же истуканы, предназначенные для глухомани  и  северного  полуострова,
окажутся на месте через минуту-другую.
   Однако  проходили  часы,  и  становилось  все  очевиднее,  что  произошла
какая-то накладка. Робар в тринадцатый раз вернулся с ведущей в город дороги
и сообщил, что на ней по-прежнему не видно ни души.
   - Что же делать? - спросил Клевум.
   - Не знаю. Ясно одно: случилось что-то непредвиденное.
   - Так чего мы ждем? Пошли в храм, попробуем его найти.
   - Какой смысл? Мы же не знаем, с кем договорился Орик. Пошли к нему.
   Они оставили Кондора сторожить истуканы, а сами помчались в город.  Орика
они перехватили в тот момент, когда он выходил из штаб-квартиры. С  ним  был
незнакомец, которому два дня назад он показывал истуканы. Появление  юношей,
казалось, удивило Орика.
   - Привет, ребятки! Кончили так рано?
   - Он не пришел! - пропыхтел Робар.
   - Не пришел? Только подумать! А вы уверены?
   - Конечно! Мы же там были все время.
   - Как зовут жреца, с которым  ты  договорился?  -  спросил  Дольф.  -  Мы
сбегаем в храм и найдем его.
   - Как его зовут? Нет, нет, вам  не  следует  идти  туда.  Вы  можете  все
осложнить. Я пойду сам.
   - И мы с тобой!
   - Это лишнее!  -  раздраженно  отрезал  Орик.  -  Вернитесь  в  карьер  и
проверьте, все ли готово.
   - Великие боги! Орик, все проверено и перепроверено  десятки  раз!  Пусть
хоть Клевум пойдет с тобой, чтобы показать жрецу дорогу.
   - Об этом я  позабочусь  сам!  А  теперь  идите,  идите!  Юноши  неохотно
подчинились. Возвращались они в угрюмом молчании, которое у  самого  карьера
прервал Клевум.
   - Знаете, ребята...
   - Да не тяни ты!
   - Тип, который был с Ориком. Он ведь тот самый,  что  приходил  с  ним  в
карьер, так?
   - Ну и что?
   - Я все старался вспомнить, почему он показался мне  знакомым.  И  сейчас
сообразил: недели две назад  я  видел,  как  он  выходил  из  губернаторской
штаб-квартиры.
   Все трое онемели.
   Потом Робар сказал ошеломленно:
   - Преданы! Все ясно. Орик продался и предал нас.
   - Так что же нам делать?
   - А что мы можем?
   - Хоть убейте - не знаю.
   - Погодите, ребята, - умоляюще произнес Клевум. - Кондор же  был  жрецом.
Может, он способен наладить переброску?
   - Верно! Надо попытаться. Бежим!
   Но Кондор валялся на земле в пьяном забытьи. Они трясли его, лили ему  на
голову воду, подняли и принялись водить взад и вперед. Наконец он протрезвел
настолько, что уже мог отвечать на вопросы. Задавал их Робар.
   - Слушай, папаша, это очень важно. Ты можешь устроить переброску?
   - Кто? Я? Само собой. А то как же мы воздвигли бы пирамиды?
   - Да ну их, пирамиды. Вот сейчас ты сумеешь перебросить эти изваяния?
   Кондор уставился на него воспаленными глазами.
   - Сын  мой,  великие  законы  магии  едины  для  всего  времени  и  всего
пространства. Что было сделано в Египте в Золотом веке, может быть сделан  в
Му сегодня ночью.
   Дольф не сдержался.
   - Боги! Что же ты, папаша, раньше молчал?
   Ответ был исполнен достоинства и логики:
   - А вы меня спрашивали?
   За работу Кондор взялся тут же, но с  такой  медлительностью,  что  юноши
чуть не визжали от нетерпения. Сначала он начертил на земле широкий круг.
   - Дом тьмы! - возвестил он торжественно и добавил полумесяц Астарты.
