатни, которая даже не знает их предназначения.
   Свенельд заскрипел зубами в бессильной ярости. Кто  бы  мог  подумать
еще двадцать, даже десять лет назад, что  могущество  Владетелей  рухнет
так быстро и так страшно?!
   Сильны были маги, и мало кто отваживался бросить им вызов. На  головы
дерзких обрушивалась мощь боевых заклинаний, и никто не мог устоять.
   Но прошло несколько лет, и Свенельд,  последний  уцелевший  Владетель
(теперь уже бывший), вынужден пробираться  по  лесной  дороге,  имея  из
имущества лишь коня, а за спиной - беспощадных  убийц,  которые  сделают
все, чтобы уничтожить ненавистного мага.
   Что остается? Бегство без особой надежды на спасение.
   Сорвавшаяся  с  дерева  птица  крикнула  так  громко,  что   Свенельд
вздрогнул. Огляделся, ладонь упала на рукоять меча.
   Но вокруг был только лес, сырой и равнодушный к людским заботам.  Маг
выругался, сердясь на собственный испуг, и вновь пришпорил коня.
 
*** 
 
   К деревне он выехал в сумерках.  Тепло  светились  огоньки  в  домах,
ветер нес запах свежего хлеба. Даже сердитое собачье тявканье не  смогло
испортить предвкушение скорого отдыха.
   Большие серые псы некоторое время сопровождали всадника, рыча и  всем
видом показывая, что собираются вцепиться в сапоги. Белые зубы  сверкали
в полумраке. Но, сочтя  долг  в  отношении  чужака  выполненным,  собаки
отстали.
   Уже без шумной "свиты" Свенельд  доехал  до  постоялого  двора.  Едва
копыта прочавкали  по  большой  луже,  похожей  на  отпечаток  громадной
ладони, как из пристройки выскочил щуплый отрок и поспешил к путнику.
   Только слезая с коня, маг ощутил, насколько он измотан.  Ныл  оббитый
об седло зад, все тело ломило, словно на нем плясали великаны, в  голове
поселилась тупая боль.
   "Да, девяносто лет - не лучший  возраст  для  верховых  прогулок",  -
невесело подумал Свенельд. Оказавшись на земле, не выдержал -  застонал,
ощущая в ногах такую боль, словно в каждую из  них  вонзили  по  десятку
кинжалов.
   Отрок взглянул с удивлением, но поймал  брошенную  монету  и  занялся
конем. Деловито ухватил удила и повел животное к конюшне.
   Свенельд некоторое время стоял на месте, с ужасом  чувствуя,  что  не
способен двигаться. Кости ног словно кто-то приклеил друг  к  другу,  за
ненадобностью ликвидировав суставы.
   Первый шаг дался с трудом, точно  бывший  Владетель  передвигался  на
деревянных ходулях. Но потом  дело  пошло  легче,  и  маг  доковылял  до
крыльца и распахнул дверь.
   Внутри было жарко и чадно.  Ревел  огонь  в  очаге,  пожирая  толстый
березовый обрубок, пылали, разбрасывая оранжевые и золотые искры, факелы
на стенах. В нос бил запах подгоревшего мяса.
   От стойки доносился могучий рев.  Несколько  мужчин,  расположившихся
там, пытались петь, но выходило нечто похожее  на  перекличку  коровьего
стада.
   Свенельд невольно поморщился и прошел к одному из  свободных  столов.
Когда скинул плащ, под которым обнаружилась одежда из дорогой ткани,  то
рядом объявилась пухлая служаночка в белом  кружевном  переднике  поверх
скромного коричневого платья.
   Стрельнула черными, точно вишни, глазами.
   -  Что  будет  заказывать  родовитый  господин?  "Ну  вот,  все   еще
родовитый..." - невесело усмехнулся про себя маг, а вслух сказал:
   - Неси то, что не подгорело, а также самого лучшего пива.
