ржанным тоном, взвешивая каждое слово.
   Карсон понимал, что это не  пустые  угрозы.  Наконец  он  смирился  с
неизбежным, и его дыхание стало еще более тяжелым.
   - Ладно, черт бы тебя побрал. Но до завтра я не успею.  Чтобы  добыть
столько наличности, нужно не менее двух суток.
   - В таком случае послезавтра, но ни днем позже.

***

   Сидя за своим столом, Кай ухмыльнулся и  дал  отбой,  следя  за  тем,
чтобы трубка опустилась на рычаг одновременно с трубкой Кандры.  Помедли
он хоть секунду, на ее аппарате вспыхнет предупреждающий огонек.  За  те
годы, что он работал в салоне, Кай  в  совершенстве  овладел  искусством
подслушивать разговоры - для того чтобы держать Кандру в руках. Конечно,
она считает себя хозяйкой положения, но это продлится лишь до  тех  пор,
пока Кай не решит, что пора разубедить ее в этом.
   Итак, эта сучонка решила заняться шантажом. Кай ничуть  не  удивился;
он знал, что Ричард загнал ее в угол, а Кандра не из тех женщин, которые
могут обходиться без денег.
   "Когда  она  подпишет  соглашение  о  разводе,  салон  отойдет  в  ее
собственность, и тогда Кандра вполне может уволить меня, как и обещала",
- подумал Кай. До сих пор его устраивали отношения с Кандрой; он  держал
язык за зубами и как  мог  старался  в  постели,  но  ему  надоело  быть
наложником.
   Кандра выплыла из своего кабинета, лучась улыбкой.
   - Милый, - сказала она, подходя к столу  Кая  и  легонько  прикасаясь
пальцами к его шее. - Мне очень жаль, что я вышла из себя. Я  и  вправду
поссорилась с Ричардом и выместила свою злобу на тебе.
   "Ну вот, сейчас она предложит  потрахаться,  чтобы  успокоить  милого
мальчика", - мелькнула у Кая циничная мысль.
   Кандра провела пальцами по его волосам.
   - Чем я могу загладить  свою  вину?  -  проворковала  она  дразнящим,
соблазнительным тоном. Кай поднялся, уклоняясь от ее ласки.
   - В этом нет необходимости, - отозвался он самым вежливым  тоном,  на
какой был способен. Кай принял бы предложение  Кандры,  но  в  обеденный
перерыв у него было назначено свидание,  и  он  считал  нужным  поберечь
силы. "А жаль, - подумал Кай. - Сейчас  я  мог  бы  обойтись  с  Кандрой
грубо, куда грубее, чем ей нравилось".
   - Не надо дуться, милый, это так некрасиво.
   Кай безразлично пожал плечами.
   - У меня нет настроения.
   - До сих пор такого не случалось.
   - Похоже, я становлюсь более разборчивым. - Кай видел, что  в  глазах
Кандры вспыхнул огонек раздражения. Она  не  привыкла  встречать  отказ.
"Кандра и в самом деле настоящая красавица, - подумал  Кай.  -  Она  так
хороша собой, что всегда  может  заполучить  любого  мужчину  по  своему
выбору". Отпор со стороны Ричарда испугал Кандру, выбил из колеи, а  вот
теперь скромный  помощник  отвергает  ее  притязания.  Должно  быть,  ей
кажется, что весь окружающий мир переворачивается вверх тормашками.
   - Что ж, коли тебе пришла охота хандрить... - Кандра поджала губы.  -
Кстати, надо забрать из столярной мастерской холсты Суини. Мы больше  не
будем выставлять ее работы.
   - Вот как? - Заинтригованный развитием событий, Кай вскинул брови.  -
Очень жаль, ведь ее последние картины куда лучше предыдущих.  А  в  чем,
собственно, дело?
   Безупречные ногти Кандры забарабанили по столешнице.
   - Так, одно небольшое затруднение.  Сегодня  утром  я  застала  ее  с
Ричардом.
   Ого! Кай откинул голову  и  рассмеялся.  Может,  этого  и  не  стоило
делать, но уж очень сладостным казался образ, навеянный словами Кандры.
   - Теперь мне ясно, отчего встопорщились твои перышки! И  что  же,  ты
поймала их за гадким занятием?
   Кандру покоробил его смех, Кай видел это совершенно  отчетливо.  Если
бы она еще плотнее сжала рот, ее губы совсем бы исчезли.
   - Я застала Ричарда у дверей ее квартиры. Должно быть, он провел  там
ночь.
   Кай присвистнул.