   Затем начертил второй большой круг, сопредельный с первым.
   - А это дом света, - объяснил он и добавил символ солнечного бога.
   В первом ряду первый слева истукан покачнулся на пьедестале, затем  взмыл
в воздух и молниеносно исчез за горизонтом на востоке.
   Юноши дружно испустили радостный вопль,  а  по  лицу  Робара  заструились
слезы.
   Взмыл второй истукан и уже устремился вперед,  как  вдруг  Кондор  икнул.
Изваяние рухнуло на пьедестал и раскололось  пополам.  Старик  оглянулся  на
своих нанимателей.
   - Извиняюсь, с другими буду поосторожнее, - пробурчал он.
   И он правда попытался, но алкоголь в крови брал свое. Кондора пошатывало,
и он целился  куда  попало.  Каменные  фигуры  летели  во  все  стороны,  но
недалеко. Группа из шести с оглушительным  плеском  рухнула  в  гавань.  Три
четверти еще ждали своей очереди, когда Кондор  вяло  опустился  на  колени,
опрокинулся и замер.
   Дольф кинулся к нему и начал трясти. Но без малейшего толку.  Он  оттянул
веко старика и вгляделся в зрачок.
   - Бесполезно! Его и через пять часов в себя не привести, -  вздохнул  он.
Робар тоскливо смотрел на истуканы и их обломки. "Стоят, - думал он, - а что
проку? Их же  никто  никогда  не  увидит  -  наглядная  агитация,  пропавшая
втуне... Самая замечательная из моих идей!"
   Тягостную тишину нарушил Клевум:
   - Порой, - простонал он, -  я  начинаю  думать,  что  Му  только  хорошее
землятресение исправит!

"...их  верховного божества. Хотя  археология и  не, свободна от  ошибок, в
данном  случае, вне  всяких сомнений,  ошибка невозможна. Статуи  эти носят
сугубо  религиозный  характер. Такая  неопровержимая предпосылка  позволяет
вдумчивому   ученому   с   высокой   достоверностью   проанализировать   их
назначение..."



   Роберт ХАЙНЛАЙН
   КЛИФФ И КАЛОРИИ


   Папочка заявил, что я - ам! - и съем все, что стоит неподвижно  или  даже
движется, но не слишком быстро. Мама сказала - чушь! Просто у нее (то есть у
меня) стремительный обмен веществ.
   - Но ты же его никогда не измеряла, - возразил папочка, - так откуда тебе
известна его скорость? Плюшка, стань боком, дай я тебя огляжу.
   А братец съехидничал:
   - Так у нее же никаких боков нет! - И  испустил  жуткий  хохот  на  манер
Дятла-Долбильщика. И правда похоже, но только куда противнее. Впрочем, какой
прок от мужской половины человечества в возрасте  от  двух  до  шестнадцати?
Потом они становятся сносными, даже необходимыми - во всяком случае мне было
бы нелегко обходиться без Клиффа, хотя братец и  до  седых  волос  наверняка
останется такой же язвой.
   Вот как и почему я села на диету.
   Началось с Клиффа - как почти всегда и во всем. Я  обязательно  выйду  за
Клиффа, хотя ему я про это еще не говорила. У меня ни разу  не  было  повода
усомниться в искренности его обожания, но порой я задумывалась над тем,  что
для него во мне самое привлекательное -  мой  характер,  мои  интересы,  мои
духовные достоинства, или же мои, так сказать, физические данные.
   Весы в ванной намекали, что пальму первенства следует  отдать  внутренней
красоте моего облика. Как будто это должно было меня обрадовать, но покажите
мне девушку, которая согласилась бы обменять талию в двадцать  один  дюйм  и
изящную фигуру на высокие добродетели. Конечно, сногсшибательной  красавицей
я себя не считаю, но одобрительный свист тебе  вслед  еще  никому  вреда  не
причинял и укрепляет бодрость духа.
