е
придало девушке сил. Их жалкие пожитки, возможно,  ничего  не  стоили  в
глазах Грея, но это была вся  их  собственность.  Ей  удалось  расцепить
ручонки Скотти, нагнуться, схватить в охапку  какой-то  комок  одежды  и
бросить его в кузов  отцовского  грузовика.  Она  не  разбиралась  в  ту
минуту, что кому принадлежало, это было не важно. Надо было спасать  все
подряд.
   Скотти прицепился к ее ноге, как клещ,  и  повис  на  ней,  не  желая
отпускать. Волоча его за собой, Фэйт дотянулась до Эмоса,  схватила  его
за руку и, тряхнув, крикнула:
   - Не стой столбом!  Помоги  собрать  вещи  в  грузовик!  -  Он  грубо
оттолкнул ее, и Фэйт полетела на землю.
   - Не вздумай учить меня, глупая сучка!
   Фэйт вновь поднялась на ноги, не обращая внимания на новые ссадины  и
синяки. Братья в  тот  вечер  напились  еще  пуще  отца.  Они  бесцельно
шатались по двору и ругались на чем свет стоит. Помощники шерифа к  тому
времени уже выкинули из дома все, что  только  можно  было  выкинуть,  и
теперь стояли около своих машин, молча наблюдая за представлением.
   - Джоди, помоги же! - Фэйт ухватила сестру  за  руку  в  тот  момент,
когда та пробегала мимо. Джоди рыдала,  поскольку  все  никак  не  могла
найти каких-то своих вещей. - Хватай все, что попадется под руку! Так ты
и свое найдешь!
   Только этот аргумент и подействовал на нее.
   Обе девушки стали бегать перед домом, собирая с земли все, что  могли
поднять. Еще  никогда  Фэйт  не  работала  с  такой  энергией,  с  таким
остервенением. Она металась по двору настолько  быстро,  что  Скотти  не
успевал за ней. Он ходил за ней из стороны в сторону и пытался уцепиться
за нее маленькими пухлыми ручонками всякий раз, когда она пробегала мимо
достаточно близко.
   Все мысли смешались в голове Фэйт. У нее не было времени думать.  Она
бегала и собирала, бегала и собирала. Порезалась об острый край разбитой
чашки и даже не заметила. Ее остановил  один  из  помощников  шерифа  и,
протянув свой носовой платок, пробурчал:
   - Эй, у тебя кровь идет.
   Она машинально поблагодарила его и тут же забыла об этом.
   Фэйт была слишком невинна и слишком сбита с толку кошмаром  последних
минут, чтобы понять, что яркий свет фар патрульных машин высвечивает под
полупрозрачной ночной рубашкой каждый изгиб  ее  стройного  тела,  четко
очерчивая начавшие оформляться бедра и высокие  юные  груди.  За  каждой
вещью приходилось нагибаться, и перемены в позах высвечивали  все  новые
детали ее фигуры. В какой-то момент ткань ночной рубашки натянулась, и в
вырезе на груди показался маленький темный кружок соска,  в  другой  раз
подол задрался, едва не обнажив ягодицы. Ей было только четырнадцать, но
в лучах яркого  искусственного  света,  высвечивавшего  ее  под  разными
углами и подчеркивавшего то копну длинных густых темно-каштановых волос,
то изгиб тела, то высокие скулы, возраст не имел значения.
   Сейчас ее сходство с Рини Девлин, одно появление которой  вызывало  у
мужчин прилив возбуждения, стало еще более очевидным. Чувственность была
настолько развита в Рини, что сама она притягивала к себе мужчин, словно
яркая неоновая вывеска мотылей. И сейчас все, наблюдая за Фэйт, видели в
ней не ее, а ее мать.
   Грей стоял и молча смотрел на то, что  происходило  прямо  перед  его
глазами. Ярость не ушла, а все еще тлела в  груди.  Чувство  брезгливого
отвращения овладело им при виде Девлинов-мужчин, отца и сыновей, которые
шатались по  двору,  отчаянно  ругаясь  и  выкрикивая  дикие  полупьяные
угрозы. Но здесь были шериф и его помощники, и их присутствие отрезвляло
пьянчуг, так что Грей не обращал на их выкрики внимания. Правда, он едва
не сорвался, когда Эмос грубо отпихнул от себя младшую дочь. Кулаки  его
сжались, но он сдержался, увидев, что Фэйт быстро поднялась на  ноги  и,
кажется, не пострадала.
