е  проявлением упрямства и наказания  самого  себя;  короче,
более отдаленные мотивации намерения потерять вещь необозримы.
     Действия "по  ошибке" (Vergreifen),  как  и другие  ошибки  (Irrtьmer),
часто используют для того, чтобы  выполнить желания, в которых  следовало бы
себе  отказать. Намерение маскируется  при этом под  счастливую случайность.
Так, например,  с одним  моим другом  произошел такой случай: он должен  был
явно  против  своей  воли сделать  визит за город  по железной  дороге,  при
пересадке он по ошибке сел  в поезд, который  доставил его обратно  в город.
Или бывает так, что во время путешествия хочется задержаться  на полпути, но
из-за определенных  обязательств  нельзя этого делать,  и тогда  пропускаешь
нужный поезд, так что вынужден сделать желанную остановку. Или как случилось
с моим пациентом, которому я запретил звонить  любимой женщине, но он, желая
позвонить  мне,  "по  ошибке", "в задумчивости" назвал неправильный  номер и
все-таки  был  соединен  с  ней.  Прекрасный  практический   пример  прямого
неправильного действия,  связанного  с повреждением предмета,  приводит один
инженер: "Недавно  я с моими  коллегами работал  в лаборатории института над
серией  сложных экспериментов по  упругости; работа, за которую  мы  взялись
добровольно, затянулась,  однако, дольше, чем  мы предполагали. Однажды  я с
коллегой Ф. опять пошел в лабораторию, он жаловался, что  именно сегодня ему
не хотелось бы терять так много времени, у него много дел дома; я мог только
согласиться с  ним  и  в  шутку сказал, вспомнив случай  на  прошлой неделе:
"Будем
     надеяться,  что  и  сегодня машина опять испортится,  так  что  оставим
работу и пораньше уйдем".
     Во время  работы  случилось  так, что  коллега Ф. должен был  управлять
краном  пресса,  осторожно  открывая кран и  медленно  впуская жидкость  под
давлением из  аккумулятора  в цилиндр  гидравлического пресса.  Руководитель
опыта стоит у манометра  и, когда давление достигает нужного уровня, кричит:
"Стоп!" На эту команду Ф. со  всей  силой поворачивает кран влево (все краны
без исключения закрываются поворотом вправо!). Из-за этого в прессе начинает
действовать полное давление аккумулятора, подводящая трубка не выдерживает и
лопается  -- совсем невинная  поломка  машины, но  мы вынуждены прервать  на
сегодня работу и пойти домой.
     Характерно, впрочем, что некоторое  время спустя,  когда  мы  обсуждали
этот случай,  приятель Ф. абсолютно  не помнил моих  слов  о поломке машины,
которые я помню совершенно отчетливо".
     Этот  случай может навести на  предположение,  что не всегда безобидная
случайность делает руки вашей прислуги такими опасными врагами вашего  дома.
Здесь же встает вопрос, всегда ли случайно наносишь себе  вред и подвергаешь
опасности  собственное существование.  Все это положения, значимость которых
вы при случае можете проверить на основании анализа наблюдений.
     Уважаемые слушатели! Это далеко не все, что можно  было бы  сказать  об
ошибочных  действиях.  Есть  еще  много  такого,  что  нужно  исследовать  и
обсудить.  Но я  доволен,  если в  результате  наших бесед  вы  пересмотрели
прежние  взгляды и готовы  принять новые. Впрочем,  я  ограничусь  тем,  что
некоторые  стороны дела  останутся невыясненными. Изучая ошибочные действия,
мы можем доказать далеко не все наши положения, но для их доказательства  мы
будем  привлекать  не  только  этот  материал.  Большая  ценность  ошибочных
действий для нас состоит в том, что  это  очень часто встречающиеся явления,
которые можно  легко наблюдать на  самом себе, и  их появление совершенно не
связано  с  каким-либо  болезненным  состоянием. В  заключение  я  хотел  бы
остановиться только на  одном вопросе, на который еще не ответил: если люди,
как  мы это видели  во многих  примерах,  так близко  подходят  к  пониманию
ошибочных  действий и часто ведут себя так, как будто они догадываются об их
смысле, то  как же можно считать  эти явления случайными, лишенными смысла и
значения и так энергично сопротивляться психоаналитическому их объяснению?