   А как раз перед этим мне выпал шанс выяснить точку зрения Клиффа.  В  наш
класс пришла новенькая, у которой все обхваты были точно такими  же,  как  у
меня. (Мы сравнили.) Соль в том, что Клариссе они  очень  шли  -  изгибисто,
обильно, но в самый раз. Морин, сказала я себе, вот случай  узнать  истинное
мнение Клиффа.
   Я подстроила так, чтобы он хорошенько ее  разглядел  во  время  теннисной
тренировки, а когда мы уходили, я сказала коварно:
   - У новенькой, у Клариссы, фигура - ну просто чудо!
   Клифф поглядел через плечо и ответил:
   - Ага! От щиколоток и ниже.
   Вот я и получила искомый ответ, и он пришелся  мне  не  очень  по  вкусу.
Клиффу не нравятся фигуры моего типа! Отъединенная  от  моей  личности,  моя
фигура его не прельщает. Конечно,  мне  следовало  возликовать:  вот  она  -
истинная любовь! Но я не возликовала, а почувствовала себя очень скверно.
   Так вот, когда я вечером отказалась положить себе  картошки,  и  возникла
тема моего обмена веществ.
   На другой день я отправилась в библиотеку и порылась в каталоге. Мне и  в
голову не приходило, что о диетах понаписано столько книг! Тем не менее  мне
удалось отыскать достаточно осмысленную: "Ешьте и обретайте стройность". Что
может быть лучше!
   Я забрала книгу домой, достала сухарики, сыр и  машинально  жевала,  пока
разбиралась, что к чему. Один курс обещал избавление  от  десяти  фунтов  за
десять дней, но меню выглядело  чересчур  уж  скудным.  Второй  гарантировал
потерю десяти фунтов за месяц. Вот он, решила я. Изнуряться тоже не к чему.
   Одна глава объясняла про калории. Очень доходчиво.  Порция  мороженого  -
сто пятьдесят калорий, три финика - восемьдесят четыре калории.
   "Сухарики на соде" увидела я. Ну, они на много не потянут. Так  и  вышло.
Всего  двадцать  одна  калория.  Тогда  я  отыскала  "сыр".  В  моем   мозгу
зашебуршились  арифметические  действия,  а  по  коже  побежали  мурашки.  Я
кинулась в папин кабинет и положила на почтовые весы тот сыр, который еще не
перевоплотился в Морин.
   Я  складывала,  умножала,  делила,  а  потом  проверила  и  перепроверила
результат. Никуда не денешься: включая  две  малюсенькие  помадки,  я  съела
шестьсот семьдесят калорий, то есть более половины  калорий,  положенных  на
день!
   Морин, сказала я, давай-ка, милая,  изнуряйся!  Без  десятидневной  диеты
тебе не обойтись.
   Я  намеревалась  помалкивать  и  выклевывать  свою  диету  из  того,  что
ставилось  передо  мной  на  стол.  Но  куда  там?  Какие  тайны  в   семье,
объединяющей  вреднейшие  замашки  сенатской  комиссии  по  расследованию  с
допросом под пыткой. Немного опоздав, я увернулась от супа со  сливками,  но
когда была вынуждена отказаться от мясного соуса, у меня остался  лишь  один
выход - показать им книжку.
   Мама объявила, что растущие девочки  нуждаются  в  усиленном  питании.  Я
возразила, что по вертикали уже  не  расту,  а  расти  по  горизонтали  мне,
пожалуй, хватит.
   Братец раскрыл было рот, но я заткнула  его  булочкой,  так  что  папочка
успел сказать:
   - Спросим доктора Эндрюса. Если он даст ей  зеленую  улицу,  пусть  морит
себя голодом. Она вправе распоряжаться собой.
