уже знакомого. Роби не мог понять, что именно вышло из
шара. И потому, наморщив лоб, подумал о том, на что это больше всего по-
хоже.
   И тотчас нечто стало чем-то определенным.
   Хотя воздух был теплый, мальчика пробил озноб. Что-то замерцало,  на-
чало, будто плавясь, перестраиваться, меняться и обрело  наконец  вполне
определенные очертания.
   Возле металлической звезды стоял человек, высокий, худой  и  бледный;
он был явно ошеломлен. Глаза у человека были розоватые, полные ужаса.
   - Так это ты? - Роби был разочарован. - Песочный  Человек,  только  и
всего?
   - Пе... Песочный Человек?
   Незнакомец переливался как марево над  кипящим  металлом.  Трясущиеся
руки взметнулись вверх и стали судорожно ощупывать его же длинные,  мед-
ного цвета волосы, словно он никогда не видел или не касался их  раньше.
Песочный Человек испуганно оглядывал свои руки, ноги, туловище, как буд-
то ничего такого раньше у него не было.
   - Пе... сочный Человек?
   Оба слова он произнес с трудом. Похоже, что вообще говорить было  для
него делом новым. Казалось, он хочет убежать, но что-то  удерживает  его
на месте.
   - Конечно, - подтвердил Роби. - Ты мне  снишься  каждую  ночь.  О,  я
знаю, что ты думаешь. Семантически, говорят наши учителя, разные там ду-
хи, привидения, домовые, феи, и Песочный Человек тоже, всего лишь назва-
ния, слова, которым в действительности ничто  не  соответствует,  ничего
такого на самом деле просто нет. Но наплевать на то,  что  они  говорят.
Мы, Дети, знаем обо всем этом больше учителей. Вот он ты, передо мной, а
это значит, что учителя ошибаются. Ведь существуют все-таки Песочные Лю-
ди, правда?
   - Не называй меня никак! - закричал вдруг Песочный Человек. Он  будто
что-то понял, и это вызвало в нем неописуемый страх. Он по-прежнему ощу-
пывал, теребил, щипал свое только что обретенное длинное  тело  с  таким
видом, как если бы это было что-то ужасное. - Не надо мне никаких назва-
ний!
   - Как это?
   - Я нечто необозначенное! - взвизгнул  Песочный  Человек.  -  Никаких
названий для меня, пожалуйста! Я нечто необозначенное и  ничего  больше!
Отпусти меня!
   Зеленые кошачьи глаза Роби сузились.
   - Между прочим... - Он уперся руками в бока, - Не мистер ли Грилл те-
бя подослал? Готов поспорить, он! Готов поспорить, это новый  психологи-
ческий тест!
   От гнева к его щекам прихлынула кровь. Хоть бы на минуту оставили его
в покое! Решают за него, во  что  ему  играть,  что  есть,  как  и  чему
учиться, лишили матери, отца и друзей, да еще потешаются над ним!
   - Да нет же, я не от мистера Грилла! - прорыдал Песочный  Человек.  -
Выслушай меня, а то придет кто-нибудь и увидит меня таким, какой я  сей-
час, тогда все станет много хуже!
   Роби злобно лягнул его. Песочный Человек отпрыгнул назад, задыхаясь.
   - Выслушай меня! - закричал он. - Я не такой, как ты, я  не  человек!
Форму всем вам здесь, на этой планете, придала  мысль!  Вы  подчиняетесь
диктату обозначений. Но я, я нечто необозначенное,  и  никаких  названий
мне не нужно!
   - Все ты врешь!
   Последовали новые пинки.
   Песочный Человек продолжал, захлебываясь:
   - Нет, дитя, это правда! Мысль, столетия работая над атомами, вылепи-
ла ваш теперешний облик; сумей ты подорвать и разрушить  слепую  веру  в
него, веру твоих друзей, учителей и родителей, ты  тоже  мог  бы  менять
свое обличье, стал бы необозначенным, свободной сущностью,  вроде  Чело-
вечности, Времени, Пространства или Справедливости!
