сь,  светился  под  яркими  лучами
мощных ламп. Слева, в маленьком отдельном помещении, находился унитаз, а
вдоль стены тянулся длинный туалетный стол  из  какого-то  полированного
материала темно-коричневого цвета. Над раковинами поблескивали золоченые
краны. Перед ванной и душевой кабиной лежали толстые мягкие ковры.
   - Роскошь на высшей стадии разложения, - заметила Суини.
   Огромная теплая ладонь скользнула по обнаженной округлости ее ягодиц.
   - Рад, что тебе понравилось.
   Ей не просто понравилось; она была очарована подобранными  со  вкусом
расцветками. Заурядный коричневый цвет был бы  здесь  не  к  месту,  но,
дополненный  розоватым  оттенком,  казался  Суини   таким   глубоким   и
насыщенным,  что  в  нем  хотелось  раствориться.   Золотистые   вентили
отбрасывали на туалетный столик желтые отблески, заставляя его сверкать.
   Суини распахнула дверцу душа и вытаращила глаза.
   - Ух ты! - Кабина, размером по меньшей мере  полтора  на  два  метра,
отделанная мрамором с  розовыми  и  коричневыми  разводами,  с  каким-то
хитроумным душем, который одновременно окатывал человека со всех сторон,
привела ее в восхищение.
   Ладонь, лежавшая на ее ягодице, нетерпеливо подтолкнула Суини вперед.
Она повернулась и увидела Ричарда во всем  великолепии  мужской  наготы.
Суини уже видела его почти без одежды и без труда представляла себе, как
он выглядит совсем голым.  Но  реальность  превзошла  все  самые  смелые
ожидания. Ричард сохранил отличную форму и выглядел именно так, как,  по
мнению Суини, должен выглядеть мужчина, взрослый, зрелый, сильный...  и,
так сказать,  заинтересованный.  Повинуясь  безотчетному  импульсу,  она
протянула руку и сжала пальцами его напряженный  пенис,  едва  расслышав
невольный вздох наслаждения  и  сосредоточив  все  внимание  на  толстом
орудии, подрагивавшем в ее ладони.
   - Будь осторожна, иначе не успеешь принять душ, - предупредил Ричард.
   - Так ли уж это важно? - проворковала Суини.
   - Я предпочитаю неспешное, вдумчивое и романтическое наслаждение.
   Она откинула голову и удивленно приподняла брови.
   - Романтическое?
   - Я размышлял над этим целую неделю, пытаясь вообразить,  что  и  как
буду делать.
   Одной рукой Суини продолжала сжимать  его  член,  другой  провела  по
волосатой груди Ричарда. Из  ее  полураскрытого  рта  вырывалось  мягкое
дыхание.
   - И какие же планы у тебя на уме?
   - В сущности, план у меня один.
   - Один? В чем он заключается?
   - Затрахать тебя до потери пульса, - будничным тоном отозвался Ричард
и, как только Суини  отпрянула  от  него,  заливаясь  смехом,  осторожно
высвободил  из  ее  пальцев  свой  драгоценный  член.   Воспользовавшись
растерянностью девушки, он втолкнул ее в кабину и пустил воду.
   Суини сразу поняла, что ему уже не впервой принимать душ с женщинами;
душевые головки были направлены так, что струи воды  били  ей  в  грудь,
оставляя волосы почти сухими. Чуть погодя, насладившись  прикосновениями
намыленных рук Ричарда, скользивших по ее телу, Суини  призналась  себе,
что он отлично умеет вымыть женщину. И еще через несколько минут,  надев
презерватив, Ричард продемонстрировал ей, что отменно  умеет  заниматься
любовью в душе. Прижав девушку к мраморной стене, он жадно и нетерпеливо
вторгался в ее тело, заставляя Суини  корчиться  и  извиваться  в  своих
объятиях. Когда все завершилось, она едва стояла  на  ногах,  и  Ричарду
пришлось, удерживая ее в вертикальном  положении,  вытирать  полотенцем.
Сам он не кончил и все еще  был  возбужден.  Суини  догадалась,  что  во
второй раз Ричард достигнет оргазма намного позже, поэтому ей  предстоит
долгая любовная игра. Она сама не знала, радоваться этому или  молить  о
пощаде.
