верить  им. Без них он  был  бы  полностью отчужден от мира,
заперт  в  своей  скорлупе,   слеп,  глух,  отделен  от  всего.  Он  был  бы
одним-единственным существом на Земле.
     Но  чувства - это еще не все. Он знает, что ничего не придумал из того,
что постиг благодаря чувствам. Но должно быть что-то  еще, что-то, сделавшее
мир   доступным   восприятию  его   чувств.   Все   философы,   утверждавшие
существование физического мира  только в рамках субъективного воображения, -
сущие мошенники.
     А что же  еще? Есть ли еще какие-нибудь "третьи" факты,  на которые  он
мог  бы опереться? Нет, только не  здесь. Он не мог  себе позволить верить в
то,  что  узнал из  книг  и чему  его  научили, во  все  то,  что  считалось
непреложным фактом. Нет, он не смог поверить всему этому, потому что в общей
сумме  то,  что  ему  говорили,  чему учили  в школе,  было  противоречивым,
бессмысленным и глубоко несостоятельным.
     Минуту... Все это нагромождение лжи, все эти бессмысленные противоречия
являются фактами  хорошо ему  известными.  Поэтому  их можно  считать  очень
ценной для него информацией.
     Мир,  каким он  его видит, -  глубоко неразумен и одновременно  слишком
велик, чтобы быть  абсолютно лишенным смысла. Если же мир не столь  безумен,
каким представляется ему,  то существует  какая-то сила, которая сделала его
таким  - для того, чтобы  обмануть  сознание индивида. Но почему именно его?
Каков  смысл  этого  подлога? В  самом этом  обмане  и должен  быть  ключ  к
разгадке.  Ему  было  суждено  познать  массу  концепций окружающего  мира -
всяческие философии,  религии,  идеи  "здравого ссмысла". Большинство из них
были такими ничтожными, что  их вряд ли можно было принимать всерьез. Но все
они включали одно и то же  положение, в которое он не мог не верить: то, что
он был "человеческим существом" - как миллионы его современников и миллиарды
тех, кто жил до него и будет жить после него.
     Какая  чушь!  Ему  никогда не удавалось вступить в  настоящий контакт с
себе подобными. В агонии своего  одиночества он обманул себя, поверив в  то,
что Элис понимала его и была такой же, как и он. Он не удосужился тысячу раз
проверить  ее,  потому  что  слишком  невыносимой  была  для  него  мысль  о
возвращении к  своему  одиночеству. Ему очень нужно  было поверить в то, что
его жена - живое, дышащее существо, сделанное из того же теста, что  и он, и
что  ей понятны все его сокровенные мысли. Ему не хотелось верить  в то, что
она - просто зеркало, эхо или что-то невообразимо худшее.
     Он  нашел себе партнера, и мир стал меньше раздражать его,  хоть и  был
таким  же  глупым и скучным. Он сделался в меру  счастливым и  отбросил свои
подозрения.  Даже  свой  однообразный  труд  он воспринимал  терпимее,  пока
досадная  случайность  не  пробила  брешь во всем  этом  обмане,  и  все его
подозрения вернулись и начали мучить его с удвоенной силой.
     Он уже начал жалеть о том,  что выдал им себя. Если бы он держал рот на
замке, они бы не заперли его здесь. Ему следовало быть более проницательным,
смотреть во все глаза и слушать во все уши, выуживать из них детали и мотивы
заговора против него. Он смог бы перехитрить их.
     Но  они  заперли  его  -  и  весь мир стал  сумасшедшим  домом,  а  они
тюремщиками.
     В замке повернулся ключ, и он увидел человека с подносом:
     - Ваш обед, сэр.
     - Спасибо, Джо! - сказал он. - Поставь сюда.
     - Сегодня вечером кино. Не хотите пойти? Доктор Хейвард сказал, что Вам
следовало бы...
     - Нет, спасибо.
     - Лучше бы Вы пошли, сэр. - И он с удовольствием услышал  настойчивость
в голосе Джо. - Фильм хороший. Будет и мультфильм с Микки Маусом...
     -  Ты почти убедил меня. Проблемы  Микки  Мауса похожи на  мои. Но я не
пойду. Пусть не трудятся пускать фильм.
     - Но фильм будет в любом случае. Многие другие обязательно пойдут:
     - Действительно? Что это - особый  расчет  или ты  просто заговариваешь
меня? Не стоит напрягаться. Я  знаю  всю  эту  игру. Если  я не пойду, то  и
фильма не будет.