   Пока ждал  заказа,  стол  перед  ним  вытерли,  да  еще  и  постелили
скатерть. Белую, с желтыми пятнами, оставшимися после  стирки.  Богатому
гостю оказали высшую степень уважения. Вон все  остальные  столы  голые,
покрыты ножевыми шрамами, на одном и вовсе громоздится горка костей,  на
другом лежит разбитый кувшин, а рядом с ним темнеет мокрое пятно...
   Мясо оказалось хоть и не подгоревшим, но  жестким,  словно  подметка.
Жевал Свенельд без всякого аппетита. Если бы  не  зверский  голод,  есть
вообще не стал бы.
   Зато пиво ему понравилось. В меру горькое, в меру крепкое, оно словно
само лилось в горло, оставляя легкий привкус хмеля.
   К  тому  времени,  когда  он  прикончил  второй  кувшин,   посетители
разошлись, только давешние певуны у стойки еще пытались  что-то  мычать,
колотя кружками по столу.
   - Родовитый господин желает комнату? - с этим вопросом подошел,  судя
по всему, сам хозяин -  желтолицый  мужик,  до  странности  напоминающий
сома.
   Свенельд задумался. Надо ехать, но сил уже нет. Да и оторвался он  за
сегодняшний  день  на  много  верст.  Вряд  ли  преследователи   решатся
передвигаться ночью.
   - Да, - сказал он, доставая из кошелька золотую монету. При  ее  виде
глаза хозяина расширились. - И самую лучшую!
   -  Всенепременно,  -  прохрипел  желтолицый,  принимая  монету  двумя
руками, словно драгоценность. - Сейчас подготовим!
   Он исчез, будто унесенный ураганом. Маг остался один.
   Потянулся к кувшину и досадливо крякнул, обнаружив, что в нем  ничего
нет. А когда ставил пустую посудину на пол, то стукнула входная дверь, и
в помещение вошел невысокий старик.
   Седая борода падала ему на грудь, нечесаные белые  волосы  опускались
на плечи. Глаза бессмысленно смотрели в одну точку, говоря о том, что их
обладатель слеп. Одежда выдавала нищего, сквозь  многочисленные  прорехи
просвечивало исподнее. За спиной болталась  странническая  сума;  сквозь
серую ткань угадывались очертания чего-то похожего на большую  книгу.  В
руке  дед  держал  толстый  суковатый  посох.  "Таким  только   медведей
глушить!"  -  подумал  уважительно  Свенельд  и  тут  же  замер.  Что-то
показалось ему знакомым в облике слепца. Сердце стукнуло тяжело,  словно
превратилось в камень, затем еще раз. Если убрать эту  дурацкую  бороду,
слегка подрезать волосы, а с лица стереть морщины, то...
   - Комната родовитого  господина  готова.  -  Откуда-то  сбоку  возник
хозяин, согнувшийся в угодливом полупоклоне.
   Маг не обратил на него внимания.
   Он  пристально  смотрел,  как  старик  с  невероятной  для  незрячего
уверенностью прошествовал к ближайшему столу и ловко уселся на стул.
   - Комната готова, - повторил хозяин. На лице его читалось удивление.
   - Я слышу, - раздраженно отозвался Свенельд и показал на слепца:
   - Кто это?
   К нищему торопилась служанка. В руках ее парила большая миска.
   Хозяин оглянулся.
   - Этот? Его называют Слепым Странником, - пожал он плечами.  -  Нищий
он, да еще и не соображает ничего. Молчит всегда.
   - Что же вы его пустили?
   - Его все подкармливают, - серьезно отозвался хозяин. - Он не  буйный
и чистоплотный, вреда с него никакого. А с миски похлебки и пары  ломтей
хлеба в год с меня не убудет.
   - Он появляется раз в год? - Свенельд со жгучим  интересом  наблюдал,
как нищий степенно, не торопясь, ест. На манеры обычного  побирушки  это
совершенно  не  походило.  Те  пожирают  поданное  жадно,   да   еще   и
оглядываясь, выискивая, чего бы утащить.
   - Иногда реже, иногда чаще. - Хозяин понизил голос, склонился  к  уху
любопытного гостя:
   - Ходит так больше двадцати лет, а все не стареет! Видно, что человек
непростой!