   Сестры бегали по двору, героически спасая все  самое  необходимое,  а
отец и братья Девлины орали на них, обзывая дурами. Они даже отнимали  у
девушек вещи и бросали их обратно на землю, громко заявляя, что никто не
заставит их уехать отсюда, из их дома,  и  что  нечего  попусту  тратить
время на эту беготню, так как  они,  мол,  все  равно  останутся  здесь.
Старшая дочь Джоди умоляла их помочь, но ее мольбы тонули  в  их  пьяной
ругани.
   Младшая сестра не  тратила  времени  на  попытки  образумить  отца  и
братьев. Она молча металась по  двору,  пытаясь  навести  хоть  какой-то
порядок в том хаосе, который ее окружал. И при этом еще уворачиваясь  от
маленького братишки, который с плачем тянулся к  ней  своими  ручонками.
Помимо своей воли Грей стал выискивать ее взглядом всякий раз, когда она
хоть на мгновение пропадала из поля его зрения. И опять же  против  воли
он залюбовался изящными, удивительно женственными линиями ее фигуры  под
почти прозрачной ночной рубашкой. Одно то, что  она  делала  все  молча,
привлекало к ней всеобщее внимание. Грей бросил  взгляд  по  сторонам  и
неожиданно понял, что помощники шерифа и сам шериф тоже, затаив дыхание,
смотрят на нее.
   Несмотря на юные годы, в  ней  была  какая-то  странная  зрелость.  В
неверном свете автомобильных фар она вдруг показалась ему  Рини  Девлин.
Шлюха украла у него отца, довела мать до состояния душевного оцепенения,
из-за нее сестра едва не лишила себя жизни, и вот она снова появилась...
Соблазняет уже его.
   Джоди, старшая дочь Девлинов, отличалась более  пышными  формами,  но
это была дешевка. Крикливая дешевка. Фэйт  -  другое  дело.  Ее  длинные
темно-каштановые волосы изящными локонами распадались по  жемчужно-белым
плечам, прикрытым только тонкими тесемками ночной рубашки. Она выглядела
старше  своих  лет.  С  ней  будто   произошло   какое-то   удивительное
превращение. Она перевоплотилась в свою мать. Ее  бесшумные  метания  по
двору напоминали некий эротический танец.
   Грей почувствовал, что невольно начинает возбуждаться. В ту минуту он
сам себя ненавидел. Оглянувшись на помощников шерифов, он  увидел  в  их
глазах то же самое. Им было стыдно за свои плотские мысли, обращенные на
эту девочку.
   Боже мой, оказывается, он ничем не лучше своего папаши! Стоит  только
женщине из рода Девлинов появиться поблизости, как он тут же, как и  Ги,
превращается в голодного самца периода брачных игр. Моника  сегодня  еле
выжила  после  попытки  самоубийства,  предпринятой  именно  из-за  Рини
Девлин, а вот он сейчас смотрит на дочку Рини и ничего не может поделать
со своим возбуждением.
   Она пошла к нему, держа в руках охапку  вещей.  Нет,  не  к  нему,  к
грузовику,  который  стоял  позади  него.  Ее  зеленые   кошачьи   глаза
скользнули  по  нему  с  неопределенным,  закрытым   выражением.   Кровь
оглушительно застучала у него в висках. Этот взгляд вывел его  из  себя.
Он мгновенно вспомнил обо всех  кошмарных  событиях  этого  дня,  и  ему
захотелось, чтобы все Девлины ощутили боль,  сравнимую  с  той,  которую
пришлось сегодня испытать ему.
   - Ты - дрянь, - хрипло проговорил он,  когда  девушка  поравнялась  с
ним.  Она  остановилась  на  месте  как  вкопанная.  Умалишенный  малыш,
воспользовавшись этим, вновь прилепился к ее ноге. Она не подняла  глаза
на Грея, а только смотрела в пустоту прямо перед  собой.  Это  разозлило
его еще больше. - Вся твоя семейка - дрянь. Твоя мать шлюха, а отец  вор
и пьяница. Вон из этого округа! И чтобы ноги вашей больше здесь не было!
Глава 6

   Спустя двенадцать лет Фэйт Девлин Харди  вернулась  в  Прескот,  штат
Луизиана.
   Из  Батон-Руж  она  выехала,   движимая   во   многом   любопытством,
отказываясь признаваться себе в истинных  причинах  своего  возвращения.
Дорога не вызывала в ее душе никаких воспоминаний,  ибо  в  те  времена,
когда они жили в Пресноте, Фэйт редко  выезжала  за  пределы  маленького
городка.
