Кинг  нажал кнопку и коротко приказал что-то Штейнке. Повернувшись
снова к Ленцу, он спросил:
     - Вы побудете здесь, пока не подадут машину?
     Ленц решил, что Кингу это было бы приятно, и согласился.
     Внезапно  раздался  металлический щелчок, и  на  стол  Кинга  упал
цилиндрик  пневматической почты. Вытащив из него белый листок  картона,
визитную карточку, генерал-директор с удивлением прочитал ее и протянул
Ленцу:
     -  Не  могу  понять,  зачем я ему понадобился.  Вы,  наверное,  не
хотите, чтобы он вас здесь видел?
     Ленц  прочел по карточке: "Томас Р. Харрингтон, доктор математики,
капитан ВМС США, директор Морской обсерватории".
     -  Нет,  почему же, - возразил он. - Мы с ним знакомы,  и  я  буду
только рад...
     Харрингтон  был  явно чем-то озабочен. Он вздохнул с  облегчением,
когда  Штейнке,  пропустив его в кабинет, исчез в соседней  комнате,  и
сразу же заговорил, обращаясь к Ленцу, который сидел ближе к двери:
     - Вы мистер Кинг? Постойте, да это же Ленц! Что вы здесь делаете?
     -  Я здесь по приглашению, - ответил Ленц совершенно правдиво,  но
не  полно,  здороваясь с Харрингтоном за руку. - Знакомьтесь:  генерал-
директор Кинг, капитан Харрингтон.
     - Как поживаете, капитан? Рад вас видеть.
     - Для меня большая честь познакомиться...
     - Садитесь, прошу вас.
     -  Благодарю.  -  Харрингтон  сел,  положив  на  угол  стола  свой
портфель.  - Вы, конечно, хотите знать, зачем я к вам явился  вот  так,
без приглашения?..
     - Я счастлив познакомиться...
     В   действительности  все  эти  церемонии  были  уже  слишком  для
натянутых нервов Кинга.
     -  Вы  очень  любезны, но... Кстати, нельзя ли сделать так,  чтобы
ваш  секретарь, который меня впустил, забыл мое имя? Я понимаю, что это
кажется вам странным, но...
     - Совсем нет, я ему скажу!
     Кинг  был  заинтригован и решил не отказывать  своему  выдающемуся
коллеге  в  таком  пустяке.  Он  вызвал Штейнке  к  видеофону  и  отдал
соответствующее  приказание.  Ленц  встал,  показывая,  что  уже  давно
собирается уйти. Уловив взгляд Харрингтона, он пояснил:
     -  Я  полагаю,  вы  хотите поговорить наедине. Кинг  вопросительно
посмотрел на него, потом на Харрингтона, потом опять на Ленца.
     -  Я  лично ничего не имею против, - запротестовал астроном  после
секундной заминки. - Решайте сами, доктор Кинг! Честно говоря,  я  буду
только рад, если Ленц останется.
     -  Я  не  знаю, что вы хотите мне сообщить, - заметил Кинг,  -  но
доктор Ленц здесь тоже по конфиденциальному поручению.
     -  Очень  хорошо!  В таком случае все в порядке. Перейду  прямо  к
делу. Доктор Кинг, вы знакомы с механикой бесконечно малых величин?
     - Разумеется.
     Ленц подмигнул Кингу, но тот предпочел этого не заметить.
     -  Да,  да,  конечно.  Вы  помните шестую  теорему  и  переход  от
тринадцатого уравнения к четырнадцатому?
     - Кажется, помню, но я сейчас взгляду.
     Кинг  встал  и  направился  к шкафу, но Харрингтон  остановил  его
нетерпеливым жестом:
     - Не беспокойтесь! У меня все есть.
     Он   открыл  ключом  портфель  и  извлек  потрепанный  блокнот   с
выпадающими листками.
     - Вот! А вы, доктор Ленц, знакомы с этими построениями?
