-  Я  это  уже
понял,  -  кивнул  Роберт, - но хочу сказать  вам  вот  что:
модель   существования   объединенного   под   одной   рукой
человечества,  благополучно  функционировавшая   в   течение
столетий, в данный момент не может быть перенесена  на  нашу
почву.  Людей ждет что-то другое, какой-то иной социум...  -
Социум   разбегания!  -  уверенно  перебил  его  Корсак.   -
Внутривидовая  разобщенность неизбежно ведет к  конкуренции,
пронизывающей   все  сферы  бытия.  -   Вы   считаете,   что
конкуренция  -  это  плохо? Такое уже было:  это  называется
социально-политическим    онанизмом     -     провозглашение
главенствующей    роли    массы    и    полное     отрицание
индивидуальности как ведущего фактора прогресса. -  Вы  меня
не правильно поняли, милорд. Конкуренция двух лавочников или
трех  производителей  пылесосов  -  это  великое  благо.  Но
конкуренция  двух, трех или более человеческих  цивилизаций,
особенно  перед  лицом  врага, - это  хуже  чем  плохо.  Это
смерть!   Это   неизбежное  разбегание  в  разные   стороны,
вызванное  целым рядом глубочайших внутренних  противоречий,
заложенных  в  человека самой природой.  От  них  невозможно
уйти,   но  можно  разработать  такую  общественную  модель,
которая  позволит  индивидууму процветать, сглаживая  острые
углы неразрешимых вопросов. - По крайней мере, не сейчас. Мы
к  этому  не  готовы. Объединенные Миры -  несомненно  язва,
выжечь  которую просто необходимо, и здесь я с вами согласен
на  все  сто.  Но  говорить  про интеграцию  человечества  в
систему,  построенную  по  гнилым  калькам  прошлых  лет,  -
нелепо. Этого уже не будет. Мы должны пройти какой-то  свой,
собственный  путь, сильно отличающийся от  всего  того,  что
было  раньше.  Дэн Корсак почувствовал, что  тугая  пружина,
сдавленная  где-то  в  его животе и мешающая  ему  думать  и
говорить,  начинает потихоньку расправляться. Лорд-наследник
был  готов, его оставалось лишь чуть-чуть дожать, и  он  сам
упадет в руки. Он не позволил ликованию отразиться на  своем
лице.  -  Может  быть, - уклончиво заметил  он.  -  В  конце
концов,  решать будем не мы... "Отчего же, - подумал Роберт.
-  Как раз я - то и буду решать, с кем и как мне делить ложе
братской  любви...  А  сейчас  я  даже  не  стану  уламывать
дорогого папашу. Я просто расскажу ему все, что знаю,  и  он
запрыгает,  как резиновый, припукивая от счастья.  Ведь  ему
так  хочется  вновь,  как  в старые  романтические  времена,
поиграть  в солдатиков и кораблики. Ему на фиг не нужны  все
эти  нищие и ободранные планеты ОМ, где среднегодовой  доход
вилланов   составляет  ровно  половину  месячного  заработка
бифортского бармена в обрыгаловке средней руки.  Ему  просто
хочется поиграть, а злой и желчный дядька Ровольт заваливает
его  тоннами цифр, пугает его кошмарными убытками и  прочими
гадостями. Ничего, папань, мы расскажем ему такую страшилку,
что  он надолго лишится сна и покоя. А потом мы закидаем его
говешками и побежим скакать на палочке. Но при этом -  лопни
моя  печень,  если  хоть один бифортский корабль  выйдет  на
Тротиус раньше ахеронского!"

                           Глава 7

       Лорд-канцлер  шагал  от  стены  к  стене  -  зал  был
немаленький,  и  Торвард устал следить за ним  глазами,  тем
более  что шаг старого друга был вовсе не так порывист,  как
раньше...   Энджи,   окутанная  одуряющим   ароматом   своей
сигареты, забилась в дальний угол помещения и казалась лорду-
владетелю  большой  черной кошкой,  свернувшейся  на  мягких
подушках широченного кресла. Лорд Торвард был недоволен,  но
демонстрировать свое недовольство не собирался.  Его  и  так
тошнило.   -  Арестованные  показали,  что  распространением
наркотиков  занимались аврорские проповедники секты  святого
Сайласа, - противно бубнил лорд-канцлер, - из их слов  также
следует,  что  оные  святоши являются несомненными  агентами
горган,  которые, как я понял, уже не первый  год  копошатся
прямо  у  нас  под носом, создавая что-то вроде межпланетной
шпионской сети. Аврорцы рассказывали нашим олухам  сказки  о
грядущем   якобы  изменении  мира  и  неизбежном   воцарении
всеобщей  справедливости - при помощи, конечно  же,  горган.