   - Тебя подослал Грилл, все время он меня донимает!
   - Да нет же, нет! Атомы пластичны. Вы, на Земле,  приняли  за  истину
некоторые обозначения, такие, как Мужчина, Женщина, Ребенок, Голова, Ру-
ки, Ноги, Пальцы. И потому вы перестали быть чем угодно и  раз  навсегда
превратились во что-то определенное.
   - Отвяжись от меня! - взмолился Роби. - У меня сегодня контрольная, я
должен собраться с мыслями, Он сел на камень и зажал руками уши,
   Песочный Человек, будто ожидая катастрофы, испуганнее огляделся  вок-
руг. Теперь, стоя над Роби, он дрожал и плакал.
   - У Земли могло быть любое из тысяч совсем других обличий. Мысль  но-
силась по неупорядоченному космосу, при помощи названий наводя в нем по-
рядок. А теперь уже никто не хочет подумать об окружающем по-новому, по-
думать так, чтобы оно стало совсем другим!
   - Пошел прочь, - буркнул Роби.
   - Сажая корабль около тебя, я не подозревал об  опасности.  Мне  было
интересно узнать, что у вас за планета. Внутри моего шарообразного  кос-
мического корабля мысли не могут менять мой облик. Сотни лет путешествую
я по разным мирам, но впервые попал в такую ловушку! - Из его глаз брыз-
нули и потекли по щекам слезы. - И теперь, свидетели боги,  ты  дал  мне
название, поймал меня, запер меня в клетку своей мысли! Надо же до тако-
го додуматься - Песочный Человек! Да это ужас какой-то! И я не могу про-
тивиться, не могу вернуть себе прежний  облик!  А  вернуть  надо  обяза-
тельно, иначе я не вмещусь в свой корабль, сейчас я для него слишком ве-
лик. Мне придется остаться здесь навсегда. Освободи меня!
   Песочный Человек визжал, кричал, плакал. Роби не знал, как ему  быть.
Он теперь безмолвно спорил с самим собой. Чего он хочет больше всего  на
свете? Бежать с Острова. Но ведь это глупо: его обязательно поймают. Че-
го еще он хочет? Пожалуй, играть. В настоящие игры, и чтобы не было пси-
хонаблюдения. Да, вот это было бы здорово! Гонять консервную  банку  или
бутылку крутить, а то просто играть в мяч - бей себе в стену сада и  ло-
ви, ты один и никого больше. Конечно. Нужен резиновый красный  мяч.  Пе-
сочный Человек закричал:
   - Не...
   И молчание.
   На земле прыгал резиновый красный мяч Резиновый  красный  мяч  прыгал
вверх-вниз, вверх-вниз.
   - Эй, где ты? - Роби не сразу осознал, что появился мяч. - А оно  от-
куда взялось? - Он бросил мяч в стену, поймал его. - Вот это да!
   Он и не заметил, что незнакомца, который только что кричал, уже нет.
   Песочный Человек исчез.
   Где-то на другом конце дышащего  зноем  сада  возник  низкий  гудящий
звук: по вакуумной трубе мчалась цилиндрическая кабина. С негромким  ши-
пением круглая дверь в толстой стене сада открылась. С тропинки послыша-
лись размеренные шаги. В пышной раме из тигровых лилий  появился,  потом
вышел из нее мистер Грилл.
   - Привет, Роби. О! - Мистер Грилл остановился как вкопанный, с  таким
видом, будто в его розовое толстощекое лицо пнули ногой. - Что это там у
тебя, мой милый? - закричал он. Роби бросил мяч в стену.
   - Это? Мяч.
   - Мяч? - Голубые глазки Грилла заморгали, прищурились. Потом напряже-
ние его покинуло. - А, ну конечно. Мне показалось, будто  я  вижу...  э-
э... м-м...
