ы так боишься?
   - Я не боюсь!
   - Неужели? Ты сидишь здесь, готовый совершить харакири при  помощи  своей
игрушечной кнопки, и еще говоришь мне, что не боишься? Если бы твои приятели
знали, как близок ты к тому,  чтобы  уничтожить  все,  за  что  они  столько
боролись, - да они тебя тут же бы пристрелили! Ты ведь их тоже боишься, а?
   Ван Клик оставил кнопку и встал.
   - Я ничего не боюсь!  -  выкрикнул  он  и,  подбираясь  к  Гейнсу,  начал
обходить пульт.
   Гейнс сидел на месте и улыбался.
   - Я же вижу, как ты боишься! Сейчас  ты  боишься  меня.  Боишься,  что  я
вызову тебя на ковер и отчитаю за плохую работу. Ты боишься, что курсант при
встрече не отдаст тебе честь. Ты боишься взять за  обедам  чужую  вилку.  Ты
боишься, когда на тебя смотрят люди, думаешь, что они тебя не заметят.
   - Нет! Ты врешь! - во все горло кричал  Ван  Клик.  -  Ты...  ты  грязный
заносчивый сноб! Ты думаешь, будто  лучше  других  только  из-за  того,  что
окончил престижную школу... - он задохнулся, голос его  сорвался  в  попытке
скрыть накатившие от бессильного гнева слезы.  -  Это  все  ты,  ты  и  твои
курсанты поганые...
   Гейнс внимательно за ним наблюдал. Теперь он ясно видел, какой  слабый  у
этого человека характер, и удивлялся, почему не замечал этого  раньше,  ведь
признаки были явные. Он припомнил, как  однажды  недоволен  был  Ван,  когда
Гейнс предложил ему помочь разобраться в каких-то вычислениях.
   Но сейчас надо было сыграть на его слабости,  отвлечь  внимание  Вана  от
кнопки, полностью направив его на одного Гейнса.
   Хотя слишком его провоцировать тоже не следует, иначе неожиданный выстрел
может положить конец самому Гейнсу, а заодно и лишить всех последнего  шанса
избежать кровавой битвы за контроль над дорогой.
   Гейнс презрительно хмыкнул.
   - Ван, - сказал он, - ты ничтожество, ты жалкое насекомое. Сейчас ты себя
показал в истинном свете. Я вижу тебя насквозь. Ты - третий сорт, Ван, и  ты
вечно боишься, что тебя разглядят как  следует  и  пошлют  туда,  где  место
таким, как ты. Да какой из тебя  директор!  Плюнуть  и  растереть!  Если  ты
лучший из функционалистов, то вас можно просто не  замечать,  вы  сломаетесь
сами, потому что прогнили насквозь.
   Он повернулся в кресле, демонстративно подставив спину Ван  Клику  с  его
пистолетом.
   Тот приблизился к своему мучителю, остановившись в  нескольких  футах,  и
заорал:
   - Ты! Я тебе покажу! Я всажу в тебя пулю, понял, ты?
   Гейнс медленно развернулся, встал, и пошел прямо на Вана.
   - Убери эту хлопушку, а то еще поранишь себя.
   Ван Клик отступил на шаг.
   - Не подходи, - закричал он, - или я тебя пристрелю! Вот увидишь, я...
   "Пора", - решил Гейнс и нырнул ему под руку.
   Пистолет грохнул над самым ухом. Что ж, эта пуля была не его.  Вцепившись
друг в друга, они повалились на пол. Для своего малого роста  Вен  Клик  был
довольно крепок. Где же пистолет? Вот! Гейнс, схватил  выпавший  пистолет  и
быстро вскочил, думая, что Ван Клик тут же бросится на него.
   Но Ван Клик не поднялся. Он лежал на полу, слезы текли из закрытых  глаз,
он рыдал, словно наказанный ни за что ребенок.