     Ему  не понравилась  усмешка, которой Джо ответил на  его выпад.  Разве
может  быть так, чтобы это существо было сделано из одного с ним материала -
хорошо  развитые  мускулы,  флегматичность, терпеливость,  что-то собачье во
всем облике? Неужели  он напичкан только рефлексами  робота? Нет, он, скорее
всего, один из них, если поставлен здесь.
     Джо ушел, а  он, занявшись  едой, начал сгребать  ложкой  (единственным
инструментом, которым его снабдили) кусочки  уже  нарезанного мяса. Он снова
улыбнулся их  предусмотрительности и  расчету.  Они не знают, откуда исходит
опасность.  Он не убьет себя до тех пор, пока есть надежда открыть истину. У
него в запасе еще масса возможностей, прежде чем он примет это бесповоротное
решение.
     После  ужина  он занялся  приведением в  порядок  своих  мыслей и решил
записать  их.  Он  достал бумагу. Ему нужно начать с общей  формулировки тех
основных принципов,  которые  вдалбливались  ему всю его "жизнь". Жизнь? Да,
слово подходящее. Он записал:
     "Мне  сказали,  что  я  родился  столько-то  лет  назад,  и  что  через
приблизительно столько-то лет  я умру.  Мне  предложили немало глупых версий
того, где  я  был до своего  рождения и где буду  после смерти. Но  все  это
грубая ложь,  преследующая  цель  не  обмануть меня,  а просто  направить по
неправильному пути. Всяческими  путями окружающий мир пытается убедить меня,
что я смертен, что я здесь ненадолго,  что пройдет какое-то количество лет -
и я уйду в небытие.
     Неправда! Я бессмертен. Я переступаю через пределы времени, отмеренного
мне.  Промежуток в семьдесят  лет не что  иное, как одна из фаз  моей жизни.
Во-первых, я  осознаю, что существую,  а,  во-вторых, что я вечен.  Может, я
замкнутая кривая, но это не важно. Я в  любом случае не  имею  ни начала, ни
конца. Моя  уверенность не  относительна,  она абсолютна,  и  ее  нельзя  ни
создать, ни уничтожить. И только память, так как  только она - относительный
аспект сознания - может быть подвергнута воздействию и даже уничтожена.
     Правда,  большинство религий,  которые я узнал,  учат  бессмертию,  но,
обратите  внимание,  как  они  этому учат. Самый верный  способ  убедительно
солгать  - это  неубедительно сказать правду. Значит, они не хотели, чтобы я
им поверил.
     Внимание:  почему  они  так старались  убедить меня  в том,  что  через
какое-то время я "умру"? На это должна быть очень серьезная причина. Я делаю
вывод, что  они  готовят  меня  к  какому-то глобальному переделыванию.  Мне
жизненно  необходимо  узнать   их  намерения  -  на  это  мне,  может  быть,
понадобится  несколько   лет.   Для   этого  нужно  перестать   мыслить   их
категориями".
     Вернулся Джо:
     - Пришла Ваша жена, сэр.
     - Скажите ей, чтоб она уходила.
     -  Пожалуйста,  сэр.  Доктор  Хейвард  очень  хочет,  чтобы  Вы  с  ней
повидались.
     - Скажи доктору Хейварду, что я его считаю превосходным шахматистом.
     - Хорошо,  сэр.  -  Джо постоял  с  минуту. - Так  Вы не хотите  с  ней
видеться?
     - Нет.
     Когда Джо ушел, он еще несколько минут ходил по комнате, не в состоянии
собраться с мыслями. Нужно отдать им должное, они вели с ним приличную игру,
после того как упрятали сюда.  У него есть отдельная комната и масса времени
для  размышлений. Конечно, его постоянно пытаются чем-то занять или отвлечь,
но  он упрям и всегда каким-то образом нарушает их планы, выгадывая для себя
время для самоанализа.
     Черт  знает что! Он не хочет, чтобы они впутывали  во  все  это Элис. И
хотя она  вызывает  у  него ужас и отвращение  -  с  тех  самых пор, как  он
обнаружил правду,  -  он не хочет,  чтоб ему  напоминали о  ней и заставляли
принимать какие-то решения в отношении нее.
     В  конце  концов,  она столько лет была его  женой. Женой?  А что такое
жена? Еще одна душа, но такая  же, как твоя собственная,  дополнение  к ней,
второй  полюс  магнита, святилище  понимания  и  сочувствия  в  непостижимых
глубинах  одиночества.  Он  самозабвенно  верил  во  все  это  столько  лет.