   Потом он отнес Суини в кровать,  и  мысль  о  том,  чтобы  просить  о
пощаде, немедля покинула ее. Казалось, Ричард  целую  вечность  покрывал
Суини поцелуями - от макушки до пят. Он ласкал губами ее  соски  до  тех
пор, пока она  не  застонала  от  удовольствия  нетерпения.  Его  пальцы
проникали между ее ног, поглаживая и лаская  интимные  места,  потом  их
место занял язык. От острого  наслаждения  она  кончила,  издав  громкий
вопль. Дав Суини чуть-чуть отдохнуть, Ричард перевернул ее  на  живот  и
овладел ею сзади.  К  этому  времени  лоно  девушки  разбухло  до  такой
степени, что едва вмещало его член, все глубже вторгавшийся в  ее  тело.
Подчиняясь  неторопливому  ритму  толчков,  грудь  Суини  скользила   по
простыням и ладоням Ричарда, которые поддерживали ее снизу,  отчего  при
каждом движении она  ощущала  завораживающее  прикосновение  его  умелых
пальцев.
   Она кончила в четвертый раз, и Ричард вместе с ней; потом они лежали,
прильнув друг к другу. Суини положила голову  ему  на  плечо,  а  Ричард
лениво ласкал ее, груди, ягодицы, бедра и живот, как будто ему  все  еще
было мало.  Смежив  веки,  Суини  прислушивалась  к  ударам  их  сердец,
постепенно замедлявшимся. Они словно приноравливались друг к другу - два
сердца, бьющихся в унисон.
   - Если хочешь спать, скажи, - шепнул Ричард и  перекатился,  подминая
Суини под себя.
   Девушка почувствовала, как его член вновь ищет  вход,  но  не  спешит
проникать в нее. Она знала, что Ричард не станет этого делать, если  она
признается, что устала.
   - Нет, - Суини притянула его к себе и подалась ему навстречу так, что
его член вошел в нее на дюйм-другой. - Не давай мне  сегодня  уснуть.  -
Суини надоели убийства и картины, надоело ощущение того,  что  ее  жизнь
подчинена прихоти неведомой и невидимой  силы.  Она  хотела  забыться  в
чисто плотском наслаждении.
   Ричард сделал все так, как она просила. Пару раз Суини казалось,  что
она засыпает, но скорее ее охватывало оцепенение полного удовлетворения.
Они любили друг друга бесконечно долго, и даже когда отдыхали,  их  тела
оставались одним целым. Когда  лоно  Суини  пересохло  и  уже  не  могло
принимать Ричарда, тот облегчил себе вход в ее тело с помощью крема.  От
его мощных толчков Суини несколько раз кричала, иногда у  нее  возникала
мысль, что продолжать уже невозможно, но она неизменно находила  в  себе
силы. В эту ночь Суини даже не вспоминала о холоде.
   Когда небо осветили первые лучи солнца, они молча лежали,  прижимаясь
друг к другу. Ричард невыразимо нежным движением  откинул  волоса  с  ее
лица.
   - Расскажи мне о картине, - попросил он.
   Суини на мгновение напряглась, недовольная нежданным  посягательством
на свой сладостный покой, потом вздохнула  и  поняла,  что  пришла  пора
вернуться к реальности.
   - Я закончила ее лицо...  -  Суини  сглотнула  подступившие  к  горлу
слезы. - Проснувшись и увидев картину, я сразу  позвонила  в  салон,  но
никто не ответил. Я не знала номер Кандры, потому позвонила тебе и...  и
тут поняла, что опоздала.
   - Тебе не в чем себя винить. - Ричард  взял  Суини  за  подбородок  и
повернул к себе ее лицо. - Следователи полагают, что Кандру убили  около
полуночи. К тому времени, когда ты закончила рисовать, было уже  слишком
поздно.
   - Я... - Горло Суини сжалось. Она знала, что Ричард прав. И  в  самом
деле, Суини работала несколько часов, чтобы завершить лицо, и после того
как сделала это, уже ничем не могла помочь Кандре.  Как  художник  Суини
сознавала это, но  как  женщина,  как  человек  считала  себя  обязанной
сделать все, что в ее силах.
   Она почувствовала, что Ричарда охватило напряжение, оно передалось  и
ей.
   - Господи, я так боялся за тебя. - Он крепко прижал девушку к себе.
   - Все в порядке. - Поцеловав  его  ключицу,  она  подумала,  как  это
славно - чувствовать тепло, уют и удовлетворение. Потом Суини  заставила
себя вернуться к действительности:
   - Не стану обманывать тебя, мне пришлось несладко, но  я  справилась.
Не беспокойся, теперь я убедилась,  что  способна  сама  позаботиться  о
себе.
   Темные глаза Ричарда блеснули.
   - Я не должен был позволять  тебе  справляться  со  всем  одной.  Мне
следовало находиться рядом с тобой.
   - Ты не мог. Ты должен был... должен был позаботиться о Кандре.  -  К
горлу Суини вновь подступил комок. - Она десять лет была твоей женой.  Я
понимаю, как ты расстроился...
