ия не может служить возражением то
обстоятельство, что и по отношению к сновидению существуют
предельные случаи, когда оно не в состоянии уже исполнять своей
функции == охраны сна и, как это бывает при страшных сновидениях,
берет на себя другую функцию == своевременно прервать сон.
Сновидение поступает при этом подобно добросовестному сторожу,
который сначала исполняет свои обязанности, устраняя всякий шум,
могущий разбудить граждан; когда же причина шума представляется ему
важной и сам он не в силах справиться с нею, тогда он видит свою
обязанность в том, чтобы самому разбудить граждан.

     Эта функция сновидения становится особенно очевидной в тех
случаях, когда до спящего субъекта доходят какие-либо внешние
раздражения. То обстоятельство, что раздражения внешних органов
чувств во время сна оказывают влияние на содержание сновидения, всем
давно известно, может быть доказано экспериментально и является мало
пригодным, но слишком высоко оцененным результатом врачебных
исследований сновидения. Но с этим фактом связана другая
неразрешимая до сих пор загадка: внешнее раздражение, действуя в
эксперименте на спящего, появляется в сновидении не в своем
настоящем виде, а подвергается одному из многочисленных толкований,
выбор между которыми, как кажется, предоставлен психическому
произволу. Психического произвола, конечно же, не существует; спящий
может реагировать различным образом: он либо просыпается, либо ему
удается продолжать сон. В последнем случае он может воспользоваться
сновидением, чтобы устранить внешнее раздражение, и притом опять-
таки различным образом: он может, например, устранить раздражение,
видя во сне такую ситуацию, которая совершенно не вяжется с данным
раздражением. Так, например, одному господину с болезненным
абсцессом в промежности снилось, будто он едет верхом на лошади;
причем согревающий компресс, который должен был смягчить боль, был
принят им во сне за седло; таким образом он справился с мешавшим ему
спать раздражением. Чаще же бывает так, что внешнее раздражение
подвергается толкованию, в силу которого оно входит в связь с
вытесненным и ждущим своего исполнения желанием, теряет поэтому
свой реальный характер и рассматривается как часть психического
материала. Так, например, одному лицу снится, что он написал комедию,
воплощающую известную идею; комедия ставится в театре; прошел
первый акт, встреченный бурными одобрениями; страшно аплодируют...
Видящему сон здесь удалось продолжать спать, несмотря на шум; по
пробуждении он не слыхал уже шума, но справедливо решил, что,
должно быть, где-то вблизи выбивали ковер или постель. Сновидение,
возникающее непосредственно перед пробуждением от сильного шума,
всегда представляет собой попытку посредством толкования отделаться
от мешающего спать раздражения и таким образом продлить сон еще на
некоторое время.







XII





     Я не утверждаю, что осветил здесь все проблемы сновидения или
исчерпал все убедительные доводы в пользу затронутых мною вопросов.
Кто интересуется всей литературой о сновидении, пусть обратится к
книге Санте де Санктиса о сновидении (*); а кто желает познакомиться с
более подробным обоснованием высказанных здесь мною взглядов,
пусть прочтет мою работу "Толкование сновидений". Здесь я укажу еще
лишь на то, в каком направлении должна продолжаться разработка моих
взглядов на сущность работы сновидения. Если задачей толкования
сновидения я считаю замещение сновидения скрытыми его мыслями, т.
е. распутывание того, что соткано работой сновидения, то, с одной
стороны, я выставляю ряд новых психологических задач, касающихся как
механизма работы сновидения, так и сущности и условий возникновения
так называемого вытеснения; с другой стороны, я признаю
существование скрытых мыслей как психического материала высшего
порядка, обладающего всеми признаками высшей умственной
деятельности, но не проникающего в сферу сознания до тех пор, пока
сновидение не исказит его. Я вынужден предполагать существование
таких скрытых мыслей у каждого человека, ибо почти все люди == даже
самые нормальные == способны видеть сны. С вопросом о
бессознательности скрытых мыслей и об отношении их к сознанию и к
вытеснению связаны другие важные для психологии вопросы, но
решение последних должно быть отложено до того времени, когда
удастся путем анализа выяснить происхождение других созданий
больной психики, именно: истерических симптомов и навязчивых идей.


