Достоевского столь большое место. Нам не встречалось ни
одного случая тяжкого невроза, где бы автоэротическое удовлетворение
раннего периода и периода созревания не играло бы определенной роли, и
связь между попытками его подавить и страхом перед отцом слишком известна,
чтобы заслужить что-нибудь большее, чем упоминание.



   Зигмунд Фрейд.
   Введение в психоанализ


     Перевод Г.В.Барышниковой.
     Литературная редакция Е.Е.Соколовой и Т.В.Родионовой
     СПб., Алетейя СПб, 1999




СОДЕРЖАНИЕ

     Часть первая. Ошибочные действия
     Предисловие 5
     Первая лекция. Введение
     Вторая лекция. Ошибочные действия
     Третья лекция. Ошибочные действия (продолжение)
     Четвертая лекция. Ошибочные действия (окончание)

     Часть вторая. Сновидения
     Пятая лекция. Трудности и первые попытки понимания
     Шестая лекция. Предположения и техника толкования
     Седьмая лекция. Явное содержание сновидения и скрытые его мысли
     Восьмая лекция. Детские сновидения
     Девятая лекция. Цензура сновидения
     Десятая лекция. Символика сновидения
     Одиннадцатая лекция. Работа сновидения
     Двенадцатая лекция. Анализ отдельных сновидений
     Тринадцатая лекция. Архаические черты и инфантилизм сновидения
     Четырнадцатая лекция. Исполнение желания
     Пятнадцатая лекция. Сомнения и критика

   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОБЩАЯ ТЕОРИЯ НЕВРОЗОВ
   Шестнадцатая лекция. Психоанализ и психиатрия
   Семнадцатая лекция. Смысл симптомов
   Восемнадцатая лекция. Фиксация на травме, бессознательное
   Девятнадцатая лекция. Сопротивление и вытеснение
   Двадцатая лекция. Сексуальная жизнь человека
   Двадцать первая лекция. Развитие либидо и сексуальная организация
   Двадцать вторая лекция. Представление о развитии и регрессии. Этиология
   Двадцать третья лекция. Пути образования симптомов
   Двадцать четвертая лекция. Обычная нервозность
   Двадцать пятая лекция. Страх
   Двадцать шестая лекция. Теория либидо и нарциссизм
   Двадцать седьмая лекция. Перенесение
   Двадцать восьмая лекция. Аналитическая терапия

   Предисловие
   Двадцать девятая лекция. Пересмотр теории сновидений
   Тридцатая лекция. Сновидения и оккультизм
   Тридцать первая лекция. Разделение психической личности
   Тридцать вторая лекция. Страх и жизнь влечений
   Тридцать третья лекция. Женственность
   Тридцать четвертая лекция. Объяснения, приложения, ориентации
   Тридцать пятая лекция. О мировоззрении Библиография



 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОШИБОЧНЫЕ ДЕЙСТВИЯ (1916 [1915]) *



ПРЕДИСЛОВИЕ
     Предлагаемое  вниманию читателя "Введение в психоанализ" ни в коей мере
не претендует  на соперничество с уже имеющимися сочинениями  в этой области
науки  (Hitschmann.  Freuds  Neurosenlehre.  2  Aufl.,  1913;  Pfister.  Die
psychoanalytische  Methode, 1913; Leo  Kaplan. Grundzьge  der Psychoanalyse,
1914;  Regis et  Hesnard.  La  psychoanalyse  des nevroses et des psychoses,
Paris,  1914;  Adolf  F.   Meijer.  De  Behandeling  van   Zenuwzieken  door
Psycho-Analyse. Amsterdam,  1915).  Это  точное изложение лекций, которые  я
читал в  течение  двух зимних семестров  1915/16  г. и 1916/17  г. врачам  и
неспециалистам обоего пола.
     Все  своеобразие  этого  труда,  на которое обратит  внимание читатель,
объясняется условиями его возникновения. В лекции нет  возможности сохранить
бесстрастность научного  трактата.  Более того, перед лектором стоит  задача
удержать  внимание слушателей  в  течение почти  двух  часов.  Необходимость
вызвать  немедленную реакцию  привела к  тому, что один  и  тот  же  предмет
обсуждался  неоднократно, например  в  первый  раз  в  связи  с  толкованием
сновидений, а  затем в связи с проблемами неврозов. Вследствие такой  подачи
материала некоторые важные темы, как, например, бессознательное, нельзя было
исчерпывающе  представить  в  каком-то   одном  месте,  к   ним  приходилось
неоднократно возвращаться и снова их оставлять, пока не представлялась новая
возможность что-то прибавить к уже имеющимся знаниям о них.
     Тот,  кто  знаком  с  психоаналитической  литературой,  найдет  в  этом
"Введении" немногое из  того, что  было бы ему неизвестно из  других,  более
подробных   публикаций.   Однако  потребность  дать  материал  в  целостном,
завершенном виде вынудила автора привлечь в отдельных разделах (об этиологии
страха, истерических фантазиях) ранее не использованные данные.
     Вена, весна 1917 г.
     З. Фрейд