   Из груди Ричарда вырвался резкий, хриплый звук.  Он  отпустил  Суини,
перекатился на спину и устремил взгляд в потолок.
   -  Я  не  скорблю  о  ней,  если  тебя  это  интересует.  Я  не  умею
притворяться и не хочу делать вид, будто убит горем.  Большинство  людей
полагают, что мне следует  вести  себя  именно  так,  но  я  не  намерен
устраивать для них представление.
   Уловив в голосе Ричарда боль и сдерживаемый гнев, Суини  решила,  что
пришла пора успокоить его, как некогда он успокаивал ее. Она обняла его,
гладя по лицу и груди.
   - Нет, конечно. Это было бы нечестно.
   Ричард посмотрел на нее.
   - Ты уже начала рисовать лицо мужчины?
   Суини покачала головой. Она пыталась сохранять безразличие, но  в  ее
глазах мелькнул такой страх перед грядущим, что Ричард понял - вчерашнее
утро было для девушки тяжелейшим испытанием в жизни.
   Теперь настала его очередь успокаивать Суини.
   - Я хотел позвонить тебе, - прошептал он, - но весь день  просидел  в
полиции.
   - Знаю. Тебе пришлось отдавать распоряжения...
   - Считаясь при этом главным подозреваемым.
   Зрачки Суини расширились.
   - Что?! - Она едва не подпрыгнула в постели,  но  сдержала  невольный
порыв и еще крепче прижалась к Ричарду.
   - Это самое логичное предположение. Чаще всего женщин убивают мужья и
любовники. Мы с Кандрой собирались  разводиться.  Полицейским  следовало
убедиться, что убийца - не я.
   - И как? Убедились?
   - Да, убедились. - Ричард криво усмехнулся. - У меня не было  мотива,
и я сумел доказать, что в момент убийства находился дома.
   - Каким образом?
   -  С  помощью  компьютера.  Я  работал  в  сети,  и   мой   провайдер
зарегистрировал время отключения.
   Суини закрыла глаза, испытывай неимоверное облегчение. Она  наклонила
голову и потерлась щекой о его грудь.
   - Мне пора идти, - прошептала Суини. - Сегодня тебя ждут тысячи  дел.
Как ты думаешь... не показать ли картину полицейским?
   - Ни в коем случае! - отрезал Ричард.  -  Пообещай,  что  не  станешь
этого делать.
   - Но почему? - удивилась Суини.
   - Уж не думаешь ли ты, что они поверят, будто ты  нарисовала  картину
во сне? Милая, ты сразу станешь подозреваемой  номер  один,  по  крайней
мере на время. Я не хочу, чтобы ты прошла через этот  кошмар;  вдобавок,
сосредоточив внимание на тебе, они впустую потратят время, которое нужно
посвятить поискам настоящего преступника. Когда закончишь лицо убийцы, я
найду способ направить следствие в должном направлении. - Ричард  провел
большим пальцем по подбородку Суини. - Пообещай  мне,  что  не  сделаешь
этого.
   - Хорошо. - Она  натянуто  улыбнулась.  -  Происходящее  кажется  мне
каким-то нереальным.
   - В той же степени, как и всякий эпизод твоего ясновидения, - заметил
Ричард.
   - Что, плохи мои дела? - Суини вновь улыбнулась, на сей раз от души.
   -  Даже  очень.  Когда  нарисуешь  лицо  преступника,   я   подтолкну
полицейских к нужному выводу, но этим твое участие в деле и ограничится.
***

   Сидя в своей машинеХаетектив Аквино  зевнул  и  потянулся,  борясь  с
сонливостью. Ему очень хотелось в туалет, и он мечтал  о  чашечке  кофе.
Сохранять сегодня бодрость будет чертовски трудно. "Надо ехать домой,  -
подумал он. - То, что у Уорта есть подружка,  ровным  счетом  ничего  не
значит".
   Как  всегда,  Аквино  подвело  излишнее  любопытство.  Ему   хотелось
побольше разузнать об этой женщине. Он  намеревался  выяснить,  кто  она
такая, где живет, почему пришла сюда пешком и,  хотя  Уорт  явно  ее  не
ждал, провела у него ночь.
   Аквино  допускал,  что  его  старания  напрасны!  С  другой  стороны,
предчувствия Аквино нередко оправдывались,  и  он  собирался  проверить,
подвела ли его интуиция на этот раз.

Глава 18

   Ричард отправил Суини  домой  на  такси,  хотя  она  собиралась  идти
пешком, поскольку вчера не захватила с собой кошелек,  а  в  кармане  ее
джинсов лежали лишь две смятые  долларовые  бумажки  и  немного  мелочи.