   Роби снова бросил мяч в стену.
   Грилл откашлялся.
   - Пора обедать. Час Размышлений кончился. И я вовсе  не  уверен,  что
твои не утвержденные министром Локком игры министра бы обрадовали.  Роби
ругнулся про себя.
   - Ну ладно. Играй. Я не наябедничаю. Мистер Грилл был настроен благо-
душно.
   - Неохота что-то.
   Надув губы, Роби стал ковырять носком сандалия землю. Учителя  всегда
все портят. Затошнит тебя, так и тогда нужно будет разрешение.
   Грилл попытался создать у Роби заинтересованность:
   - Если сейчас пойдешь обедать, я тебе разрешу  видеовстречу  с  твоей
матерью в Чикаго.
   - Две минуты десять секунд, ни секундой больше ни секундой меньше,  -
иронически сказал Роби.
   - Насколько я понимаю, милый мальчик, тебе вообще все не нравится?
   - Я убегу отсюда, вот увидите!
   - Ну-ну, дружок, ведь мы все равно тебя поймаем.
   - А я, между прочим, к вам не просился.
   Закусив губу, Роби пристально посмотрел на свой  новый  красный  мяч:
мяч вроде бы... как бы это сказать... шевельнулся, что ли?  Чудно.  Роби
его поднял. Мяч задрожал, как будто ему было холодно.
   Грилл похлопал мальчика по плечу.
   - У твоей матери невроз. Ты был в неблагоприятной среде.  Тебе  лучше
быть у нас, на Острове. У тебя высокий интеллект, ты  можешь  гордиться,
что оказался здесь, среди других маленьких гениев. Ты эмоционально неус-
тойчив, чувствуешь себя несчастным, и мы пытаемся это исправить. В конце
концов ты станешь полной противоположностью своей матери.
   - Я люблю маму!
   - Ты душевно к ней расположен, - негромко поправил его Грилл.
   - Я душевно к ней расположен, - тоскливо повторил Роби. Мяч  дернулся
у него в руках. Роби озадаченно на него посмотрел.
   - Тебе станет только труднее, если ты  будешь  ее  любить,  -  сказал
Грилл.
   - Вы бог знает до чего глупы, - отозвался Роби. Грилл окаменел.
   - Не ругайся. А потом, на самом деле ты, говоря это, вовсе не имел  в
виду "бога" и не имел в виду "знает". И того и другого в мире очень мало
- смотри учебник семантики, часть седьмая, страница четыреста  восемнад-
цатая, "Означающие и означенные".
   - Вспомнил! - крикнул вдруг Роби, оглядываясь по сторонам.  -  Только
что здесь был Песочный Человек, и он сказал...
   - Пошли, - прервал его мистер Грилл. - Пора обедать.
   В Робот-Столовой  пружинные  руки  роботов-подавальщиков  протягивали
обед. Роби молча взял свальную тарелку с молточно-белым шаром на ней. За
пазухой у него пульсировал и бился, как сердце, красный  резиновый  мяч.
Удар гонга. Он быстро заглотал еду. Потом  все  бросились,  толкаясь,  к
подземке. Словно перышки, их втянуло и унесло на другой конец Острова, в
класс Социологии, а потом, под вечер, - снова назад, теперь к играм. Час
проходил за часом.
   Чтобы побыть одному, Роби ускользнул в сад. Ненависть к этому  безум-
ному, никогда и ничем не нарушаемому распорядку, к учителям и однокласс-
никам пронзила и обожгла его. Он сел на большой камень и стал  думать  о
матери, которая так далеко. Вспоминал, как она выглядит, чем пахнет, ка-
кой у нее голос и как сна гладила его, прижимала к себе и  целовала.  Он
опустил голову, закрыл лицо ладонями и наполнил их своими горькими  сле-
зами. Красный резиновый мяч выпал у него из-за пазухи, Ему было все рав-
но. Он думал сейчас только о матери, По зарослям пробежала дрожь. Что-то
перестроилось, очень быстро.
