угой результат работы
сновидения, который ведет к возникновению бессвязных сновидений.
Если сравнить на любом примере количество образов в сновидении с
числом скрытых его мыслей, добытых путем анализа и лишь едва
прослеживающихся в самом сновидении, то нельзя сомневаться в том,
что работа сновидения производит прекрасную концентрацию или
сгущение. Вначале трудно составить себе представление о масштабе
этого сгущения, но оно производит тем большее впечатление, чем
глубже удается проникнуть в анализ сновидения. Тогда нельзя найти ни
одного элемента сновидения, от которого бы ассоциативные нити не
расходились по трем или более направлениям, ни одной ситуации,
которая бы не была составлена из трех или более впечатлений и
переживаний. Так, например, мне приснилось однажды нечто вроде
бассейна, в котором по всем направлениям плавали купающиеся; в одном
месте на краю бассейна стоял человек, наклонившись к одному
купающемуся, как бы с намерением вытащить его. Ситуация была
составлена из воспоминания об одном переживании в период полового
созревания и из двух картин, одну из которых я видел незадолго перед
сновидением. Картины эти изображали "Испуг в купальне" из
швиндовского цикла "Прекрасная Мелузина" (см. разбегающихся
купальщиц) и "Проточные воды" какого-то итальянского художника;
маленькое же переживание заключалось в том, что мне пришлось
однажды увидеть, как учитель плавания в купальне помогал выйти из
воды одной даме, которая замешкалась до наступления назначенного для
мужчин времени.

     Ситуация в избранном для анализа примере вызывает у меня при
анализе небольшой ряд воспоминаний, каждое из которых внесло кое-что
в содержание сновидения. Прежде всего это == маленькая сценка из
периода моего ухаживания, о которой я уже говорил; имевшее тогда
место рукопожатие под столом внесло в сновидение подробность "под
столом", о которой я вспомнил позднее. О "поворачивании" ко мне
тогда, конечно, не было речи; но из анализа я знаю, что этот элемент
является исполнением желания в силу контраста и относится к
поведению моей жены за табльдотом. За этим недавним воспоминанием
скрывается подобная же, но более важная сцена после нашей помолвки,
которая привела даже к ссоре на целый день. Доверчивость и опускание
руки на колено относится к совсем иной связи воспоминаний и к
совершенно другим лицам; этот элемент сновидения становится, в свою
очередь, исходным пунктом двух новых отдельных рядов воспоминаний
и т. д.

     Скрытые мысли сновидения, соединяющиеся для представления
ситуации в сновидении, должны, конечно, заранее быть годными для
этой цели: во всех составных частях должны быть налицо один или
несколько общих элементов. Сновидение производит такую же работу,
как Фрэнсис Гальтон при производстве своих фамильных фотографий:
сновидение как бы накладывает друг на друга различные составные
части; поэтому в общей картине на первый план отчетливо выступают
общие элементы, а контрастирующие детали почти взаимно
уничтожаются. Такой процесс объясняет отчасти также и своеобразную
спутанность многочисленных элементов сновидения. Исходя из этого,
необходимо при толковании снови дений придерживаться следующего
правила: если при анализе можно какую-нибудь неопределенность
разрешить каким-либо "или == ил и", то при толковании нужно заменить
эту альтернативу посредством "и", сделав каждый член ее исходным
пунктом для независимого ряда вновь всплывающих мыслей.