     Ленц кивнул:
     - Я как-то их проглядывал.
     -  Прекрасно. Итак, я полагаю, вы со мной согласитесь, что ключ  к
решению   всей  проблемы  именно  здесь,  в  переходе  от  тринадцатого
уравнения к четырнадцатому. Этот переход кажется вполне обоснованным  и
справедлив  в  определенных  условиях. Но что,  если  мы  расширим  его
значение и проследим всю цепь логического построения для всех возможных
состояний материи?
     Он  перевернул страницу и показал те же два уравнения, разбитые на
девять  промежуточных.  Ткнув пальцем в среднюю  группу  математических
знаков, Харрингтон спросил, тревожно заглядывая собеседникам в глаза:
     - Видите? Вы понимаете, что это значит?
     Кинг помолчал, шевеля губами, потом ответил.
     - Да, кажется, я понимаю... Странно... Да, так оно и есть!
     Харрингтон  должен  был  бы  обрадоваться,  но  он  только  тяжело
вздохнул.
     -  Я  надеялся,  что хотя бы вы найдете ошибку, -  проговорил  он,
чуть  не плача, - но, боюсь, теперь надеяться не на что. Дестрей сделал
допущение, действительное для молекулярной физики, однако у нас нет  ни
малейшей  уверенности,  что оно действительно  для  физики  атомной.  Я
полагаю,  вы сознаете, что это значит для вас, доктор Кинг-Голос  Кинга
превратился в хриплый шепот.
     -  Да,  сознаю,  - сказал он. - Да... Это значит,  что  если  наша
Большая  Бомба взорвется, она взорвется мгновенно и целиком, а не  так,
как предполагал Дестрей... И тогда один Бог знает, что здесь останется.
     Капитан Харрингтон откашлялся.
     Но тут заговорил Ленц:
     -   А   что,   если  мы  проверим  ваши  расчеты  и  они  окажутся
непогрешимыми, - что дальше?
     Харрингтон всплеснул руками:
     -  Я  для  того  сюда  и приехал, чтобы спросить  вас:  что  будет
дальше?
     -  Дальше  ничего,  -  угрюмо  сказал генерал-директор.  -  Ничего
сделать нельзя.
     Харрингтон уставился на него с нескрываемым изумлением.
     -  Но послушайте! - взорвался он наконец. - Разве вы не понимаете?
Ваш реактор необходимо демонтировать, и немедленно!
     -  Успокойтесь,  капитан! - Невозмутимый голос  Ленца  был  словно
холодный  душ. - И не надо злиться на бедного Кинга - все  это  волнует
его  больше, чем вас. Поймите его правильно. Речь идет не о  физической
проблеме,  а  о  политической и экономической.  Скажем  так:  остановив
реактор,  Кинг уподобился бы крестьянину, который оставил бы свой  дом,
виноградник, скот и семью на склонах Везувия и сбежал, потому что когда-
нибудь сможет произойти извержение вулкана. Этот реактор не принадлежит
Кингу,  он  всего лишь служащий. Если он остановит реактор против  воли
владельцев,  они просто вышвырнут его за порог и наймут другого,  более
покладистого. Нет, нам необходимо убедить хозяев.
     -   Президент  мог  бы  их  заставить,  -  высказал  предположение
Харрингтон. - Я могу обратиться к президенту...
     -  Разумеется,  можете,  по  инстанции,  через  свой  департамент.
Возможно, вы его даже убедите. Но что он сделает?
     - Как - что? Все! Ведь он же президент!
     -  Подождите!  Вот  вы,  например, директор Морской  обсерватории.
Представьте,  что  вы  взяли  молоток и вознамерились  разбить  главный
телескоп. Что у вас выйдет?
     -  Да,  пожалуй, ничего, - согласился Харрингтон. -  Мы  с  нашего
малютки глаз не спускаем. Охрана...