Этого хватило бы только на автобус. Подзывая такси, Ричард не спускал  с
девушки пристального взгляда. Он заплатил водителю,  поцеловал  Суини  и
усадил ее в машину, будто особу королевской крови.
   Хорошо, что не пришлось  добираться  домой  на  своих  двоих,  решила
Суини, входя в квартиру. Ноги у нее  подкашивались,  а  каждая  клеточка
ныла от усталости. Она подумала, не лечь ли в постель, но страх не давал
ей уснуть. Суини не выдержала бы очередного  сеанса  рисования  во  сне,
сопровождаемого приступом ужасающего озноба. По крайней мере сейчас.  Ни
физически, ни морально она не была готова  к  такому  напряжению.  Суини
задумалась о картине, о большом белом пятне вместо лица убийцы, и у  нее
сразу заболела голова, а в висках застучало. Она  не  хотела  входить  в
студию даже для того, чтобы поработать над другими холстами, ибо боялась
вновь увидеть сцену убийства.  Девушка  опасалась  вспоминать  о  гибели
Кандры,  представлять  себе  ужас,  охвативший  несчастную   женщину   в
последние мгновения ее жизни. Суини мечтала хоть ненадолго  расслабиться
и собраться с силами для завершения работы.  Сейчас  она  желала  думать
только о Ричарде, возвращаться  мыслями  к  восхитительной  ночи  любви,
проведенной с ним.
   Впереди ее ждал целый день безделья - в  лучшем  случае  каких-нибудь
мелких хлопот. Суини не решалась ни  спать,  ни  работать.  Она  слишком
устала, чтобы отправиться на этюды. Оставалось лишь смотреть телевизор и
читать либо заняться стиркой. Суини склонялась к тому, чтобы взяться  за
книгу, но мысль о куче грязного белья не давала ей покоя. Пообещав себе,
что почитает часок, а потом займется стиркой, она устроилась в кресле  с
огромным справочником по применению акриловых красителей.
   От изучения ярких красок ее оторвал звонок в дверь. Недовольно  ворча
и понимая, что это не Ричард, а значит, кто-то ошибся  квартирой,  Суини
подошла к двери и посмотрела в глазок. В коридоре стояли двое  мужчин  в
костюмах.
   - Кто вы? - спросила она, не отрывая глаз от линзы.
   - Детективы Аквино и Райтнер,  нью-йоркский  департамент  полиции,  -
ответил тучный мужчина, стоявший ближе. Он  произнес  название  целиком,
без сокращений. Детективы поднесли  удостоверения  к  двери,  как  будто
Суини могла прочесть их сквозь "рыбий глаз".
   Они, конечно же, не знали о картине, поскольку о  ней  было  известно
только Ричарду и Суини, но, судя, по всему,  кто-то  сообщил  им  об  ее
связи с Ричардом. Вздохнув,  Суини  отперла  дверь.  Она  понимала,  что
полицейские лишь исполняют свой долг, проверяя  всевозможные  версии,  и
все-таки чувствовала себя неуютно.
   - Госпожа Парис Суини? - осведомился толстяк.  Девушка  гневно  свела
брови на переносице.
   - Просто Суини.
   Полицейский несколько оторопел  от  такой  реакции,  потом  его  лицо
разгладилось и стало равнодушным.
   - Нам можно войти?
   Он  выглядел  еще  более  утомленным,  чем  Суини.  Под  его  глазами
обозначились темные круги, лицо  было  пепельно-серым.  По-видимому,  он
недавно побрился, его чуть влажные волосы свидетельствовали о  том,  что
он принял душ и, вероятно, переоделся, однако ему  не  удавалось  скрыть
усталость. Коллега толстяка, стройный  и  светловолосый,  выглядел  куда
свежее, но его лицо не отличалось доброжелательностью.
   - Не хотите ли кастрюль... э-ээ... чашечку кофе? - предложила  Суини,
усадив посетителей. Толстяку явно не помешало бы взбодриться.
   В глазах светловолосого полицейского появилось оцепенелое,  загнанное
выражение, словно он с трудом сдерживал  смех.  Аквино  бросил  на  него
сердитый взгляд.
   - Буду очень признателен,  -  отозвался  он.  -  Сахар  и  сливки,  и
побольше.
   - То же самое, - сказал Райтнер.
   Суини вновь наполнила свою чашку и сварила еще две,  добавив  столько
сахара и сливок, что нормальному  человеку  хватило  бы  энергии  полдня
бегать по стенам и потолку, а уровень холестерина в крови поднялся бы на
несколько пунктов. Должно быть, бедняги пьют так много плохого кофе, что
вынуждены таким вот образом сдабривать его вкус, решила она.