   В высокой траве бежала, удаляясь от него,  женщина?  Вдруг  она  пос-
кользнулась, вскрикнула и упала.
   - Что-то поблескивало в лучах заходящего солнца. Женщина бежала туда,
к этому серебристому и поблескивающему. Бежала  к  шару.  К  серебряному
звездному кораблю. Откуда она здесь? И почему бежала к шару? Почему упа-
ла, когда он поднял глаза? Похоже, она не может встать! Он вскочил, бро-
сился туда. Добежав, остановился над женщиной.
   - Мама! - не своим голосом закричал он.
   По ее лицу пробежала дрожь, и оно начало меняться, как  тающий  снег,
потом отвердело, черты стали четкими и красивыми.
   - Я не твоя мама, - сказала женщина.
   Роби не слушал. Он слышал только, как из его трясущихся губ вырывает-
ся дыхание. От волнения он так ослабел, что едва держался на  ногах.  Он
протянул к ней руки.
   - Неужели не понимаешь? - От нее веяло холодным безразличием. - Я  не
твоя мать. Не называй меня никак! Почему у меня обязательно должно  быть
название? Дай мне вернуться в мой корабль! Если не дашь, я убью тебя!
   Роби качнуло как от удара.
   - Мама, ты и вправду не узнаешь меня? Я Роби, твой сын! -  Ему  хоте-
лось уткнуться в ее грудь и выплакаться, хотелось  рассказать  о  долгих
месяцах неволи. - Прошу тебя, вспомни!
   Рыдая, он шагнул вперед и прижался к ней. Ее пальцы сомкнулись на его
горле. Она начала его душить.
   Он попытался закричать. Крик был пойман, загнан назад в  его  готовые
лопнуть легкие. Он забил ногами.
   Пальцы сжималось все сильнее, в глазах у него темнело, но тут а  глу-
бинах ее холодного, жестокого, безжалостного лица он нашел объяснение.
   В глубинах лица он увидел остаток Песочного Человека. Песочный  Чело-
век. Звезда, падавшая в вечернем небе. Серебристый шар корабля, к  кото-
рому бежала женщина. Исчезновение Песочного Человека, появление красного
мяча, а теперь - появление матери. Все стало понятным.
   Матрицы. Мысли. Представления. Структуры. Вещество. История человека,
его тела, всего, что только есть в мире. "Женщина" убивала его.
   Когда он не сможет думать, она обретет свободу. Он уже почти не шеве-
лится. Нет больше сил, нет. Он думал, это его мать. Однако это его  уби-
вает. А что, если представить себе не мать, а другое? Надо  попробовать.
Надо. Он опять стал брыкаться. Стал думать в  обступающей  тьме,  думать
изо всех сил. "Мать" издала вопль и стала съеживаться. Он  сосредоточил-
ся.
   Пальцы начали таять, оторвались от его горла.  Красивое  лицо  размы-
лось. Тело уменьшалось, его очертания менялись.
   Роби был свободен. Ловя ртом воздух, он с трудом поднялся на ноги.
   Сквозь заросли он увидел сияющий на солнце серебристый шар. Пошатыва-
ясь, Роби к нему двинулся, и тут из уст мальчика вырвался ликующий  крик
- в такой восторг привел его родившийся у него внезапно замысел.
   Он торжествующе засмеялся. Снова стал, не отрывая  взгляда,  смотреть
на это. То, что оставалось от "женщины", менялось у него на глазах,  как
тающий воск. Он превратил это... в нечто новое.
   Стена сада завибрировала. По пневматической подземке,  шипя,  неслась
цилиндрическая кабина. Наверняка мистер Грилл! Надо спешить, не  то  все
сорвется,
   Роби побежал к шару, заглянул  внутрь.  Управление  простое.  Он  ма-
ленький, должен поместиться в кабине - если все удастся. Должно удаться.
