е случилось?
     -- Они напустились на меня в парикмахерской. Сначала я и ухом не повел,
а потом  что-то  во мне взыграло. Начал я им рассказывать про Луну. Вспомнил
бородатые анекдоты насчет  червей  --  обитателей  вакуума,  про  окаменелый
воздух.  До  них  не  сразу  дошло,  что  я  их  дурачу,  а когда дошло, все
обозлились. Наш друг -- специалист по санузлам -- был в  этой  же  компании.
Очень сожалею, малышка.
     --  Ничего.  -- Джо поцеловала мужа. -- Если мне придется пробираться в
туалет по снегу, то сознание, что ты хоть немного отыгрался  на  них,  будет
некоторым утешением.
     Водопроводчик  из  Норфолка  оказался  более  деятельным,  но  дождь  и
последовавшая за  ним  гололедица  сильно  задержали  работу.  Аллан  и  Джо
простудились. На девятый день после аварии Аллан сидел за письменным столом,
когда  услышал  скрип двери. Значит, вернулась Джо с покупками. Он продолжал
трудиться, но вскоре спохватился, что жена так и не вошла в комнату со своим
обычным "Привет!". Пришлось идти выяснять, в чем дело. Джо, сидя на кухонной
табуретке, тихонько плакала.
     -- Милая, -- сказал он настойчиво, -- родная моя, что случилось?
     -- Она подняла глаза:
     -- Не дадо бы дебе зать.
     -- Высморкайся. Теперь вытри глаза. Чего это мне  не  надо  знать?  Что
произошло?
     Она  заговорила,  отмечая  знаки  препинания  взмахами носового платка.
Сначала лавочник сказал, что у него нет щеток для мытья посуды. Потом, когда
она ему на них показала, он стал уверять, что  щетки  проданы.  Наконец,  он
прошелся  по  адресу тех, кто "приглашает в Деревню чужих рабочих и отбивает
хлеб у честных людей". Джо разозлилась и напомнила эпизод в  парикмахерской.
Лавочник стал еще суровее.
     --  "Леди, -- сказал он мне, -- не знаю, были ли вы с мужем на Луне или
нет. Меня это не интересует, как и ваши деньги". Ох, Аллан, как мне плохо!
     -- Ну, сейчас ему станет куда хуже, чем тебе! Где шляпа?
     -- Аллан, никуда я тебя не пущу! Не хватало еще, чтобы  ты  ввязался  в
драку.
     -- Я не позволю ему грубить тебе!
     --  У  него не будет такой возможности. Ох, милый, так старалась делать
вид, что все в порядке, но больше не могу. Я тут не останусь.  И  не  только
из-за  лавочника,  а  из-за  холода, тараканов и постоянного насморка. Я так
измучилась. И ноги все время болят...-- Она опять заплакала.
     -- Вот те раз! Ну, так уедем, родная. Поедем во Флориду. Я буду кончать
книгу, а ты -- загорать на солнце.
     -- Не хочу во Флориду! Я домой хочу! ^
     -- Что-о? В Луна-Сити?
     -- Да. О боже, я знаю, что ты не хочешь, но я не  могу  выносить  всего
этого.  И  не  и  грязи  дело,  и  не  в  холоде,  и  не  в  этом  идиотском
водопроводчике, а в том, что здесь нас никто не понимает. В  Нью-Йорке  было
не лучше. Эти землеройки ничего не смыслят!
     Он улыбнулся:
     -- Продолжай передачу, детка, я на приеме.
     -- Аллан!
     Он кивнул:
     --  Я  уже  давно понял, что в душе лунатик, но боялся признаться тебе.
Ноги у меня тоже ужасно болят, и мне осточертело, что  со  мной  обращаются,
как  с  ненормальным.  Я  старался  быть  терпимым, но эти землеройки просто
невыносимы.  Мне  не  хватает  людей  с  нашей  доброй  старой   Луны.   Они
цивилизованны.