     Если между скрытыми мыслями сновидения нет общих чаете и, то
работа сновидения стремится создать их, чтобы сделать возможным
общее изложение. Лучший способ сблизить две скрытые мысли, не
имеющие ничего общего, заключается в изменении словесного
выражения одной из них, соответственно которому изменяется и
выражение другой мысли. Это такой же процесс, как и стихосложение,
при котором созвучие заменяет искомую общую часть. Большая часть
работы сновидения заключается в создании подобных == часто очень
остроумных, но часто также и натянутых == связующих мыслей;
последние, исходя из общей картины сновидения, простираются до
скрытых его мыслей, которые бывают различны по форме и содержанию
и выплывают лишь при анализе сновидения. Точно так же и при анализе
взятого нами сновидения мы встречаемся с подобным случаем внешнего
изменения мысли для согласования ее с другой, по существу" чуждой ей
мыслью. Так, при продолжении анализа я наталкиваюсь на следующую
мысль: я хотел бы разок также получить чт о-н ибудь даром. Но эта фраза
непригодна для общего содержания сновидения и потому заменена
другой формой: я хотел бы насладиться че м-н ибудь без расходов
(Kosten). Последнее слово вторым своим значением [в немецком языке]
(пробовать) годится уже для круга идей при табльдоте и может быть
применено к фигурирующему в сновидении шпинату. Когда подают на
стол какое-нибудь блюдо, от которого дети отказываются, то мать
пытается, конечно, сначала ласково уговорить детей: попробуйте хоть
немного. Конечно, нам может показаться странным, что работа
сновидения так ловко пользуется двойным смыслом слов; но опыт
показал, что это == самое обыкновенное явление.

     Сгущением образов в сновидении объясняется появление
некоторых элементов, свойственных только ему и не находимых в нашем
сознании наяву. Таковы составные и смешанные лица и странные
смешанные образы, которые можно сравнить с созданными народной
фантазией на Востоке причудливыми животными; последние, однако,
имеют в нашем представлении определенную застывшую форму, между
тем как сновидение постоянно создает новые сложные образы в
неисчерпаемом богатстве. Каждый знаком с такими созданиями по своим
собственным сновидениям. Способы их образования весьма различны. Я
могу создать составной образ лица, либо наделяя его чертами двух
разных лиц, либо давая ему облик одного, а имя другого, либо
представляя себе визуально одно лицо и ставя его в положение, в
котором находилось другое. Во всех этих случаях соединение различных
лиц в одного их представителя в сновидении вполне осмысленно: оно
имеет в виду сопоставление оригиналов с известной точки зрения,
которая может быть упомянута и в самом сновидении. Но обыкновенно
только путем анализа можно отыскать эти общие черты слитых в одно
лиц, а образование таких лиц в сновидении лишь намекает на эти общие
черты.

     Таким же многообразным путем и по тем же причинам возникают
неизмеримо богатые по содержанию композиции сновидения, примеров
которых я не стану приводить. Они перестанут казаться странными, если
не сопоставлять их с объектами восприятии наяву, а иметь в виду, что
они представляют собой результат сгущения образов сновидения и
выделяют в сокращенном виде общие черты скомбинированных таким
образом объектов. Но эта общность и в данном случае выясняется по
большей части только путем анализа; работа сновидения как бы говорит:
все эти явления имеют какой-то общий X. Разложение этих композиций
путем анализа часто ведет кратчайшим путем к истолкованию
сновидения. Так, мне снилось однажды, что я сижу на одной скамье с
одним из своих прежних университетских учителей, причем скамья эта
начинает быстро двигаться среди других скамей. Эта картина является
комбинацией аудитории с Trottoir roulant (*), дальнейшее развитие мысли
я не прослеживаю. В другой раз во сне я сижу в вагоне и держу на
коленях какой-то предмет, имеющий форму шляпы-цилиндра и
сделанный из прозрачного стекла. По поводу этой картины мне тотчас
приходит в голову пословица: со шляпой в руке можно пройти по всей
стране (**). Стеклянный цилиндр напоминает косвенно ауэровскую
горелку (***), и я тут же узнаю, что хотел бы изобрести что-нибудь, что
помогло бы мне сделаться таким же богатым и независимым, как мой
земляк д-р Ауэр фон Вельсбах: тогда я мог бы путешествовать вместо
того, чтобы сидеть в Вене. В сновидении я путешествую со своим
изобретением == стеклянной шляпой-цилиндром, которая, впрочем, еще
не вошла в употребление. Особенно охотно работа сновидения соединяет
в одной комбинации два противоречащих друг другу представления. Так,
например, одна женщина видит во сне у себя в руках высокий цветочный
стебель, как у ангела на картинах благовещения девы Марии (ее
называют == непорочная дева Мария); но стебель покрыт большими
белыми цветами, похожими на камелии (противоположность
непорочности ==дама с камелиями).