Удастся обязательно.
   От гула приближающегося цилиндра дрожал сад. Роби рассмеялся. К черту
мистера Грилла! К черту Остров Ортопедии!
   Он втиснулся в корабль. Предстоит угнать столько нового, и он  узнает
все со временем. Он еще только одной ногой стал на край  знания,  и  это
уже спасло ему жизнь, а теперь поможет ему и в другом.
   Сзади донесся голос. Знакомый голос. Такой знакомый, что по телу  по-
бежали мурашки. Он услышал, как  крушат  кустарник  детские  ножки.  Ма-
ленькие ноги маленького тела. А тонкий голосок умолял.
   Роби взялся за ручки управления. Бегство. Окончательное. И  никто  не
догадается. Совсем простое. Удивительно красивое. Гриллу никогда не  уз-
нать.
   Дверца шара захлопнулась. Теперь - движение. На летнем небе появилась
звезда, и внутри нее был Роби.
   Из круглой двери в стене вышел мистер Грилл. Он стал искать Роби.  Он
быстро шагал по тропинке, и жаркое солнце било ему в лицо.
   Да вот же он! Вот он, Роби. На полянке, впереди. Маленький Роби  Мор-
рисон смотрел на небо, грозил кулаком, кричал, обращаясь непонятно к ко-
му, - вокруг, во всяком случае, никого видно не было,
   - Здорово, Роби! - окликнул мальчика Грилл. Мальчик вздрогнул и зако-
лыхался - точнее, заколыхались его плотность, цвет и форма. Грилл помор-
гал, потом решил, что все это ему померещилось из-за солнца.
   - Я не Роби! - визгливо закричал мальчик. - Роби убежал! Вместо  себя
он оставил меня, чтобы обмануть вас, чтобы вы за ним не погнались! Он  и
меня обманул! - рыдал и вопил ребенок. - Не надо, не смотрите  на  меня,
не смотрите! Не думайте, что я Роби, от этого мне только хуже! Вы думали
найти здесь его, а нашли меня и превратили в  Роби!  Сейчас  вы  оконча-
тельно придаете мне его форму, и теперь уже я никогда, никогда не  стану
другим! О боже!
   - Ну что ты, Роби...
   - Роби никогда больше не вернется. Но я буду им всегда. Я был  Песоч-
ным Человеком, резиновым мячом, женщиной. А ведь на самом деле я  только
пластичные атомы и ничего больше. Отпустите меня!
   Грилл медленно пятился. Его улыбка стала какой-то болезненной.
   - Я нечто необозначенное! Никаких названий для меня не может быть!  -
выкрикнул ребенок.
   - Да-да, конечно. А теперь... теперь, Роби... Роби, ты только подожди
здесь... здесь, а я... я... я свяжусь с Психопалатой. И вот по саду  уже
бегут многочисленные помощники.
   - Будьте вы прокляты! - завизжал, вырываясь, мальчик. - Черт  бы  вас
побрал!
   - Ну-ну, Роби, - негромко сказал Грилл, помогая  втащить  мальчика  в
цилиндрическую  кабину  подземки.  -  Ты  употребил  слово,  которому  в
действительности ничего не соответствует! Пневматическая  труба  всосала
кабину.
   В летнем небе сверкнула и исчезла звезда.

   Перевод с английского Ростислава РЫБКИНА


     Рэй Брэдбери.
     Капелька нетерпимости

                                                     Перевел с английского
                                                                Олег БИТОВ

     Вечер не отличался от любого другого. Но именно в этот майский вечер,
за неделю до своего двадцать девятого дня рождения, Джонатан Хьюз встретил
судьбу, прибывшую издали - из другого времени, из другой эпохи, из  другой
жизни.