     Она закивала головой:
     -- Может, это предубеждение, но у меня такие же ощущения.
     -- Это не предубеждение. Что надо, чтобы попасть в Луна-Сити?
     -- Билет.
     --  Господи, да я же не о туристской поездке, а о том, что нужно, чтобы
получить там работу! Ты знаешь: интеллект. Отправка человека на  Луну  стоит
дорого,  а  содержание  его  там -- тем более. Чтобы окупить себя, он должен
обладать многими достоинствами: высоким  умственным  коэффициентом,  хорошим
индексом  совместимости,  отличным  образованием.  Все  это  делает человека
приятным, легким в общении и интересным.  Мы  избалованы:  тупость  среднего
обывателя,  которой  землеройки  почти  не замечают, мы находим невозможной,
потому что лунатики другие. И неважно, что Луна-Сити -- самый удобный  город
из всех, построенных человеком. Главное -- люди. Поедем домой.
     Он подошел к телефону, старинному аппарату, предназначенному только для
передачи  речи,  и  вызвал  Нью-йоркское  отделение Управления. Пока он ждал
ответа, Джо спросила:
     -- А если нас не возьмут?
     -- Вот и я этого боюсь.
     -- Они знали, что лунные компании редко  соглашаются  брать  на  работу
тех, кто однажды уехал. Требования к физической выносливости в таких случаях
резко повышались.
     --  Алло..,  Алло...  Управление?  Можно соединиться с сектором набора?
Алло... Да не могу я включить изображение, У меня настенный висячий  аппарат
средних  веков.  Говорит  Аллан  Мак-Рей,  специалист  по  физической химии,
контракт ? 1340729. И моя жена, Джозефина Мак-Рей, контракт  ?  1340730.  Мы
хотим возобновить контракты. Я говорю, что мы хотим возобновить контракты...
Ладно, подожду.
     -- Моли Бога, милый, моли.
     --  Я  и  молю...  Как  вы  сказали?  Мое место еще не занято? Чудесно!
Чудесно! А как насчет моей жены? --  Он  слушал  с  озабоченным  видом.  Джо
затаила  дыхание.  Затем  он  прикрыл  трубку  рукой: -- Эй, Джо, твое место
занято. Спрашивают, пойдешь ли ты временно младшим бухгалтером.
     -- Скажи -- да!
     -- Вот  и  прекрасно.  Когда  мы  можем  пройти  испытания?  Прекрасно,
спасибо.  До свидания. -- Он повесил трубку и повернулся к жене: -- Проверка
состояния здоровья и психики -- когда угодно, а  по  специальности  экзамены
сдавать не надо.
     -- Чего же мы ждем?
     --  Ничего. -- Он набрал номер Норфолкской службы вертолетов. -- Можете
доставить нас на Манхаттан? Силы господни, неужели у вас нет радара?  Ладно,
ладно,  до  свидания!  --  Он  фыркнул. -- Их вертолеты не поднимаются из-за
плохой погоды. Сейчас вызову Нью-Йорк и попробую заказать более  современную
машину.
     Через полтора часа они уже садились на крышу башни Гарримана.
     Психолог был предельно доброжелателен.
     --  Ладно, разделаемся с проверкой психики до того, как за вас примутся
терапевты. Расскажите мне о себе.
     Он почти вывернул их наизнанку, время от времени покачивая головой:
     -- Понятно, понятно. А канализацию вам все-таки починили?
     -- Только что закончили.
     -- Сочувствую вам по поводу болей в ногах, миссис Мак-Рей. У меня  тоже
здесь ноют подъемы. Значит, по этой причине вы и решили вернуться обратно?
     -- О нет!
     -- А по какой же, миссис Мак-Рей?
     --  Честное  слово,  не  по  этой!  Просто  я хочу иметь Хело с людьми,
способными понимать меня. Если я чем-нибудь больна, то только тоской по дому
и людям моего склада. Я хочу вернуться  домой  и  готова  взяться  за  любую
работу, лишь бы попасть туда. Мое место на Луне, клянусь, только там.