   Секунду Гейнс глядел на  него,  перебарывая  в  себе  сострадание,  потом
размахнулся и  ударял  рукояткой  пистолета  по  голове.  Подошел  к  двери,
прислушался и как следует ее запер.
   Шнур от кнопки  вел  к  щиту  управления.  Гейнс  проверил  соединение  и
осторожно его рассоединил. Закончив эту нехитрую  работу,  он  повернулся  к
пульту и вызвал Фресно.
   - Порядок, Дейв, - сказал он, -  атакуйте  прямо  сейчас  и,  бога  ради,
побыстрее!
   И тут же ушел со связи; он не хотел, чтобы  подчиненный  видел,  как  его
трясет.
   Новое утро Гейнс, уже совершенно спокойный, встречал в зале  центрального
поста управления во Фресно. Дороги катились - вскоре они должны  разогнаться
до нормы.
   Это была долгая  ночь.  Гейнс  потребовал  провести  тщательную  проверку
сектора Сакраменто, и туда для этой работы были  посланы  все  свободные  от
службы инженеры и все курсанты, чтобы дюйм за  дюймом  проверить  каждую  из
шестисот миль дороги. Посты управления двумя  подсекторами,  пульты  которых
были повреждены, пришлось переносить на другие, действующие.  Но  главное  -
дороги катились, подошвами, через пол, он ощущал их ритмичный бег.
   Гейнс остановился рядом с усталым небритым Дэвидсоном.
   - Почему ты не уходишь домой, Дейв? Макферсон уже принял  дежурство.  Шел
бы, выспался, сегодня ты здорово поработал.
   - А вы, шеф? Вы тоже не слишком тянете на роль жениха.
   - Ничего. Я могу поспать у себя в кабинете. Чуть попозже.  Между  прочим,
свою жену я уже предупредил. Она сама приедет ко мне сюда.
   - И как она? Очень была недовольна?
   - Да так, самую малость. Ты ведь знаешь, что  женщины  всегда  чем-нибудь
недовольны.
   Он повернулся к приборному щиту и  посмотрел,  как  работают  контрольные
комплексы, принимающие показания сразу шести секторов,  Сан-Диего-Кольцевая,
сектор Анджелес, сектор Бейкерсфилд, сектор Фресно,  Стоктон...  Стоктон?  О
Боже! Блекинсоп! Он же оставил министра Австралии в конторе Стоктона на  всю
ночь!
   Гейнс бросился к двери, крикнув на ходу Дэвидсону:
   - Дейв! Ради бога! Срочно закажи мне машину!
   Смысл просьбы дошел до Дэвидсона лишь тогда, когда Гейнс  пересек  зал  и
был уже у себя в кабинете.
   - Долорес! - с порога обратился Гейнс к секретарше.
   - Слушаю, мистер Гейнс.
   - Позвоните моей жене и передайте, что я еду  в  Стоктон.  Если  она  уже
выехала, пусть ждет меня здесь. И еще, Долорес...
   - Да, мистер Гейнс.
   - Попробуйте ее как-нибудь успокоить.
   Губы ее плотно сжались, но лицо осталось непроницаемым.
   - Хорошо, мистер Гейнс.
   - Ну вот и умница.
   Он вышел из офиса и сбежал по ступенькам вниз. На дороге он огляделся. От
вида бегущих полос на душе у него потеплело - наверно, это и  было  то,  что
называется счастьем.
   Большими  шагами  он  двинулся  в  сторону  указателя:   "ПРОХОД   ВНИЗ".
Насвистывая себе под нос, Гейнс открыл дверь,  и  грохочущий,  ревущий  ритм
"преисподней" словно бы подхватил мелодию, слившись с ней воедино:
   Ну-ка  быстро,  быстро,  быстро!  Мы  недаром  мотористы.  Живо   сектора
проверьте: Первый, и второй, и третий! И куда б вы ни  попали,  Вы  забудете
едва ли, Что ваши дороги идут вперед!