   Ну, на следующий день мы с папочкой отправились к  доктору  Эндрюсу.  Тем
более что папочка уже был записан на прием - его каждую весну мучают  жуткие
насморки. Доктор Эндрюс тут же отослал папочку через  вестибюль  в  приемную
доктора Грайба, специалиста по аллергиям,  а  потом  занялся  мной.  Доктора
Эндрюса я знаю с тех самых пор, когда испустила свой первый писк,  а  потому
рассказала ему все, даже про Клиффа, и показала книжечку.  Он  полистал  ее,
взвесил меня, послушал сердце, измерил давление, а потом сказал:
   - Действуй! Только выбери месячную диету. Я не хочу, чтобы  ты  падала  в
голодные обмороки на уроках.
   По-видимому, я надеялась, что он спасет меня от моей силы воли.
   - А физическими нагрузками обойтись нельзя? - спросила я выжидательно.  -
Я же веду очень подвижный образ жизни.
   Он прямо чуть не умер от смеха.
   - Девочка моя, - сказал он, -  знаешь,  сколько  тебе  надо  проехать  на
велосипеде, чтобы нейтрализовать  один  шоколадный  коктейль?  Восемь  миль!
Конечно, физические упражнения помогут, но очень мало.
   - И долго мне соблюдать диету? - спросила я умирающим голосом.
   - Пока не достигнешь веса, который тебя устроит, или пока у  тебя  хватит
силы воли.
   Я вышла, стискивая зубы. Если у девушки нет ни фигуры, ни силы воли, что,
спрашивается, у нее есть?
   Когда мы вернулись, мама была дома. Папочка поднял ее на руки, чмокнул  и
сказал:
   - Кормить диетически тебе придется двоих!
   - Двоих? - переспросила мама.
   - Ты погляди! - и папочка снял рубашку. Руки у него были  все  в  красных
пупырышках,  расположенных  аккуратными  рядами  -  красных  и   очень-очень
красных.
   - У меня аллергия! - гордо возвестил он. - Это вовсе не простуды. У  меня
аллергия буквально на все. Это, - он указал на красный рядок,  -  бананы.  А
вот - кукуруза. Здесь - белки коровьего молока. Тут  -  цветочная  пыльца  в
меду. Погоди-ка... - из кармана он извлек длинный список.  -  Ревень,  саго,
фасоль, кокосы, горчица, коровье молоко,  абрикосы,  свекла,  морковь,  мясо
барашка, хлопковое масло, латук, устрицы, шоколад... Впрочем,  прочти  сама.
Это ведь твоя проблема.
   - Как хорошо,  что  я  сегодня  записалась  на  вечерние  курсы  домашних
диетологов! Теперь наша семья будет питаться строго по-научному, -  сообщила
мама.
   Казалось бы, хуже некуда. Как бы  не  так!  Братец  заявил,  что  у  него
хоккейные тренировки и ему требуется тренировочная диета, а именно: кровавые
бифштексы и хлеб из пшеничных зерен. И все. В  прошлом  сезоне  он  даже  со
свинцовыми грузилами  в  карманах  не  добрал  до  контрольного  веса,  а  к
следующему намерен стать помесью сказочного великана  и  боксера-тяжеловеса.
Отсюда и диета.
   Ну, тут и мама подобрала себе диету  -  строго  научную,  опирающуюся  на
знания, которые она приобрела за  две  недели,  пока  посещала  курсы.  Мама
часами  просиживала  над  диаграммами,  и  еда  нам  подавалась  каждому  на
собственном подносе, точно в больнице, где я лежала, когда  сломала  лодыжку
во время перебежки в бейсболе, играя за Младших  Гигантов  Вест-Сайда.  Мама
сказала,  что  девочке  с  моей  фигурой  не  следует  уподобляться  уличным
сорванцам, а я говорю, что уличным сорванцам не следует иметь мою фигуру. Да
я и никакой не уличный сорванец с тех пор, как в мою жизнь вошел Клифф.