   - Да уж, - Свенельд кивнул и  поднялся  из-за  стола.  Уставшее  тело
слушалось плохо, каждый шаг давался с трудом, но он сделал  крюк,  чтобы
пройти мимо Слепого Странника.
   Тот опустошил миску и дожевывал хлеб. Морщинистое,  обветренное  лицо
было спокойным, а попав под незрячий взгляд синих, словно бирюза,  глаз,
маг вздрогнул.
   Только один человек мог так смотреть, только один...
   Сдерживая дрожь, Свенельд зашагал к лестнице.  Неужели  это  Харальд,
точнее то, что осталось от него после  страшного  обряда,  уничтожившего
власть чудовищной Книги над душой Белого Владетеля?
   Идущего впереди со свечой хозяина маг почти не замечал.
   -  Разбуди  меня  на  рассвете,  -  сказал  Свенельд,  выныривая   из
размышлений, когда тот остановился и распахнул широкую дверь.
   В комнате было жарко натоплено, постель оказалось мягкой, а перина на
ней - набита пухом, а не перьями или соломой.
   Уснул он сразу, едва голова коснулась подушки.
 
*** 
 
   Пробуждение  было  ужасным.  Назойливый   голос   зудел   над   ухом:
"Просыпайтесь,  родовитый  господин!"  Свенельд   боролся   с   желанием
выругаться и спать, спать, спать...
   Поднял веки  с  таким  трудом,  точно  за  ночь  они  превратились  в
металлические. Тело болело так, словно  и  не  спал,  суставы  скрипели,
будто в них насыпали песка.
   - Просыпайтесь,  родовитый  господин!  -  сказал  хозяин  еще  раз  и
отступил  на  пару  шагов.  Мало  ли  что  взбредет  спросонья  богатому
постояльцу - швырнет подушкой или еще чем.
   - Сейчас встаю, - выдавил из себя Свенельд,  прокашливаясь.  В  груди
свистело, как в прохудившихся мехах. - Вели приготовить завтрак!
   За окном занимался серый рассвет. Пока одевался, успел ощутить, что в
комнате прохладно. Значит, и на  улице  не  тепло.  Прогреет  не  скоро,
только к полудню. Самое начало апреля - еще  далеко  не  лето,  особенно
здесь, в северных землях.
   Зевая и почесываясь, спустился  в  общий  зал.  Вчерашний  нищий  уже
проснулся, неторопливо жевал кусок хлеба с сыром.
   Решение, странное, ничем не обоснованное, зрело в  голове  Свенельда,
пока он лениво поглощал завтрак и разглядывал жалкого старика - все, что
осталось от великого мага, чья слава гремела от Южного моря до гор и  от
лесов, которые зеленой стеной высятся на западе, до Восточной степи.
   Окончательно он решился в тот момент, когда Слепой Странник  поднялся
из-за стола. "Вряд ли я проживу долго, - со странным озлоблением подумал
Свенельд, заканчивая завтрак. - Надо успеть сделать все,  что  возможно.
Маг я или не маг?
   Он расплатился и вышел во двор.
   Утренний морозец тотчас забрался  под  плащ,  принялся  трогать  тело
колючими руками. Маг терпел, ожидая, пока к  нему  подведут  коня.  Тот,
сытый и вычищенный,  посмотрел  на  хозяина  неодобрительно-куда  ехать,
зачем? Здесь же так хорошо!
   Преодолевая боль в ноющих ногах и ощущая, что вместо тела  у  него  -
мешок с гнилым овсом, Свенельд с кряхтеньем влез в седло.
   -  Спасибо,  -  сказал  вышедшему  провожать  хозяину,  и  копыта  со
стеклянным звоном ударили в промерзшую за ночь землю.
   - Да будет ваша  дорога  легкой,  -  поклонился  в  ответ  желтолицый
содержатель постоялого двора.
   Свенельд дал шпоры и помчался по улице. Собаки, такие сердитые вчера,
сейчас лишь лениво брехали вслед всаднику. В  домах  топились  печи,  во
дворах сновали деловитые хозяйки, доносился запах парного молока.
   Маг вихрем вылетел на околицу. Он