     Вы правы -- это удивительно и  требует своего объяснения. Но  я вам его
не  дам,  а  постепенно  подведу  к  пониманию   взаимосвязей,  из  которого
объяснение откроется вам само по себе без моего непосредственного участия.



 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

СНОВИДЕНИЯ
     (1916 [1915-16])

ПЯТАЯ ЛЕКЦИЯ

     ТРУДНОСТИ И ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ ПОНИМАНИџ

     Уважаемые дамы и господа! Когда-то было сделано открытие, что  симптомы
болезни  некоторых  нервнобольных  имеют  смысл.*  На   этом   был   основан
психоаналитический метод лечения. Во  время этого лечения  обнаружилось, что
взамен  симптомов  у  больных  также  появлялись  сновидения.  Так  возникло
предположение, что и эти сновидения имеют смысл.
     Но мы не  пойдем этим историческим путем, а  совершим обратный ход.  Мы
хотим показать смысл сновидений и таким образом подойти к изучению невро-
     ----------------------------------------
     *  Йозеф  Брейер в 1880-1882 гг. Ср.  также мои лекции "О психоанализе"
(1910а), прочитанные в Америке,  и "К  истории психоаналитического движения"
(1914d).
     зов1. Этот ход оправдан,  так как изучение сновидений  не только лучший
способ  подготовки   к   исследованию   неврозов,   само   сновидение   тоже
невротический симптом,  который  к  тому  же, что  имеет  для нас неоценимое
преимущество,  проявляется  у  всех здоровых.  Даже  если  бы все  люди были
здоровы и  только видели  сновидения, мы могли бы по их  сновидениям сделать
все те выводы, к которым нас привело изучение неврозов.
     Итак, сделаем  сновидение  объектом  психоаналитического  исследования.
Вновь   обычный,  недостаточно  оцененный   феномен,  как   будто   лишенный
практической значимости,  как и ошибочные действия, с  которыми он  имеет то
общее, что  проявляется и у  здоровых. Но  в  остальном условия нашей работы
менее благоприятны. Ошибочные действия всего лишь недооценивались наукой, их
мало изучали; но,  в  конце концов, нет  ничего  постыдного заниматься  ими.
Правда, говорили, что есть вещи поважнее, но можно
     ----------------------------------------
     1 Проблема сновидений изначально служила отправной во всех  построениях
Фрейда. С ней связаны истоки психоаналитического движения (ей была посвящена
первая крупная книга Фрейда  "Толкование сновидений" (1900), которую принято
считать  основополагающей  для  психоанализа).  Поскольку   при  сновидениях
механизм   сознательно-волевого   контроля,   регулирующий   поведение   при
бодрствовании,  выключен,  эта   область  открывала   простор  для  изучения
неосознаваемых психических  проявлений.  Трактовка сновидения  как  симптома
невроза отвергается современной наукой, хотя определенные нервно-психические
и психосоматические расстройства влияют на характер сновидений. Это влияние,
подмеченное  психоанализом,  дало  повод  для   широких  методологических  и
мировоззренческих выводов, выходящих далеко  за пределы  того, о чем реально
свидетельствует  опыт изучения корреляций  между  содержанием  сновидений  и
мотивационной сферой личности, какой она проявляется в этом содержании.
     и  из  них  кое-что  извлечь.  Заниматься  же  сновидениями  не  только
непрактично  и  излишне,  но  просто стыдно;  это  влечет за собой упреки  в
ненаучности,  вызывает подозрение  в личной  склонности к мистицизму.  Чтобы
врач  занимался сновидениями,  когда  даже  в  невропатологии  и  психиатрии
столько более серьезных вещей:  опухоли величиной с яблоко, которые давят на
мозг,  орган  душевной  жизни, кровоизлияния,  хронические  воспаления,  при
которых изменения тканей можно показать под  микроскопом! Нет, сновидение --
это слишком ничтожный и недостойный исследования объект.