     Доктор стал необычайно серьезен:
     -- А что с вами, мистер Мак-Рей?
     --  Да, в общем-то, почти то же самое. Пытался писать книгу, но не могу
здесь работать. Тоскую по дому. Хочу вернуться.
     Доктор Фельдман улыбнулся:
     -- Это не так уж трудно.
     -- Вы хотите сказать, что мы приняты?! Если выдержим проверку здоровья?
     -- Да бог с ней, с проверкой! Вы же  проходили  ее  перед  отправкой  с
Луны, данные достаточно свежие. Конечно, придется съездить в Аризону, пройти
карантин  и  систему  адаптационных  процедур.  Вы,  вероятно, удивлены, что
вопрос решается так просто. Ответ элементарен: нам не  нужны  люди,  которых
влечет  высокая  зарплата. Нам нужны люди, которые будут счастливы только на
Луне и станут ее постоянными жителями. Теперь,  когда  вы  получили  "лунный
удар", мы будем рады вашему возвращению.
     Он встал и протянул руку.
     Ночевали они в том же "Коммодоре". Джо внезапно осенило:
     --  Аллан,  а  как  ты  думаешь,  не  удастся  ли  нам получить прежнюю
квартиру?
     -- Ох, вот уж не знаю. Надо бы дать старушке Стоун радиограмму.
     -- Лучше позвони ей, Аллан. Мы можем позволить себе такую роскошь.
     -- Идет!
     Потребовалось около десяти минут, чтобы попасть  на  линию.  Физиономия
мисс Стоун, когда она их увидела, стала чуть менее угрюмой.
     --  Мисс  Стоун, мы возвращаемся домой! Обычная трехсекундная задержка,
потом:
     -- Я знаю. Телеграмма пришла минут двадцать назад.
     -- Ах, вот как! Мисс Стоун, наша прежняя квартира свободна?
     Они ждали ответа.
     -- Я ее попридержала. Я же знала, что  вы  вернетесь,  И  скоро.  Добро
пожаловать домой, лунатики! Когда экран погас, Джо спросила:
     -- Что она хотела сказать, Аллан?
     -- Похоже, что мы стали для нее своими. Члены, одной лиги.
     --  Наверно,  так...  Ой,  Аллан, погляди-ка! Она подошла к окну. Ветер
согнал облака и открыл Луну. Она была совсем тоненькая, новорожденная.  Море
Плодородия  --  завиток  в  волосах Лунной Девы -- ярко светилось. У правого
края этого "моря" находилась крошечная точка, видимая  лишь  их  внутреннему
взору, -- Луна-Сити.
     Ясный серебристый полумесяц висел над небоскребами.
     -- Милый, разве она не прекрасна?
     -- Конечно, прекрасна. Будет так здорово вернуться! Не хлюпай носом!


     Роберт Хайнлайн.
     Лифт в небеса


Robert Heinlein. Sky Lift (1953)
перевод на русский язык В. Полуэктова


     --  Внимание! Всем факел-пилотам явиться к коммодору! -- голос разнесся
по всему спутнику. Джо Эплби прикрутил душ, чтобы лучше слышать. --  Ко  мне
это  не  относится,--  благодушно  буркнул  он.  --  Я  в  отпуске  и скорее
превращусь в пыль, чем изменю свое мнение.
     Одевшись, Джо поспешил по коридору внешнего кольца огромного  спутника,
где вращение создавало иллюзию притяжения. Когда он добрался до своей каюты,
динамик   снова  пробудился:  --  Внимание!  Всем  факел-пилотам  явиться  к
коммодору! Эплби гадко выругался.