     -  Так  и  президент  ничего  не может  решать  самостоятельно,  -
продолжал Ленц. - Допускаю, тут еще мог бы повлиять Конгресс, поскольку
Комиссия  по  атомной  энергии от него зависит. Но  что  вы  скажете  о
приятной  перспективе  читать  нашим  конгрессменам  курс  элементарной
механики?
     Эту перспективу Харрингтон сразу же отверг, однако не сдался.
     -   Есть  другой  путь!  -  сказал  он.  -  Конгресс  зависит   от
общественного  мнения.  Нам  нужно только  убедить  народ  что  реактор
представляет  собой  смертельную угрозу для всего человечества.  А  это
можно сделать и не прибегая к высшей математике.
     -  Да,  конечно,  -  согласился Ленц. - Вы можете  поднять  шум  и
перепугать  всех до полусмерти. Вы можете вызвать такую  панику,  какой
еще не видела даже эта полусумасшедшая страна. Ну уж нет, спасибо!
     - Хорошо, но что в таком случае предлагаете вы?
     Ленц немного подумал, прежде чем ответить.
     -  Это  почти  безнадежно,  однако попробуем  вколотить  в  головы
директоров компании хоть крупицу здравого смысла.
     Кинг,  который,  несмотря  на  усталость,  внимательно  следил  за
разговором, спросил:
     - А как вы это сделаете?
     -  Не  знаю,  - признался Ленц. - Мне надо подумать.  Но  это  мне
кажется  самым  верным  путем.  Если у  нас  ничего  не  выйдет,  можно
вернуться к варианту Харрингтона - к широкой кампании в печати.
     Харрингтон   взглянул   на  часы  довольно   необычной   формы   и
присвистнул:
     -  Боже правый, я забыл о времени! Официально я сейчас должен быть
в Центральной обсерватории.
     Кинг невольно заметил время, которое показывали часы Харрингтона.
     -  Сейчас  не  может  быть так поздно! - возразил  он.  Харрингтон
удивленно посмотрел на него, потом рассмеялся.
     -   Конечно,  здесь  сейчас  на  два  часа  меньше!  Но  мои  часы
радиосинхронизированы с городскими часами в Вашингтоне,  а  там  другой
пояс.
     - Вы сказали "радиосинхронизированы"?
     -  Да. Остроумно, не правда ли? - Харрингтон показал свои часы.  -
Я  называю  их  телехронометром. Это племянник придумал специально  для
меня.  Голова парень! Он далеко пойдет. Конечно, - лицо его омрачилось,
словно  эта маленькая интерлюдия только подчеркнула весь ужас  нависшей
над ними угрозы, - конечно, если кто-нибудь из нас останется в живых!
     Вспыхнула  сигнальная лампочка, на экране возникло  лицо  Штейнке.
Кинг выслушал его и сказал:
     - Машина ждет вас, доктор Ленц.
     - Пусть ею воспользуется капитан Харрингтон.
     - Значит, вы не улетаете в Чикаго?
     -   Нет.  Ситуация  изменилась.  Если  вы  не  возражаете,  я  еще
попытаюсь кое-что сделать.
     В  следующую  пятницу, когда Штейнке ввел Ленца в  кабинет  Кинга,
тот встретил гостя чуть ли не с распростертыми объятиями:
     - Откуда вы взялись, доктор? Я и не ждал вас раньше чем через час-
два.
     - Только что прибыл. Чтобы не ждать, я нанял машину.
     - Что-нибудь удалось?
     -  Ничего. Они твердят свое: "Независимые эксперты утверждают, что
расчеты  Дестрея безупречны, а потому компания не потерпит истерических
настроений среди своих служащих".
     Кинг  забарабанил по столу, уставившись в пространство.  Потом  он
круто повернулся к Ленцу и сказал:
     - А вы не считаете, что президент компании прав?
     - Что вы имеете в виду?