     И  еще  одна  особенность,  противоречащая  всем   требованиям  точного
исследования.  Ведь  при  исследовании  сновидения  нет  уверенности даже  в
объекте.  Бредовая  идея,  например, проявляется  ясно и  определенно. "Я --
китайский император", -- заявляет больной во всеуслышание. А сновидение? Его
часто вообще  нельзя рассказать. Разве есть у рассказчика гарантия,  что  он
передает сновидение  правильно, а не  изменяет многое в  процессе пересказа,
что-то придумывает  вследствие  неопределенности  воспоминаний?  Большинство
сновидений  вообще  нельзя  вспомнить,  они  забываются  целиком, вплоть  до
мельчайших фрагментов. И на толковании этого материала и должна основываться
научная психология или метод лечения больных?
     Определенное  преувеличение  в  этой  оценке  может  нас   насторожить.
Возражения  против сновидения  как  объекта исследования,  очевидно, заходят
слишком далеко. С утверждением о незначительности изучаемого объекта мы  уже
имели дело, разбирая ошибочные действия. Мы говорили себе, что великое может
проявляться  и в малом.  Что касается неопределенности сновидения, то именно
она является характерной его особенностью наряду с другими; явлениям нельзя
     предписывать их свойства.  А  кроме  того, есть  ведь  ясные  и  вполне
определенные сновидения.  В психиатрии существуют и  другие объекты, которые
имеют  тот  же  неопределенный характер, например, многие  случаи навязчивых
представлений,  которыми,  однако,  занимаются  респектабельные,  признанные
психиатры1. Мне вспоминается  случай  из  моей  врачебной практики.  Больная
обратилась ко мне со словами:  "У меня  такое чувство, как будто я причинила
вред или хотела это  сделать живому  существу -- ребенку? -- или нет, скорее
собаке, -- может быть, сбросила с моста или сделала что-то другое". Мы можем
устранить  неточность  воспоминания   о   сновидении,  если  будем   считать
сновидением то, что  рассказывает видевший  сон, не обращая внимания на  то,
что он мог забыть или изменить при воспоминании.  В конце концов, нельзя  же
так безоговорочно утверждать, что сновидение является чем-то незначительным.
Нам известно из собственного опыта, что  настроение, с которым пробуждаешься
от сна, может длиться весь день; врачи наблюдают случаи, когда со сновидения
начинается душевная  болезнь  и бредовая идея берется  из  этого сновидения:
известны исторические личности, которых побудили к важным  делам сновидения.
Поэтому и задаешься вопросом, откуда, собственно, в научных кругах возникает
презрение к сновидению?
     Я думаю, что оно является реакцией на слишком высокую оценку сновидений
в древние времена. Известно, что восстановить прошлое -- дело нелегкое, но с
уверенностью можно предположить -- позвольте мне
     ----------------------------------------
     1  Тенденцию  к  неопределенности  и  лабильности  реакций  невротиков,
испытывающих навязчивые состояния, Фрейд обсуждает в своей работе "Замечания
об  одном   случае   навязчивых  состояний"   (1909).  Описание  этой  формы
заболевания дается также в 17-й лекции.
     эту шутку, -- что наши предки 3000 лет тому назад и раньше точно так же
видели сны,  как  и  мы. Насколько мы знаем,  древние народы  придавали всем
сновидениям большое значение и считали их практически значимыми.  Они видели
в них  знаки  будущего, искали в  них предзнаменования. Для древних греков и
других  народов  Ближнего и  Среднего Востока военный поход  без толкователя
сновидений был подчас так же невозможен, как сегодня без воздушной разведки.
Когда  Александр Македонский предпринимал свой  завоевательный поход, в  его
свите были самые знаменитые толкователи сновидений. Город Тир, расположенный
тогда  еще на  острове, оказал  царю такое  яростное сопротивление,  что  он
подумывал уже об отказе от его осады. Но вот однажды ночью он увидел во  сне
танцующих в  триумфе сатиров и, когда  рассказал это сновидение толкователю,
узнал,  что  ему  предвещается  победа  над  городом.  Он  приказал  войскам
наступать и взял  Тир. Чтобы узнать  будущее, этруски и римляне пользовались
другими  методами, но  в течение всего  эллинско-римского периода толкование
сновидений  культивировалось и высоко ценилось. Из литературы,  занимавшейся
этими вопросами, до  нас дошло,  по  крайней мере,  главное произведение  --
Книга Артемидора из Далдиса, которого относят ко времени императора Адриана.