     ________________



     (*) Trottoir roulant == движущийся тротуар.== Примеч. ред.
перевода.

     (**) Дословный перевод немецкой пословицы. По смыслу
примерно соответствует русской: "На добрый привет == добрый
ответ".== Примеч. ред. перевода.

     (***) Ауэровская горелка == одна из типов газовых горелок,
используемых в начале века для освещения.== Примеч. ред. перевода.



     Большую часть того, что мы узнали относительно происхождения
образов во сне, можно выразить в следующей формуле: каждый элемент
сновидения в избытке определяется скрытыми мыслями сновидения и
обязан своим происхождением не одному элементу этих мыслей, а
целому ряду их; однако последние не тесно связаны между собой, а
относятся к различнейшим областям переплетения мыслей. В
содержании сновидения каждый элемент является по существу
выражением всего этого разнообразного материала. Помимо того, анализ
вскрывает еще и другую сторону сложного соотношения между
содержанием сновидения и скрытыми его мыслями: подобно тому, как от
каждого элемента сновидения идут нити ко многим скрытым мыслям,
так и каждая скрытая мысль сновидения выражается обыкновенно не
одним, а несколькими элементами сновидения; ассоциативные нити не
идут просто от скрытых мыслей к содержанию сновидения, а
многократно скрещиваются и переплетаются.

     Наряду с превращением мыслей в ситуацию ("драматизацией")
наиболее важным и своеобразным признаком работы сновидения
является сгущение. Но до сих пор нам еще ничего не известно о мотивах,
побуждающих нас к такому сгущению содержания.







V





     В сложных и спутанных сновидениях, которыми мы теперь заняты,
нельзя объяснять все несходство между содержанием сновидения и
скрытыми его мыслями только сгущением и драматизацией. Имеются
доказательства влияния еще и третьего фактора, который заслуживает
тщательного исследования.

     Когда мне удается путем анализа докопаться до скрытых мыслей
сновидения, то я прежде всего замечаю, что явное содержание
сновидения состоит совсем из другого материала, чем скрытое. Конечно,
это == только внешняя разница, исчезающая при внимательном
исследовании, ибо в результате все содержание сновидения можно найти
в скрытых мыслях и почти все эти мысли находят себе выражение в
содержании сновидения. Но из этой разницы все-таки кое-что остается
еще после анализа. То, что в сновидении выступало отчетливо на первый
план как существенное, должно после анализа удовольствоваться весьма
подчиненной ролью среди других скрытых мыслей сновидения;
наоборот, те из последних, которые по свидетельству моих чувств имеют
право на самое большое внимание в сновидении, либо совсем
отсутствуют, либо выражены отдаленными намеками в неясных частях
его. Это явление я могу описать еще следующим образом: во время
работы сновидения психический акцент смещается с мыслей и
представлений, которыми они обладают по праву, к другим, неимеющим,
по моему суждению, никакого права на такое выделение; ни один
процесс не помогает так сильно, как этот, скрыть смысл сновидения и
сделать непонятной связь между содержанием сновидения и скрытыми
его мыслями. Во время этого процесса, который я назову смещением в
сновидении, наблюдается также замещение психического напряжения,
значимости и аффективной наполненности мыслей живостью образов.
Наиболее ясное в содержании сновидения кажется обыкновенно самым
важным, между тем как раз в неясной части сна часто можно обнаружить
самую непосредственную связь с наиболее существенной скрытой
мыслью сновидения.

