тал приказ и сунул книгу в карман.
     - О нет, лейтенант. Вашего слова достаточно.
     -Вам не хочется беспокоить начальника, а? Я вас понимаю.
     Джонни вошел в камеру,  затворил  внутреннюю  дверь  и  подождал,  пока
оттуда вытянет воздух.
     Выйдя  на поверхность Луны, он прищурился от яркого света и поспешил на
станцию космических ракет: там его  ждала  машина.  Он  протиснулся  в  нее,
опустил  колпак  и нажал пусковую кнопку. Ракетная машина взвилась к холмам,
юркнула между ними и выбралась на равнину, усеянную  управляемыми  ракетами,
как  именинный  пирог  свечками.  Затем она стремительно нырнула в туннель и
помчалась сквозь холмы. Джонни  вдруг  ощутил  щемящую  боль  в  желудке  от
падения скорости - машина остановилась у подземного склада атомных бомб.
     Далквист  вылез  из машины и включил свой приемник-передатчик. Часовые,
стоявшие в космических комбинезонах у входа, взяли винтовки наперевес.
     - Доброе утро, Лопец, -  сказал  Далквист  и  прошел  мимо  часового  к
воздушной камере. Он отворил дверь.
     - Эй, - окликнул его часовой, - никто не может входить туда без приказа
начальника.
     Он опустил ружье, порылся в походной сумке и вытащил какую-то бумагу. -
Читайте, лейтенант! Далквист отстранил бумагу. - Я сам составил этот приказ.
Это вы читайте его; вы его неправильно поняли.
     - Как  же  так, лейтенант? Далквист взял у него из рук бумагу, взглянул
на нее, затем указал на одну строчку.
     - Видите? "За исключением лиц, особо назначенных начальником" -  а  это
бомбардиры, майор Морган и я.
     Часовой казался встревоженным.
     - Посмотрите  в  вашем  уставе,  черт  возьми,  - продолжал Далквист. -
Найдите  "особо  назначенные"  -  это  в   пункте   "Помещение   для   бомб.
Безопасность. Процедура...". Не говорите мне, что вы забыли устав в казарме!
     - О  нет,  сэр!  Устав  при  мне.  Часовой сунул руку в сумку. Далквист
протянул ему приказ: часовой после минутного колебания,  прислонив  ружье  к
бедру, взял в левую руку бумагу, а правой стал искать устав в сумке.
     Далквист  схватил винтовку и, ударив часового, сбил его с ног. Затем он
отшвырнул ружье и проскользнул в  воздушную  камеру.  Захлопывая  дверь,  он
увидел,  как  часовой  с  трудом  поднялся  и схватился за пистолет. Наглухо
запирая внешнюю дверь, Джонни почувствовал дрожь в пальцах; в дверь  ударила
пуля.
     Он  бросился  к  внутренней  двери, потянул спусковой рычаг, вернулся к
внешней и всем своим телом налег на ее ручку.  Он  сразу  почувствовал,  что
часовой поднимает ее кверху; лейтенант тянул ее вниз. Он едва удерживал ее в
условиях измененного веса на Луне. Тем не менее ручка медленно поднималась.
     Воздух  из бомбового погреба через клапан втягивался в камеру. Далквист
ощутил, как космический комбинезон на его теле стал оседать, когда  давление
в  камере  начало  уравниваться  с  давлением  в  комбинезоне.  Он  перестал
напрягаться и позволил часовому поднять ручку двери.  Это  не  имело  больше
значения:  тринадцать  тонн  воздушного  давления  держали  теперь  дверь на
прочном запоре.
     Внутреннюю дверь, ведущую в бомбовый погреб, Джонни закрепил так, чтобы
она не могла захлопнуться. До тех пор пока дверь открыта,  камера  не  будет
функционировать: никто не сможет войти.
     Перед  ним в бомбовом погребе рядами лежали атомные бомбы, по одной для
каждой управляемой ракеты, на достаточно большом расстоянии одна от  другой,
чтобы  предупредить  малейшую возможность внезапной цепной реакции. Это были
самые смертоносные изобретения во всей вселенной, и каждая из них  была  его
детищем.   Теперь   Джонни  встал  между  ними  и  каждым,  кто  вздумал  бы
злоупотреблять ими.
     И все же у него не было никакого плана, никакого  понятия  о  том,  как
сможет использовать свое временное преимущество.
     Вдруг из громкоговорителя раздался голос:
     - Эй! Лейтенант! Что тут происходит? Вы сошли с ума?..