     -  Может  быть,  мы  все  трое - вы, я  и  Харрингтон  -  попросту
заработались и свихнулись?
     - Исключено.
     - Вы уверены?
     -  Абсолютно. Я нашел других "независимых" экспертов,  которые  не
работают  на  компанию,  и  дал им проверить расчеты  Харрингтона.  Все
сходится.
     Ленц  не  стал  упоминать о том, что устроил эту проверку  отчасти
потому,  что  не  был до конца уверен в здравом смысле самого  генерал-
директора.
     Кинг резко наклонился и нажал кнопку.
     -  Сделаем  одну попытку, - объяснил он. - Посмотрим, удастся  мне
напугать  этого  болвана  Диксона или нет. Штейнке!  Соедините  меня  с
мистером Диксоном.
     - Слушаюсь, сэр.
     Минуты   через  две  экран  видеофона  ожил,  и  на  нем  возникла
физиономия  президента компании Диксона. Он был не у  себя,  а  в  зале
совета директоров энергетической компании в Джерси-Сити.
     -  Да! - сказал Диксон. - Это вы, генерал-директор? Голос его  был
одновременно ворчлив и добродушен.
     -  Мистер  Диксон,  -  начал  Кинг.  -  Я  потревожил  вас,  чтобы
объяснить вам всю серьезность действий компании.
     Моя  репутация  ученого позволяет мне утверждать,  что  Харрингтон
полностью доказал...
     -  Ах, вы об этом? Мистер Кинг, я думал, вы поняли, что с этим уже
покончено.
     - Но, мистер Диксон...
     -  Прошу  вас, генерал-директор! Если бы действительно  было  хоть
какое-то основание для опасений, неужели бы я колебался? Знаете  ли,  у
меня самого есть дети и внуки...
     - Именно потому...
     -  Именно  потому  мы  стараемся вести дела  компании  так,  чтобы
избегать  ненужного риска и приносить пользу обществу. Но у нас,  кроме
того, есть и ответственность. Сотни и тысячи вкладчиков рассчитывают на
приличные дивиденды.
     -  Я  приму  это  к  сведению, мистер президент! -  процедил  Кинг
ледяным тоном.
     -  Бросьте,  мистер Кинг, не обижайтесь. Кстати,  хорошо,  что  вы
меня  вызвали. Только что закончилось специальное заседание совета.  Мы
решили   дать  вам  возможность  выйти  в  отставку  -  разумеется,   с
сохранением полного оклада.
     - Я не подавал в отставку!
     - Знаю, мистер Кинг! Однако совет решил, что вы...
     - Понимаю. Прощайте!
     Кинг выключил экран и повернулся к Ленцу.
     -  "С  сохранением полного оклада"! - повторил он. - Я могу теперь
жить безбедно до конца моих дней и наслаждаться жизнью, как в морге!
     -  Совершенно  верно, - согласился Ленц. - Ну что  ж,  испробовали
этот путь. Полагаю, теперь можно позвонить Харрингтону. Пусть попробует
чего-нибудь добиться через печать и наших политиканов.
     -  Да,  пусть попробует, - повторил Кинг с отсутствующим видом.  -
Вы возвращаетесь в Чикаго?
     -  Нет, - пробормотал Ленц. - Нет. Я, пожалуй, полечу прямо в Лос-
Анджелес, а оттуда на вечерней ракете махну прямо к антиподам.
     Кинг посмотрел на него с удивлением, но промолчал.
     -   Я   сделал  здесь  все,  что  мог,  -  ответил  Ленц  на   его
невысказанный  вопрос.  -   И  я  предпочитаю  быть  живым  пастухом  в
Австралии, чем мертвым психиатром в Чикаго.
     Кинг яростно закивал головой:
     -  Прямой  смысл! Я гроша ломаного не дам за этот  реактор,  готов
хоть сейчас остановить его и последовать за вами!