   Мама каким-то образом умудрялась находить продукты питания, не попавшие в
список папочкиных  запретов  -  тушеное  мясо  яка,  маринованные  пальмовые
листья, вяленые щупальца осьминога и прочее в таком же роде.
   Я спросила папочку, проверил ли он, что ж ему можно, а он сказал:
   - Занимайся своим вязанием,  Плюшка!  -  И  положил  себе  еще  телячьего
паштета. Я даже отвернулась.
   Мамина диета  была  такой  же  экзотической,  но  менее  заманчивой.  Она
пыталась прельстить меня и братца  своим  супчиком  из  морских  водорослей,
толченой пшеницей и сырым ревенем, но мы упрямо цеплялись за свои диеты. Еда
- большое удовольствие при условии, что она съедобна.
   С завтраком было легче - папочка завтракал позднее  меня,  потому  что  в
этом семестре лекции у него начинались только в десять.
   Я отлеживалась в кровати, пока наш юный атлет не  разделывался  со  своим
Завтраком Чемпионов, а потом вставала в последнюю  минуту,  выпивала  стакан
томатного сока (двадцать  восемь  калорий)  и  окончательно  просыпалась  на
полдороге к школе. А тогда уже не на  что  было  облизываться.  Свой  жалкий
полдник я приносила в школу с собой, Клифф тоже завел  такую  манеру,  и  мы
устраивали пикнички вдвоем. Он не замечал, что я ем и сколько.
   Но я и не хотела, чтобы Клифф  что-то  заметил  до  поры  до  времени.  Я
мечтала, как он замрет в  восхищении,  когда  я  явлюсь  на  вечер  в  честь
окончания учебного года в вечернем платье.
   Но не получилось. Два последних экзамена Клифф сдал досрочно и укатил  на
лето в Калифорнию, а я провела вечер в честь окончания у себя  в  комнате  -
грызла сельдерей (четыре калории стебель) и размышляла о жизни.
   И сразу же мы отбыли в наше летнее путешествие. Папочка  предложил  Новый
Орлеан. Мама покачала головой.
   - Жара там невыносимая. И я не хочу подвергать тебя соблазнам  креольских
ресторанчиков.
   - Как раз о них я и думал! - ответил  папочка.  -  Лучшие  рестораны  для
гурманов во всей стране! Во время путешествия ты же  все  равно  не  сумеешь
держать нас на диете. Это непрактично. "У Антуана", я гряду! Жди меня.
   - Нет, - сказала мама.
   - Да, - сказал папочка.
   Ну и мы поехали в Калифорнию. Едва  Калифорния  была  упомянута,  я  всем
весом (еще порядочным) навалилась на папочку, чтобы он согласился. Увидеться
с Клиффом до осени! Об этом  я  и  не  мечтала.  Бог  с  ними,  с  буябесами
по-марсельски, и с креветками по-норфолкски. Но,  хотя  победа  осталась  за
Клиффом, я предпочла бы, чтобы она далась мне не так тяжело.
   Назвать  наше  путешествие  веселым  и  беззаботным   было   бы   большим
преувеличением. Братец дулся потому, что ему  не  разрешили  взять  с  собой
тренировочную  штангу,   а   мама   запаслась   всевозможными   диаграммами,
справочниками и меню. Где бы мы ни останавливались,  она  сразу  вступала  в
длительные переговоры, включавшие дипломатическую встречу с  шеф-поваром,  а
нас тем временем терзал лютый голод.
   Мы подъезжали к Кингмену в Аризоне, как вдруг мама объявила, что,  по  ее
мнению, мы там не найдем ресторана, где могли бы поесть.
   - Но почему? - вопросил папочка. - Местные жители едят же что-то!
   Мама перетасовала свои листки и предложила ехать прямо  в  Лас-Вегас,  не
останавливаясь.
   Знай  он,  вздохнул  папочка,  что  наша  поездка  обернется  повторением
злоключений тех, кто  пересекал  континент  под  водительством  Доннера,  он
подучился бы, как стряпать человечину.