     Далквист не отвечал. Пусть Лопец стоит там в полной растерянности - тем
больше  у него останется времени, чтобы принять какое-нибудь решение. Джонни
Далквисту понадобится столько  минут,  сколько  он  сможет  выиграть.  Лопец
продолжал протестовать. Наконец он замолчал.
     Джонни  упорно  преследовал  одну цель: любыми средствами не допустить,
чтобы  бомбы  -  его  бомбы!  -  были  использованы  для  "демонстрации  над
незначительными  городами". Но что делать дальше? 1 Что ж, во всяком случае,
Тауэрс не сможет проникнуть через камеру. Джонни будет сидеть здесь хотя  бы
до второго пришествия!
     Не  обольщайся,  Джон  Эзра!  Тауэрс  сможет  проникнуть  сюда. Немного
взрывчатки под внешнюю дверь - воздух сразу вытянет - и наш  мальчик  Джонни
потонет в крови своих разорвавшихся легких, а бомбы по-прежнему будут лежать
невредимыми.  Они  изготовлены так, чтобы выдержать падение с Луны на Землю;
вакуум не нанесет им никакого вреда.
     Джонни решил  оставаться  в  своем  космическом  комбинезоне,  взрывное
снижение давления ему вовсе не улыбалось. Пожалуй, лучше все-таки умереть от
старости.
     Или же они могут просверлить дыру, выпустить воздух и открыть дверь, не
повредив  затвора.  Что  еще?  Тауэрс может также построить новую камеру, за
стенами старой. Хотя вряд ли - ведь успех задуманного переворота зависит  от
быстроты  действий.  Тауэрс  почти  наверняка  изберет  самый быстрый путь -
взрыв. И Лопец, вероятно, сейчас  уже  вызывает  Базу.  Тауэрсу  понадобится
пятнадцать  минут, чтобы переодеться и прибыть сюда. Здесь он, возможно, еще
немного поторгуется, а затем - вжжж! И партия окончена. Пятнадцать  минут...
Через   пятнадцать  минут  бомбы  могут  попасть  в  руки  заговорщиков;  за
пятнадцать минут он должен их обезвредить.
     Атомная бомба - это всего лишь две  или  больше  частей  разъединенного
вещества, например плутония: разъединенные, они не более взрывчаты, чем фунт
масла;  быстрое  соединение, они взрываются. Все дело в механизме и в цепной
реакции, а также в приспособлении для их включения - точно в нужное время  и
в нужном месте.
     Электрические  цепи  -  "мозг  бомбы" - легко разрушить, но сразу бомбу
разрушить трудно как раз ввиду ее простоты. Джонни решил расколотить  "мозг"
и сделать это быстро!
     У  него  под  рукой  были  лишь  простые инструменты, употребляемые при
обращении с бомбами. Кроме бомб, в помещении были еще гейгеровский  счетчик,
громкоговоритель,  приемник-передатчик,  телевизионная установка для связи с
Базой - и больше ничего. Бомбу, над которой работали, обычно брали в  другое
место  -  не  из-за  опасности  взрыва, а чтобы поменьше подвергать персонал
радиации. Радиоактивный материал бомб  скрыт  в  "набивке",  в  этих  бомбах
"набивкой"  было золото. Оно задерживает альфа- и бета-лучи и в значительной
мере смертельную гамма-радиацию, но не нейтроны.
     Увертливые,  отравляющие   нейтроны,   выделяемые   плутонием,   должны
вырываться  на  свободу,  в  противном  случае произойдет цепная реакция - и
взрыв. Все  помещение  было  затоплено  незримым,  почти  неуловимым  дождем
нейтронов.  Помещение  было  нездоровое;  по  регламенту  в  нем  полагалось
оставаться как можно меньше времени.
     Гейгеровский счетчик слабым потрескиванием отмечал "фоновую"  радиацию,
космические  лучи,  следы  радиоактивности  в  коре  Луны; во всем помещении
возникла вторичная радиоактивность, вызванная нейтронами. Свободные нейтроны
имеют опасное свойство заражать все, на что они  попадают,  возбуждая  всюду
радиоактивность,  будь  то  бетонная  стена  или человеческое тело. Из этого
помещения придется скоро уходить.
     Далквист  повернул  ручку  гейгеровского  счетчика:  аппарат   перестал
щелкать. При помощи вторичной цепи он выключил влияние "фоновой" радиации на
данном  уровне.  Это  еще раз напомнило ему, как опасно здесь оставаться. Он
вынул чувствительную пленку; когда он сюда вошел, она  была  чистой.  Теперь
самый   чувствительный  конец  пленки  уже  слегка  потемнел.  Радиоактивное
излучение! Посредине  пленку  пересекла  красная  линия.  Теоретически  если
носитель  пленки  в  течение  недели  подвергается  достаточно  большой дозе
радиации, чтобы затемнить пленку вплоть  до  этой  линии,  то  он  "конченый
человек". Джонни так себе и сказал.