   Но когда  она  проехала  дорожный  знак,  за  которым  уже  начинался
Прескот,  когда  появились  первые  дома,  улицы,  когда  сосновые  леса
уступили  место  бензоколонкам  и  магазинам,  она  почувствовала,   как
начинает волноваться.  Волнение  еще  больше  усилилось,  когда  впереди
показались  главная  городская  площадь  и  красное   кирпичное   здание
городской администрации. Именно таким оно запечатлелось в ее памяти.  На
площади по-прежнему было много припаркованных машин, скамейки  в  сквере
по-прежнему  стояли  напротив  одна  другой.  В  летнее  время  на   них
собирались старики, укрываясь от зноя в густой тени громадных дубов.
   Впрочем, кое-какие изменения  бросились  в  глаза.  Некоторые  здание
обновили, кое-какие старые постройки  снесли.  В  углах  площади  теперь
красовались клумбы, разбитые, конечно же, деятельными  членами  местного
женского клуба. Анютины глазки приветливо улыбались прохожим.
   Но в основном все осталось прежним. А  незначительные  перемены  лишь
подчеркивали то,  что  было  здесь  двенадцать  лет  назад.  От  полноты
нахлынувших чувств Фэйт стало трудно дышать,  в  руках  началась  мелкая
дрожь. Невыразимое ощущение тепла окутало ее.
   "Вот я и дома".
   Осознание это пришло к ней настолько неожиданно и резко, что она даже
вынуждена была  остановить  машину,  въехав  на  стоянку  перед  зданием
городской  администрации.  Сердце  бешено  колотилось  в   груди,   Фэйт
старалась восстановить сбившееся дыхание. Она не предполагала,  что  вид
города детства так отзовется в ее душе, не ожидала, что так  живо  дадут
знать о себе корни, которые она обрезала двенадцать лет назад. Это  было
для нее настоящим  потрясением.  И  притом  радостным  потрясением.  Она
приехала сюда из чистого любопытства, желая узнать, что случилось  после
того, как Девлинов  насильно  вышвырнули  из  города  и  из  округа,  но
всколыхнувшее ее до глубины души ощущение возвращения  домой  отодвинуло
любопытство на второй план.
   Фэйт попыталась отделаться от наваждения. "Этот город не  может  быть
моим домом. Даже когда я жила здесь, я никогда не чувствовала себя дома.
Нас всех здесь только до поры до времени терпели.  Стоило  мне  войти  в
магазин, все равно в какой, как продавцы начинали следить за каждым моим
движением, ибо всем в городе было известно, что Девлины, не задумываясь,
стащут все, что плохо лежит. Ничего себе дом!"
   Но эти внутренние попытки отрицать  очевидное  не  дали  результатов.
Инстинкт и сердце подсказывали ей, что она вернулась домой.  Здесь  были
совершенно неповторимые, волшебные запахи, которых больше нигде на земле
не встретишь. Богатые,  красочные  запахи,  которые  отпечатались  в  ее
памяти еще с рождения. Каждой клеточкой своего  организма  она  ощущала:
вот моя родина, вот мой дом. Она родилась здесь, выросла. Воспоминания о
Прескоте в большинстве своем были горькими, но, тем не менее, они  нашли
отклик в  ее  душе,  о  возможности  которого  еще  вчера  она  даже  не
подозревала. Нахлынувшие на нее чувства были непрошеными - она не  звала
их, не хотела испытывать. Ей хотелось только утолить  свое  любопытство,
чтобы раз и навсегда разобраться со своим прошлым, забыть о нем и начать
строить новую жизнь.
   Нелегко далось ей возвращение домой. Слова Грея  Руярда  до  сих  пор
раздавались у нее в ушах, как будто он произнес их только  вчера,  а  не
двенадцать лет назад. Порой она могла несколько дней кряду не думать, не
вспоминать о нем, но боль всегда жила в ней, затаившись в самых  дальних
тайниках души. Эта боль была постоянным спутником  Фэйт  все  эти  годы.
Возвращение в Прескот вызвало к жизни воспоминания; она  снова  услышала
его голос: "Ты - дрянь!"
   Фэйт глубоко, прерывисто вздохнула, впустив в легкие  свежий  зеленый
аромат, неразрывно связанный с воспоминаниями из детства.  Взяв  себя  в
руки и более или  менее  успокоившись,  она  еще  раз  окинула  взглядом
городскую площадь, словно привыкая к тем местам, которые когда-то знала,
как свои пять пальцев.