Настоятельная необходимость иметь такого же друга, как и он сам, привела его
к  тому, что в ее прекрасных глазах он увидел  себя и  перестал замечать все
то, что делало их непохожими друг на друга.
     Он вздохнул. Он чувствовал,  что сумел  избавиться от многого, чему его
научили в  жизни, но Элис проникла под его кожу, даже глубже, и он не мог не
мучиться  этой  болью.  Он  был  счастлив  с  ней  - хоть  все  эго  и  было
наркотическим  трансом.  Они  дали  ему  отличное зеркало,  в которое он мог
смотреться и с которым  мог играть; ну почему же он не разглядел, что стояло
за этим зеркалом!
     Уставший, он вернулся к своим рассуждениям:
     "Мир  интерпретирует  две основные  концепции.  Первая - здравый смысл,
который  полагает, что  в мире существует и  многое такое,  чего не видно на
поверхности,  что  обычное  поведение  человека, его  поступки сами  по себе
разумны.  Вторая  -  религиозно-мистическая концепция, которая  считает  мир
иллюзорным, нереальным, над которым довлеет истинная реальность.
     Они обе  неверны. Общая  схема  концепции  здравого  смысла  совершенно
бессмысленна:  "Жизнь  коротка  и полна неприятностей.  Существо,  рожденное
женщиной, обречено на вечные страдания. Дни его быстротечны. Все - тщеславие
и  суета". Эти утверждения, возможно, беспорядочны, и  неверны, но они четко
отражают позицию  здравого  смысла.  В таком мире все человеческие усилия не
более рациональны, чем слепой полет  мотылька к свету. "Мир здравого смысла"
- нечто безумное, взявшееся из ничего и в никуда уходящее.
     Что касается другой концепции, она с первого взгляда более рациональна,
хотя бы  потому,  что  отрицает  ярко выраженную  глупость  позиции здравого
смысла.  Но  эта  концепция  тоже  нерациональна.  Это   простой   уход   от
действительности, потому  что  отрицается  сама возможность прямого контакта
между  человеком  и  потусторонним миром.  Конечно,  "пять  чувств" не столь
совершенны,  чтобы  осуществлять  этот  контакт,  но, в  конце  концов,  это
единственное, что дано человеку".
     Он смял  бумагу и резко  встал со  стула.  Упорядоченность и логика  не
помогают. Но он прав, потому что он это чувствует. Он, конечно, не знает еще
всего.  Да  кому  нужны этот огромный обман,  бессчетное количество существ,
целые континенты, чудовищная  матрица  безумной истории, безумных  традиций,
безумной культуры? Что нужно  человеку,  кроме  его  собственной скорлупы  и
хорошо сидящего пиджака?
     Но должно  же  что-то  быть,  должно  было  быть,  потому что  им  было
чрезвычайно важно кардинально обмануть его, ведь обман меньшего  масштаба не
сработал бы.
     Он должен был предвидеть все это. А теперь ему нужно идти вслед за этим
обманом, наступая ему на  пятки. Сейчас он должен увидеть их работу, застать
кукловодов врасплох за их манипуляциями.
     Первое, что ему нужно сделать, - это бежать из этого сумасшедшего дома,
но так искусно,  чтобы  они не увидели, не поймали его, не имели возможности
помешать  ему.  Это   будет  нелегко.   Но   он   должен   превзойти  их   в
проницательности и прозорливости.
     Решив  раз  и навсегда  бежать,  он  целый  вечер  обдумывал,  как  ему
осуществить свой замысел. Тот казался почти невыполнимым: убежать, не будучи
замеченным,
     У  скрыться  в  надежном  месте.  Они должны потерять его  след,  чтобы
никогда уже не знать, куда направить против него свой удар. У него несколько
дней не будет  еды. Ничего, без этого он проживет. Но он ни в коем случае не
должен дать им шанс разгадать его планы.
     Дважды промигал  свет. Он  послушно встал и  начал готовиться  ко  сну.
Когда Джо заглянул в глазок, он уже был в постели лицом к стене.
     Блаженство!  Какое блаженство вокруг! Он наедине с самим собой,  слышит
музыку, исходящую из  каждой клеточки  его  существа, как это всегда  было и
будет.  Ему приятно осознавать себя частью живого, всего того, что участвует
в нем самом и в чем непременно участвует он. И только  одна неприятная мысль
-  он не помнит подробностей -  но вот и  она ушла, вернее, ее никогда и  не
было, для нее просто не было места.