     -  Нет, Кинг, не прямой смысл. Прямым путем попадешь из огня да  в
полымя,  чего  я  как раз и не собираюсь делать. А  почему  бы  вам  не
остаться? Тогда с помощью Харрингтона вы сможете нагнать на них  такого
страху!..
     Лицо Штейнке возникло на экране.
     - Шеф, здесь Харпер и Эриксон.
     - Я занят.
     - Они срочно хотят вас видеть.
     -  О Господи! Ладно, впусти их, - проговорил Кинг устало. - Теперь
уже все не важно.
     Они  не  вошли,  а  влетели. Харпер - первым  и  сразу  заговорил,
сообразив, что генерал-директор не в духе и действительно занят:
     -  Шеф,  мы  нашли, мы своего добились! И все расчеты сходятся  до
последней единички!
     - Что вы нашли? Чего добились? Говорите толком.
     Харпер  только  усмехнулся. Это был час его триумфа,  и  он  хотел
насладиться им до конца.
     -  Шеф,  помните,  несколько недель назад я просил  дополнительных
ассигнований, не объяснив, зачем они мне нужны?
     - Да, конечно. Но в чем, наконец, дело?
     -  Сначала  вы заупрямились, но потом выдали деньги, помните?  Так
вот,  за  это  мы  вам принесли подарок - вот он, перевязанный  розовой
ленточкой.  Это величайшее достижение в атомной физике с тех  пор,  как
был  расщеплен атом урана! Это - атомное горючее, шеф, атомное горючее,
безопасное,   компактное,  управляемое!  Подходящее  для   ракет,   для
электростанций, для всего, что душа пожелает!
     Кинг наконец заинтересовался:
     -  Вы  имеете  в  виду  источник энергии, для  которого  не  нужен
реактор?
     -  О  нет,  этого  я  не говорил. Наш большой  реактор  нужен  для
производства горючего, но потом вы можете использовать это горючее  где
угодно  и  как  угодно,  извлекая из него до девяноста  двух  процентов
энергии. Но, если хотите, можете и уменьшить отдачу.
     Дикая  надежда, что, может быть, это и есть выход из  безвыходного
тупика, рухнула. Кинг сник.
     - Продолжайте, - сказал он. - Рассказывайте все.
     -  Так вот, все дело в радиоактивных изотопах. Как раз перед  тем,
как мы попросили дополнительные ассигнования на исследования, Эриксон и
я...  Доктор  Ленц  тоже приложил свою руку, - добавил  он,  благодарно
кивнув психиатру, - обнаружили два взаимно антагонистичных изотопа.  То
есть,  когда  их  соединяешь, они сразу выделяют всю заложенную  в  них
энергию  -  взрываются ко всем чертям! Но самое главное в том,  что  мы
брали  ничтожные  крохи  - реакция протекает при  самой  незначительной
массе.
     - Не понимаю, как это может быть, - заметил Кинг.
     -  И  мы  не понимаем! Но так оно и есть. Мы молчали, пока сами  в
этом  не  убедились. Но потом мы начали пробовать и  нашли  еще  дюжину
различных   атомных  горючих.  Возможно,  если  попотеть,   мы   сможем
скомбинировать горючее для любых целей. Вот здесь все изложено. Это ваш
экземпляр, взгляните!
     И  он  протянул Кингу кипу машинописных листов. Кинг погрузился  в
них.  Ленц,  попросив взглядом разрешения у Эриксона, который  радостно
кивнул: "Ну, конечно!" - тоже начал читать.
     По  мере  того,  как  Кинг  просматривал  страницу  за  страницей,
чувство издерганного и обиженного служаки постепенно оставляло его.  Он
становился тем, кем был на самом деле, - ученым. Его охватывал чистый и
сдержанный  азарт  беспристрастного искателя истины.  Кровь  молчала  -
сейчас ее задача сводилась к тому, чтобы насыщать мозг и поддерживать в
нем  холодное пламя обостренной мысли. Сейчас он был совершенно здоров,
и разум его был яснее, чем у большинства людей в самые ясные моменты их
жизни.