     Кабинет коммодора был переполнен. У всех на  лацканах  были  нашивки  в
виде  факелов;  только  врач  и  сам коммодор Беррио носили нашивки ракетных
пилотов. Беррио быстро глянул на Джо и продолжил:  --  ...ситуация.  Станцию
"Прозерпина" может спасти только срочный полет к Плутону. Есть вопросы?
     Все  молчали. У Эплби были, конечно, вопросы, но он не хотел напоминать
Беррио, что явился слишком поздно.
     --  Прекрасно,--  произнес  коммодор.--  Господа,  это  --  работа  для
факел-пилотов. Мне нужен доброволец.
     --  Вот и хорошо,-- подумал Эплби.-- Теперь иди вызывайся, или убирайся
прочь. Если поспешить,  еще  успею  на  ближайший  транспорт  к  Земле.  Тем
временем Коммодор продолжал:
     -- Итак, добровольцев прошу остаться, остальные могут идти.
     --  Отлично!  --  подумал Эплби.-- Теперь главное, не сразу рвануться к
двери, а с достоинством выскользнуть среди прочих, старших по чину.
     Но никто не вышел. Эплби почувствовал  себя  обманутым,  хотя  не  имел
права  распускаться,  ибо дело, похоже, было весьма серьезным. Коммодор сухо
произнес:
     -- Спасибо, господа.  Подождите,  пожалуйста,  в  кают-компании.  Эплби
вышел   вместе   с   остальными,  ворча  про  себя.  Конечно,  ему  хотелось
когда-нибудь слетать к Плутону, только не теперь, с отпускными документами в
кармане. Как и все факел-пилоты, он  презирал  огромные  расстояния.  Старые
пилоты  все еще смотрели на такие перелеты глазами ракетчиков -- для них это
означало целые годы, а факельные корабли преодолевали  такие  расстояния  за
считанные  дни  при  таких  же  ускорениях. По траекториям ракетных кораблей
полет к Юпитеру и обратно продолжался пять лет, к Сатурну -- вдвое дольше, к
Урану -- еще вдвое. До Плутона же ракетные корабли вовсе не могли  добраться
--  полет  только  в  одну  сторону длился бы девятнадцать лет. Но факельные
корабли помогли основать станцию даже там. На "Прозерпине" была  лаборатория
низких   температур,   лаборатория   внесистемных   излучений,  параллаксная
обсерватория, физическая лаборатория -- все под  звездчатым  куполом,  среди
неописуемого холода.
     В  пяти  миллионах  миль  от  станции  "Прозерпина" Эплби и его коллеги
набились в кают-компанию.
     -- Эй, Джерри,-- спросил Джо,--  можешь  ты  сказать  мне,  на  что  мы
вызвались? Джерри Прайс обернулся.
     --  А,  опоздавший  Джо  Эплби!  Ну,  ладно,  расскажу,  только  закажи
чего-нибудь выпить. Одним словом, с "Прозерпины"  приняли  радиограмму:  там
разразилась эпидемия болезни Ларкинса.
     Эплби   присвистнул   тихо  и  протяжно.  Болезнь  Ларкинса  вызывалась
вирусом-мутантом, возможно, марсианского происхождения. Жертва быстро теряла
красные кровяные тельца и вскоре наступала смерть.  Помогало  только  полное
переливание крови, раз за разом, пока болезнь не проходила.
     -- Поэтому, юноша, кто-то должен отбуксировать к Плутону бак с кровью.
     Эплби мрачно уставился перед собой.
     --  Мой старый хозяин хотел мне добра. "Джо,-- предупреждал он,-- держи
рот на замке и никогда не рыпайся в добровольцы".
     -- Ну, выберут-то только одного,-- усмехнулся Джерри.
     -- А сколько туда лететь. Восемнадцать дней, или около этого? Мои  дела
на Земле ждать не могут.
     --  Восемнадцать  дней  -- это если лететь с повышенным ускорением. А у
них нет больше доноров.
     -- Насколько больше? Полтора "же"?