     ________________



     (*) Sante de Sanсtis. I sogni. Torino, 1899.



                                   Freud

З.Фрейд


Массовая психология

I. ВВЕДЕНИЕ

II. ЛЕ БОН И ЕГО ХАРАКТЕРИСТИКА МАССОВОЙ ДУШИ

III. ДРУГИЕ ОЦЕНКИ КОЛЛЕКТИВНОЙ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ

IV . ВНУШЕНИЕ И ЛИБИДО

V . ДВЕ ИСКУССТВЕННЫЕ МАССЫ: ЦЕРКОВЬ И ВОЙСКО

VI. ДАЛЬНЕЙШИЕ ЗАДАЧИ И НАПРАВЛЕНИЯ РАБОТЫ

VII. ИДЕНТИФИКАЦИЯ

VIII. ВЛЮБЛЕННОСТЬ И ГИПНОЗ

IX. СТАДНЫЙ ИНСТИНКТ

Х. МАССА И ПЕРВОБЫТНАЯ ОРДА

XI. ОДНА СТУПЕНЬ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ "Я"

XII. ДОПОЛНЕНИЯ


----------------------------------------------------------------------------
                                  ВВЕДЕНИЕ

Противопоставление индивидуальной и социальной или массовой психологии,
которая на первый взгляд может показаться столь значительной, многое из
своей остро ты при ближайшем рассмотрении теряет. Правда, психология
личности исследует отдельного человека и те пути, которыми он стремится
удовлетворить импульсы своих первичных позывов, но все же редко, только при
определенных исключительных обстоятельствах, в состоянии она не принимать
во внимание отношений этого отдельного человека к другим индивидам. В
психической жизни человека всегда присутствует "другой" Он, как правило,
является образцом, объектом, помощником или противником, и поэтому
психология личности с самого начала является одновременно также и
психологией социальной в этом расширенном, но вполне обоснованное смысле.

Отношение отдельного человека к его родителям, сестрам и братьям, к
предмету его любви, к его учителю к его врачу, то есть все отношения,
которые до сих пор были главным образом предметом психоаналитического
исследования, имеют право считаться социальными феноменами и становятся
тогда противопоставленными известным другим процессам, названным нами
нарцистическими, при которых удовлетворение первичных позывов от влияния
других лиц уклоняется или отказывается. Итак, противопоставленность
социальных и нарцистических душевных процессов - Блейлер, может быть,
сказал бы: аутистических- несомненно входит в область психологии личности и
не может быть использована с целью отделить эту психологию от психологии
социальной или массовой. В упомянутых отношениях к родителям, сестрам и
братьям, к возлюбленной, к другу, учителю и к врачу отдельный человек
встречается с влиянием всегда лишь одного лица или очень незначительного
числа лиц, из которых каждое приобрело очень большое для него значение.
Теперь - если речь идет о социальной или массовой психологии- эти отношения
перестали принимать во внимание, выделяя как предмет особого исследования
одновременное влияние на одного человека большого числа лиц, - с которыми
он чем-то связан, хотя они во многом могут ему быть чужды. Таким образом,
массовая психология рассматривает отдельного человека как члена племени,
народа, касты, сословия, институции или как составную часть человеческой
толпы, в известное время и для определенной цели организующейся в массу.
Такой разрыв естественной связи породил тенденцию рассматривать явления,
обнаруживающиеся в этих особых условиях, как выражение особого глубже
необоснованного первичного позыва - социального первичного позыва - который
в других ситуациях не проявляется. Мы, однако, возражаем, что нам трудно
приписать численному моменту столь большое значение, что он один пробуждает
в душевной жизни человека новый и в других случаях остававшийся в
бездействии первичный позыв. Наши ожидания обращаются тем самым на две
другие возможности: что социальный первичный позыв может быть не исконным и
не неделимым, и что начала его образования могут быть найдены в кругу более
тесном, как например, в семейном.