   - Ох и ловкий же он парень! Я бы не назвал Суини  легкой  добычей,  и
думаю,  Ричарду  пришлось  здорово  потрудиться,  чтобы  затащить  ее  в
постель, - подчеркнуто уважительно произнес он, зная, что  Кандра  будет
взбешена. - Я и сам не прочь объездить эту лошадку.
   - Не вижу в ней ничего особенного. - Слова  буквально  протискивались
сквозь губы Кандры.
   - Да, если не считать огромных синих глаз и роскошных волос. Вдобавок
у нее отличная грудь. Не слишком большая, зато она не обвисает,  да  еще
классная задница...
   - Оставь  свое  мнение  при  себе,  -  отрывисто  бросила  Кандра  и,
отвернувшись от стола, вернулась в свой кабинет.
   Кай  негромко  рассмеялся;  он  почувствовал,  что   возбужден.   Ему
нравилось  дразнить  Кандру,  а  от  видения  обнаженного   тела   Суини
захватывало дух.

***

   Все утро у Кая было отличное настроение, даже когда в  салон  явились
туристы  из  Омахи,  которым  хотелось  увезти  с  собой  что-нибудь  из
настоящего искусства. Сообразив по наитию, какие вещи придутся им не  по
вкусу, Кай увел туристов от абстрактных и модерновых холстов  и  показал
им последнюю работу Суини, что  оставалась  на  выставке.  Если  они  ее
купят, Кандра будет в ярости.
   К его удовольствию, туристы так и сделали.
   В  половине  первого  он  вышел  из  салона  и  прошагал  одиннадцать
кварталов  до  своей  квартиры.  Было  бы  куда  удобнее  встретиться  в
гостинице, но женщина, назначившая свидание, опасалась, что ее узнают  в
общественном месте. Кай дал ей ключ и был совершенно уверен, что она уже
ждет его там. Возможно, сегодня ему придется опоздать на работу.
   Гостья была осторожна: она заперла  дверь  изнутри.  Кай  постучал  и
увидел, как потемнел дверной глазок,  когда  к  тому  приложились  лицом
изнутри. Наконец она открыла дверь.
   - Кай, милый, сегодня ты задержался.
   Кай улыбнулся. Она уже разделась и натянула одну из его сорочек - ту,
которую он никогда не надевал, потому что женщины  считали  себя  в  ней
наиболее сексуальными. Поясок был  распущен,  и  сорочка  расходилась  у
воротника ровно настолько, чтобы обнажить груди.  Для  женщины,  которая
годилась ему в матери,  она  была  в  прекрасной  форме.  Никто  не  мог
сказать, сколько подтяжек и сборок сделал ей хирург-косметолог.
   - Ты прекрасна, - сказал Кай, обнимая женщину и стягивая  с  ее  плеч
сорочку.  Марго  Мак-Миллан  выгнула  свое  стильное   худощавое   тело,
подставляя ему груди, и Кай взялся за  дело,  стараясь  не  обмануть  ее
ожиданий.

Глава 13

   Проклятый холст притягивал Суини словно магнитом. Нет, она не ощущала
ни волшебства, ни действия потусторонних сил, и все же рисунок не шел  у
нее из головы.
   Сегодня  у  Суини  выдался  прекрасный  денек.  Завтрак  с   Ричардом
расслабил ее до такой степени, что она почти забыла о неприятной  сцене,
которую устроила Кандра. Суини хватило проницательности сообразить,  что
Ричард добивался именно этого. Было  нечто  таинственное,  жутковатое  в
том, как он угадывал настроение и предвидел каждое желание Суини, и  все
же  она  непрерывно  наслаждалась  его  вниманием.  Оказаться  рядом   с
человеком, который заботился о ней, было внове для нее, и она радовалась
каждой минуте, проведенной в обществе Ричарда.
   После завтрака Ричард высадил Суини у  подъезда  ее  дома,  прощаясь,
быстро, по-домашнему чмокнул в губы и пригласил утром вновь позавтракать
вместе. После чего Суини,  напевая  себе  под  нос,  отправилась  домой.
Стычка с Кандрой, неприятная и даже омерзительная, значительно облегчила
ее положение. Теперь она сможет порвать  с  Кандрой  и  ее  салоном  без
лишних хлопот и сожалений. Девушка сделала мысленную заметку позвонить в
салон и распорядиться, чтобы ей вернули те  новые  холсты,  которые  она
принесла туда несколько дней назад, а также  все  прежние  картины,  еще
остававшиеся на выставке.
   После этого Суини взялась за работу.