     Прайс покачал головой.
     -- Точнее -- два.
     -- Два "же"?!
     -- Ну и что? Многие выдерживали и побольше.
     -- Да, во время старта, но не изо дня в день. Два "же" превратят сердце
в лохмотья.
     -- Не стоит переживать, тебе это не грозит. Я и сам  отнюдь  не  герой.
Если  ты  ускользнешь в отпуск, вспомни обо мне. Я явлюсь несчастным, словно
ангел милосердия в безбрежной пустыне. Закажи-ка еще чего-нибудь выпить.
     Эплби подумал, что Джерри, собственно, прав. Нужны только два пилота  и
были  великолепные  шансы  успеть  на ближайший транспорт к Земле. Он достал
маленькую   черную   телефонную   книжечку   и    полистал    ее.    Подошел
офицер-ординарец.
     -- Господин лейтенант Эплби?
     Джо кивнул.
     -- Коммодор просит немедленно явиться к нему, господин лейтенант.
     -- Иду,-- Джо взглянул на Прайса.-- Ну, что скажешь? Кто герой?
     --  Хочешь,  я  позабочусь  о твоих... э-э, неотложных делах?-- спросил
Джерри.
     -- Ты что, не в своем уме?
     -- Я и не надеялся. Всего хорошего, приятель.
     В кабинете Беррио сидели врач и пожилой лейтенант.
     -- Садитесь, Эплби. Вы знакомы с лейтенантом Клюгером? Он ваш командир,
вы -- второй пилот.
     -- Так точно, коммодор.
     -- Эплби, лейтенант Клюгер -- опытный факел-пилот, он не  раз  бывал  в
деле,  а  вас  рекомендовали медики -- по их данным, вы прекрасно переносите
ускорения. Этот полет пройдет с огромным ускорением.
     -- С каким именно, коммодор?
     -- Три с половиной "же",-- помешкав, ответил Беррио.
     --  Три  с  половиной  "же"  --  это  не  полет,  а  верная   смерть,--
запротестовал  врач.--  Мне  жаль,  коммодор, но три с половиной "же" -- это
слишком.
     -- По уставу решение принимает капитан корабля,--  насупился  Беррио,--
но от этого зависит жизнь трехсот человек.
     -- Доктор,-- сказал Клюгер,-- позвольте взглянуть на график.
     Врач  подвинул бумагу через стол, Клюгер положил ее так, чтобы Джо тоже
мог видеть.
     Кривая сначала поднималась, потом полого  опускалась,  внезапно  делала
"колено" и, наконец, отвесно падала.
     --   К   этому   времени,--  врач  показал  на  "колено",--  доноры  на
"Прозерпине" начнут страдать от потери  крови  так  же,  как  и  пациенты  с
болезнью  Ларкинса. После этой точки не останется консервированной крови, не
останется надежды.
     -- Что это за кривая?-- спросил Джо.
     -- Это эмпирический  график  болезни  Ларкинса,  выведенный  на  основе
наблюдения за двумястами восемьюдесятью больными.
     Эплби  заметил отвесные линии, над каждой из них было указано ускорение
и время полета. Несколько левее шла линия  с  надписью  "Земная  нормаль  --
восемнадцать  дней".  Это  будет  обычный  полет,  но  кровь  уже  никому не
понадобится.  Двойное  ускорение  сокращало  полет  до  двенадцати  дней   и
семнадцати  часов,  но  и тогда половина людей на станции умрет. Три "же" --
уже лучше, но все равно недостаточно. Он видел,  почему  коммодор  предлагал
три  с  половиной  "же"  -- эта линия как раз касалась калена, полет занимал
девять дней и пятнадцать часов, таким образом они могли спасти почти всех...
но пилоты... о, боже, что будет с пилотами!