Массовая психология, - пусть только зарождающаяся, включает еще необозримое
множество отдельных проблем и ставит перед исследователем бесчисленные,
пока еще даже не систематизированные задачи. Одна только группировка
различных форм образования масс и описание проявленных ими психических
феноменов требуют усиленных наблюдений и умелого отображения и уже породили
обильную литературу. Сравнивая эту небольшую работу со всем объемом
задания, следует, конечно, учесть, что здесь могут быть обсуждены лишь
немногие пункты всего материала. Мы остановимся лишь на некоторых вопросах,
особенно интересных для глубинного психоаналитического исследования.




----------------------------------------------------------------------------
               II. ЛЕ БОН И ЕГО ХАРАКТЕРИСТИКА МАССОВОЙ ДУШИ

Думается, что более целесообразно начинать не с определения, а с указания
на известную область явлений, а затем уже выделить из этой области
несколько особенно явных и характерных фактов, с которых может начаться
исследование. Чтобы выполнить эти условия, мы обращаемся к выдержкам из
книги Ле Бона "Психология масс", по праву получившей широкую известность.

Уясним себе еще раз положение вещей; если бы психология, наблюдающая
склонности и исходящие из первичных позывов импульсы, мотивы и намерения
отдельного человека вплоть до его поступков и отношений к наиболее близким
ему людям, полностью свою задачу разрешила и все эти взаимосвязи выяснила,
то она внезапно оказалась бы перед новой неразрешенной задачей. Психологии
пришлось бы объяснить тот поразительный факт, что этот ставший ей понятным
индивид при определенном условии чувствует, думает и поступает совершенно
иначе, чем можно было бы от него ожидать, и условием этим является его
включение в человеческую толпу, приобретшую свойство "психологической
массы". Но что же такое "масса", чем приобретает она способность так
решающе влиять на душевную жизнь отдельного человека и в чем состоит
душевное изменение, к которому она человека вынуждает?

Ответить на три эти вопроса - задача теоретической массовой психологии. Нам
думается, что для разрешения задачи правильнее всего начать с третьего
вопроса. Материал для массовой психологии дает наблюдение над измененной
реакцией отдельного человека: ведь каждой попытке объяснения должно
предшествовать описание того, что надлежит объяснить.

Я предоставляю слово самому Ле Бону. Он говорит: "В психологической массе
самое странное следующее: какого бы рода ни были составляющие ее индивиды,
какими схожими или несхожими ни были бы их образ жизни, занятие, их
характер и степень интеллигентности, но одним только фактом своего
превращения в массу они приобретают коллективную душу, в силу которой они
совсем иначе чувствуют, думают и поступают, чем каждый из них в отдельности
чувствовал, думал и поступал бы. Есть идеи и чувства, которые проявляются
или превращаются в действие только у индивидов, соединенных в массы.
Психологическая масса есть провизорное существо, которое состоит из
гетерогенных элементов, на мгновение соединившихся, точно так же, как
клетки организма своим соединением создают новое существо с качествами
совсем иными, чем качества от дельных клеток".

Мы берем на себя смелость прервать здесь изложение Ле Бона замечанием: если
индивиды в массе образуют единство, то должно существовать что-то, что их
связывает, и этим связующим качеством могло бы быть именно то, что
характерно для массы. Ле Бон, однако, на этот вопрос не отвечает; он
обсуждает только изменение индивида в массе и описывает его в выражениях,
которые вполне согласуются с основными предпосылками нашей глубинной
психологии. "Легко установить степень различия между индивидом,
принадлежащим к массе, и индивидом изолированным, менее легко вскрыть
причины этого различия.