   Суини водрузила  чашки  на  маленький  поднос,  вошла  в  гостиную  и
опустила его на кофейный столик. Сказав себе,  что  у  нее  нет  никаких
причин для волнения, она уселась и  взяла  свою  чашку.  Интересно,  как
обычно проходит допрос? Может, она должна начать разговор?
   Пригубив кофе с видом истинного ценителя, толстяк заговорил  сам,  не
дожидаясь ее помощи:
   - Госпожа Суини, знакомы ли вы с Ричардом Уортом?
   Она удивленно посмотрела на него.
   - Конечно. Иначе вы не пришли бы ко мне.
   Толстяк поперхнулся.
   - Вы знаете о том, что его бывшую жену убили прошлой ночью. - Это был
не вопрос, а утверждение.
   - Да.
   - Были ли вы знакомы с госпожой Уорт?
   Глаза Суини потемнели.
   - Да, - тихо ответила она. - Мы были знакомы много лет. Я  выставляла
свои работы в ее салоне.
   - А, так вы художница?
   - Да.
   - Подумать только. - Аквино посмотрел на большой пейзаж, висевший  на
стене. - Это ваша?
   - Нет. - Суини нипочем не повесила бы у себя в  квартире  собственное
творение. Когда  ей  хотелось  отдохнуть,  она  предпочитала  любоваться
чужими картинами. Покончив с обменом любезностями, полицейский приступил
к делу:
   - Госпожа Уорт была не очень-то довольна вашей  связью  с  господином
Уортом, не правда ли?
   Швейцар разболтал, сообразила  Суини,  вспоминая  сцену  в  вестибюле
дома.
   - Она говорила, что ей это безразлично, но  как-то  утром  пришла  ко
мне, застала здесь Ричарда и расстроилась. - Суини с гордостью подумала,
что свет еще не видывал такой мастерицы преуменьшать.
   - Когда это было?
   "Они все знают, - подумала Суини. - Полицейские уже  переговорили  со
швейцаром и задают вопросы, заранее зная ответы, только чтобы проверить,
скажу ли я правду".
   - Несколько дней назад.
   - Как долго длится ваша связь с господином Уортом?
   Суини смотрела  на  толстяка,  хлопая  ресницами.  Вопрос  совершенно
ошеломил ее, хотя другие женщины, наверное, даже не удивились бы.
   - Не знаю... Какой нынче день?
   Полицейские обменялись быстрыми взглядами.
   - Четверг, - сообщил Райтнер.
   - Значит, мы вместе уже неделю. Откровенно говоря,  я  потеряла  счет
дням.
   - Неделю... - повторил Аквино, делая пометку в маленьком блокноте.  -
Эту ночь вы провели в доме господина Уорта.
   Суини покраснела. Ну  вот,  пожалуйста.  Теперь  ее  сочтут  женщиной
легкого поведения.
   - Да.
   - Где вы провели предыдущую ночь, госпожа Суини?
   Ага. Наконец-то они переходят к главному. Суини встревожилась.  В  ту
ночь она была одна в квартире, никто сюда не звонил, а значит, у нее нет
свидетелей... и нет алиби.
   - Я была здесь, - ответила она.
   - Одна?
   - Да.
   - Всю ночь?
   - Да.
   - Может, вам захотелось  прогуляться  перед  сном,  глотнуть  свежего
воздуха?
   - Нет. Я не выходила из дому.
   Райтнер потер нос.
   - Может, вы кому-нибудь звонили, с кем-нибудь разговаривали?
   - Нет.
   - Вам не случалось бывать в квартире госпожи Уорт?
   - Нет. Я даже не знаю точно, где она жила.
   -  Общались  ли  вы  с   госпожой   Уорт   после   недавней   стычки?
Расстроившись, она могла позвонить вам и  угрожать  -  знаете,  как  это
бывает, когда речь идет о сердечных делах.
   Какое восхитительное  красноречие!  Суини  на  мгновение  отвлеклась,
изумленная тем, что услышала из уст сыщика слова  "сердечные  дела",  но
тут же одернула себя.
   - Нет. Это был последний раз, когда я видела  ее  и  разговаривала  с
ней.
   - Не знаете ли вы кого-то, кто, скажем, затаил злобу  против  госпожи
Уорт?
   Только Ричарда, хотела сказать Суини. Слава Богу, ему удалось отвести
от себя подозрения.
   - Нет. Мы с Кандрой вели дела, но подругами не были. И