   Кое-какие деловые здания за эти  годы  заметно  принарядились.  Фасад
хозяйственного магазина теперь был облицован кедром и камнем.  Ступеньки
крыльца вели к массивным двустворчатым дверям. На том месте, где  раньше
была маслобойня, сейчас стоял "Макдональдс".  Выделялось  здание  нового
банка. Фэйт готова была поклясться, что он принадлежал Руярдам.
   Прохожие с любопытством косились в ее сторону.  В  маленьком  городке
новый человек всегда привлекает к себе внимание. Но никто не  узнал  ее.
Еще бы! Она  и  не  ждала  этого.  За  двенадцать  лет  она  из  девочки
превратилась  в  женщину.  Из  совершенно  беспомощного  и  беззащитного
существа - в уверенного в  себе  делового  человека.  Переступила  черту
между нищетой и процветанием. В своем сшитом на  заказ  деловом  костюме
кремового цвета и сложной прической  темно-каштановых  волос,  в  темных
солнцезащитных очках она ничем не напоминала Рини Девлин.
   "Какая ирония судьбы, - подумала Фэйт, вспомнив о матери. - Ее  можно
было обвинять во всех грехах, но никак не  в  том,  что  нас  вышвырнули
тогда из города".
   Рини Девлин на самом деле никуда не сбегала вместе с Ги Руярдом.
   Во многом именно желание узнать, куда  тогда  подавался  Ги,  привело
Фэйт после стольких лет в Прескот. Может, он подцепил в  ту  ночь  новую
женщину и объявился дома через день-два, ужаснувшись тому шуму,  который
был из-за него поднят? Или устроил себе небольшой  запой?  Или  играл  в
покер? Фэйт очень хотелось узнать, хотелось посмотреть  ему  в  глаза  и
сказать, во что им всем обошлась его безответственность.
   Невидящим взглядом она смотрела на  здание  городской  администрации,
отдавшись нахлынувшим на нее воспоминаниям. Та  страшная  ночь  положила
конец существованию их семьи. Будучи вышвырнутыми из собственного  дома,
они приехали в Батон-Руж и заночевали в своих машинах. Эмос спал один  в
своем грузовичке, Расс и Ники в своем пикапчике, а Джоди в своей  старой
развалюхе. Потеснившись, она дала место и Фэйт со Скотти, который заснул
у сестры на коленях.
   Мысленно оглядываясь назад, она вспоминала те дни со стыдом и ужасом.
Некоторые сцены настолько крепко засели у нее в  памяти,  что  и  сейчас
вставали, как живые. Ослепляющий свет фар  патрульных  машин.  Мгновение
почти суеверного ужаса, когда она почувствовала, как кто-то  вытаскивает
ее из постели среди ночи. Потом ее вышвырнули из дома, и она упала лицом
в грязь во дворе. Истеричный плач Скотти. Порой ей  даже  казалось,  что
она до сих пор физически чувствует, как малыш цепляется  за  нее  своими
ручонками, мешается под ногами.  Но  самое  яркое  воспоминание  было  о
неподвижном взгляде, которым Грей уставился на нее. Это был парализующий
взгляд. Взгляд, исполненный презрения.
   Она помнила, как отчаянно пыталась спасти их жалкие пожитки. Как  они
потом долго, будто целую вечность, ехали по ночной  дороге,  ведущей  из
Прескота. Тогда каждая минута, казалось, растянулась на часы.  Насколько
Фэйт помнила, она в первый раз заснула только в Батон-Руж,  а  до  этого
сидела неподвижно в машине  и  глазами,  обожженными  горькими  слезами,
смотрела в черную пустоту, прижимая к себе теплое  тельце  свернувшегося
калачиком у нее на коленях Скотти.
   Вскоре после рассвета полицейский прогнал их с городской стоянки,  на
которой они провели ночь, и  маленький  убогий  караван  продолжил  свой
путь. Следующая остановка была только в Бомонте, штат Техас.  Эмос  снял
комнату в мотеле в самой занюханной части города, и  они  все  вшестером
въехали в нее. По крайней мере, у них вновь появилась крыша над головой.
   Спустя неделю, проснувшись утром, они обнаружили, что Эмоса  нет.  Он
покинул их так же, как и Рини. Но в отличие  от  нее  он  захватил  свои
вещи. Расс и Ники утешились лишь тем, что  на  последние  монеты  купили
пива и как следует напились. Вскоре после этого исчез и Расс.