Чтобы хоть приблизительно найти эти причины, нужно прежде всего вспомнить
факт, установленный современной психологией, а именно, что не в одной лишь
жизни органической, но и в интеллектуальных функциях преобладающую роль
играют бессознательные феномены. Сознательная умственная жизнь представляет
собой лишь довольно незначительную часть бессознательной душевной жизни.
Тончайший анализ, острейшее наблюдение способны обнаружить лишь малое
количество сознательных мотивов душевной жизни. Наши сознательные действия
исходят из созданного в особенности влиянием наследственности
бессознательного субстрата. Субстрат этот содержит в себе бесчисленные
следы прародителей, следы, из которых созидается расовая душа. За мотивами
наших поступков, в которых мы признаемся, несомненно, существуют тайные
причины, в которых мы не признаемся, а за ними есть еще более тайные,
которых мы даже и не знаем. Большинство наших повседневных поступков есть
лишь воздействие скрытых, незамечаемых нами мотивов".

В массе, по мнению Ле Бона, стираются индивидуальные достижения отдельных
людей и, тем самым, исчезает их своеобразие. Расовое бессознательно
проступает на первый план, гетерогенное тонет в гомогенном. Мы сказали бы,
что сносится, обессиливается психическая надстройка, столь различно
развитая у отдельных людей, и обнажается (приводится в действие)
бессознательный фундамент, у всех одинаковый. Таким путем возник бы средний
характер массовых индивидов. Ле Бон, однако, находит, что у этих индивидов
наличествуют и новые качества, которыми они не обладали, и ищет причины
этого в трех различных моментах.

"Первая из этих причин состоит в том, что в массе, в силу одного только
факта своего множества, индивид испытывает чувство неодолимой мощи,
позволяющее ему предаться первичным позывам, которые он, будучи одним,
вынужден был бы обуздывать. Для обуздания их повода тем меньше, так как при
анонимности, и тем самым, и безответственности масс, совершенно исчезает
чувство ответственности, которое всегда индивида сдерживает".

Появлению новых качеств мы, с нашей точки зрения, придаем меньше значения.
Для нас достаточным было бы сказать, что в массе индивид попадает в
условия, разрешающие ему устранить вытеснение бессознательных первичных
позывов. Эти якобы новые качества, которые он теперь обнаруживает, являются
на самом деле как раз выявлением этого бессознательного, в котором ведь в
зародыше заключено все зло человеческой души; угасание при этих условиях
совести или чувства ответственности нашего понимания не затрудняет. Мы
давно утверждали, чти зерни так называемой совести - "социальный страх"'.

"Вторая причина - заражаемость - также способствует проявлению у масс
специальных признаков и определению их направленности. Заражаемость есть
легко констатируемый, но необъяснимый феномен, который следует причислить к
феноменам гипнотического рода, к изучению каковых мы тут же приступим. В
толпе заразительно каждое действие, каждое чувство, и при том в такой
сильной степени, что индивид очень легко жертвует своим личным интересом в
пользу интереса общества. Эго - вполне противоположное его натуре свойство,
на которое человек способен лишь в качестве составной части массы"

Эту последнюю фразу мы возьмем впоследствии как обоснование для
предположения большой значимости.

"Третья и притом важнейшая причина обуславливает у объединенных в массу
индивидов особые качества, совершенно противоположные качествам индивида
изолированного. Я имею в виду внушаемость, причем упомянутая заражаемость
является лишь ее последствием. Для понимания этого явления уместно
восстановить в памяти новые открытия физиологии. Мы теперь знаем, |тг. при
почсщи pJJHoooptiJiibiK процедур человека можно привесчи в такое состояние,
что он после потери всей своей сознательной личности повинуется всем
внушениям лица, лишившего его сознания своей личности, и что он совершает
действия, самым резким образом противоречащие его характеру и навыкам И вот
самые тщательные наблюдения показали, что индивид, находящийся в
продолжение некоторого времени в лоне активной массы, впадает вскоре
вследствие излучений, исходящих от нее, или по какой-либо другой
неизвестной причине - в особое состояние, весьма близкое к
"зачарованности", овладевающей загипнотизированным под влиянием гипнотизера
. Сознательная личность совершенно утеряна, воля и способность различения
отсутствуют, все чувства и мысли ориентированы в на правлении, указанном
гипнотизером.