     Громоздкий  космический  комбинезон стал отставать от его тела; следует
поторопиться. Кончить дело и сдаться: лучше попасть в тюрьму, чем оставаться
в столь "горячем" месте.
     Джонни схватил с инструментальной полки молоток  и  взялся  за  работу,
останавливаясь  лишь  для  того,  чтобы выключать телеприемник. Первая бомба
доставила ему много хлопот. Он  начал  разбивать  обшивочный  лист  "мозга",
затем  остановился,  чтобы  превозмочь  тягостное чувство: он всю жизнь чтил
тонкую аппаратуру.
     Собравшись с духом,  он  размахнулся;  звякнуло  стекло,  металл  издал
скрежещущий  звук.  Настроение Джонни изменилось: он начал ощущать постыдное
удовольствие от разрушения. Теперь он  с  энтузиазмом  размахивал  молотком,
раскалывал, разрушал!
     Джонни  был  так поглощен своим делом, что сначала даже не услышал, как
его позвали по имени.
     - Далквист! Отвечайте! Вы там?
     Джонни вытер пот с лица и посмотрел  на  телевизионный  экран.  На  нем
таращил глаза возмущенный Тауэрс.
     Тут  только  Джонни  увидел,  что  он успел уничтожить всего лишь шесть
бомб.
     Неужели они схватят его до того,  как  он  кончит?  О  нет!  Он  должен
довести это до конца. Выкручивайся, сынок, выкручивайся!
     - Да, полковник. Вы меня звали?
     - Разумеется, звал! Что все это значит?
     - Мне очень жаль, полковник...
     Выражение лица Тауэрса стало немного спокойнее.
     - Включите свой экран, Джонни, я вас не вижу. Что это был за шум?
     - Экран  включен,  -  соврал Джонни.- Он, вероятно, испортился. Шум? О,
сказать правду, полковник, я тут принимаю меры,  чтобы  никто  не  мог  сюда
войти.
     После минутного колебания Тауэрс твердо сказал:
     - Я  могу  лишь  допустить,  что вы больны, и послать вас к врачу. Но я
требую, чтобы вы вышли оттуда сейчас же. Это приказ, Джонни.
     Джонни медленно проговорил: - Сейчас я не  могу,  полковник.  Я  пришел
сюда, чтобы принять решение, и я еще не успел этого сделать. Вы велели зайти
к вам после завтрака.
     - Я полагал, что вы будете у себя на квартире.
     - Да,  сэр,  но  я  подумал, что должен стоять на страже у бомб, на тот
случай, если я решу, что вы не правы.
     - Это не вы должны решать, Джонни. Я ваш  начальник.  Вы  дали  присягу
повиноваться мне.
     - Да, сэр.
     Все  это  лишь  потеря времени: полковник, эта старая лиса, может быть,
уже послал сюда отряд.
     - Но я дал также присягу охранять мир. Не могли бы вы приехать  сюда  и
обсудить это со мной? Я не хотел бы поступить неправильно.
     Тауэрс улыбнулся.
     - Прекрасная  идея, Джонни. Ждите меня там. Я уверен, что вы поймете, в
чем тут дело. - Он выключил телепередатчик.
     "Ну вот, - сказал про  себя  Джонни,  -  надеюсь,  вы  уверены,  что  я
помешался,   коварное   вы   ничтожество!"   Он  схватил  молоток,  стремясь
использовать выигранные минуты.
     Но он почти сразу остановился: его вдруг осенило, что разрушить  "мозг"
недостаточно.  Запасных  "мозгов",  правда,  не  было, но на складе хранился
большой запас нужных материалов, и Морган мог бы срочно изготовить временные
цепи управления для бомб. Да и Тауэрс сам мог бы это сделать  -  правда,  не
очень  искусно,  но  они  все же действовали бы. Ему придется разрушить сами
бомбы, и не более чем за десять минут!
     Но бомба  -  это  массивный  кусок  металла,  прочно  стянутый  большим
стальным  обручем. Он не сможет разрушить бомбы. Во всяком случае, за десять
минут. Проклятье!
     Разумеется, тут есть один выход. Он хорошо знал цепи управления и  знал
также,   как  их  разбивать.  Взять  хоть  вот  эту  бомбу:  если  он  вынет
предохранительный стопор, отключит взрыватель, укоротит задерживающую цепь и
выключит предохранительную цепь, затем развинтит то и отобьет это, он сможет
при помощи одной только длинной крепкой проволоки взорвать бомбу.
