Оценить высочайшие  технические  достижения  она  не  могла,  и  все  это
повергало ее в уныние. В ней поднималось возмущение  против  пластобиологии,
но тут Наполеон подергал ее за юбку, напоминая,  что  наука  эта  творит  не
только ужасы, но и много приятного.
   В "День Второй" они заходить не стали - там работали  Б'на  Крийт  и  его
сопланетники.
   - Мы там не прожили бы и пяти минут, - объяснил Блэксли.
   Ван  Фогель  кивнул,  а  его  супруга  ускорила  шаг;  марсиане  даже  за
оргстеклом ей были ни к чему.
   Прочие корпуса служили  для  формирования  и  коммерческого  производства
работников.  В  "Дне  Третьем"  в  антропоидах  формировались   различия   в
соответствии с постоянно меняющимся спросом на чернорабочих. Огромный корпус
"Дня Четвертого" был целиком занят инкубаторами для  поточного  производства
антропоидов коммерческих типов. По словам Блэксли, с натуральными рождениями
было покончено.
   -  Такое  производство  позволяет  точно   контролировать   форсированные
изменения, например в росте, и  предотвращает  потерю  сотен  тысяч  рабочих
часов антропоидными самками.
   "День Пятый" привел Марту ван  Фогель  в  восторг-  антропоидный  детский
садик,  где  миленькие  крошки  учились  говорить  и  получали  дрессировку,
обеспечивавшую подготовку к социальным условиям, которые соответствовали  их
положению  у  подножья  общественной  лестницы.  Они  выполняли  простенькие
задания - рассортировывали пуговицы и  копали  ямки  в  песочницах,  получая
леденцы в поощрение за быструю и аккуратную работу.
   "День Шестой" завершал подготовку антропоидов.  Каждая  особь  овладевала
навыками для предназначенных  ей  обязанностей  -  уборки,  рытья,  а  также
сельскохозяйственных работ вроде прополки, пикировки и сбора урожая.
   - Один фермер-нисей, руководя тремя нео-шимпанзе, выращивает  столько  же
овощей, сколько десяток работников-людей, - заявил Блэксли. -  Они  попросту
любят работать, когда мы завершаем их дрессировку.
   Посетители поразились, с какими невероятно тяжелыми задачами  справлялись
модифицированные  гориллы,  и  залюбовались  нео-капуцинчиками,  собиравшими
плоды с учебных деревьев, а затем направились в "День Седьмой".
   В этом корпусе производилась радиоактивная обработка генов, а  потому  он
стоял в стороне от остальных. Им пришлось идти пешком,  так  как  тротуарная
лента ремонтировалась.  Обходная  дорога  вела  между  рабочими  бараками  и
вольерами. Несколько антропоидов сгрудились у сетки и принялись выпрашивать:
   - Сигрету! Сигрету! Пжаст, мисси! Пжаст, босс! Сигрету!
   - Что они говорят? - поинтересовалась Марта ван Фогель.
   - Клянчат сигареты, - раздраженно ответил  Блэксли.  -  Знают  ведь,  что
этого нельзя, но они, как дети. Я сейчас прекращу это! - Он подошел к  сетке
и крикнул пожилому самцу: - Эй! Полубосс!
   На этом работнике в дополнение к стандартной парусиновой юбочке была  еще
и рваная нарукавная повязка. Он обернулся и приковылял к сетке.
   - Полубосс! - приказал Блэксли. - Убери этих Джеков отсюда.
   - Есть, босс, - прошамкал старик и начал раздавать затрещины тем, кто был
рядом, - Пшли, джеки! Пшли!
   - Но  я  захватила  сигареты,  -  перебила  миссис  ван  Фогель,  -  и  с
удовольствием угощу бедняжек.
   - Их не следует баловать, - возразил управляющий. - Они приучены к  тому,
что удовольствие - это награда за работу. Я должен извиниться за моих бедных
детей. В вольерах помещены старики, забывающие, как должно себя вести.