Они  не  говорили  им, что для этой справедливости  придется
сделать.  Тем  не менее говнюки охотно верили в  возможность
припасть   к   новой   кормушке.  Лорд  Торвард   болезненно
поморщился и хватил полную рюмку крепчайшего рому. В  животе
потеплело, и голос Ровольта стал менее резким. - Несмотря на
все  это,  -  продолжал  тот, - нам до  сих  пор  ничего  не
понятно.  Ответы  на  все вопросы знает  его  милость  лорд-
наследник.  - Ровольт остановился и посмотрел на Королева  в
упор.  - Но где его носят черти, не знает решительно  никто.
"Валькирия"  ушла, куда она ушла, зачем она  ушла  никто  не
знает.  Лорд-владетель пошевелил носом. Он  прекрасно  знал,
что  дознаватели  УВР,  поняв, что их  "объект  номер  один"
покинул  планету,  переключились  на  расследование  дела  о
наркотиках. Элементарнейшая раскрутка, уложившаяся буквально
в  несколько дней, принесла такие имена, что для продолжения
дознания  потребовалась особая санкция самого  Торварда.  За
решетку полетели помощник лорда генерального прокурора, двое
ведущих  референтов  финансовой империи "Бифорт  Дайнэмикс",
несколько  крупных  полицейских  чиновников  и  целая   куча
разнокалиберных   и,   что   странно,   абсолютно   "чистых"
предпринимателей.  Ни  один из них никак  не  был  связан  с
пресловутой,  набившей уже оскомину бифортской  мафией:  все
они были людьми достаточно молодыми, умными и демонстративно
респектабельными,  все они выдвинулись в последние  годы,  и
все   они   имели   одну  объединяющую  черту   болезненное,
переходящее местами в патологию, личное тщеславие.  Допросы,
проведенные безжалостными специалистами УВР, выявили картину
жуткую и на первый взгляд просто не правдоподобную: милейшие
джентльмены  лихо  торговали зельем, которое  поставляли  им
люди,  напрямую связанные с горган. Но это еще было не  все.
Разомлев   от   пыток,  красавцы  показали,  что   основными
бифортскими  потребителями товара были  все-таки  гангстеры.
Правда,  с  ними  возникала  проблема:  все  имена,  которые
прозвучали  на  допросах, уже не первый день украшали  собой
,.#(+l-k%  обелиски  - и, что было любопытнее  всего,  к  их
смерти, по-видимому, был причастен шалунишка-наследник.  Как
веревочка  ни  вейся, а завьешься ты в петлю...  Алкогольная
депрессия,  терзавшая душу лорда-владетеля, не помешала  ему
смекнуть,  что  круг  замкнулся. Хвост  аврорского  карго  -
кстати,  возникал еще один попутный вопрос:  как  случилось,
что сам карго вдруг, за здорово живешь, сорвался с Бифорта в
неизвестном направлении, бросив весь свой груз на орбите?  -
хвост  карго несомненно был подарком от Роберта.  Получалось
интересно.   С   Роберта  все  началось,   Робертом   же   и
заканчивается. Где Роберт? Никто не знает... - Есть еще один
человек,  -  продолжил свою мысль лорд-канцлер,  -  и  он  в
данный момент находится, к счастью, на Бифорте. Я говорю про
Арифа  Кириакиса, который крутится во всех  делах  вместе  с
Робертом... - У!.. - недовольно сказал Королев. Он прекрасно
знал  это  и  без Ровольта. Где Роббо - там и Ара,  это  все
знают.  Но  Ара Кириакис не простой шалопай, которого  можно
взять  за  шкирку и приволочь на цугундер.  Ара  -  один  из
реальных   хозяев   планеты,  крупнейший   налогоплательщик,
крупнейший  землевладелец - и прочая, и прочая...  Хватанешь
его  за  ухо, как же! Ару, безусловно, можно было бы любезно
попросить  поделиться парочкой секретов,  но  лорд-владетель
был  почти на сто процентов уверен, что он заговорит  только
тогда, когда сочтет нужным. И наверняка вместе с Роббо.  Раз
они  молчат,  раз Роббо продолжает где-то шататься,  значит,
они  еще  не  настолько уверены в своей готовности  раскрыть
карты.  -  Барт, это слишком, - подала голос леди  Энджи.  -
Кириакис  тебя просто пошлет куда подальше,  да  и  все.  Не
станешь  же  ты его хватать силой! - Не стану, -  согласился
Ровольт. - Но, ребята, заметьте еще вот что: на Эндерби кто-
то  в  пыль  разнес  целую коммуну космонитов,  из  которой,
насколько  мы  смогли понять, шла значительная часть  зелья.