     Долгое   время  он  лишь  изредка  одобрительно  хмыкал,  шелестел
страницами и молча покачивал головой. Но вот Кинг дочитал до конца.
     -  Вот  это  да!  -  сказал  он. - Вы это сделали,  мальчики!  Это
здорово! Я вами горжусь!
     Эриксон  густо покраснел и сглотнул слюну; маленький  взъерошенный
Харпер  встрепенулся, как жесткошерстый фокстерьер,  которого  похвалил
хозяин.
     - Спасибо, шеф! Для нас ваши слова дороже Нобелевской премии.
     -  Я  думаю,  вы и ее получите. Впрочем, - гордый блеск  в  глазах
Кинга померк, - я для вас уже ничего не смогу сделать.
     - Но почему, шеф? - недоуменно спросил Харпер.
     -  Потому что мне предложили уйти в отставку. Мой преемник  вскоре
прибудет, а это слишком большое дело, чтобы сейчас его начинать.
     - Вы - и в отставку? Какого дьявола!
     -  Причина  та  же,  по какой я отстранил тебя  от  дежурства.  Во
всяком случае, на ней настаивает совет директоров.
     -  Но  это же чепуха! Со мной вы были правы: я действительно  чуть
не помешался. Но вы совсем другое - мы все вам верим!
     -  Спасибо, Кальвин, но дело обстоит именно так, и тут уже  ничего
не  изменишь.  Вам  не кажется, Ленц, что этот завершающий  иронический
штрих  окончательно превращает всю мою деятельность в фарс? Это великое
открытие,  оно  гораздо  значительнее, чем  мы  сейчас  думаем,  и  мне
приходится отдавать его в чужие руки.
     В голосе Кинга звучала горечь.
     -  Ах  так?  -  вспылил Харпер. - Ну ладно же, тогда я  знаю,  что
делать!  -  Он  перегнулся через стол и схватил  рукопись.  -  Либо  вы
остаетесь генерал-директором, либо компания может идти ко всем чертям -
нашего открытия ей не видать вовек!
     Эриксон воинственно поддержал его.
     -  Минутку!  -  На  сцену  выступил  Ленц.  -  Доктор  Харпер,  вы
разработали способ производства ракетного горючего?
     - Да, можно сказать так. Оно у нас в руках.
     -  И  это космическое горючее? Все поняли, что Ленц имел в виду  -
горючее, способное вырвать ракету из объятий земного тяготения.
     -  Разумеется!  -  ответил Харпер. - Можно  взять  любую  рейсовую
межконтинентальную ракету, переделать ее немного и отправлять экскурсии
на Луну.
     - Превосходно!
     Ленц  попросил  у  Кинга листок бумаги и принялся  быстро  писать.
Заинтригованные, все смотрели на него с нетерпением.  Он  писал  бегло,
липа изредка задумываясь, и наконец протянул листок Кингу:
     - Решите-ка эту задачку!
     Кинг  долго смотрел на листок, и постепенно удивление на его  лице
сменялось восторгом.
     -  Эриксон! Харпер! - завопил он. - Мы возьмем ваше новое горючее,
построим большую ракету, установим на ней наш реактор и запустим его на
постоянную  орбиту  подальше  от Земли! И  пусть  он  там  вырабатывает
атомное  топливо,  безопасное топливо для людей.  Тогда  взрыв  Большой
Бомбы  будет  угрожать лишь дежурным операторам, да и  то  до  поры  до
времени. Понимаете?
     Оваций  не  последовало: такую сложную идею нужно было переварить.
Наконец Харпер обрел дар речи.
     -  А  как  насчет  вашей отставки? Шеф, мы все  равно  с  этим  не
согласимся.
     -  Не  беспо