Как  потом случилось, что искусство  толкования сновидений пришло в упадок и
сновидению перестали доверять, я не  могу вам сказать.  Просвещение не могло
сыграть тут большую роль, ведь  темное средневековье сохранило в том же виде
гораздо более абсурдные вещи, чем  античное толкование  сновидений. Остается
констатировать, что интерес к сновидению постепенно опустился до суеверия  и
мог остаться только  среди необразованных  людей. Последнее  злоупотребление
толкованием сновидений находит себя в наши дни в попытке узнать из снов
     числа, которые следует вытащить при игре в лото.  Напротив, современная
точная наука снова вернулась к сновидениям, но только с намерением проверить
на них свои физиологические теории. У врачей  сновидение, конечно, считается
не  психическим  актом,   а  проявлением  в   душевной  жизни   соматических
раздражений.  Бинц в  1878 г.  объявил сновидение "физическим  процессом, во
всех случаях бесполезным,  во  многих же прямо-таки болезненным, от которого
мировая  душа и бессмертие отстоят  так  же  далеко,  как  голубой  эфир  от
заросшей  сорняками  песчаной  поверхности  в самой  глубокой долине" (Binz,
1878,  35).   Мори   (Maury,  1878,  50)  сравнивает  его  с  беспорядочными
подергиваниями  пляски  св.   Витта  в   противоположность  координированным
движениям нормального человека;  старое  сравнение  проводит параллель между
содержанием  сновидения  и  звуками,  которые произвели бы  "десять  пальцев
несведущего  в музыке человека,  касающегося  инструмента" (Strumpell, 1877,
84).
     Толковать -- значит найти скрытый смысл; при такой же оценке сновидения
об этом,  конечно, не  может  быть и речи.  Посмотрите описание сновидения у
Вундта  (1874), Йодля  (1896) и других  более  поздних  философов;  с  целью
принизить    сновидение   они    довольствуются   перечислением   отклонений
происходящих  во  сне  процессов  от  мышления  в  состоянии  бодрствования,
отмечают распад  ассоциаций,  отказ от  критики, исключение  всего знания  и
другие признаки  пониженной  работоспособности  психики.  Единственно ценные
факты  для  понимания  сновидения,  которыми мы обязаны  точной  науке, дали
исследования  влияния физических раздражений, действующих  во время  сна, на
содержание    сновидения.    Мы    располагаем    двумя    толстыми   томами
экспериментальных  исследований  сновидений  недавно   умершего  норвежского
автора, Дж. Моурли Вольда (в 1910 и 1912 гг. переведены на немецкий язык), в
которых   излагаются  почти  исключительно  результаты   изучения  изменений
положения   конечностей.   Их  нам  расхваливают  как  образец  исследования
сновидений. Можете  себе  теперь представить,  что бы  сказали представители
точной науки,  если бы  они  узнали,  что  мы  хотим  попытаться найти смысл
сновидений?  Возможно, они уже это и сказали. Но мы не  дадим себя запугать.
Если ошибочные действия могут иметь смысл, то и сновидения тоже, а ошибочные
действия  в  очень  многих  случаях  имеют  смысл,   который  ускользает  от
исследования  точными  методами.   Признаем  же  себя   только  сторонниками
предрассудков  древних  и  простого  народа  и  пойдем  по  стопам  античных
толкователей сновидений.
     Для решения проблемы мы прежде всего должны  сориентироваться, обозреть
в общем всю область  сновидений.  Ведь что  такое  сновидение  (Traum)?  Его
трудно  определить  в  одном  предложении.  Но  мы  и  не   пытаемся  давать
определение там,  где  достаточно указания на общеизвестный материал. Однако
нам следовало бы выделить в сновидении существенное. Где же его можно найти?
В  этой области имеют место  такие  невероятные различия,  различия  по всем
линиям. Существенным будет, пожалуй, то, что мы можем считать общим для всех
сновидений.