     А там он взорвет и другие, и саму  долину  -  и  все  полетит  прямо  в
царство небесное!
     Так  вот,  Джонни Далквист, таковы дела! Все это время Джонни уничтожал
бомбы;  осталось  наконец  взорвать  последнюю.  Готовая  к  взрыву,  бомба,
казалось,  угрожала:  она будто притаилась перед прыжком. Он поднялся весь в
поту.
     Он спрашивал себя, хватит ли у него  мужества  на  то,  чтобы  взорвать
себя;  он  не  хотел струсить в последнюю минуту и надеялся, что воля его не
покинет. Он сунул руку в карман куртки и  вынул  фотографию  Эдит  и  дочки.
"Милая,  -  сказал  он,  -  если я выберусь отсюда, я никогда больше не буду
подвергать себя опасности". Он поцеловал  фотографию  и  положил  обратно  в
карман. Теперь не оставалось ничего другого, как ждать.
     Почему задерживается Тауэрс? Джонни хотел удостовериться, что полковник
находится  в  зоне взрыва. Забавная ситуация - я сижу здесь, готовый поднять
его на  воздух!  Эта  мысль  развеселила  его;  она  вызвала  другую,  более
приятную: зачем взрывать себя живым?
     Был другой способ все уладить - управление "мертвой руки". Приспособить
все таким образом, чтобы бомба не взорвалась до тех пор, пока он держит руку
на выключателе,  или  рычаге,  или  на  чем-либо  подобном.  Тогда, если они
взорвут дверь или застрелят его, все полетит к черту!
     Все же было бы лучше удержать их  угрозой  -  рано  или  поздно  должна
прийти  помощь:  Джонни  был уверен, что большая часть Дозора не участвует в
этом отвратительном заговоре. И  вот  тогда  Джонни  торжественно  прибывает
домой!  Какая  встреча!  Он  уйдет в отставку и устроится преподавателем: он
выстоял свою вахту.
     Все  это  время  Джонни  напряженно  работал.   Сделать   электрический
замыкатель?  Нет,  слишком  мало  времени.  Он  сделает простое механическое
сцепление. Но едва только он  взялся  за  это,  как  громкоговоритель  снова
окликнул его: - Джонни!
     - Это вы, полковник? - пальцы Джонни продолжали быстро работать.
     - Впустите меня.
     - Ну  нет,  полковник, такого уговора не было! (Что здесь, черт возьми,
могло бы послужить длинным рычагом?)
     - Я войду один, Джонни, даю вам слово. Мы поговорим без свидетелей.
     Его слово!
     - Мы можем говорить через громкоговоритель, полковник.
     Эврика! Вот он, трехфутовый щуп, свисающий с инструментальной полки.
     - Джонни, я предупреждаю вас! Впустите меня, или я взорву дверь!
     Проволоку! Ему нужна проволока, достаточно длинная и крепкая. Он сорвал
со своего комбинезона антенну.
     - Вы этого не сделаете, полковник. Это разрушит бомбы.
     - Вакуум не повредит бомбам. Бросьте морочить голову.
     - Лучше посоветуйтесь с майором Морганом. Вакуум  не  повредит  им,  но
снижение давления в результате взрыва разрушит все цепи.
     Полковник  не  был специалистом по бомбам; он затих на несколько минут.
Джонни продолжал работать, Наконец Тауэрс заговорил:
     - Далквист, это была наглая ложь. Я проверил у майора Моргана. Даю  вам
шестьдесят  секунд,  чтобы  вы  надели  комбинезон,  если он снят. Я намерен
взорвать дверь.
     - Нет, вы этого не  сделаете!  -  крикнул  Джонни.  -  Вы  когда-нибудь
слышали о выключателе "мертвой руки"?
     Теперь надо быстро найти противовес и ремень!
     - Что вы имеете в виду?
     - Я  приспособил  номер  семнадцатый,  чтобы  взорвать ее вручную. Но я
устроил так, что бомба не взорвется, пока я держусь  за  ремень,  который  у
меня  в  руке.  Если  же со мной что-нибудь случится, все летит в воздух! Вы
находитесь примерно в пятидесяти футах от центра взрыва. Подумайте об этом!
     На миг наступила тишина.
     - Я вам не верю!
     - Нет?  Спросите  Моргана.  Он  поверит.  Он  может  проверить  это  на
телевизионном  экране.  - Джонни привязал пояс от своего комбинезона к концу
щупа.