   Впервые за долгое время это доставило ей удовольствие.  Суини  ничуть
не беспокоило, что краски на холсте чересчур ярки и  потому  не  слишком
реалистичны; она попросту отдалась во власть своих инстинктов. Торопливо
набросав эскиз, Суини  подчистила  уголь,  оставив  лишь  едва  заметные
контуры, и  начала  рисовать  пухлого  младенца  с  пушистыми  волосами,
благоговейно взирающего на ярко-красный  шарик.  Суини  импровизировала,
приглушая краски, заставляя их плавно перетекать друг в  друга,  смягчая
очертания,  добиваясь,  чтобы  изображение  ребенка  стало  натуральным,
словно на фотографии. Однако фон, окружающий  младенца,  кипел  буйством
красок  и  движения,  подчеркнуть  их,  слегка  причудливых,   создающих
впечатление фантастического мира, который с нетерпением ждет, чтобы  его
исследовали.
   Манера, в которой Суини изобразила ребенка, внезапно напомнила  ей  о
холсте с туфлями, исполненными в том же реалистическом стиле.  От  былой
сосредоточенности не осталось и следа.  Суини  отступила  от  мольберта,
вытерла руки тряпкой и хмуро посмотрела на тот, другой холст. Девушке не
хотелось думать о нем, и все же чувства, которые он  внушал  ей  прежде,
ворвались в ее сознание, будто грохочущий поток воды, размывшей плотину.
   Женщина, чьи ноги и обувь изображены  на  картине,  уже  мертва  либо
скоро умрет. Суини чувствовала это  каждой  клеточкой  своего  существа.
Мысль о том, что рисунок появляется только тогда, когда  умирает  кто-то
из  ее  знакомых,  казалась  не  слишком  убедительной,   поскольку   ее
подкреплял лишь один-единственный случай,  однако  инстинкт  подсказывал
Суини, что истина где-то рядом. Наверняка она знакома с  этой  женщиной.
Возможно, та еще жива, и именно потому Суини не  закончила  картину,  не
нарисовала ее лицо.  Если  она  поспешит  завершить  работу,  попытается
предсказать будущее, вдруг ей  удастся  каким-то  образом  предотвратить
смерть. Например, посоветовать этой женщине осторожнее переходить улицу.
На холсте было слишком мало деталей, чтобы точно определить место,  даже
сообразить, происходит ли это на улице или в помещении,  но  если  Суини
осознанно закончит картину, не ожидая ночного вдохновения...
   Мысль о том, какую ответственность налагает на нее  этот  новый  дар,
поразила Суини словно удар грома. Именно дар, а не тяжкое  бремя,  хотя,
конечно, приятного в этом немного. И не  безумие,  иначе  новообретенные
способности не раздражали бы ее. По каким-то таинственным причинам Суини
изменилась, и в ходе перемен обрела  особые  способности.  Зеленые  огни
светофоров,  буйно  цветущие  растения,  умение  предугадывать   вопросы
телевикторины, прежде чем они  были  названы,  даже  способность  видеть
призраков - все это лишь прелюдия, этапы развития. Суини  казалось,  что
перед ней открывается дверь в иные миры, и открывается медленно,  потому
что она не смогла бы выдержать все разом.
   Возможно, дверь и сейчас еще не распахнулась  до  конца.  Изображение
мертвого Илайджи Стокса возникло после того,  как  он  погиб.  Следующий
рисунок, вне всяких сомнений, предсказывал будущее.  По  мере  того  как
дверь будет открываться, являя взгляду Суини все более широкие горизонты
в  новых  мирах,  будут  расширяться  и  ее  возможности.   Она   сможет
предупреждать людей, предотвращать их гибель. Суини  не  задумывалась  о
том, до каких пределов разовьется ее дар, поскольку, по  ее  мнению,  он
развивался непрерывно. Что, если ее ясновидение  не  ограничится  только
знакомыми людьми? Может, в ней зреют и  иные  дарования,  ожидая  случая
проявить себя.
   Суини не  хотелось  этого.  Она  жила  в  полном  согласии  со  своим
замкнутым миром, который отгораживал ее от других людей  и  не  позволял
никому приблизиться к ней. Суини знала, что кое-кто  из  психоаналитиков
объяснил  бы  эти  наклонности  тем,  что  в  детстве   ей   приходилось
защищаться, мысленно отделяя себя от окружающего мира, и она была готова
признать их правоту. Но перемены вынудили ее раскрыться навстречу другим
людям, заметить и почувствовать их,  и  девушка  не  знала,  захочет  ли
вернуться в свое прежнее состояние, даже если получит такую возможность.