   Роберт ХАЙНЛАЙН
   ГОД РЕЗОНАНСА

   пер. В. Гольдича

1
   Поначалу Потифар Брин не заметил девушку, которая начала раздеваться.
   Она стояла на автобусной остановке всего лишь в десяти футах от него. Сам
он сидел за столиком в аптеке, но это не помешало ему увидеть ее - между ней
и Потифаром была лишь стеклянная витрина, да изредка  проходил  какой-нибудь
пешеход.
   Тем не менее, он не поднял взгляда, когда она начала разоблачаться. Перед
Потифаром лежала открытая  "Лос  Анджелес  Таймс";  рядом  дожидались  своей
очереди "Херальд-Экспресс" и "Дейли Ньюс".  Он  внимательно  изучал  газету,
передовицы  удостоил  лишь  мимолетного  взгляда,  зато  записал  в   черный
аккуратный блокнот минимальную и максимальную температуру  в  Браунсвилле  и
Техасе, начальную и конечную цену акций на Нью-йоркской бирже, а также общее
число акций, перешедших из рук в руки. Потом он начал  быстро  просматривать
мелкие заметки о различных происшествиях, время от времени занося их краткое
содержание в свой черный блокнотик; то, что он записывал,  было  не  связано
между собой - среди прочего,  например,  оказалась  заметка  о  мисс  Сырная
Америка Недели, которая заявила, что выйдет замуж и родит двенадцать  детей,
причем ее избранником будет тот, кто сможет доказать, что  он  с  малых  лет
вегетарианец,  что  он  был  свидетелем  приземления  летающей  тарелки   и,
вдобавок, сумеет своими молитвами вызвать дождь в Южной Калифорнии.
   Потифар как раз переписал адреса трех жителей Уаттса,  штата  Калифорния,
которые  были  чудесным  образом  исцелены  Преподобным   Дикки   Ботгомери,
восьмилетним евангелистом, во время собрания Братьев Первейшей Правды, и уже
намеревался приступить к изучению "Херальд-Экспресс",  когда  бросил  взгляд
поверх очков для чтения и увидел стриптизерку-любительницу, стоящую на  углу
напротив. Он встал, аккуратно положил очки в футляр, сложил газеты,  засунул
их в правый карман  пиджака,  отсчитал  точную  сумму  по  счету  и  добавил
двадцать пять центов на чай. Затем снял свой плащ с  крючка,  перекинул  его
через плечо и вышел на улицу.
   К этому моменту девушка успела раздеться догола. У Потифара Брина  успело
сложиться мнение, что ей было что показать. Тем  не  менее,  она  не  сумела
собрать большой аудитории. Мальчишка, продавец газет,  перестал  выкрикивать
свою бесконечную сводку катастроф и, забыв закрыть рот, глазел  на  девушку:
да еще парочка трансвеститов, которые, очевидно, поджидали автобус, смотрели
на нее. Никто из прохожих не остановился. Они скользили по ней  взглядом,  а
потом,  -  со  столь  характерным  для  истинных  жителей  Южной  Калифорнии
равнодушием  ко  всему  необычному  шли  по  своим  делам  дальше.   А   вот
трансвеститы были очень заинтересованы. Мужская половина команды была  одета
в кружевную женскую блузку и  в  консервативный  шотландский  килт.  Женская
половина,  гордо  носившая  деловой  костюм  и  широкополую  мужскую  шляпу,
наблюдала за происходящим с особенным интересом.
   Когда Брин подошел к девушке, она как раз повесила легкую полоску нейлона
на скамейку автобусной остановки и потянулась к туфлям. Полицейский  офицер,
потный и несчастный, дождался, когда  загорится  зеленый  свет,  и,  перейдя
через дорогу, направился к ней.
   - Ладно, - сказал он усталым голосом, - этого  вполне  достаточно,  леди.
Наденьте на себя все эти штуки и уходите отсюда.
   Женщина-трансвестит вынула изо рта сигару.
   - Только вот, какое вам до всего этого дело, офицер? - вмешалась она.