     Во всяком случае, первое, что объединяет все сновидения, -- это то, что
мы при этом спим. Очевидно, видеть сновидения (Traume) во время сна (Schlaf)
является  душевной  жизнью, которая  имеет  известные  аналогии с  таковой в
состоянии бодрствования и в то же время обнаруживает резкие отличия  от нее.
Это определение было уже дано Аристотелем. Возможно, что между сновидением и
сном существуют еще более близкие отношения. От сновидения можно проснуться,
очень   часто   сновидение  возникает   при   спонтанном  пробуждении,   при
насильственном нарушении  засыпания. Таким образом, сновидение, по-видимому,
является  промежуточным  состоянием между  сном  и бодрствованием.  В  таком
случае нам приходится обратиться ко сну. Что же такое сон?
     Это  физиологическая  и биологическая  проблема,  в  которой  еще много
спорного. Мы не можем здесь ничего сказать окончательно, но я полагаю, можно
попытаться дать психологическую характеристику сна. Сон -- это  состояние, в
котором я ничего не хочу знать о внешнем мире, мой интерес к нему угасает. Я
погружаюсь  в  сон, отходя  от внешнего мира, задерживая его раздражения.  Я
засыпаю также, если я от него устал. Засыпая, я как бы говорю внешнему миру:
"Оставь меня в покое, я хочу спать". Ребенок заявляет противоположное: "Я не
пойду спать, я еще не устал, я хочу еще что-нибудь пережить". Таким образом,
биологической  целью сна,  по-видимому, является отдых, его  психологическим
признаком -- потеря интереса к миру. Наше отношение к миру, в который мы так
неохотно  пришли, кажется, несет  с собой то,  что мы не можем его  выносить
непрерывно. Поэтому мы  время от времени возвращаемся в состояние, в котором
находились до появления на свет, т. е. во внутриутробное  существование.1 Мы
создаем,  по  крайней  мере, совершенно  аналогичные  условия, которые  были
тогда: тепло,  темно и  ничто не раздражает. Некоторые еще  сворачиваются  в
клубочек и принимают во сне такое же положение тела, как в утробе матери. Мы
выглядим так, как будто от нас, взрослых, в мире остается только  две трети,
а одна треть вообще еще не
     ----------------------------------------
     1 Утверждение Фрейда, будто  состояние сна подобно тому, в коем индивид
находился  "в  период   утробного  существования",  отвергается  современным
научным  знанием  об активности  мозга в  этом состоянии, о фазах  "быстрого
сна",  сопряженных   с  изменением   картины   биотоков  мозга,   движениями
глазодвигательных мышц и др.
     родилась. Каждое пробуждение утром  является как  бы новым рождением. О
состоянии после сна  мы даже говорим: я  как будто  вновь  родился, хотя при
этом  мы,  вероятно,  делаем  весьма  неправильное  предположение  об  общем
самочувствии новорожденного. Есть  основания предполагать,  что он чувствует
себя,  скорее всего, очень  неуютно.  О  рождении мы также  говорим: увидеть
свет.
     Если сон понимать  именно  так, то сновидение вообще  не  входит в  его
программу,  а  кажется  скорее  какой-то  нежелательной  примесью.  Мы  даже
считаем, что сон без сновидений -- лучший  и единственно правильный.  Во сне
не  должно  быть  никакой  душевной  деятельности;  если  же  она   все-таки
происходит, то  мы не  достигаем  состояния абсолютного покоя;  от  остатков
душевной деятельности  нельзя  полностью  освободиться.  Эти остатки и  есть
сновидения. Но  тогда действительно кажется, что сновидению не  нужен смысл.
При ошибочных действиях дело  обстояло иначе; это  были все-таки действия во
время бодрствования. Но если я сплю, совсем остановил душевную  деятельность
и только определенные ее  остатки не  смог подавить, это еще не  значит, что
эти  остатки имеют  смысл.  Да мне и не нужен этот  смысл, так как  ведь все
остальное  в моей  душевной жизни спит.  Тут  действительно  речь может идти
только о судорожных реакциях, только о  таких психических феноменах, которые
прямо  следуют  за соматическим  раздражение