Случайный  патруль,  болтавшийся в тех краях,  докладывал  о
том,  что  у него прямо из-под носа удрал какой-то  странный
ничейный якобы корабль, ужасно похожий на имперский  рейдер.
Дальше:  вы  помните,  что  на Покусе  видели  тот-же  самый
корабль  - на нем прилетели террористы, похитившие  какую-то
офицершу внешней разведки. Ублюдки во всем обвинили нас.  Вы
знаете, у кого есть такой корабль? Или мне вам напомнить?  -
Не  надо, - усмехнулась Энджи. - Это "Пума", которую Мэнсон-
младший  три года клеил для Арифа. Единственный в  Галактике
корабль,  способный удрать от "Торхаммера". Что странного  в
том,  что  он  ушел от аврорской рухляди? - Да при  чем  тут
аврорская рухлядь! - возмутился Ровольт. - Я еще могу как-то
понять,  зачем им понадобилась эта оэмовская стерва: мешала,
ну,  бывает. Но Эндерби?! Как они на нее вышли?  Почему  они
уже  давно  знали  все  то, о чем мы  лишь  сейчас  начинаем
догадываться?  Что они вообще знают? - Вероятно,  они  знают
все.  -  Торвард налил себе новую рюмку. - Но расскажут  нам
только тогда, когда поймут, что дело закончено. Барт,  давай
не будем орлам мешать. Они справятся и без нас. - Ну уж нет!
Не  знаю,  как  ты, а я не желаю чувствовать  себя  конченым
идиотом! Я должен разобраться в этом дерьме, и немедленно. -
Смотри не утони в нем. Пловец из тебя никудышный. - Но, Тор!
Aога ради! Сегодня они взорвали коммуну говнюков космонитов,
а  что  они взорвут завтра? Конгресс Федерации Аврора? Сенат
Орегона?  -  Ты  бы меньше думал об Авроре, Барт.  Аврора  -
вопрос  пятый.  Она  меня вообще не интересует,  пускай  они
взорвут  там хоть все на свете. Я не хочу торопить  события:
клянусь тебе, если мы не будем лезть без мыла в жопу, то все
произойдет  само собой. Ровольт подошел к окну  и  раздвинул
рукой тяжелую штору. В льющемся из окна сером свете его лицо
показалось  Торварду  плоской  вытянутой  маской   с   резко
выдающимся  вперед острым подбородком. Как же мы  постарели,
подумал он. Причем даже не внешне, это уже дело десятое.  Мы
стали  тяжелыми, наши свинцовые задницы так и  тянут  нас  к
земле.  Любой вопрос нам непременно нужно обсосать  со  всех
сторон,  посоветоваться с референтами, протянуть  его  через
пару  комиссий и в итоге отложить на месяцок.  Интересно,  а
прежде   чем   идти   в   сортир,  Барт  консультируется   с
референтами?  А  то ведь - страшное дело! - можно  сесть  на
унитаз  лицом  к  стене!.. Торварду  стало  совсем  муторно.
Последнее  время  ему начало казаться,  что  все  эти  годы,
проведенные  в  кресле лорда-владетеля,  прошли  мимо  него:
фактически  у  него  не  было  ни  семьи,  ни  тех   простых
незамысловатых  радостей, что дает обычная, самая  банальная
жизнь  рядового  среднеобеспеченного и среднестатистического
обывателя.  Он не видел своего сына, он привык  воспринимать
свою  жену  не  как хозяйку в доме, а как самого  мудрого  и
довольно  жесткого советника на Бифорте. Ему было слегка  за
пятьдесят:   старость   еще  даже  не   просматривалась   на
горизонте,  но  он  чувствовал, что с таким  положением  дел
состарится  куда  раньше срока, - Я  найду  выход  из  этого
идиотского положения, - угрожающе произнес Ровольт. - Ищи, -
ответил  Торвард. - Делай что хочешь, только не  морочь  мне
больше  голову,  ладно?  Дверь кабинета  распахнулась  почти
бесшумно, и Кэтрин не сразу подняла голову от терминала.  На
пороге    стоял   младший   детектив   Янсен   -   вихрастый
стеснительный   мальчишка,  буквально  на  днях   окончивший
полицейскую  академию. - Вас просят, мэм, -  пролепетал  он,
шалея  от  тайного  восторга:  Раш  казалась  ему  женщиной,
вышедшей  из  его влажных подростковых снов,  и  он  не  раз
провожал   ее  влюбленными  взглядами.  -  Кто,   Янсен?   -