   Полицейский повернулся к ней.
   - Держитесь-ка лучше отсюда подальше! - Он посмотрел на женщину, а  потом
перевел взгляд на ее спутника. - Мне бы следовало задержать вас обоих.
   Женщина-трансвестит подняла брови.
   - Вы собираетесь арестовать нас за то, что мы одеты, а ее за то, что  она
раздета. Мне это начинает нравиться. - Она повернулась  к  девушке,  которая
стояла совершенно неподвижно и молчала, словно сама была поражена  тем,  что
происходит. - Я -  адвокат,  милочка.  -  Она  достала  визитку  из  кармана
жилетки. - Если этот неандерталец в  форме  будет  продолжать  приставать  к
тебе, я с удовольствием займусь твоим делом.
   Мужчина в килте сказал:
   - Грейс! Пожалуйста!
   Она стряхнула его руку со своего плеча, как надоедливую муху.
   -  Успокойся,  Норман.  Это  наше  дело.  -  Она   снова   принялась   за
полицейского. - Ну, вызывайте машину. А в настоящий  момент  мой  клиент  не
будет отвечать ни на какие ваши вопросы.
   Полицейский выглядел таким несчастным, что казалось, он сейчас  заплачет,
а его лицо сделалось опасно красным. Брин молча шагнул вперед и накинул свой
плащ на плечи девушки. Она с удивлением посмотрела на него и в первый раз за
все это время открыла рот:
   - Э-э...благодарю. - Она запахнулась в плащ.  Женщина-адвокат  посмотрела
на Брина, а потом перевода взгляд обратно на полицейского.
   - Ну, офицер? Вы готовы арестовать нас?
   Он приблизил свое лицо к ее шляпе.
   - Я не доставлю вам такого удовольствия!  -  Он  вздохнув  и  добавил:  -
Благодарю вас, мистер Брин. Вы знаете эту леди?
   - Я позабочусь о ней. Вы можете забыть эту историю, Ковански.
   - Меня бы это вполне устроило. Если  она  с  вами,  то  я  именно  так  и
поступлю. Только, пожалуйста, уведите ее отсюда, мистер Брин!
   Тут женщина-адвокат снова встряла.
   - Одну минуточку, это не в интересах моего клиента.
   - А вам уже давно следует заткнуться! - выпалил Ковански. -  Вы  слышали,
что сказал мистер Брин - она с ним. Верно, мистер Брин?
   - Ну... да. Я ее друг. Я позабочусь о ней.
   Трансвестит с подозрением заявила:
   - Что-то я не слышала, чтобы она это подтвердила.
   Ее спутник потянул женщину за рукав и умоляюще произнес:
   - Грейс, пожалуйста! Вон идет наш автобус.
   - А я не слышал, как она подтверждала, что вы ее адвокат,  -  отпарировал
полицейский. - Вы выглядите как... - Его слова  потонули  в  визге  тормозов
автобуса. - ...а кроме того, если вы сейчас же не  сядете  в  автобус  и  не
уедете с моей территории, то я... то я...
   - То вы что?
   - Грейс! Мы опоздаем на автобус.
   - Подожди минутку, Норман. Милочка, этот человек действительно ваш  друг?
Вы пойдете с ним?
   Девушка с сомнением посмотрела на Брина и тихонько проговорила:
   - Э-э, да. Это правда.
   - Ну... - Спутник адвоката снова потянул ее за  рукав.  Она  сунула  свою
визитную карточку в руки Брина, и  странная  парочка  уселась  в  автобус  и
укатила прочь.
   Брин машинально сунул карточку в карман. Ковански со вздохом вытер лоб.
   - Зачем вы это сделали, леди? - раздраженно спросил он.
   Девушка казалась удивленной.
   - Я...я не знаю.