     Время полета сокращалось обратно квадрату скорости. Восемнадцать  часов
требовали  ускорение  в  двадцать  один  "же".  Чтобы  долететь  за четыре с
половиной дня, требовались  фантастические  шестнадцать  "же".  Но  рядом  с
надписью  "шестнадцать  "же" -- четыре с половиной дня" протянулась еще одна
линия.
     -- Эй, да здесь расчет для киберфакела -- это же выход! Разве он еще не
готов?
     -- Готов, но какие у него шансы? -- тихо спросил Беррио.
     Джо замолк. Даже  внутри  орбиты  Марса  автоматические  корабли  часто
терялись,  а  при дистанции свыше четырех миллиардов миль шансы были и вовсе
ничтожны.
     -- Мы все же пошлем его,-- пообещал Беррио,-- и если он дойдет,  тотчас
же  сообщим вам,-- он посмотрел на Клюгера.-- Командир, времени в обрез. Что
вы решили?
     -- Доктор...-- Клюгер повернулся к врачу.-- А не можем ли мы  прибавить
еще  половину "же"? Я слышал о шимпанзе, который выдержал двадцать семь дней
в центрифуге при еще большей тяжести.
     -- Шимпанзе -- не человек.
     Джо взорвался:
     -- Сколько выдержал этот шимпанзе, доктор?!
     -- Три с четвертью "же" в течение двадцати семи дней.
     -- Вот как? В каком состоянии он был после испытания?
     -- У него не было никакого состояния,-- проворчал врач.
     Клюгер посмотрел на диаграмму, бросил взгляд на Джо и сказал коммодору:
     -- Мы пойдем на трех с половиной "же".
     Через сорок семь минут к станции  пришвартовался  патрульный  факельник
"Саламандра". Джо и Клюгера провели в корабль через гармошку переходника. От
полного  промывания  и целой дюжины других малоприятных процедур Джо ослаб и
клевал носом. "Слава богу,-- думал он,-- что старт в автоматическом режиме".
     Корабль создавался для больших ускорений. Приборы управления и контроля
нависали над бассейнами  пилотов,  оттуда  они  могли  одними  пальцами,  не
поднимая  рук,  управлять  кораблем. Врач и его ассистент устроили Клюгера в
одном бассейне, а двое других занялись Эплби. Один из них спросил:
     -- Нижнее белье гладкое? Складок нет?
     -- Вроде, нет.
     --  Я  посмотрю,--  он   проверил   белье,   подогнал   приспособления,
необходимые  человеку,  который  вынужден  днями лежать в одном положении.--
Мундштук слева -- вода, два справа -- глюкоза и мясной бульон.
     -- И ничего пожевать?
     Врач повернулся и ответил:
     -- Вам  не  понадобится  жевать,  да  вы  и  не  захотите.  И  глотайте
осторожнее.
     -- Доктор, я же не в первый раз лечу!
     -- Конечно, конечно, но, все равно, будьте осторожны.
     Бассейны   походили   на  большие  ванны,  наполненные  особой  плотной
жидкостью. Они были покрыты прорезиненными покрывалами, утолщенными по краям
и еще больше -- на углах. Во время ускорения люди будут плавать в жидкости и
покрывала охватят их тела. Когда же наступит невесомость, покрывала  удержат
жидкость в бассейнах.
     Эплби  уложили  посреди бассейна, закрепили клейкими лентами и положили
под голову массивный противоперегрузочный воротник. Врач подошел и  сам  все
проверил.
     -- Все ли ясно?
     -- Да.
     --  Помните:  глотать  осторожно.  Всего  хорошего,--  и  он  вместе  с
техниками покинул корабль.
     Иллюминаторов в кабине не было, они были ни к чему. Прямо  перед  лицом
пилота  висели  консоли  с экранами и приборами, возле самого лба был окуляр
для обзора и ориентации по звездам. Один из огоньков вспыхнул зеленым -- это
отсоединили пассажирский переходник. Клюгер через зеркало посмотрел на  Джо.
-- Ну что, начали?
     --  Минус  сем