   Она ничего не ответила и направилась вдоль сетки туда, где  в  нескольких
шагах от остальных старый нео-шимп смотрел на  них  сквозь  ячейки  кроткими
трагичными глазами. Он не выкрикивал с остальными "сигрет", и  полубосс  его
не тронул.
   - Хочешь сигарету? - спросила миссис ван Фогель.
   - Пжалст, мисси!
   Она раскурила сигарету и протянула ему. С неуклюжим изяществом он глубоко
затянулся, выпустил дым через ноздри и застенчиво сказал:
   - Сбо, мисси. Я - Джерри.
   - Как поживаешь, Джерри?
   - Какпжте, мисси? - И он поклонился,  одним  движением  подогнув  колени,
наклонив голову и прижав руки к груди.
   - Идем же, Марта! - К ней подошел ее муж с Блэксли.
   - Сейчас, - ответила она. - Бронси, познакомься  с  моим  другом  Джерри.
Правда, он - вылитый дядя Альберт? Только вид у  него  грустный.  Почему  ты
такой печальный, Джерри?
   - Они не воспринимают абстрактные идеи, - вмешался Блэксли.
   Однако Джерри устроил ему сюрприз.
   - Джерри пчальный, - объявил он с  такой  тоской,  что  Марта  не  знала,
засмеяться ей или заплакать.
   - Но почему, Джерри? - спросила она ласково. - Почему ты печальный?
   - Работы нет, - заявил он. - Сигрет нет. Сласти нет. Работы нет.
   - Это все старые работники, уже не способные трудиться, - снова  вмешался
Блэксли. - Безделье выводит их из равновесия, но у нас для них ничего нет.
   - А! - сказала она. - Но почему вы не поручаете им сортировать пуговицы и
вообще делать то, что делают малыши?
   - Они даже с такой задачей  не  справятся,  -  вздохнул  Блэксли.  -  Эти
работники уже в маразме.
   - Только не Джерри! Вы же слышали, как он разговаривает.
   - Ну, может быть... Минуточку! - Он обернулся к обезьяночеловеку, который
присел на  корточки  и,  просунув  сквозь  сетку  длинный  палец,  почесывал
Наполеона за ухом. - Эй, джек! Сюда!
   Блэксли ощупал волосатую шею работника и  подцепил  тонкую  металлическую
цепочку с жетоном, тоже металлическим. Он вгляделся в жетон и сказал:
   - Вы правы, он еще не стар, но у него нелады  со  зрением.  Я  помню  эту
партию - катаракты в результате побочных мутационных изменений.
   Он пожал плечами.
   - Но это не причина мучить его бездельем!
   - Право, миссис ван Фогель, вы напрасно  принимаете  это  к  сердцу.  Они
остаются в вольерах недолго - от силы дней десять.
   - А-а! - произнесла она, смягчаясь, - у вас  для  старичков  есть  другое
место? И там вы подбираете для них занятия? И  отлично!  Ведь  Джерри  хочет
работать. Правда, Джерри?
   Нео-шимп  следил  за  их  разговором,  как  мог.  Ее  слова  он  понял  и
ухмыльнулся.
   - Джерри работать! Ага! Хороший работник! - Он пошевелил кистями, а потом
сжал кулаки, продемонстрировав идеально противолежащие большие пальцы.
   Мистер Блэксли, казалось, растерялся.
   - Право же, миссис  ван  Фогель,  вы  напрасно...  Дело  в  том...  -  он
замолчал.
   Ван Фогель слушал их с  раздражением.  Увлечения  жены  вызывали  у  него
досаду - кроме тех случаев, когда это были и его увлечения.  К  тому  же  он
проникался убеждением, что Блэксли вовлек его в непомерные  расходы,  и  уже
предчувствовал, как  его  жена  отыщет  способ  очень  нежно  заставить  его
заплатить сполна.