   - Вы это слышали, мистер Брин? Они все так говорят. И если посадить ее за
решетку, то завтра на этом месте появится шесть других. Шеф сказал...  -  Он
вздохнул. - Шеф сказал - ну, если бы я ее арестовал,  как  того  хотела  эта
женщина-адвокат, меня бы с завтрашнего дня перевели в простые патрульные,  с
тем чтобы я всерьез подумал о выходе на покой. Так что заберите  ее  отсюда,
ладно?
   - Но... - возразила было девушка.
   - Никаких "но",  леди.  Вам  только  и  остается  радоваться,  что  такой
джентльмен, как мистер Брин, согласился помочь вам. - Ковански собрал всю ее
одежду и вручил ей. Когда она потянулась, чтобы взять ее, плащ распахнулся и
перед глазами смутившихся мужчин вновь предстало обнаженное бедро;  Ковански
торопливо протянул одежду Брину, который быстро рассовал ее по карманам.
   Девушка дала Брину отвести себя к его машине, которая стояла  неподалеку,
села в нее и запахнула полы плаща,  так  что  теперь  она  выглядела  вполне
прилично.  Только  после  этого  она  повернулась  к  Брину  и   внимательно
посмотрела на него.
   Она увидела ничем не примечательного  мужчину,  которому  было  уже  явно
больше тридцати пяти. В его  глазах  было  кроткое  и  какое-то  беззащитное
выражение человека, привыкшего носить очки, но в данный момент  оказавшегося
без них; волосы на висках поседели, а на макушке уже намечалась лысина.  Его
костюм в елочку, черные туфли, белая рубашка  и  аккуратный  галстук  больше
подходили жителю Восточного побережья, нежели Калифорнии.
   Потифар же увидел лицо, которое он для себя классифицировал,  скорее  как
"хорошенькое"  и  "цветущее",  чем  "красивое"  и   "очаровательное".   Лицо
обрамляли пышные каштановые волосы. Он дал ей лет двадцать  пять  или  около
того.
   Брин мягко улыбнулся и, не говоря ни слова, завел машину.
   Он свернул на Дохени Драйв, а потом поехал на восток, в  сторону  Сансет.
Подъезжая к Ла Чинега, он притормозил.
   - Ну как? Вам лучше?
   - Пожалуй, да. Мистер... Брин?
   - Называйте меня Потифар. А как вас зовут?  Если  не  хотите,  можете  не
отвечать на мой вопрос.
   - Меня? Я... я Мид Барстоу.
   - Куда вас отвезти, Мид? Домой?
   - Наверное, да. Я... ой, нет! Я не могу приехать домой в  таком  виде!  -
Она еще плотнее запахнула плащ.
   - Родители?
   - Нет. Моя домохозяйка. У нее будет инфаркт, если она меня увидит в...
   - Тогда, куда мы можем доехать?
   Она немного подумала.
   - Может, остановимся на заправочной станции,  а  там  я  смогу  незаметно
проскользнуть в туалет?
   - М-м-м... может  быть.  Послушайте,  Мид,  мой  дом  находится  в  шести
кварталах отсюда, в него можно попасть через гараж. Вы войдете так, что этою
никто не заметит. - Он вопросительно посмотрел на нее.
   Она вздохнула и оценивающе взглянула на Брина.
   - Потифар, вы, кажется, не очень-то похожи на серого волка?
   - О, вот уж нет! Я самый настоящий волчище. - Он  присвистнул  и  оскалил
зубы. - Видите? Но среда у меня выходной день.
   Она улыбнулась, и на щеках у нее появились ямочки.
   - Ну, ладно. Лучше уж я  буду  бороться  с  вами,  чем  с  миссис  Мигат.
Поехали.
   Он свернул в сторону холмов. Его холостяцкое  жилище  представляло  собой
небольшой каркасный дом - один из многих, облепивших, как грибы,  коричневые
склоны холмов Санта Моника. Гараж был пробит в самой горе; дом находился над
ним. Он заехал в  гараж,  выключил  зажигание  и  провел  Мид  по  скрипучей
лестнице в гостиную.
   - Проходите сюда, - сказал он, указывая на  дверь  и  протягивая  одежду,
которую уже успел вытащить из карманов.