     То, что я назвал смещением в сновидении, можно было бы назвать
также переоценкой психических ценностей. Для полной оценки данного
явления необходимо еще указать на то, что эта работа смещения, или
переоценки, весьма неодинакова в различных сновидениях: бывают
сновидения, образовавшиеся почти без всякого смещения и являющиеся
в то же время вполне осмысленными и понятными, каковы, например,
незамаскированные исполнения желаний в сновидении; в других
сновидениях, наоборот, ни одна из скрытых мыслей не сохранила своей
собственной психической ценности и все существенное скрытых мыслей
замещено второстепенным. Между этими двумя формами наблюдается
целый ряд постепенных переходов: чем темнее и спутаннее сновидение,
тем большее участие в его создании можно приписать процессу
смещения.

     Избранный нами для анализа пример обнаруживает такое
смещение, в силу которого содержание сновидения и скрытых его
мыслей имеет центры в разных пунктах: в сновидении на первый план
выступает ситуация, будто какая-то женщина делает мне авансы; в
скрытых же мыслях центр тяжести покоится на желании отведать разок
бескорыстную любовь, "которая ничего не стоит"; последняя мысль
скрывается только за разговорами о красивых глазах и отдаленным
намеком в слове "шпинат".

     Исправляя путем анализа произведенное в сновидении смещение,
мы приходим к совершенно неоспоримым выводам относительно двух
спорных проблем сновидения, именно: относительно побудителей
сновидения и связи последнего с бодрствованием. Есть сновидения,
которые сразу обнаруживают свою связь с дневными переживаниями; в
других же нельзя отыскать этой связи. Однако анализ доказывает, что
каждое сновидение без исключения связано с каким-либо впечатлением
последних дней или, вернее, последнего дня перед сновидением.
Впечатление, играющее роль побудителя сновидения, может быть так
значительно, что наяву нас не удивляет интерес к нему; в этом случае мы
справедливо считаем сновидение продолжением важных интересов дня.
Но обыкновенно, если содержание сновидения имеет какое-либо
отношение к дневному впечатлению, последнее бывает так ничтожно и
так легко забывается, что мы лишь с трудом припоминаем его.
Сновидение, будучи даже связным и понятным, как будто интересуется
самыми безразличными мелочами, которые наяву не могли бы вызвать
никакого интереса. Пренебрежение к сновидению в значительной
степени объясняется тем, что оно оказывает такое предпочтение
безразличному и неважному.

     Но анализ разрушает внешнюю видимость, с которой связана эта
низкая оценка сновидения. Там, где сновидение выставляет на первый
план в качестве побудителя безразличное впечатление, анализ
обыкновенно обнаруживает значительное и справедливо волнующее
переживание, которое в сновидении входит в обширные ассоциативные
связи с безразличным переживанием и замещается им. Там, где
сновидение занято лишенными значения и интереса представлениями,
анализ вскрывает многочисленные связи, соединяющие это неважное с
весьма значимым. Когда мы в содержании сновидения находим
безразличное впечатление вместо волнующего и безразличный материал
вместо интересного, то это нужно  рассматривать как результат работы
смещения.

     Придерживаясь теперь взглядов, выработанных нами при
замещении явного содержания сновидения скрытым, нужно на вопрос о
побудителях сновидения и о связи последнего с повседневной жизнью
ответить следующим образом: сновидение никогда не интересуется тем,
что не могло бы привлечь нашего внимания днем, и мелочи, не
волнующие нас днем, не в состоянии преследовать нас и во сне.