ПЕРВАЯ ЛЕКЦИЯ *

ВВЕДЕНИЕ

     Уважаемые дамы и  господа!  Мне  неизвестно, насколько каждый из вас из
литературы или понаслышке знаком  с психоанализом. Однако само название моих
лекций --  "Элементарное  введение в  психоанализ" --  предполагает, что  вы
ничего не знаете об этом и готовы получить от меня первые сведения. Смею все
же предположить, что  вам известно следующее: психоанализ  является одним из
методов лечения  нервнобольных;  и тут  я  сразу могу  привести  вам пример,
показывающий,  что  в  этой  области  кое-что  делается  по-иному  или  даже
наоборот, чем  принято  в медицине. Обычно, когда  больного начинают  лечить
новым  для него методом, ему стараются внушить, что опасность не так велика,
и уверить  его в успехе лечения. Я думаю, это совершенно оправданно, так как
тем самым мы повышаем шансы на  успех. Когда же мы начинаем лечить невротика
методом психоанализа, мы  действуем  иначе.  Мы  говорим  ему  о  трудностях
лечения, его продолжительности,  усилиях и жертвах, связанных с  ним. Что же
касается успеха, то мы говорим, что не можем его гарантировать, поскольку он
зависит  от поведения больного,  его понятливости, сговорчивости и выдержки.
Естественно,  у  нас  есть  веские  основания   для  такого  как   будто  бы
неправильного  подхода  к  больному,  в  чем  вы,  видимо,  позднее  сможете
убедиться сами.
     Не сердитесь, если я на первых порах буду обращаться с вами так же, как
с этими нервнобольными. Собственно говоря, я советую вам отказаться от мысли
прийти сюда  во  второй раз.  Для этого  сразу  же хочу  показать вам, какие
несовершенства неизбежно  присущи обучению  психоанализу  и  какие трудности
возникают в процессе выработки  собственного суждения о нем. Я  покажу  вам,
как вся направленность вашего предыдущего  образования и все  привычное ваше
мышление  будут  неизбежно  делать вас противниками  психоанализа и  сколько
нужно   будет  вам   преодолеть,  чтобы   совладать  с   этим  инстинктивным
сопротивлением.  Что  вы  поймете  в психоанализе  из  моих лекций,  заранее
сказать, естественно, трудно, однако могу твердо обещать, что, прослушав их,
вы не научитесь проводить психоаналитическое исследование и лечение. Если же
среди вас  найдется  кто-то,  кто не  удовлетворится  беглым  знакомством  с
психоанализом, а захочет прочно связать себя с ним, я не только не посоветую
это  сделать,  но  всячески   стану   его  предостерегать  от   этого  шага.
Обстоятельства  таковы,  что  подобный  выбор профессии  исключает для  него
всякую возможность продвижения в университете.  Если же такой врач  займется
практикой,   то  окажется  в   обществе,   не  понимающем  его  устремлений,
относящемся к нему с недоверием и враждебностью и ополчившем против него все
скрытые  темные  силы.  Возможно, кое-какие  моменты,  сопутствующие  войне,
свирепствующей ныне в Европе, дадут вам некоторое  представление о том,  что
сил этих -- легионы.
     Правда, всегда найдутся  люди, для которых новое  в познании имеет свою
привлекательность, несмотря  на  все  связанные с  этим  неудобства. И  если
кто-то  из  вас  из их числа и, несмотря на мои предостережения, придет сюда
снова, я буду рад приветствовать его. Однако  вы  все  вправе  знать,  какие
трудности связаны с психоанализом.
     Во-первых,  следует указать на сложность  преподавания  психоанализа  и
обучения  ему. На занятиях  по медицине вы привыкли к наглядности. Вы видите
анатомический  препарат, осадок при химической реакции, сокращение мышцы при
раздражении нервов.  Позднее  вам показывают больного, симптомы его  недуга,
последствия  болезненного  процесса, а  во  многих  случаях  и  возбудителей
болезни  в чистом виде. Изучая  хирургию, вы присутствуете при хирургических
вмешательствах для оказания помощи больному и можете сами провести операцию.