   Злясь на них обоих, он необдуманно брякнул:
   - Не глупи, Марта! Они не отправляют их на покой, а ликвидируют.
   Она не сразу осмыслила его слова, но тогда пришла в бешенство.
   - Как?.. Что-о?! Да как это можно! Неужели вам совсем не стыдно? Да вы...
вы собственную бабушку пристрелите!
   - Миссис ван Фогель, прошу вас...
   - Миссис ван Фогель, миссис ван Фогель... Хватит! Это следует прекратить!
Понятно? - Она обвела взглядом  вольеры,  бродящих  в  них  приговоренных  к
смерти работников. - Какой ужас! Вы обрекаете их работать, пока хватает сил,
а потом отнимаете у них все маленькие радости и убираете  их.  Странно  еще,
что не съедаете!
   - Как бы не так! - безжалостно вставил ее муж. - Продают на собачий корм.
   - Что-о! Ну, это мы прекратим.
   - Миссис  ван  Фогель,  -  умоляюще  бормотал  Блэксли,  -  разрешите,  я
объясню...
   - Ха! Ну-ка, попробуйте! Если найдете, что сказать.
   - Дело обстоит так... - Его взгляд упал на  Джерри,  который  с  тревогой
прижимался к сетке. - Пшел, джек!
   Джерри послушно поплелся прочь.
   - Подожди, Джерри, - крикнула миссис  ван  Фогель,  и  Джерри  неуверенно
остановился. - Пусть он вернется! - приказала она Блэксли.
   Управляющий закусил губу, потом позвал:
   - Вернись сюда!
   Он начинал испытывать к миссис  ван  Фогель  глубокую  неприязнь  вопреки
автоматическому благоговению перед ее  рейтингом.  Выслушивать  наставления,
как руководить собственным  предприятием,  это...  ну,  знаете,  всему  есть
предел!..
   - Миссис ван Фогель, меня восхищают ваши гуманные побуждения,  но  вы  не
осведомлены об истинном положении вещей.  Мы  понимаем  наших  работников  и
блюдем их  интересы.  Они  безболезненно  умирают  до  того,  как  дряхлость
начинает причинять им тяжкие страдания. Они  ведут  счастливую  жизнь,  куда
более счастливую, чем ваша или  моя.  Мы  просто  предупреждаем  ее  тяжелый
конец, только и всего. Не забывайте также, что эти бедные животные  без  нас
вообще на свет не появились бы.
   Она вздернула голову.
   - Чепуха! Вы еще начните цитировать мне Святое Писание. Это  должно  быть
прекращено  немедленно,  мистер  Блэксли,  или  я  буду  считать  вас  лично
ответственным.
   Блэксли уныло посмотрел на нее.
   - Я отвечаю перед директорами.
   - Вы так думаете? - Она открыла сумочку и вытащила телефон.  От  волнения
она не попыталась прозвониться напрямую, а вызвала местную станцию.
   - Междугородняя? Соедините меня с мистером  Хаскеллом,  номер  девять  ка
четыре-ноль-ноль-четыре, Мэррей-Хилл, Большой Нью-Йорк. Очередность - звезда
семь-семь-семь. И побыстрей. - Она  стояла,  нетерпеливо  постукивая  носком
туфли и гневно хмурясь, пока ее управляющий не взял трубку.
   - Хаскелл? Марта ван Фогель. Сколько у меня акций корпорации "Работники"?
Да нет же! Какой процент?.. Столько?  Нет,  этого  мало.  Завтра  утром  мне
требуется пятьдесят один процент...  Хорошо,  пусть  через  посредников,  но
достаньте их... Я вас не спрашиваю, во сколько  это  обойдется,  я  сказала:
достаньте. Приступайте. - Она резко выключила аппарат и обернулась к мужу. -
Мы улетаем, Бронси, и забираем Джерри с собой. Мистер Блэксли, будьте добры,
распорядитесь,  чтобы  его  освободили  из  этого  вольера.  Выпиши  чек  на
требуемую сумму, Бронси.