Таково, приблизительно, и состояние индивида, принадлежащего к
психологической массе Он больше не сознает своих действий Как у человека
под гипнозом, так и у него известные способности мои т быть изъяты, а
другие доведены до степени величайшей интенсивности. Под влиянием внушения
он в непреодолимом порыве приступит к выполнению определенных действий И
это неистовство у масс еще непреодалимее, чем у загипнотизированного, ибо
равное для всех индивидов внушение возрастает в силу взаимодействия

"Следовательно, главные отличительные признаки находящегося в массе
индивида таковы, исчезновение сознательной личности, преобладание
бессознательной личности, ориентация мыслей и чувств в одном и том же
направлении вследствие внушения и заряжения, тенденция к безотлагательному
осуществлению внушенных идей. Индивид не является больше самим собой, он
стал безвольным автоматом"

Я привел эту цитату так подробно, чтобы подтвердить, что Ле Бон
действительно признает состояние индивида в массе состоянием гипнотическим,
а не только его с таковым сравнивает. Мы не намереваемся противоречить, но
хотим все же подчеркнуть, что последние две причины изменения отдельного
человека в массе, а именно: заражаемость и повышенная внушаемость -
очевидно, не однородны, так как ведь заражение тоже должно быть проявлением
внушаемости Нам кажется, что и воздействия обоих моментов у Ле Бона
недостаточно четко разграничены Может быть, мы лучше всего истолкуем его
высказывания, если отнесем заражение к влиянию друг на друга отдельных
членов массы, а явления внушения в массе, равные феноменам гипнотического
влияния, - к другому источнику. Но к какому? Тут мы замечаем явный пробел:
у Ле Бона не упоминается центральная фигура сравнения с гипнозом, а именно
лицо, которое массе заменяет гипнотизера Но он все же указывает на различие
между этим не разъясненным "зачаровывающим" влиянием и тем заражающим
воздействием, оказываемым друг на друга отдельными индивидами, благодаря
'которому усиливается первоначальное внушение.

Приведем еще одну важную точку зрения для суждения о массовом индивиде: -
"Кроме того, одним лишь фактом своей принадлежности к организованной массе
человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации.
Будучи единичным, он был, может быть, образованным индивидом, в массе он -
варвар, то есть существо, обусловленное первичными позывами. Он обладает
спонтанностью, порывистостью, дикостью, а также и энтузиазмом и героизмом
примитивных существ". Затем Ле Бон особо останавливается на снижении
интеллектуальных достижении, происходящем у человека при растворении его в
массе'.

Оставим теперь отдельного человека и обратимся к описанию массовой души в
изложении Ле Бона. В нем нет моментов, происхождение и классификация
которых затруднила бы психоаналитика. Ле Бон указывает нам путь,
подтверждая соответствие между душевлой жизнью примитивного человека и
ребенка.

Масса импульсивна, изменчива и возбудима. Ею почти исключительно руководит
бессознательное2. Импульсы, которым повинуется масса, могут быть, смотря по
обстоятельствам, благородными или жестокими, героическими или трусливыми,
но во всех случаях они столь повелительны, что не дают проявляться не
только личному интересу, но даже инстинкту самосохранения. Ничто у нее не
бывает преднамеренным. Если она и страстно желает чего-нибудь, то всегда не
надолго, она неспособна к постоянству воли. Она не выноси