   Она покраснела, взяла  одежду  и  юркнула  в  спальню.  Он  услышал,  как
поворачивается ключ в замке. Потифар устроился в кресле, достал свой  черный
блокнот и раскрыл "Херальд-Экспресс".
   Он уже заканчивал изучение "Дейли Ньюс" и смог добавить несколько заметок
к своей коллекции, когда Мид вышла из спальни. Она успела  привести  себя  в
порядок - тщательно причесалась, подкрасила губы, ей даже удалось разгладить
почти все складки на юбке. Свитер ее был ни слишком облегающим,  ни  слишком
низко вырезанным, но выглядела  она  в  нем  очень  симпатично.  А  еще  Мид
почему-то напомнила ему наполненный водой колодец и  завтрак  на  ферме.  Он
забрал у нее плащ, повесил его и сказал:
   - Садитесь, Мид.
   - Мне, наверное, уже пора идти, - неуверенно проговорила она.
   - Идите, конечно, если у вас дела - но мне хотелось поговорить с вами.
   - Ну... - Она присела на  краешек  дивана  и  осмотрелась.  Комната  была
небольшой,  но  аккуратной,  как  галстук  Потифара,  и  чистой,   как   его
воротничок. Камин вычищен, пол вымыт и натерт. Все стены заняты полками,  на
которых громоздились книги. В углу потрепанный письменный стол;  все  бумаги
на нем тщательно  сложены.  Рядом,  на  отдельной  подставке,  электрический
калькулятор. Справа  от  него  двухстворчатое  окно  выходило  на  крошечный
балкончик прямо над гаражом. Дальше открывался вид  на  город;  кое-где  уже
начали загораться неоновые огни реклам. Она уселась поглубже.
   - Очень симпатичная комната, Потифар. Она похожа на вас,
   - Будем считать, что это комплимент. Спасибо, -- она ничего не  ответила,
и он продолжал: - Хотите что-нибудь выпить?
   - Ну, еще бы! - Она вздрогнула. - Меня всю трясет.
   Он встал.
   - Ничего удивительного. Что вы предпочитаете?
   Мид выбрала виски с водой, без  льда;  он  же  был  любителем  бурбона  и
имбирного пива. Она молча выпила половину своего бокала,  поставила  его  на
стол, расправила плечи и сказала:
   - Потифар?
   - Да, Мид?
   - Послушайте, если вы привезли меня сюда, чтобы начать приставать, те  не
тяните с этим. У вас, конечно, ничего не выйдет, но я все время нервничаю  и
жду этого.
   Он молчал.  Его  лицо  продолжало  сохранять  серьезное  выражение.  Она,
немного смущенно, продолжала:
   - У меня не будет никаких оснований винить вас - учитывая обстоятельства,
при которых мы познакомились. И я вам благодарна. Но... ну...  дело  в  том,
что я не...
   Он подошел к ней и взял обе ее руки в свои.
   - Моя дорогая, у меня и в мыслях не было приставать к вам. Да и у вас нет
причин испытывать благодарность ко  мне.  Я  это  сделал  потому,  что  меня
заинтересовал ваш случай.
   - Мой случай? Ты доктор? Психиатр?
   Он покачал головой.
   - Я математик. Точнее, статистик.
   - Кто? Я не поняла.
   - Ну, это не существенно. Но мне хотелось бы задать  несколько  вопросов.
Можно?
   - Ну, конечно! Я у вас в долгу.
   - Вы мне ничего не должны. Еще выпить хотите?
   Она допила виски и протянула ему бокал, а потом прошла за ним  на  кухню.
Он тщательно отмерил следующую порцию и вернул ей бокал.
   - А теперь скажите мне, почему вы начали раздеваться?
   Она нахмурилась.
   - Я не знаю, не знаю, не знаю. Наверное, на меня нашло какое-то затмение.
- Она округлила глаза и  добавила:  -  Но  я  совершенно  не  ч