     - Вы сказали, что ваш экран испорчен.
     - Я соврал. Теперь я докажу вам это. Пусть меня вызовет Морган.
     Вскоре на экране появилось лицо майора Моргана.
     - Лейтенант Далквист?
     - Эй, Стинки! Подождите секунду! -  С  большой  осторожностью  Далквист
сделал последнее соединение, продолжая держать в руке конец щупа. Все так же
осторожно  он скользнул рукой по ремню и зажал в руке его конец, сел на пол,
вытянул руку и включил телевизионный экран.
     - Вы видите меня, Стинки?
     - Я вас вижу, - ответил Морган сухо. - Что это за вздор?
     - Маленький сюрприз, который я вам приготовил.
     Джонни начал объяснять все: какие цепи он выключил, какие укоротил, как
он временно приспособил механическое сцепление. Морган кивнул.
     - Но вы нас запугиваете, Далквист. Я уверен, что вы не разъединили цепь
К. У вас не хватит духу взорвать себя.
     Джонни коротко рассмеялся.
     - Разумеется, нет. Но в этом вся прелесть. Я не могу взлететь,  пока  я
жив.  Если  ваш  грязный  босс, экс-полковник Тауэрс, взорвет дверь, тогда я
мертв, но и бомба взорвется. Мне будет все равно, но ему нет. Скажите ему об
этом. - Он выключил передатчик.
     Вскоре Тауэрс снова заговорил через громкоговоритель:
     - Далквист?
     - Я вас слушаю.
     - Вам нет никакой надобности губить свою жизнь. Выходите, и вы получите
отставку с сохранением полного  жалованья.  Вы  сможете  вернуться  к  вашей
семье. Обещаю вам.
     Джонни был взбешен.
     - Оставьте мою семью в покое?
     - Подумайте о них, Далквист.
     - Замолчите.   Идите   назад   в  вашу  дыру.  Я  чувствую  потребность
почесаться, и тогда вся эта лавочка обрушится вам на голову.

     II
     Джонни вздрогнул и выпрямился. Хоть он  и  задремал,  но  его  рука  не
отпустила  ремня:  у  него  мурашки  пробежали по спине, когда он подумал об
этом.
     Может быть, ему следует обезвредить бомбу и положиться на то,  что  они
не  посмеют  его вытащить? Но шея изменника Тауэрса уже была в петле, Тауэрс
способен рискнуть. Если бы он это сделал и бомба была бы обезврежена, Джонни
был бы мертв, и Тауэрс завладел бы всеми бомбами. Нет, он уже зашел  слишком
далеко  и  ради  нескольких минут сна не допустит, чтобы его девочка выросла
при милитаристской диктатуре.
     Он услышал щелканье гейгеровского счетчика и вспомнил, что  пользовался
вторичной  цепью.  Радиоактивность в помещении, наверное, все увеличивается,
может быть,  еще  оттого,  что  разбиты  "мозговые"  цепи  -  ведь  приборы,
несомненно,   радиоактивны;  они  достаточно  долго  пробыли  в  близости  к
плутонию. Он вынул из кармана контрольную пленку.
     Темная зона распространилась в  сторону  красной  черты.  Джонни  сунул
пленку  обратно. "Лучше найти выход из тупика, приятель, - сказал он себе, -
или будешь светиться, как циферблат  часов  на  ночном  столике!"  Это  была
чистая  риторика  -  зараженная  живая  ткань  не горит, она просто медленно
умирает.
     Телевизионный экран снова засветился: появилось лицо Тауэрса.
     - Далквист? Я хочу поговорить с вами.
     - Проваливайте!
     - Вы должны согласиться, что не убедили нас.
     - Не убедил? Черт, я заставил вас остановиться.
     - На время. Я принимаю меры, чтобы достать другие бомбы.
     - Вы лжец!
     - Но вы меня задерживаете. Я хочу сделать вам предложение.
     - Оно меня не интересует.
     - Погодите.  Когда  все  это  кончится,  я   буду   главой   Всемирного
правительства.  Если  вы  будете  сотрудничать  со  мной, даже теперь, после
всего, что вы натворили, я сделаю вас начальником администрации.
     Джонни грубо посоветовал Тауэрсу, что  ему  следует  сделать  со  своим
предложением.
     - Не  будьте  идиотом,  -  прошипел  Тауэрс,  -  что вы выиграете, если
умрете?
     - Какой же вы негодяй, Тауэрс! Вы говорили о моей семье. Я лучше  хотел
бы,  чтобы они умерли, чем жили под властью такого копеечного Наполеона, как
вы. Ну, теперь уходите - мне надо