В   той  же   психиатрии   осмотр   больного   дает  вам  множество  фактов,
свидетельствующих об  изменениях  в  мимике,  о характере речи  и поведении,
которые  весьма  впечатляют. Таким образом, преподаватель  в медицине играет
роль гида-экскурсовода, сопровождающего вас по музею, в то время как вы сами
вступаете  в  непосредственный контакт с объектами и благодаря  собственному
восприятию убеждаетесь в существовании новых для нас явлений.
     В  психоанализе,  к  сожалению,  все  обстоит  совсем  по-другому.  При
аналитическом лечении не  происходит  ничего,  кроме  обмена  словами  между
пациентом и  врачом.  Пациент говорит, рассказывает о прошлых переживаниях и
нынешних  впечатлениях, жалуется,  признается  в своих желаниях и  чувствах.
Врач  же  слушает,  стараясь  управлять  ходом мыслей больного,  кое  о  чем
напоминает  ему,  удерживает его внимание в  определенном направлении,  дает
объяснения и наблюдает за  реакциями приятия или неприятия, которые он таким
образом  вызывает у  больного.  Необразованные  родственники  наших больных,
которым импонирует лишь явное  и ощутимое, а  больше  всего действия,  какие
можно  увидеть  разве  что  в  кинематографе,  никогда  не  упустят   случая
усомниться:  "Как  это  можно  вылечить  болезнь одними  разговорами?"  Это,
конечно, столь же недальновидно, сколь и непоследовательно. Ведь те же самые
люди убеждены, что больные "только выдумывают" свои симптомы. Когда-то слова
были  колдовством,  слово  и  теперь   во  многом  сохранило   свою  прежнюю
чудодейственную  силу. Словами один  человек может осчастливить другого  или
повергнуть его  в отчаяние, словами учитель  передает свои  знания ученикам,
словами оратор увлекает слушателей и  способствует определению их суждений и
решений.  Слова  вызывают   аффекты  и   являются  общепризнанным  средством
воздействия  людей друг на друга. Не  будем  же  недооценивать использование
слова в психотерапии  и будем довольны, если сможем услышать слова, которыми
обмениваются аналитик и его пациент.
     Но  даже  и  этого  нам  не  дано.  Беседа,  в  которой  и  заключается
психоаналитическое лечение, не допускает присутствия посторонних;  ее нельзя
продемонстрировать.  Можно,   конечно,  на  лекции  по  психиатрии  показать
учащимся неврастеника или истерика. Тот,  пожалуй, расскажет о своих жалобах
и  симптомах, но не больше того. Сведения, нужные психоаналитику,  он  может
дать лишь при  условии  особого  расположения  к  врачу; однако  он  тут  же
замолчит, как только заметит хоть одного свидетеля, индифферентного  к нему.
Ведь эти сведения  имеют отношение к самому интимному в его душевной  жизни,
ко всему тому, что он, как лицо социально самостоятельное, вынужден скрывать
от других, а также к тому, в чем он как цельная личность не хочет признаться
даже самому себе.
     Таким  образом, беседу  врача,  лечащего  методом психоанализа,  нельзя
услышать непосредственно.  Вы можете только  узнать о ней и  познакомитесь с
психоанализом  в буквальном смысле  слова  лишь  понаслышке.  К собственному
взгляду на психоанализ вам придется  прийти в необычных условиях,  поскольку
сведения о нем вы получаете как бы из  вторых рук. Во многом  это зависит от
того доверия, с которым вы относитесь к посреднику.
     Представьте  себе  теперь,  что  вы   присутствуете  на  лекции  не  по
психиатрии, а  по  истории,  и  лектор  рассказывает вам  о жизни  и военных
подвигах   Александра  Македонского.   На  каком  основании  вы   верите   в
достоверность  его сообщений? Сначала кажется, что здесь еще  сложнее, чем в
психоанализе, ведь  профессор истории не был участником  походов  Александра
так же, как и вы; психоаналитик, по крайней  мере, сообщает вам о том, в чем
он сам играл какую-то роль. Но тут наступает черед тому, что  заставляет нас
поверить историку. Он  может  сослаться на  свидетельства древних писателей,