     Узнал он судьбу, конечно, не сразу, хоть она и села на тот  же  поезд
на том же Пенсильванском вокзале и расположилась напротив Хьюза  в  облике
пожилого  человека,  почти  старика.  Ехать  было  неблизко,  через   весь
Лонг-Айленд; Хьюз стал всматриваться в газету в руках попутчика и в  конце
концов сказал:
     - Простите, сэр, но ваш экземпляр "Нью-Йорк  таймс"  выглядит  иначе,
чем мой. Шрифт у вас на первой странице какой-то странный. Это что,  более
поздний выпуск?
     -  Нет!  -  Пожилой  запнулся,  судорожно  сглотнул,  потом  все   же
выговорил: - То есть да, эта газета вышла намного позже...
     Хьюз окинул взглядом вагон.
     - Еще раз извините, но у  всех  остальных  газеты  одинаковые.  Может
быть, ваш экземпляр пробный, как бы эскиз на будущее?
     - Эскиз на будущее? - повторил пожилой, едва  шевеля  губами.  Одежда
повисла на нем мешком, будто  он  в  одно  мгновение  с®ежился  и  потерял
половину тела. - В самом  деле,  -  прошептал  он.  -  Эскиз  на  будущее.
Господи, ну и шутка...
     Только тут Джонатан Хьюз обратил  внимание  на  дату  под  заголовком
газеты:

                             2 мая 1999 года.

     - Послушайте... - начал было он, но глаза уже обежали первую страницу
и в левом верхнем ее углу обнаружили небольшую заметку без снимков:

                              УБИТА ЖЕНЩИНА
                         ПОЛИЦИЯ ПОДОЗРЕВАЕТ МУЖА
     Обнаружено тело м-с Алисы Хьюз, убитой из огнестрельного оружия...

     Поезд прогрохотал по мосту. За окном встала стена деревьев,  вытянула
зеленые ветви, затрепетала под порывами ветра и исчезла, словно срубленная
под корень. Поезд вкатился на станцию спокойно, буднично,  словно  в  мире
ничего не случилось. В наступившей тишине глаза  сами  собой  вернулись  к
тексту:
     Джонатан Хьюз, дипломированный аудитор,  проживающий  в  Плэндоме  на
Плэндом-авеню, 112...

     - Боже! - крикнул он. - Прочь от меня, прочь!..
     Но почему-то вскочил сам и отбежал на  несколько  шагов,  прежде  чем
старик хотя бы шевельнулся. Толчок поезда бросил Хьюза на пустое  сиденье,
и он дикими глазами уставился на мелькающую за окнами реку зелени.
     Мысли были не менее дикими. Кому понадобилось  так  зло  шутить?  Кто
пытается причинить ему боль? И зачем? Поиздеваться над недавней женитьбой,
над безоблачным  счастьем  с  красавицей-женой?  Проклятие!  Его  охватила
невольная дрожь, и оставалось бесцельно повторять: проклятие! проклятие!..
     Поезд вылетел на кривую, и Хьюза рывком подняло на ноги.  Охмелев  от
тряски, раздумий и просто от ярости,  он  бросился  к  попутчику,  который
теперь приниженно сгорбился над своей газетой и уткнулся  в  текст.  Одним
взмахом Хьюз отстранил газету и вцепился в костлявое плечо.  Не  ожидавший
нападения старик поднял голову, из глаз его бежали слезы. Оба они застыли,
вагон громыхал. Хьюз ощутил, как душа поднимается к горлу и покидает тело.
     - Кто вы?!
     Почудилось, что это закричал не он, а кто-то другой.
     Поезд швыряло из стороны в сторону, - мерещилось, что состав  вот-вот
соскочит с рельсов.
     Попутчик содрогнулся, как ужаленный в самое сердце, машинально  сунул
в руку Хьюзу карточку и побрел шатаясь  к  тамбуру  и  в  соседний  вагон.
Джонатан Хьюз разжал кулак, перевернул ка