раздраженно  спросила Кэтрин. - Пускай зайдут  сюда.  -  Они
ждут  вас  в  коридоре...  Кэтрин  недовольно  вздохнула   и
поднялась  из-за  стола.  Под дверью  кабинета  стояли  двое
молодых  мужчин в неброских деловых костюмах. -  Следователь
Кэтрин   Раш?  -  безразлично  спросил  один   из   них.   -
Джентльмены,  пройдемте лучше ко мне  в  кабинет...  Она  не
успела  договорить - ее руки оказались заведенными за спину,
и  на  запястьях  сомкнулись кольца  наручников.  Дальнейшее
показалось Кэтрин каким-то дурным сном: ее быстро  запихнули
в  лифт,  в  нос  ударил резкий горьковатый запах...  Кэтрин
пришла  в себя в небольшой полутемной комнате. Она сидела  в
глубоком  кресле,  руки  были  свободны;  перед  ней   стоял
высокий,  широкоплечий  мужчина  с  оттопыренными  ушами   и
странно  узким,  вытянутым  подбородком  -  его  острое,   с
вытянутым  тонким  носом  лицо неприятно  контрастировало  с
,  aa("-k,  торсом и короткой бычьей шеей. Бесцветные,  чуть
прищуренные глаза изучающе скользили по ее лицу. -  Скажите,
мэм,  это  ваше? Обернувшись к находившемуся за  его  спиной
письменному столу, мужчина поднял старинный бластер, который
она  получила от Арифа. - Да... - Интересно было бы  узнать,
откуда  у полицейского чиновника столько денег. Вы в  курсе,
сколько  может  стоить  такая  игрушка?  Отвечайте!   Кэтрин
прокашлялась. В ее голове крутилась одна мысль: кто? Кто эти
люди,  выдернувшие  ее прямо из стен департамента?  -  Я  не
желаю отвечать на ваши вопросы, - уверенно произнесла она. -
По  крайней  мере,  до  тех пор, пока  я  не  увижу  санкции
прокурора,   разрешающей  мой  арест.  -  Но  вам   придется
отвечать,   -   безразлично   пожал   плечами   мужчина.   -
Догадываюсь.  Но вы должны знать, что на этом свете  не  все
так  просто, как вам кажется. - Вы угрожаете? -  Ни  в  коем
случае.  Я  лишь напоминаю вам, что любое действие неизбежно
вызывает противодействие. - И так по кругу? - Для вас - нет.
-  Вот  как? И что вы хотите этим сказать? - Только то,  что
вас  сотрут в порошок. Сегодня, завтра - для меня, наверное,
это  уже  не  будет иметь значения. "Если я буду жива,  Ариф
меня  вытащит.  А  может  быть,  и  Роберт,  который  должен
вернуться со дня на день. Дело вдет к концу, и долго они  не
продержатся.   Интересно,  а  сколько  продержусь   я?"   Ее
собеседник  коротко  вздохнул и  сунул  руку  во  внутренний
карман своего плотного, с утеплителем, камзола. - Прошу вас,
-  криво  улыбнулся он, протягивая Кэтрин  засиявшую  в  его
пальцах  биоидентифицирующую карточку с  золотым  бифортским
орлом.  -  Флаг-майор  Гай  Гамбино,  -  прочитала  она,   -
Управление Внутренних Расследований. Хорошо, а где  санкция?
Офицер  виновато  развел  руками. Извиняющаяся  улыбка  была
фальшивой  -  он  находился  в  родных  для  него  стенах  и
держался,  как  казалось Кэтрин, весьма уверенно.  Какую,  в
конце  концов,  опасность могла представлять  собой  обычная
дамочка-следователь? Он мог сделать с ней все,  что  угодно,
особенно  в  такой  ситуации. - Мне очень  жаль,  -  Гамбино
неторопливо  обошел свой стол и опустился в высокое  кресло-
вертушку,  - но санкции на ваше задержание у меня нет.  Пока
нет,  - поправился он, поняв, что сморозил глупость, - пока.
-  Следовательно,  это  не  арест, а  задержание,  ощерилась
Кэтрин.  -  А раз так, то никаких обвинений мне можно  и  не
предъявлять?..   Замечательно.  Если  я  правильно   понимаю
ситуацию, мне предстоит ответить на ряд щекотливых вопросов?
- Вы весьма разумны, мэм, - усмехнулся Гамбино. - Благодарю.
Да, я отвечу на любые вопросы. В одном случае: если здесь, в
этом  помещении,  будет  присутствовать  его  милость  лорд-
наследник  Бифортский и каждый мой ответ будет  им  одобрен.