   - Марта, послушай...
   - Я уже решила, Бронси.
   Мистер Блэксли откашлялся. Осадить эту бабенку будет очень приятно!
   - Крайне сожалею, но работники продаже не подлежат. Это нерушимое правило
нашей корпорации.
   - Хорошо. Беру его бессрочно напрокат.
   - Этот работник изъят из числа сдаваемых  в  аренду.  Так  что  найму  он
больше не подлежит.
   - Вы долго будете препираться со мной?
   - Извините, мадам! Этот работник не подлежит никаким видам найма,  но  из
уважения к вам я готов предоставить его во временное пользование  бесплатно.
Но  учтите,  политика  нашей  корпорации  строится  на  искренней  заботе  о
благополучии наших подопечных, а не только на коммерческих  соображениях.  А
потому мы оставляем за собой право производить  инспекцию  в  любой  момент,
чтобы удостовериться, насколько хороший уход обеспечен этому работнику! -  И
он свирепо подумал: "Что? Съела?"
   - Ну, конечно! Благодарю вас, мистер Блэксли. Вы очень любезны.
   Возвращение в Большой Нью-Йорк было  не  слишком  веселым.  Наполеону  не
понравилось летать, что он и выражал весьма недвусмысленно.  Джерри  терпел,
но его тошнило. К моменту приземления  ван  Фогели  перестали  разговаривать
друг с другом.
   - Сожалею, миссис ван Фогель. Прикупить акций не  удалось.  Мы  могли  бы
рассчитывать  на  пакет  О'Тула,  но  за  час  до  моего  звонка  их  кто-то
перехватил,
   - Блэксли!
   - Несомненно! Вам не следовало открывать ему свои  намерения.  Вот  он  и
предупредил своих директоров.
   - Не тратьте время, указывая на мои ошибки. Это  было  вчера.  А  что  вы
намерены предпринять сегодня?
   - Дорогая миссис ван Фогель, что  я  могу?  Дайте  мне  инструкции,  и  я
постараюсь их выполнить.
   - Чушь! Вы ведь должны быть находчивее и опытнее меня. Потому я  и  плачу
вам - чтобы думали вы, а не я.
   Мистер Хаскелл беспомощно развел руками. Его нанимательница с такой силой
выдернула сигарету, что сломала ее.
   - А где Вейнберг?
   - Право же, миссис  ван  Фогель,  юридически  тут  все  ясно.  Вы  хотите
приобрести акции, мы не можем их купить. Поэтому...
   - Я плачу Вейнбергу за юридические советы. Вызовите его!
   Вейнберг как раз собрался  уходить.  Хаскелл  поймал  его  по  поисковому
каналу связи.
   - Сидни? Это Оскар Хаскелл. Жду вас у себя.
   - Извините. Может быть, в четыре?
   - Сидни, вы мне нужны  немедленно!  -  раздался  голос  его  клиентки.  -
Говорит Марта ван Фогель.
   Щуплый юрист беспомощно поежился.
   - Хорошо, я еду, - сказал он. Эта женщина! Ну, почему  он  не  послушался
уговоров жены и не ушел на покой, когда ему стукнуло сто двадцать пять лет!
   Через десять  минут  он  уже  слушал  объяснения  Хаскелла,  которые  его
клиентка все время перебивала. Когда они замолчали, он вздохнул.
   - Но чего вы ожидали, миссис ван Фогель? Это просто рабочий скот.  Вы  не
смогли приобрести права собственности на них, вам помешали. Но я не понимаю,
чем вы расстроены. Вам же отдали работника, чью жизнь вы хотели сохранить?
   Она что-то невыразительно буркнула себе под нос, а потом ответила ему:
   - Это пустяк. Что такое жизнь  одного  работника  из  миллионов?  Я  хочу
положить конец этому истреблению. Полностью.
   Вейнберг покачал головой.
   - Если вам удастся доказать, что они уничтожают этих  животных  жестокими
способами, или пренебрегают перед ликвидацией условиями их  содержания,  или
что ликвидация неоправданна...
   - Неоправданна? Еще бы!
   - Но, возможно, не в юридическом смысле, дорогая  миссис  ван  Фогель.  В
деле Джулиуса Хартмана и др.  против  душеприказчиков  (в  тысяча  девятьсот
семьдесят втором году, если не ошибаюсь) был согласно иску наложен запрет на
пункт в  завещании,  требовавший  уничтожения  ценной  коллекции  персидских
кошек. Но чтобы воспользоваться этим прецедентом, вам придется доказать, что
эти существа даже в избыточном числе более ценны живые, чем мертвые.  Вы  не
можете принудить владельца содержать скот в убыток себе.
   - Вот что, Сидни, я вызвала вас сюда не для того, чтобы вы твердили  мне,
что это невозможно. Если то, чего я хочу, не  имеет  юридической  силы,  так
добейтесь издания соответствующего закона.
   Вейнберг посмотрел на Хаскелла, который сказал смущенно:
   - Дело в том,  миссис  ван  Фогель,  что  мы  вместе  с  другими  членами
Ассоциации общественного процветания согласились  не  субсидировать  никаких
законодательных актов, пока нынешняя администрация находится у власти.
   - Какая нелепость! Но почему?
   - Законодательная гильдия предложила новый кодеке справедливости, который
мы считаем абсолютно несправедливым, -  скользящую  шкалу,  которая  ложится
тяжелым бременем на состоятельных людей, разумеется, сформулированную  очень
мило, оговаривающую минимальные гонорары  за  законопроекты,  представляемые
ветеранами, а по сути грабительскую. Даже Фонд Бригса, пока  действует  этот
кодекс, не сможет принимать участие в общественных делах. Даже ему это не по
карману.
   -  Хм!  Дожили!  Депутаты  объединяются  в  профсоюз!   Подкупы   требуют
конкурентной основы. Добейтесь ее запрещения.
   - Миссис ван Фогель! - взмолился Вейберг. - Как я могу  добиться  запрета
на  организацию,  юридически   не   существующую?   В   юридическом   смысле
Законодательной лиги вообще нет. Как юридически не признается субсидирование
прохождения законов.
   - А детей находят в капусте! Перестаньте морочить  мне  голову,  господа.
Что вы намерены предпринять?
   Заметив,  что  Хаскелл  отвечать  не  собирается,   Вейнберг   взял   эту
неблагодарную задачу на себя.
   -  Миссис  ван  Фогель,  полагаю,  нам  следует  прибегнуть   к   услугам
специального крючкотвора.
   - Крючкотворов я не хочу знать - вообще. Я не понимаю хода их  мыслей.  Я
ведь простая мужняя жена, Сидни.
   Услышав это самоопределение, мистер Вейнберг поежился и тут  же  подумал,
какие меры следует принять, чтобы она не узнала, что его штатный  крючкотвор
поучает жалование из ее средств. Общественные условности требовали, чтобы он
носил  личину  простецкого  нотариуса,  однако  ему  давным-давно   пришлось
убедиться, что проблемы Марты  ван  Фогель  время  от  времени  нуждаются  в
порядочной  дозе   махинаций,   составляющих   прерогативу   юристов   более
экзотического типа.
   - Я имею в виду творческую личность! - не отступал он. - Понимать его  не
обязательно -  как  не  обязательно  понимать  композитора,  чтобы  получить
наслаждение от симфонии. Я настоятельно рекомендую вам хотя бы  побеседовать
с ним.
   - Ну, хорошо! Вызовите его сюда.
   - Сюда? Моя дорогая  миссис  ван  Фогель!  -  Хаскелл  был  шокирован,  а
Вейнберг изумлен. - Если станет известно, что вы  консультировались  с  ним,
суд не только откажет вам в любом иске, это на  много  лет  вперед  повредит
любым предприятиям Фонда Бригса.
   Миссис ван Фогель нетерпеливо повела плечами.
   - Ах, мужчины, мужчины! Нет, я никогда не пойму хода ваших мыслей. Почему
нельзя  открыто  проконсультироваться  с  крючкотвором,   как,   скажем,   с
астрологом?
   Джеймс Родерик Мак-Кой был  не  слишком  внушительного  телосложения,  но
казался очень внушительным. Он словно  заполнял  собой  даже  такую  большую
комнату, как гостиная миссис ван Фогель. На его визитной карточке значилось:
   ДЖ. Р. МАК-КОЙ
   "Единственный и несравненный"
   Лицензированный крючкотвор:  улаживание,  заключение  особых  контрактов,
проблемы. С полной гарантией. Небесный телефон 9-8М454 спросить Мака.
   Телефонный номер был номером телефона в бильярдной  дурно  прославленного
Клуба Трех Планет. Он не  тратил  времени  на  конторы,  а  все  необходимые
материалы хранил у себя в голове - единственном безопасном для них месте.
   Он сидел на полу, обучая Джерри бросать кости,  пока  миссис  ван  Фогель
объясняла ему свои трудности,
   - Как вы  считаете,  мистер  Мак-Кой?  Не  начать  ли  действовать  через
Общество защиты животных от жестокого обращения? Мой рекламный отдел мог  бы
начать широкую кампанию.
   Мак-Кой встал с пола.
   - Со зрением у Джерри полный порядок. Он сразу заметил, когда  я  чуточку
подправил бросок, как будто сам только этим и занимался.  Нет,  -  продолжал
он, - с Обществом лучше не связываться.  "Работники"  только  того  и  ждут.
Примутся доказывать, что антропоидам очень нравится, когда их убивают.
   Джерри с надеждой загремел костями в стаканчике.
   - Будет, Джерри. Пшел!
   - Есть, босс! - обезьяночеловек встал и  направился  к  большому  стерео,
занимавшему  целый  угол  комнаты.  Наполеон  затрусил  за  ним  и   включил
проигрыватель. Джерри нажал селекторную кнопку и зазвучал блюз. Наполеон тут
же нажал на другую, на третью... пока не загремел популярный оркестр. Слоник
принялся отбивать ритм хоботом.
   Джерри огорчился и переключил на блюз. Наполеон упрямо протянул  хобот  и
выключил проигрыватель.
   Джерри употребил непечатное слово.
   - Мальчики! - окликнула их миссис ван Фогель. - Не ссорьтесь! Джерри, дай
Наппи послушать, чего ему хочется. А ты послушаешь, когда он ляжет бай-бай.
   - Есть, мисси босс.
   - Джерри нравится музыка? - спросил Мак-Кой с интересом.
   - Нравится? Он ее обожает. И учится петь!
   - А? Надо послушать.
   -  Разумеется.  Наппи,  выключи  стерео!  -  Слоник  подчинился,   но   с
горько-обиженным видом. - А теперь, Джерри, "Колокольчики"! - И она  запела:
- Дзинь-дзинь-дзинь! Целый день, целый день...
   - Дзина-дзин, зела ден, зела ден! - подхватил Джерри и продолжал один:  -
Мы катася поедем реди полей.
   Он фальшивил, от него вяли уши; отбивая такт широкой ступней, он выглядел
смешно, но он пел!
   - Здорово, - заметил Мак-Кой. - Жалко, Наппи не умеет  разговаривать,  не
то бы мы послушали дуэт!
   Джерри посмотрел на него с недоумением.
   - Наппи разговаривает хорошо, - объявил он, нагнулся к слонику  и  что-то
ему сказал. Наполеон в ответ  хрюкнул  и  застонал.  -  Видеть,  босс?  -  с
торжест