   Ники пытался что-то сделать. Надо отдать ему должное: он  пытался.  В
восемнадцать лет на паренька свалилась ответственность за  двух  младших
сестер и младшего больного брата. Он брался за любую работу. Джоди  тоже
помогала, подрабатывая официанткой в местных забегаловках, но денег  все
равно не хватало. Вскоре к  ним  нагрянули  социальные  работники  и  на
Джоди, Фэйт и Скотти оформили государственную опеку. Ники слабо  пытался
что-то возражать, но Фэйт видела, что у него как гора с плеч  свалилась.
Больше она его не видела.
   Усыновление не было для них выходом. Джоди и Фэйт были уже  взрослые,
а Скотти брать к себе никто не хотел. Надежда была на то,  что  они  все
трое  окажутся  в  одном  воспитательном  доме,  где  Фэйт   смогла   бы
по-прежнему заботиться о Скотти. Надежды  оправдались  лишь  наполовину.
Джоди забрали в один дом, а Фэйт и Скотти  -  в  другой.  Вся  забота  о
младшем брате легла на ее худенькие плечи, но Фэйт  было  не  привыкать.
Она возилась с ним с самого дня его рождения, так что это не было  ей  в
тягость. Таково было условие, на котором они могли  остаться  вместе,  и
Фэйт не жаловалась.
   Джоди  поменяла  несколько  воспитательных  домов,  ни  в  одном   не
задерживаясь надолго.  Фэйт  же  считала,  что  ей  здорово  повезло.  У
Грэшэмов не так много чего было, но они готовы  были  делиться  всем  со
своими  воспитанниками.  Впервые  в  жизни  Фэйт  увидела,   как   живут
нормальные люди, и стала впитывать этот новый  незнакомый  доселе  образ
жизни, как губка. Ей было невыразимо приятно приходить из школы в чистый
дом и вдыхать ароматы готовящегося ужина.  Одевалась  она  недорого,  но
всегда аккуратно и модно, насколько это могли себе позволить Грэшэмы  на
те деньги, которые государство выделяло на ее воспитание. В школе  никто
больше не называл ее "дрянью Девлин". Она узнала, каково это  -  жить  в
доме, где взрослые любят и уважают друг друга.
   Скотти стал у Грэшэмов любимцем. Они его всячески баловали,  накупили
ему игрушек. Увы, очень скоро состояние его здоровья  резко  ухудшилось.
Фэйт оставалось только радоваться тому,  что  последние  дни  его  жизни
прошли достойно. Какое-то время он  был  просто  счастлив.  Особенно  на
Рождество, которое было первым в их  жизни  Рождеством  без  мамы...  Он
сидел часами на одном месте и зачарованно смотрел на  искрящуюся  огнями
новогоднюю елку. Играть он уже почти не мог - быстро уставал. Он умер  в
январе. Тихо отошел во сне. Фэйт чувствовала,  что  развязка  близка,  и
последние ночи дежурила около его кроватки.  Однажды  что-то,  возможно,
перемена в его дыхании, заставило ее проснуться. Она взяла в  свои  руки
его маленькую  пухлую  ручонку  и  уже  не  выпускала  ее.  Дыхание  его
становилось все  более  редким  и  поверхностным.  Наконец  оно  исчезло
совсем. Она держала его руку до тех пор, пока она не окоченела, и только
после этого разбудила Грэшэмов.
   Она провела с этими добрыми людьми почти четыре года.  Джоди  к  тому
времени окончила школу и, сразу  же  выскочив  замуж,  уехала  навстречу
манящим ярким огням в Хьюстон. Фэйт осталась совершенно  одна,  всех  ее
родственников судьба разметала в разные стороны. Тогда она все  внимание
сосредоточила на учебе. Мальчишки приставали к ней,  наперебой  назначая
свидания, но у нее не было на это времени. К тому же она еще не пришла в
себя от душевных травм, вызванных страшными переменами в ее жизни, и  не
была расположена к беззаботному школьному  флирту.  Грэшэмы  научили  ее
ценить стабильность и нормальное течение в жизни. И для себя Фэйт хотела
того же. Она решила возродить свою жизнь из пепла и  руин.  Стала  много
заниматься. Успех не заставил себя ждать: она добилась права  произнести
речь на выпускном вечере и  получила  стипендию  в  небольшом  колледже.
Расставаться с Грэшэмами было нелегко, но государство больше  не  давало
на нее денег, и ей пришлось жить одной. Она работала  в  двух  местах  и
училась.  Было  трудно,  но  Фэйт  не  жаловалась.  Всю  свою  жизнь  ей
приходилось много работать.
   В колледже она  влюбилась  в  студента-выпускника  Кайла  Харди.  Они
встречались полгода, а через неделю после своего выпуска Фэйт  вышла  з