     Ранним  утром  из соседней  палаты в его скованное  сном  тело проникли
звуки,  которые стали ему уже  знакомыми и  обычно  напоминали о том, где он
находится. Но в этот раз пробуждение было столь безмятежным, что он не сразу
вспомнил  все то, что ему пришлось пережить. Он тихо лежал  улыбаясь, ощущая
приятную неуклюжесть  своего  еще  сонного  тела.  Он  уже  давно забыл  это
ощущение из-за вечной борьбы с  ними.  Что ж, теперь он знает тональность, в
которой нужно играть, и быстро расставит все по своим местам. Он  немедленно
вызовет их и объявит свою новую позицию. Каким забавным будет выражение лица
у старика Гларуна, когда он поймет, что текущий цикл их борьбы завершен.
     Щелчок смотрового глазка и скрежет  открывающейся двери раздробили цепь
его мыслей. Вошел Джо, внес поднос с завтраком и поставил его на стол:
     - Доброе утро, сэр. Сегодня чудесный  день. Будете завтракать в постели
или встанете?
     Не отвечать! Не  слушать! Не обращать внимания! Это часть их  плана. Но
поздно, слишком поздно. Он почувствовал, как  скользит, падает, низвергнутый
из мира  своей реальности в  мир их обмана.  Забыл,  все забыл, и не  за что
зацепиться   его  памяти.  Осталось   только   ощущение  какой-то   большой,
разбивающей сердце потери и боль неосуществленного очищения.
     - Оставь, я сам решу.
     - Отлично. - Джо поспешил выйти,  громко захлопнул дверь  и шумно запер
замок.
     Он  долго  лежал, не двигаясь, чувствуя,  как  каждый  нерв в его  теле
натянут  до предела. Наконец, он  встал  с кровати,  все  еще  чувствуя себя
глубоко  несчастным, и  начал концентрироваться на мысли о побеге.  Но из-за
того, что его так грубо вернули  из мира его реальности в их мир,  он не мог
прийти в себя. В мыслях поселились сомнения - может, доктор  был прав, когда
говорил, что он не одинок в своей несчастной необходимости выбора? Может, он
просто страдает паранойей и почему-то считает себя не таким, как все?
     Неужели  здесь,  вокруг  него,  роятся  в  своем  улье  другие  люди  -
беспомощные,   слепые,   безропотные,   осужденные  на   вечное   несчастное
одиночество? Неужели сострадание, которое он вызывал  у Элис,  не что  иное,
как отражение ее внутренних мук, а не комедия, разыгранная  в соответствии с
их планами?
     В дверь постучали:
     - Войдите,  - сказал  он, не глядя. Их приходы и уходы уже  безразличны
ему.
     - Дорогой, - медленно и неуверенно произнес такой знакомый голос.
     - Элис! - он немедленно встал и уставился на нее.  - Кто разрешил  тебе
войти?
     - Пожалуйста, милый, пожалуйста, я должна была увидеть тебя.
     -  Это несправедливо. Это несправедливо.  - Он больше обращался к себе,
чем к ней. И потом. - Зачем ты пришла?
     Она встала перед  ним,  полная достоинства,  чего он  никак  не ожидал.
Красоту ее детского личика  испортили  морщины и тени  под  глазами, но  оно
горело какой-то удивительной отвагой:
     - Я люблю тебя, - тихо сказала она. - Ты можешь выгнать меня, но  ты не
заставишь меня разлюбить тебя и бросить в беде.
     Он отвернулся от нее, не зная на что решиться. Неужели он действительно
неправильно понимал ее?  Неужели за этим барьером плоти  и звуковых сигналов
тот дух, который всегда стремился к нему? И то, что возлюбленные шепчут друг
другу в темноте: "Ведь ты понимаешь меня, правда?".
     - Да, любимая, я понимаю.
     - Тогда все, что происходит с нами, не имеет значения, пока мы вместе и
понимаем  друг  друга.  -  Слова, слова, глухо  отскакивающие  рикошетом  от
стен...
     Нет, он не мог ошибаться! Проверить ее снова!
     - Почему ты удерживала меня на этой работе в Омахе?
     - Я не  удерживала тебя.  Я просто говорила, что нужно хорошо подумать,
прежде чем...