   Под эту беседу мы проскочили  Кингмен  и  свернули  на  север  к  плотине
Боулдер-Дам. Мама с тревогой посмотрела на гряду суровых  холмов  впереди  и
сказала:
   - Не лучше ли вернуться, Чарльз? До Лас-Вегаса ехать еще часы и  часы,  а
на карте - ни единого населенного пункта.
   Папочка покрепче стиснул баранку и нахмурился.  Заставить  его  повернуть
назад под силу разве что оползню, и маме следовало бы это знать.
   А мне было уже все равно. Белеть  моим  косточкам  под  насыпью,  это  уж
точно. "Она старалась и скончалась!"
   За холмами потянулась невообразимо унылая пустыня, и тут мама сказала:
   - Да поверни же назад, Чарльз! Погляди на бензиновый счетчик.
   Папочка выставил подбородок и прибавил скорость.
   - Чарльз! - сказала мама.
   - Ни звука! - отрезал папочка. - Я вижу бензоколонку.
   Вывеска провозглашала: "Санта-Клаус, Аризона". Я заморгала в уверенности,
что наконец-то мне довелось увидеть мираж. Да, бензоколонка... но не только,
не только!
   Ведь в пустынях бензозаправочные станции  -  всегда  скопление  различных
строений. И  тут  красовался  сказочный  коттедж,  крытый  дранкой,  которая
слагалась в волнистый узор и блестела на солнце, ну  прямо  как  леденцовая!
Над крышей торчала широкая  кирпичная  труба.  И  в  нее  собирался  залезть
Санта-Клаус!
   Морин, сказала я себе, довела ты себя голоданием до галлюцинаций!
   Между бензоколонкой и коттеджем стояли два чудных домика. На  одном  была
надпись "Золушкин дом" и там Мэри Все Наоборот поливала огород. Второй ни  в
каких надписях не нуждался: в окошко выглядывали Три Поросенка,  а  в  трубе
застрял Злой Серый Волк.
   - Для мелюзги! - буркнул братец и заныл: - Па, мы тут перекусим, а?
   - Нет, только наполним бак, - ответил папочка. - Найди камушек посочнее и
погрызи. Ваша мамочка объявила голодовку.
   Мама молча направилась к коттеджу,  и  мы  потянулись  за  ней.  Едва  мы
переступили порог, как зазвонил колокол и кто-то  объявил  звучным  приятным
контральто!
   - Добро пожаловать! Кушать подано!
   Внутри коттедж показался  вдвое  больше,  чем  снаружи,  с  прелестнейшим
столовым залом, блестевшим новизной и чистотой.  Из  кухни  веяло  небесными
ароматами. Оттуда вышла владелица контральто  и  улыбнулась  нам.  Мы  сразу
поняли, кто перед нами, потому что на  ее  переднике  было  вышито  "Госпожа
Санта-Клаус". Глядя на нее, я ощутила себя в меру худощавой, но  ее  полнота
только красила. Попытайтесь вообразить тощую госпожу Санта-Клаус.
   - Сколько вас? - спросила она.
   - Четверо, - ответила мама, - но...
   Госпожа Санта-Клаус уже скрылась на кухне. Мама села за  столик  и  взяла
меню. Я последовала ее примеру, и у меня потекли слюнки. Вот посудите сами!
   Мятно-фруктовые тарталетки
   Похлебка по-креольски
   Суп-пюре из курицы
   Жареная телятина с пряностями
   Суфле из ветчины
   Жаркое по-новоанглийски
   Барашек по-гавайски
   Картофель по-лионски
   Картофельная соломка
   Сладкий картофель по-мэрилендски
   Маринованный лук
   Спаржа с зеленым горошком
   Салат из цикория с сыром рокфор
   Артишоки с авокадо
   Свекла под майонезом
   Сырная соломка
   Булочки с корицей