которые или сами были современниками Александра, или по времени жили ближе к
этим событиям, т. е. на книги Диодора,  Плутарха, Арриана  и др.; он покажет
вам изображения  сохранившихся  монет  и статуй царя, фотографию  помпейской
мозаики битвы при Иссе. Однако, строго  говоря, все эти документы доказывают
только то, что уже  более ранние поколения верили в существование Александра
и в реальность его подвигов, и вот с этого и могла бы начаться ваша критика.
Тогда вы обнаружите, что не  все сведения  об Александре достоверны и не все
подробности можно проверить, но  я  не могу  предположить, чтобы вы покинули
лекционный зал,  сомневаясь  в реальности  личности Александра Македонского.
Ваша  позиция определится  главным образом  двумя  соображениями: во-первых,
вряд ли у  лектора  есть  какие-то  мыслимые мотивы, побудившие выдавать  за
реальное то,  что он сам  не считает  таковым, и,  во-вторых, все  доступные
исторические  книги  рисуют  события   примерно  одинаково.  Если  вы  затем
обратитесь  к  изучению древних  источников, вы  обратите внимание  на те же
обстоятельства, на возможные  побудительные мотивы посредников и на сходство
различных  свидетельств. Результаты  вашего  исследования наверняка успокоят
вас насчет Александра, однако они, вероятно, будут другими, если речь зайдет
о  таких  личностях,  как  Моисей или Нимрод.*  О том, какие сомнения  могут
возникнуть у вас  относительно  доверия к лектору-психоаналитику, вы узнаете
позже.
     Теперь  вы  вправе  задать  вопрос: если  у  психоанализа  нет  никаких
объективных  подтверждений и  нет возможности его продемонстрировать, то как
же  его  вообще  можно  изучить  и  убедиться   в  правоте   его  положений?
Действительно,  изучение   психоанализа  дело   нелегкое,  и  лишь  немногие
по-настоящему   овладевают   им,   однако   приемлемый  путь,   естественно,
существует.  Психоанализом  овладевают  прежде  всего  на  самом  себе,  при
изучении  своей личности. Это не совсем то,  что называется самонаблюдением,
но в крайнем случае  психоанализ можно рассматривать как один из  его видов.
Есть целый ряд распространенных и общеизвестных психических явлений, которые
при некотором овладении техникой изучения самого себя могут стать предметами
анализа. Это дает  возможность убедиться в реальности процессов, описываемых
в  психоанализе,   и  в   правильности   их  понимания.  Правда,  успешность
продвижения  по  этому  пути имеет  свои  пределы.  Гораздо  большего  можно
достичь, если  тебя обследует опытный  психоаналитик, если на  собственном Я
испытываешь действие  анализа и можешь от другого перенять тончайшую технику
этого метода. Конечно, этот прекрасный путь доступен лишь  каждому отдельно,
а не всем сразу.
     ----------------------------------------
     * Нимрод (или Немврод) по библейской легенде -- основатель Вавилонского
царства. -- Прим. ред. перевода.
     Другое  затруднение в понимании  психоанализа лежит не  в нем, а  в вас
самих,  поскольку вы до сих пор занимались  изучением медицины. Стиль вашего
мышления,    сформированный    предшествующим    образованием,    далек   от
психоаналитического.  Вы  привыкли  обосновывать  функции   организма  и  их
нарушения  анатомически,  объяснять  их  химически и  физически  и  понимать
биологически, но никогда ваши интересы  не  обращались к  психической жизни,
которая как  раз  и является венцом нашего удивительно сложного организма. А
посему  психологический подход вам чужд, и вы  привыкли относиться к  нему с
недоверием,   отказывая   ему   в   научности  и   отдавая  его   на   откуп
непрофессионалам,    писателям,    натурфилософам    и    мистикам.    Такая
ограниченность, безусловно, только  вредит вашей врачебной деятельности, так
как больной  предстает перед вами прежде всего своей душевной  стороной, как