     Каков же побудитель сновидения в избранном нами для анализа
примере? Это == незначительное переживание, заключающееся в том,
что приятель дал мне возможность проехаться даром в карете. Картина за
табльдотом в сновидении содержит намек на этот незначительный факт,
ибо в разговоре с приятелем я привел карету с таксометром в параллель с
табльдотом. Но я могу также указать и на важное переживание, которое
замещено во сне этим незначительным: несколько дней перед тем я
истратил много денег на одного дорогого мне члена моей семьи. И вот
скрытые мысли сновидения как бы говорят: было бы нисколько не
удивительно, если бы то лицо отблагодарило меня == любовь его не была
бы бесплатной. Бесплатная же любовь, по-видимому, стоит среди моих
скрытых мыслей на первом плане. И то обстоятельство, что я с
указанным родственником незадолго перед тем несколько раз ездил в
карете, приводит к тому, что поездка с моим приятелем напоминает мне
об отношениях к первому. Для того чтобы какое-нибудь незначительное
переживание могло сделаться побудителем сновидения, необходимо еще
одно условие, не нужное для действительного источника сновидения: это
переживание должно быть всегда недавним, т. е. относиться ко дню
перед сновидением.

     Я не могу оставить вопроса о смещении сновидений, не упомянув
еще об одном удивительном явлении, которое наблюдается при
образовании сновидения под влиянием сгущения и смещения. При
рассмотрении сгущения мы уже имели возможность познакомиться с
таким случаем, когда два скрытых за сновидением представления, имея
что-либо общее между собой или какую-нибудь точку соприкосновения,
замещаются в сновидении смешанным представлением, в котором более
ясная суть соответствует общим, а неясные подробности == частным
чертам обоих представлений. Если к этому сгущению присоединяется
еще и смещение, то образуется не смешанное представление, а некое
общее среднее, которое относится к отдельным элементам так, как в
параллелограмме сил составляющие относятся к равнодействующей. Так,
например, в одном из моих сновидений речь идет о впрыскивании
пропилена. При анализе я прежде всего нахожу в качестве побудителя
сновидения незначительное переживание, в котором некоторую роль
играет амилен (химический препарат). Пока я еще не могу объяснить
смешения амилена с пропиленом. Но к кругу идей того же сновидения
относится еще воспоминание о первом посещении Мюнхена, где на меня
произвели сильное впечатление Пропилеи. Дальнейший анализ позволяет
высказать предположение, что смещение с амилена на пропилен было
обусловлено влиянием второго круга идей на первый. Пропилен
является, так сказать, средним представлением между амиленом и
Пропилеям и, и слово это попадает в содержание сновидения в качестве
компромисса путем одновременного сгущения и смещения.

     При взгляде на эту работу смещения еще настоятельнее, чем при
сгущении, чувствуется потребность найти мотивы такой загадочной
работы сновидения.







VI





     Если то обстоятельство, что мы в содержании сновидения не
находим или не узнаем скрытых его мыслей и не догадываемся даже о
причинах такого искажения, обусловливается главным образом работой
смещения, то другая, более легкая переработка скрытых мыслей
приводит нас к обнаружению новой, но уже вполне понятной
деятельности работы сновидения. Ближайшие скрытые мысли,
обнаруживаемые путем анализа, часто поражают нас своей
необычностью: они являются нам не в рациональных словесных формах,
которыми наше мышление обыкновенно пользуется, а скорее
выражаются символически, посредством сравнений и метафор, как в
образном поэтическом языке. Нетрудно найти причину такого рода
условности при выражении скрытых мыслей. Сновидение по большей
части состоит из зрительных картин (ситуаций); поэтому скрытые мысли
должны прежде всего подвергнуться некоторым изменениям, чтобы
сделаться годными для такого способа выражения. Если мы представим
себе, например, задачу, заключающуюся в том, чтобы заменить фразу из
какой-нибудь политической передовицы или из речи в судебном зале
рядом картинных изображений, то мы легко поймем, какие изменения
вынуждена производить работа сновидения в целях образного
представления содержания сновидения.

     Среди психического материала скрытых мыслей обыкновенно
встречаются воспоминания о глубоких переживаниях == нередко из
раннего детства, запечатлевшихся как ситуа