Теперь у нее есть Ричард. Суини не вполне осознавала, какие  чувства  он
вызывает в ней, и  боялась  даже  пытаться  обозначить  их  словами,  но
понимала,  что  ее  жизнь  станет  беднее  без  Ричарда.  В  душе  Суини
зарождалось влечение, страсть, осторожно раздуваемая Ричардом, и  теперь
она уже не чувствовала бы себя счастливой, если бы  не  изведала  ее  до
конца.
   Корабли сожжены.  Вместо  того  чтобы  сопротивляться  переменам  или
стараться не замечать их,  Суини  придется  раскрыться  навстречу  новым
впечатлениям. Впервые в жизни она должна жить по-настоящему.
   Как бы ни нравился ей рисунок младенца с шариком, она более не  могла
на нем сосредоточиться, ибо то и дело поглядывала краешком глаза на тот,
другой холст. Надо подождать.  Подождать  наступления  ночи,  когда  сон
снимет  барьеры  сознания...  либо  просто  набраться  терпения.  Может,
вдохновение придет уже сейчас.
   Суини приблизилась к мольберту, как к  ядовитой  змее,  -  осторожно,
готовая  броситься  наутек.  Ее  сердце  билось  словно  молот,  дыхание
участилось и стало неглубоким. Что с ней происходит? Ведь это всего лишь
картина, при всей ее таинственности и загадочности. Ладно, допустим, это
не просто картина, но уж никак не змея. Искусство  было  стихией  Суини;
она  умела  передавать  игру  теней  и  соотношение  размеров,   владела
перспективой,  знала,  как  управлять  освещением  посредством   толщины
красочного слоя, умела выделять предметы или  отодвигать  их  на  задний
план соответствующим выбором оттенков. Поскольку искусство  оказалось  и
средой  для  выражения  ее  новых  способностей,  она  могла  попытаться
взглянуть  на  картину  с  точки  зрения   профессионала,   оценить   ее
художественные достоинства и в дальнейшем исходить из этой оценки.
   Да. Это ей по силам. Немного успокоившись,  Суини  на  всякий  случай
несколько раз глубоко вздохнула и заставила  себя  посмотреть  на  холст
непредвзятым взглядом.
   Композиция и масштаб  были  безупречны.  Нога  женщины  располагалась
таким образом, будто та только что упала. Туфля лежала сбоку именно так,
как если бы свалилась при  падении.  Изящные  дорогие  туфли-лодочки  на
высоких шпильках, на черной коже играет отблеск света. "Что-то с ними не
так, - подумала Суини, нахмурившись. - Чего-то в них не хватает".
   Ей никак не удавалось сообразить, в чем тут дело. Все основные  части
обуви были налицо - подошва, каблук, верх. Но  Суини  могла  бы  выбрать
любой из бесчисленных фасонов, любое из самых  разнообразных  украшений.
Вероятно, этот выбор  возможен  только  во  сне,  когда  она  подвержена
внушению извне.
   Мужская туфля также насторожила Суини, и не потому, что  ей  не  было
пары, а из-за того, как она располагалась. Судя по всему, мужчина  стоял
вплотную к женщине и в упор глядел на нее сверху. Случайный зевака  едва
ли окажется так близко к лежащему телу. Человек, прибежавший на  помощь,
сидел бы на корточках. Полицейский... В  каком  положении  находился  бы
полицейский? Наверняка он тоже присел бы на  корточки,  подумала  Суини.
Так же поступил бы и врач. Если судить по тому, как располагалась туфля,
ее обладатель...
   ...убил эту женщину!
   Эта мысль пронзила Суини как электрический разряд. Итак,  она  рисует
еще одну сцену убийства.
   Девушка бросилась к телефону  и  набрала  номер  Ричарда.  Услышав  в
трубке его голос, без лишних слов спросила:
   - Как погиб Илайджа Стокс? Его убили?
   Ричард помедлил.
   - Почему тебя это интересует?
   Суини крепче сжала трубку.
   - Потому что, по-моему, этими туфлями начинается сцена  убийства.  Не
пытайся успокоить меня или уберечь  от  волнений  -  скажи  честно,  его
убили? Может, ты заметил на  картине  что-то,  что  упустила  я?  Может,
именно из-за этого ты позвонил его сыну?
   - Да, - ответил он. - Послушай...  сегодня  вечером  у  меня  деловой
обед, но я отменю встречу и сейчас же приеду.
   - Не надо. У меня все хорошо, просто одолевают всякие мысли.  К  тому
же я работаю.