Все! Офицер недовольно поморщился. Так и есть, его впутали в
грязное  дело. Чертова баба связана с лордом-наследником,  и
связана, судя по ее грозному виду, накрепко. Гамбино  хорошо
знал,  что Роберт Бифортский не особенно благоволит к Закону
попросту говоря, может свернуть шею любому, даже не  заметив
этого.  Стоит  только  ему появиться на  Бифорте,  выслушать
доклад  своих  людей,  которые уже наверняка  осведомлены  о
задержании  этой наглой сучки, и конец всему:  от  бластеров
!(d.`ba*.) мафии не спасет никакое служебное положение.  Или
того  лучше  - свора овчарок, которая пасла следовательницу,
может  проявить личный пыл, не дожидаясь указаний патрона  -
размажут  по  стенке и его, и всех его коллег, причастных  к
этому  проклятому инциденту. Единственная надежда -  что  ее
отпустят раньше, чем наследник вернется из своих странствий.
Тогда  есть  шанс, что поганое дело забудется... Хуже  всего
было  то, что флаг-майор Гамбино и сам не знал, на кой  черт
нужно было трогать бабу, которая греет постель самого лорда-
наследника, давно прославившегося крутым нравом и дружбой со
всемогущими отцами криминального мира. Менее всего на  свете
он  хотел  бы  попасть в поле его зрения.  Получив  дурацкий
приказ,  Гамбино  не сильно ломал голову о последствиях  его
выполнения:  слухи  о  том,  что  эта  Раш  очень  близка  к
наследнику  и,  соответственно, мафии, казались  ему  сильно
преувеличенными.  Утром он потолковал с  коллегами,  которые
занимались довольно странным делом о грузовом "хвосте",  под
завязку   набитом  мощнейшим  синтетиком.  Офицеры,   только
услышав  имя  его  подопечной, в  ужасе  замахали  руками  и
посоветовали Гаю держаться от нее подальше: они уже Накопали
такого,  что  им  было страшно дышать, и во всех  материалах
фигурировала  она  -  в  теплой  компании  лорда-наследника,
который  развлекался  убийствами, сложнопутаными  аферами  и
давлением на законопослушных граждан. Гамбино усмехнулся, не
поверив.  Тень  сомнения все же проникла  в  его  душу  -  и
сейчас,   глядя   в  уверенно-злые  глаза  задержанной,   он
проклинал  тот  день, когда родился на  свет.  -  Хорошо,  -
произнес  он наивозможно примирительным тоном, - я не  стану
мучить вас, мэм. Сейчас вас отведут в камеру, а завтра  вас,
наверное, уже и отпустят. Неприятности ведь никому не нужны,
верно? У меня, к примеру, жена, трое малышей - ну зачем  мне
все  это? Как вы считаете? Кэтрин молча покачала головой.  В
ее груди пели победные трубы, но она четко понимала, что так
просто  дело  не  завершится - ее явно хочет  видеть  кто-то
достаточно серьезный. То ли лорд-владетель, то ли кто-то  из
верхушки  бифортской спецслужбы. Особой разницы для  нее  не
было,  она  прекрасно понимала, что до пыток они не  дойдут:
Роберт   в   ярости  ужасен,  и  он  действительно  способен
переколотить  все  горшки на этой кухне;  но  тем  не  менее
говорить о деле - сейчас, когда оно еще не закончено, а  сам
Роббо считает, что торопиться с развернутым докладом рано, -
было  нельзя. Значит, ее ждала битва. Она встала и  оправила
на себе форменный жакет:
     - Я хочу в камеру.

                             ***

       -  Если  я  правильно  вас  понял,  Ахерон  стремится
объединить  значительную часть человечества под рукой  моего
отца?   -   пристальный  взгляд  Роберта  заставил   Корсака
встрепенуться. - Нечто в этом роде, - промямлил фельдмаршал,
прекрасно понимая, что его попытка облечь истину в гладкую и
обтекаемую   формулировку   не   ускользнет   от    внимания
собеседника.   -   Бифорт  должен  послужить   своего   рода
/`.#`%aa.`.,, который толкнет застарелое болото ОМ  в  русло
наиболее приемлемой социально-экономической модели. - Вопрос
в  том,  выдержит ли такой толчок экономика самого  Бифорта.
Объединенные    Миры   далеко   не   лучший    объект    для
капиталовложений.     Практически     полное      отсутствие
квалифицированной   рабочей   силы,   ужасающая   социальная
пассивность населения, которое привыкло, что за всех  думает
тот или иной владетельный лорд. Нам будет нев