это и происходит во всех человеческих отношениях, и я боюсь, что в наказание
за то вам придется поделиться терапевтической помощью, которую вы стремитесь
оказать, с самоучками, знахарями и мистиками, столь презираемыми вами.
     Мне ясно, чем оправдывается этот недостаток в вашем образовании. Вам не
хватает  философских  знаний,  которыми  вы  могли  бы пользоваться  в вашей
врачебной  практике. Ни спекулятивная философия, ни описательная психология,
ни  так  называемая  экспериментальная  психология,  смежная  с  физиологией
чувств, как они  преподносятся  в учебных заведениях, не в состоянии сказать
вам что-нибудь вразумительное об отношении между телом и душой, дать  ключ к
пониманию  возможного  нарушения  психических  функций1.  Правда,  в  рамках
медицины описанием наблю-
     ----------------------------------------
     1  Скептическое отношение  Фрейда к экспериментальной  психологии могло
быть   обусловлено  тем,  что   центральная  для  него  проблема   мотивации
первоначально  не подвергалась серьезному экспериментальному  изучению. Лишь
впоследствии в ряде исследований (в частности, у К.  Левина и его школы) эта
проблема становится областью применения экспериментальных методов.
     даемых  психических  расстройств  и  составлением  клинической  картины
болезней занимается психиатрия, но ведь в часы  откровенности психиатры сами
высказывают сомнения  в  том, заслуживают  ли их  описания  названия  науки.
Симптомы,  составляющие  эти  картины  болезней,  не  распознаны  по  своему
происхождению,  механизму   и   взаимной   связи;   им  соответствуют   либо
неопределенные  изменения анатомического  органа души, либо такие изменения,
которые  ничего не  объясняют.  Терапевтическому воздействию эти психические
расстройства доступны только тогда, когда их  можно  обнаружить  по побочным
проявлениям какого-то иного органического изменения.
     Психоанализ  как раз и стремится восполнить этот  пробел. Он предлагает
психиатрии  недостающую ей психологическую основу,  надеясь  найти  ту общую
базу,   благодаря  которой   становится   понятным  сочетание  соматического
нарушения с психическим. Для этого психоанализ должен  избегать любой чуждой
ему  посылки  анатомического, химического или  физиологического  характера и
пользоваться чисто психологическими вспомогательными понятиями -- вот почему
я опасаюсь, что он покажется вам сначала столь необычным.
     В следующем затруднении я не хочу обвинять ни вас, ни ваше образование,
ни  вашу  установку. Двумя своими положениями  анализ оскорбляет весь мир  и
вызывает  к   себе   его   неприязнь;   одно   из   них   наталкивается   на
интеллектуальные, другое -- на морально-эстетические предрассудки.
     Не следует, однако, недооценивать эти  предрассудки; это властные силы,
побочный  продукт  полезных и  даже необходимых изменений  в  ходе  развития
человечества. Они  поддерживаются нашими аффективными силами,  и  бороться с
ними трудно.
     Согласно  первому   коробящему  утверждению  психоанализа,  психические
процессы сами  по  себе бессознательны,  сознательны лишь  отдельные  акты и
стороны   душевной   жизни.   Вспомните,    что   мы,   наоборот,   привыкли
идентифицировать психическое и сознательное. Именно сознание считается у нас
основной  характерной  чертой   психического,  а   психология  --  наукой  о
содержании   сознания.  Да,  это  тождество  кажется  настолько  само  собой
разумеющимся,  что  возражение  против  него  представляется  нам  очевидной
бессмыслицей,  и  все  же  психоанализ  не может  не возражать,  он не может
признать   идентичность   сознательного   и   психического1.   Согласно  его
определению, психическое
     ----------------------------------------
     1   Фрейд  постоянно  подчеркивал,   что   психоанализ  открыл  область
бессознательных  душевных  процессов,  тогда  как  все  ост