     -  Не  важно,  не  важно.  -  Нежные  руки  и  дорогое лицо,  всегда  с
удивительным  упорством  направляющие  его на  путь,  которому  он  не хотел
следовать.  Всегда  с  наилучшими намерениями,  но так, чтобы он  никогда не
совершал неразумных поступков, которые он сам никогда не считал неразумными.
Быстрее, быстрее,  торопись и с ангельским лицом делай все так,  чтобы ни на
минуту не остановиться и не подумать самому.
     -  Почему  ты не  хотела,  чтобы  я  поднялся  наверх?  Она  попыталась
улыбнуться, хотя глаза ее уже наполнились слезами.
     - Я  не думала,  что  это имеет  для  тебя такое значение. Я не хотела,
чтобы ушел наш поезд.
     Это  был незначительный эпизод. По какой-то причине, непонятной ему, он
настаивал  на  том,  чтобы  пойти  наверх в  свой  кабинет,  когда  они  уже
собирались  отправиться на  вокзал (они уезжали  ненадолго  в  отпуск).  Шел
дождь, и она напомнила ему, что времени у них в обрез. Он  удивил себя и ее,
настаивая на том,  что поднимется сейчас в свой  кабинет. Он  даже оттолкнул
ее, когда она стала у него на пути. И даже тогда ничего бы  не было, если бы
он, тоже непонятно почему, не отодвинул штору на  окне, выходящем на тыльную
сторону дома. Очень  сильный дождь шел на фасадной стороне, а здесь, с этого
окна, погода была прекрасной, солнечной и никакого дождя.
     Он долго стоял  тогда  у окна,  глядя  на солнечный  свет и собираясь с
мыслями. К нему  вернулись все его старые подозрения - теперь  прибавилось и
это необъяснимое противоречие. Потом он обернулся  и  увидел, что  она стоит
возле него. С тех самых пор он  все старался забыть выражение ее изумленного
лица, когда он спросил:
     - И как же дождь?
     -  Дождь? - повторила она слабым,  удивленным голосом. - Да, шел дождь.
Ну и что?
     - Но в окне моего кабинета дождя не было.
     - Что?  Да нет, он  был. Я  видела,  как на мгновение солнце  выглянуло
из-за туч, ну и все.
     - Ерунда!
     - Но,  милый, какое  имеет  отношение  погода к  тебе и  ко мне?  Какая
разница -  идет дождь или нет?  - Она робко  приблизилась к нему и взяла под
руну. - Разве я ответственна за погоду?
     - Думаю, что ты. Уходи, пожалуйста.
     Она отошла  от  него,  причесала  вслепую  волосы,  проглотила  слезы и
решительно произнесла:
     - Хорошо, я уйду. Но помни  - ты можешь вернуться домой, если захочешь.
И я буду ждать тебя. - Она заколебалась на мгновение и неуверенно сказала. -
Может, ты поцелуешь меня на прощание?
     Он  никак не ответил  ей - ни  голосом,  ни глазами. Она посмотрела  на
него, потом повернулась, неловко пошла к двери и исчезла за ней.
     Существо, которое он знал под именем Элис, не меняя своего облика вошло
в комнату, где все они собрались.
     -  Нужно  отказаться  от  этой  программы.  Я  не  в  состоянии  больше
воздействовать на него.
     Они  ожидали этого,  но все равно пришли в смятение. Гларун обратился к
Главному Управляющему:
     -   Подготовиться   к  немедленному   внедрению   в   избранную  память
воспоминаний о другой жизни.
     Затем, повернувшись к Главному Исполнителю. Гларун сказал:
     - Экстраполяция показывает,  что в течение двух дней он совершит побег.
И наша программа потерпела поражение  из-за того, что Вы не обеспечили тогда
дождь не только с фасада, но  и с тыльной стороны его дома. Впредь работайте
более тщательно над выбором средств.
     - Если бы мы понимали мотивы его поведения, нам было бы проще.
     -  В  моей  должности  доктора  Хейварда  я  часто  думал  об  этом,  -
отпарировал Гларун, - но если бы мы понимали мотивы, мы стали бы частью его.
Воскресите в памяти Договор! Он и так почти вспомнил.
     Существо, игравшее Элис, заговорило:
     -  Может,  попробовать  программу  "Тадж  Махал"?  Она  ему   почему-то
нравится.
     - Вы уже уподобляетесь ему!
     - Может быть. Я не боюсь. Так что, попробуем?
     - Посмотрим.
     Гларун продолжал отдавать команды: