Между  ними
произошел быстрый обмен жестами. Курсант козырнул, повернулся к остальным и,
подав  короткий  сигнал,  резко  махнул  рукой.  Курсанты  один  за   другим
направились в комнату сменного персонала. Гейнс двинулся следом.
   Оказавшись в помещении, где не было шума, Гейнс сказал:
   - Вы все видели Хьюджеса. Кто из вас хочет свести счеты с  той  сволочью,
которая это сделала?
   Трое курсантов отозвались немедленно. Сломав строй, они шагнули вперед.
   Гейнс холодно посмотрел на них.
   - Хорошо. Вы трое, сдайте оружие и возвращайтесь в казарму.  Если  кто-то
еще думает, что нам предстоит месть или охота, - он может  присоединиться  к
ним. - Гейнс выдержал паузу, потом продолжил: - Сектор  Сакраменто  захвачен
самозванцами. Мы пойдем его отбивать, но надо стараться, чтобы все  обошлось
без жертв и  чтобы  не  останавливалась  дорога.  План  такой:  двигаемся  в
"преисподней", отбивая один барабан за другим, и переключаем их на  Стоктон.
Всех, кто вам встретится на пути, захватывайте и обезоруживайте. Но помните,
что большинство из них невиновны. Поэтому старайтесь использовать гранаты  с
усыпляющим газом, стрелять только в крайнем случае. Капитан, разбейте  людей
на десятки и каждому отделению назначьте командира. Отделение распределяется
по "преисподней" цепью, садится на "жуков" и  движется  на  север.  Скорость
держать пятнадцать миль в час, интервал между цепями - сто  ярдов.  Передняя
цепь окружает замеченных людей, задерживает их и доставляет  в  транспортную
машину, затем, став за последней цепью, вновь продолжает движение.  Фургоны,
которые доставили вас сюда, используйте  для  размещения  пленных.  Водители
фургонов должны держаться поблизости от второй цепи. Выделите группу захвата
центров управления подсекторами, но ни одного поста не атаковать,  пока  его
подсектор не будет  переключен  на  Стоктон.  Особое  внимание  обратите  на
обеспечение связи. У меня - все. Вопросы есть?
   Гейнс  пробежал  взглядом  по  лицам.  Не  услышав  вопросов,  он   снова
повернулся к старшему:
   - Отлично, сэр. Выполняйте приказ!
   Пока Гейнс ставил  задачу,  прибыла  труппа  техников.  Возглавлявший  ее
инженер тут же получил от Гейнса распоряжения. Курсанты уже стояли у "жуков"
наготове, и курсант-капитан  в  ожидании  смотрел  на  Гейнса.  Тот  кивнул,
курсант сделал рукой отмашку, и  первая  партия,  оседлав  неслышно  гудящих
"жуков", двинулась вперед.
   Гейнс и Харви, оба на "жуках", держались возле курсант-капитана  ярдах  в
двадцати пяти позади первой линии. С тех пор, как Главный инженер  последний
раз ездил на "жуке" - маленькой,  нелепого  вида  машине,  -  прошло  немало
времени, и сейчас Гейнс  чувствовал  себя  не  слишком  уверенно.  "Жук"  не
придает своему  седоку  внушительности,  по  размерам  и  форме  он  чем-то,
напоминает кухонную табуретку, гиростабилизированную на одном колесе. Но для
патрулирования  в  тесном  лабиринте  под  дорогой   лучшего   средства   не
придумаешь, он может пролезть в любой  узкий  проход,  легко  управляется  и
терпеливо сохраняет устойчивость, ожидая, пока наездник слезет.
   Небольшая  патрульная  машина  следовала   за   Гейнсом.   Шныряя   среди
вращающихся барабанов, она старалась держаться поближе к Главному  инженеру,
с  ее   помощью   обеспечивалось   оперативное   взаимодействие   со   всеми
подразделениями.
   Первые двести ярдов были пройдены  без  происшествий,  затем  им  попался
оставленный неподалеку от роторного барабана "жук". Техник, хозяин "жука", в
это время снимал показания с индикаторов контрольно-измерительного пульта  и
приближения их не заметил. Техника  тут  же  арестовали  -  он  и  не  думал
сопротивляться, хотя и был до крайности возмущен.
   Отделение отстало, пропустив на смену вторую цепь.
   Через три мили насчитывалось уже тридцать семь арестованных,  но  убитых,
по счастью, не  было.  Двое  курсантов  получили  небольшие  ранения,  и  их
отправили в тыл. Из всех пленников только четверо оказались вооружены, Харви
узнал  среди  них  одного  из  зачинщиков  беспорядков.  Самого  себя  Харви
предложил в качестве парламентера, но пока такой нужды не было.
   Гейнсу  идея  Харви  понравилась.  Он  знал,  что  техник  -   признанный
профсоюзный лидер, и его авторитетом пренебрегать  не  стоило.  Ради  успеха
надо было идти на все, кроме жертв и пролитой крови.
   Через какое-то время  первая  цепь  обнаружила  очередного  техника.  Его
скрывал вращающийся барабан, и курсанты подошли почти вплотную,  прежде  чем
на него наткнулись. Он не сопротивлялся, хотя и был вооружен, и происшествие
не стоило бы внимания, если бы у техника не  обнаружили  потайной  микрофон.
Этот  миниатюрный  приборчик   закреплялся   во   рту   и,   поскольку   был
нечувствителен к посторонним шумам, позволял говорить среди самого  ужасного
грохота.
   Техника  уже  задержали,  когда  подоспел  Гейнс.  Он  ухватил  резиновый
нагубник прибора и так сильно за него дернул, что  послышался  хруст  зубов.
Техник сплюнул обломок зуба, свирепо глянул на задержавших его людей, но все
попытки заставить его говорить ничего не дали.
   Гейнс хоть и действовал быстро, но пленник  по  переговорному  устройству
мог успеть предупредить противника об атаке. В этом случае внезапного  удара
не получалось. По цепи передали приказ продолжать  движение,  но  с  большой
осторожностью.
   Опасения Гейнса вскоре подтвердились - впереди показалась группа людей на
"жуках". Не доезжая несколько сотен ярдов, они остановились. Людей в  группу
входило десятка два,  точнее  сказать  было  трудно  -  большинство  из  них
укрывались за стальными барабанами.
   Харви взглянул  на  Гейнса,  тот  кивнул  и  посигналил  курсант-капитану
остановиться.
   Харви  выехал  вперед,  высоко  подняв  над  головой  руки.  Он  вплотную
приблизился к замершим на месте  бунтовщикам  и  тоже  затормозил.  Один  из
заговорщиков, явно вожак, заговорил с  Харви  на  языке  жестов,  Харви  ему
что-то ответил.
   Они были чересчур далеко, а желтый свет слишком тускл, что бы  понять,  о
чем они говорили.  Разговор  продолжался  недолго,  затем  наступила  пауза.
Вожак, казалось, был  в  нерешительности.  Тогда  из  группы  вперед  выехал
человек, и, сунув пистолет в кобуру, заговорил с предводителем. В  ответ  на
резкие жесты подъехавшего тот отрицательно помотал головой.
   Парень начал опять, но получил тот же ответ. Тогда  он  в  последний  раз
сделал недовольный короткий жест, потом  выхватил  пистолет  и  выстрелил  в
Харви. Харви согнулся, схватившись за живот. Парень пальнул еще  раз.  Харви
дернулся и съехал на пол.
   Капитан выхватил оружие раньше Гейнса. Пуля попала в убийцу, тот  подался
назад, с удивлением вскинув голову. Казалось, он не  может  понять,  что  же
такое произошло, хотя куда ему теперь понимать - парень был уже мертв.
   Курсанты  открыли  огонь.  Передняя   шеренга   вдвое   уступала   числом
противнику, но тот был явно сбит с толку. Заговорщик ответили беспорядочными
залпами, и сразу сделалось ясно, что кажущееся  их  преимущество  ничего  не
стоит. После выстрела, сразившего Харви, не  прошло  и  тридцати  секунд,  а
повстанцы были кто перебит, кто ранен или взят в плен.
   У Гейнса было двое убитых, считая Харви, и двое раненых.
   Теперь Гейнсу пришлось резко сменить тактику. Враг знает  о  нападении  и
значит, главное теперь - это скорость и сила удара.
   Вторая  цепь  двигалась  по  пятам  за  первой,  почти  вплотную.  Третья
отставала всего на двадцать пять ярдов. Это группа не обращала  внимание  на
безоружных, оставляя их четвертой цепи, но должна  была  без  предупреждения
стрелять в каждого, у кого будет замечен пистолет.
   Гейнс просил курсантов, чтобы когда  стреляли,  старались  ранить,  а  не
убивать, хотя понимал прекрасно, что выполнить это  практически  невозможно.
Будут смерти. Он этого не хотел, но выбора уже нет. Он не мог посылать своих
ребят под нули, запретив им стрелять первыми.  Любой  вооруженный  повстанец
был  потенциальным  убийцей,  и  приказ  открывать  огонь  был   более   чем
справедлив.
   Перестроившись, цепи взяли с места с той максимальной скоростью,  которую
только могли дать "жуки" - около восемнадцати миль в час. Гейнс ехал  вместе
со всеми.
   Объезжая мертвое тело Харви, он невольно  посмотрел  на  него.  Натриевая
лампа окрашивала лицо в неприятный желтушный цвет,  но  и  на  этой  неживой
маске отпечаталась суровая красота; даже сейчас, в  смерти,  был  виден  его
сильный характер. Посмотрев в лицо Харви, Гейнс уже не так  сильно  жалел  о
своем приказе стрелять. Но тем безжалостней продолжало его мучить  другое  -
сознание, что скажут теперь про него люди.
   Некоторое время они двигались,  не  встречая  сопротивления,  и  Гейнс  с
надеждой подумал, что кровь больше литься не будет. Но тут он  заметил,  что
ритмичный грохот машин, проникавший  даже  через  наушники  шлема,  сделался
каким-то другим. Он сдвинул шлем. Грохот машин затихал, роторные барабаны  и
ролики останавливали свой бег.
   Дорога встала.
   - Остановите людей! - крикнул он курсант-капитану,  и  слова  его  гулким
эхом отозвались в неестественной тишине.
   Откинулась дверца патрульной машины, и Гейнс поспешил туда.
   - Шеф! - позвал из машины связист, - вас к экрану.
   Узнав Гейнса, девушка на экране сразу же уступила место Дэвидсону.
   - Шеф, - сказал он, - с вами хочет говорить Ван Клик.
   - Кто остановил дорогу?
   - Он.
   - Какие еще происшествия?
   - Никаких, Когда произошла остановка, на дороге уже почти никого не было.
   - Хорошо. Давай Ван Клика.
   Лицо главаря заговорщиков было злее некуда.
   - Ну что?! - с ходу закричал он. - Ты думал, я шутки с тобой шучу? Ну так
получай, что  хотел!  Интересно,  как  ты  теперь  запоешь,  мистер  Главный
инженер?
   На Гейнса накатило желание выложить вслух все,  что  он  думает  о  своем
заме. Голос этого недоростка действовал на него  подобно  скрежету  ножа  по
стеклу, но Гейнс не мог позволить себе роскоши говорить прямо.  Он  заставил
себя говорить самым  уважительным  тоном,  стараясь  не  выдавать  чувств  и
успокоить болезненное тщеславие собеседника.
   - С чего ты взял, Ван, будто я тебя плохо  ценю?  Я  слишком  давно  тебя
знаю, чтобы все принимать за  шутку.  Я  знаю,  что  ты  говорил  совершенно
серьезно и признаю, что в этом тайме победил ты.  Дорога  стоит,  и  с  этим
ничего не поделаешь.
   Чувствовалось, что Ван Клик доволен покорным видом  Гейнса,  но  пытается
скрыть свою радость.
   - Тогда какого дьявола ты там суетишься? - он уже не говорил -  требовал.
- Сдавайся! Ты же сам знаешь, что победы вам не видать.
   - Возможно, это и так, Ван, но, видишь ли, я не  могу  сдаться  без  боя.
Кстати, с чего ты взял, что мое дело проиграно? На моей  стороне  вся  армия
США.
   На лице Ван Клика появилась гордая улыбка победителя.
   - Видишь вот это? - он показал  грушевидный  блок  управления  и  длинный
шнур, который отходил от него. - Стоит мне нажать кнопку, и взрыв  перерубит
дорогу пополам. Слышишь? Все полетит к черту! А перед уходом я возьму  топор
и напоследок разнесу на этой станции все, что можно.
   Единственное, о чем Гейнс  сейчас  сожалел  -  что  плохо  разбирается  в
психиатрии. Чтобы переиграть  Ван  Клика,  оставалось  надеяться  только  на
собственный здравый смысл.
   - На это трудно что-нибудь возразить, Ван, - согласился он, - и  все-таки
я не вижу причины, почему бы мне не попробовать поискать выход еще.
   - Не видишь причины? Так раскрой глаза!  Если  ты  начнешь  пробовать,  я
взорву дорогу тебе назло, вот и подумай, что станет тогда-с людьми,  которые
будут на ней?
   Гейнс судорожно искал решение. Он ничуть  не  сомневался,  что  Ван  Клик
выполнит свою угрозу. Неестественное возбуждение,  с  которым  тот  говорил,
какая-то детская обидчивость, даже мальчишеское словцо  "назло"  -  выдавали
опасный крен во всем его поведении. Разрыв дороги в густонаселенном  секторе
Сакраменто скорее  всего  разрушит  несколько  крупных  домов,  и  при  этом
наверняка погибнут владельцы и служащие стоящих на полосе магазинов и просто
случайные люди, которые окажутся рядом.
   Ван прав, абсолютно прав. Он не может понапрасну рисковать жизнью  людей,
понятия не имеющих о происходящем; люди не хотят умирать, заработает  дорога
или не заработает. Если уж откровенно, проблема сейчас не в том, какой ущерб
понесет  дорога.  Его  выбила  из  колеи  угроза,  нависшая  над  ничего  не
подозревающими людьми.
   В голове его звучала молодая: "Слушай дороги гуд, смотри, как они  бегут!
Наш бесконечен труд..."" Что делать?  Что  ему  делать?  "Покуда  вы  мчите,
покуда скользите..." Выхода нет, нет никакого выхода...
   Он повернулся к экрану.
   - Слушай, Ван, ты ведь не станешь взрывать дорогу, если тебя не  вынудят.
Я уверен, ты не хочешь, чтобы дорога погибла. И я не хочу.  Два  джентльмена
всегда найдут способ договориться.
   - Что ты еще задумал? - подозрительно поинтересовался Ван Клик.
   - Да ничего я не задумывал. Я приеду один, без оружия,  буду  скоро,  как
только позволит машина.
   - А твои люди?
   - Пока я не вернусь, они останутся здесь.  Не  веришь  -  можешь  выслать
наблюдателей.
   Где-то с секунду Ван Клик мялся с ответом, с  одной  стороны  раздираемый
страхом угодить ненароком в капкан, с другой - желанием видеть,  как  бывший
шеф приползет к нему  на  коленях  умолять  об  условиях  сдачи.  Наконец  с
недовольным видом он согласился.
   Гейнс дал инструкции Дэвидсону и рассказал ему, что он собирается делать.
   - Дейв, если через час я не вернусь, действуй по своему усмотрению.
   Гейнс отослал водителя патрульной машины, вывел ее  на  насыпную  дорогу,
развернулся на север и дал газ.
   Несмотря на двести миль в час, с которыми мчалась машина,  первый  раз  у
него появилась возможность собраться с мыслями.
   Положим, его план удастся,  но  и  в  этом  случае  после  победы  многое
придется менять. В первую  очередь  надо  сделать  выводы  из  двух  тяжелых
уроков: мысли о них крепко  сидели  в  мозгу,  словно  занозы.  Первое,  что
придется сделать - это установить на полосах перекрестную блокировку,  чтобы
в случае резкого расхождения скоростей примыкающие ленты ускорялись  бы  или
тормозили. То, что произошло на Двадцатой, не должно повториться.
   Но с этим просто, это задача техническая. Главная  проблема  не  в  этом,
главное - подбор кадров. Разумеется, отборочные тесты должны быть  улучшены,
они  должны  гарантировать,  что  на  транспорте   будут   работать   только
сознательные, понимающие свою ответственность люди.  Но  черт  побери,  ведь
считалось, что именно это и гарантируют  нынешние  тесты.  Улучшенный  метод
Хамма-Уодсверта-Бертона еще ни разу не приводил к ошибкам. Во всяком случае,
до сегодняшних событий  в  секторе  Сакраменто.  Непонятно,  как  Ван  Клику
удалось склонить к мятежу такое количество проверенных на тестах людей?  Это
просто немыслимо!
   Без  серьезной  причины  хорошо  подобранный  коллектив  не   выйдет   из
равновесия. Поведение одного человека еще может не поддаваться прогнозам, но
когда их большое количество, они  надежны,  словно  числа  или  машины.  Они
подчиняются законам  статистики,  их  действия  можно  измерить,  проверить,
классифицировать.
   Гейнс представил себе  отдел  кадров,  шкафы  с  картотеками,  клерков...
Наконец-то! Он понял! Ван Клик как первый заместитель Главного инженера  был
офицером по кадрам целой дороги.
   Вот он - ответ, который объяснял все. Кому как не офицеру по кадрам  дана
в руки замечательная возможность собрать весь мусор в одну  корзину.  Только
он может это сделать, причем - один, без помощников. Теперь Гейнс был твердо
убежден, что Ван Клик  намеренно  переводил  подходящих  ему  людей  в  один
сектор, подделывая их личные дела. Должно  быть,  надувательство  с  тестами
квалификации темперамента тянулось не один год.
   Вот он, самый главный урок: необходимы более жесткие тесты для  офицеров.
Классификацию и назначение персонала на должности нельзя доверять ни  одному
офицеру, если за ним не  ведется  самого  тщательного  контроля.  Даже  его,
Гейнса, необходимо проверять в этом отношении. Вот только...  Qui  custodiet
ipsos custodes? Кто будет сторожить самих сторожей?  Латынь,  конечно,  вещь
устаревшая, и все-таки, древние римляне отнюдь не были дураками.
   Теперь он  знал,  в  чем  была  ошибка,  и  это  доставляло  ему  мрачное
удовлетворение. Надзор и контроль, проверка и перепроверка -  вот  ответ  на
вопрос. Да, будет хлопотно, да, не эффективно, но с этим придется  смириться
- повышая безопасность, всегда что-нибудь да приносишь в жертву.
   Не надо  было  ему  давать  столько  власти  Ван  Клику,  не  изучив  его
досконально. Но еще не поздно разузнать о нем кое-что!
   Он нажал аварийную кнопку и машина резко остановилась.
   - Станция? Соедините меня с моим офисом!
   Лицо Долорес смотрело на него с экрана.
   - Вы на месте? - сказал он. - Отлично! Я думал, что вы уже дома.
   - Я услышала об аварии и сразу вернулась, мистер Гейнс.
   - Вы умница. Дайте мне личное дело  Ван  Клика.  Я  хочу  посмотреть  его
квалификационную запись.
   Она мгновенно вернулась с делом и принялась читать  ему  записи,  большей
частью состоящие из символов и процентов.  Слушая,  Гейнс  машинально  кивал
головой - данные только  подтверждали  его  подозрения:  скрытый  интроверт,
комплекс неполноценности... Все сходится.
   -  Замечание  комиссии,  -  прочитала  она.-  Несмотря  на  потенциальную
нестабильность, выявленную  максимумом  А  и  Д  на  результирующей  кривой,
комиссия убеждена, что этот офицер, тем не менее, пригоден к работе. У  него
исключительно  хороший  послужной  список,  и  он  особенно   подходит   для
руководства  людьми.  Поэтому  его  рекомендовано  оставить  на   службе   с
возможностью дальнейшего продвижения.
   - Достаточно, Долорес. Спасибо!
   - Да, мистер Гейнс.
   - Я иду ва-банк. Побольше меня ругайте, Долорес.
   - Но, мистер Гейнс... - Там, во Фресно, на Долорес смотрел пустой экран.
   - Проведите меня к Ван Клику!
   Охранник нехотя убрал пистолет, упиравшийся  Гейнсу  в  ребра,  и  кивком
головы велел ему первым идти наверх. Гейнс вылез из машины и пошел, как  ему
велели.
   Ван Клик обосновался не в административном  корпусе,  а  на  самом  посту
управления сектором. Его окружали с полдюжины вооруженных мятежников.
   - Добрый вечер, директор Ван Клик.
   Услышав, что Гейнс признал его новое звание, коротышка  буквально  разбух
от гордости.
   - Мы здесь не очень обращаем внимание на титулы, - сказал он  с  показным
безразличием. - Можешь говорить просто - Ван. Ну что ж, Гейнс, присаживайся.
   Гейнс так и сделал. Теперь  надо  было  как-то  удалить  посторонних.  Со
скучающим видом он удивленно посмотрел на охрану.
   - Ты что, боишься, что сам не справишься с  одним  безоружным  человеком?
Или функционалисты уже не доверяют друг другу?
   На лице Ван Клика появилось раздраженное выражение, но он ничего  не  мог
поделать против обезоруживающей улыбки Гейнса. Наконец,  коротышка  взял  со
стола пистолет и указал парням на дверь.
   - Оставьте нас, ребята.
   - Но, Ван...
   - Пошли вон, я сказал!
   Когда они остались  одни,  Ван  Клик  подвинул  к  себе  пульт  взрывного
устройства, который Гейнс до этого видел на экране,  и  направил  на  своего
бывшего шефа пистолет.
   - Смотри у меня, - проговорил  он,  -  попробуешь  выкинуть  какой-нибудь
фортель - все полетит к чертям. Ну, так что ты хотел мне сказать?
   Улыбка на лице Гейнса стала еще шире. Ван Клик нахмурился.
   - Что здесь смешного?
   - Прежде всего, ты сам, Ван,  -  ответил  Гейнс.  -  Это  надо  же  такое
придумать: ты затеял функционалистскую революцию, а единственная функция, до
которой ты смог  додуматься,  -  взорвать  дорогу,  без  которой  ты  вообще
окажешься полный нуль. Признайся, чего это т