   После очередной паузы Ричард негромко рассмеялся.
   - Иными словами, оставьте меня в покое?
   - Совершенно верно. - Суини  запнулась,  хмуря  брови.  Размышлять  о
чьих-то чувствах, пока она работает, также было внове для нее. - Я  тебя
не обидела?
   - Конечно, нет. - В голосе Ричарда прозвучала нежность.
   - Вот и хорошо. - Суини глубоко вздохнула. -  И  все  же,  почему  ты
решил, что Стокса убили? Что ты увидел на холсте?
   - Черепную травму. На картине нет никаких лестниц, и, судя по  всему,
труп лежит между двумя зданиями.  Характер  повреждения  навел  меня  на
мысль о том, что удар нанесен тупым предметом.
   - Травма, нанесенная тупым предметом... - повторила Суини и подумала,
что непрофессионал нипочем не выразился бы так. Поняв, что  она  открыла
еще одну доселе  неведомую  грань  характера  Ричарда,  Суини  пришла  в
возбуждение. - У тебя есть медицинская подготовка?
   - Только приемы первой помощи, необходимые в поле. Я  умею  поставить
шину при несложном переломе, вправить сустав, остановить кровотечение  и
тому подобные вещи.
   - Но ты знаешь, как выглядит травма, нанесенная тупым орудием.
   - Мне доводилось видеть их.
   Из того, что  Суини  знала  о  военной  службе,  она  сделала  вывод:
подобные навыки прививали только медикам. С другой стороны, эти сведения
она почерпнула из книг и фильмов, поэтому,  возможно,  ошибается.  Медик
должен знать и уметь гораздо больше, чем перечислил Ричард.
   - В каких же войсках ты служил? - полюбопытствовала она.
   - В  армии  Соединенных  Штатов.  -  В  голосе  Ричарда  Суини  вновь
почудился смешок. Она словно воочию видела, как изгибаются в улыбке  его
губы. - Правда, в особом подразделении. Я был рейнджером.
   Суини знала, кто такие лесные рейнджеры, так как  читала  повесть  об
Одиноком Рейнджере. Но этим ее знания о рейнджерах и ограничивались.
   - Видишь ли, я плохо  разбираюсь  в  военных  делах.  Чем  занимаются
рейнджеры?
   - Носят шикарные черные береты.
   - А еще?
   - Занимаются грубой  работой.  Это  специализированное  подразделение
пехоты.
   - В чем заключается их специализация?
   Ричард вздохнул.
   - Они ходят в рейды.
   - В рейды?
   - Ты повторяешь за мной как попугай.
   - Так ты был коммандос! - Голос Суини зазвенел от изумления.  До  сих
пор она не замечала в Ричарде ничего, кроме мягкости. Впрочем,  мягкость
- не то слово. Правильнее сказать - нежность и доброту. Но доброту,  что
называется, с кулаками. Суини хорошо помнила, как  Ричард  воздействовал
на людей взглядом, как легко он сбил спесь с сенатора Мак-Миллана.
   - Можно назвать и так. Послушай, милая, мне вот-вот стукнет сорок.  Я
уволился из армии пятнадцать лет назад. Чем я тогда занимался, теперь не
имеет значения.
   - В известном смысле имеет. Ты знаешь, как выглядят  черепно-мозговые
травмы, нанесенные тупым предметом. Умеешь заставить людей  отвечать  на
вопросы. Теперь, когда мне известно,  что  Стокса  убили,  я  вижу  свою
нынешнюю работу совсем другими глазами. По-моему, убийца стоит  рядом  с
женщиной и смотрит на нее сверху вниз.
   Ричард сразу же уловил ход ее мысли.
   - Догадалась по расположению мужской туфли?
   - Если бы человек подошел, чтобы помочь или  провести  расследование,
он опустился бы на корточки, верно? Посторонний зевака вряд ли стоял  бы
так близко. Я хочу попытаться продолжить работу над  картиной,  пока  не
сплю, и посмотреть, что из этого выйдет. Надеюсь, эта женщина еще  жива;
возможно, мне удалось ухватить кусочек будущего, и именно потому картина
остается незаконченной. Если я сумею ее завершить и увидеть лицо жертвы,
может, мне удастся предотвратить убийство.
   - Сомневаюсь, что тебе удастся закончить рисунок  до  того,  как  все
совершится, - мягко отозвался Ричард.
   Суини  почувствовала,  как  его  забота   обволакивает   ее   теплыми
объятиями.
   - Но я должна хотя бы попытаться, - прошептала она.  У  нее  внезапно
перехва