стерического  смеха.  В  ускоренном
темпе, в сопровождении протестующих возгласов и  яростной  жестикуляции,
исполнялось  не  что  иное,  как  знакомая  ему  с  детских  лет  ?Песня
празднования брачной  ночи?.  Эти  уопотами  никогда  ничего  не  делали
должным образом!
   - Телячий Нос, выполняй мое распоряжение! - свирепо шептал Хаукинз  в
микрофон  своего  переговорного  устройства,  пробираясь  сквозь   толпу
танцевавших уопотами ко входу в здание суда.
   - Что на этот раз?  Твоего  генерала  мы  увели  отсюда,  не  обращая
внимания на его вопли, что он, мол, ?еще не кончил?! Маленький Джо прав,
он и в самом деле псих!
   - Маленький Джо?.. Псих?
   - Мы с Джо заключили сделку: он  возвращает  нам  половину  денег,  а
двадцать процентов остающейся у него суммы отдает мне за посредничество.
   - Джонни, мы оказались в тяжелой ситуации!
   - Вовсе нет. Тех двоих мерзавцев мы препроводили в бар  -  вон  туда,
чуть ниже по улице. Сам должен понимать, рыжий  парик  Винни  не  делает
чести нашему имиджу. Дешевка, если ты понимаешь, что я имею в виду.
   - О Боже, ты выражаешься теперь точь-в-точь, как он!
   - Винни, собственно, не такой уж плохой  парень,  когда  узнаешь  его
поближе. Ты обратил внимание на тот факт, что к чистокровным индейцам  в
Лас-Вегасе относятся с большим  уважением?  В  былые  дни  вся  огромная
территория Невады была заселена краснокожими...
   - Я говорю не о том, что было, а о данном  моменте.  О  данном!  Пора
приступать к осуществлению плана ?Б?, позиции номер  два,  -  к  мирному
штурму суда!
   - Да ты совсем рехнулся: нас же могут подстрелить!
   - Нет, если только, попав внутрь, вы все падете на колени и поднимете
вой. Это не по-американски - стрелять в коленопреклоненного человека.
   - Кто это тебе сказал?
   - Так записано в конституции.  Вы  не  должны  стрелять  в  человека,
стоящего на коленях: он молится, а потому и умрет в состоянии благодати,
вас же, за то, что вы прервали молитву,  Господь  Бог  поразит  огненной
стрелой.
   - Без шуток?
   - Какие уж тут шутки! Так что давай начинай! - Хаук, уже  пробравшись
в просторный холл Верховного суда,  спрятал  переговорное  устройство  в
карман своего видавшего виды пальто.
   Сайрус между тем удерживал Арона, Дженни, Сэма и обоих Дези в стороне
от детекторов металла, изогнутых в форме арок.
   - Слушайте меня внимательно,  -  сказал  им  наемник-химик.  -  Когда
уопотами  вломятся  сюда,  Дези-Один  и  Дези-Два  поднимут   веревочные
ограждения, и вы, Сэм, Дженни и мистер Пинкус,  проскользнув  под  ними,
направитесь на второй этаж - по лестнице или на  лифте  -  это  уж  сами
решайте. Ваша одежда - в  пластиковом  мешке  во  втором  шкафу  справа.
Переоденьтесь в женском и мужском туалетах и  отправляйтесь  в  западный
конец холла, где я буду ждать вас.
   - А как же Маккензи? - спросил Дивероу.
   - Если только я его знаю, а я склонен думать,  что  это  так,  то  он
прибудет на место нашей встречи еще до того, как  вы  разберетесь,  кому
предназначена какая одежда. Хотел  бы  я,  парень,  чтобы  он  был  моим
командиром  в  тех  нескольких  компаниях,  в   которых   довелось   мне
участвовать. Я сам профессионал, но то,  чего  достиг  он,  -  это  верх
мастерства, просто непостижимо!
   - В общем, вы аттестуете его весьма положительно,  Сайрус?  -  молвил
Пинкус.
   - Да. И уж поверьте мне, раввин, у меня имеются на то все  основания.
Охотно последую за ним хоть в ад, поскольку буду знать,  что  непременно
вернусь.
   - Но ему ни разу в жизни не приходилось; преодолевать в море двадцать
миль во время урагана...
   - Успокойтесь, Сэм... О, а вот и они!
   - Великий Авраам! - зашептал Арон Пинкус.
   Ворвавшись  шумною  оравой  в   холл,   уопотами,   с   раскрашенными
навощенными физиономиями, по которым гротескно катились слезы, мгновенно
упали на колени,  обратив  взоры  свои  к  потолку,  и  тут  же,  словно
испрашивая у богов благости небесной, затянули слаженными  голосами  все
ту же ?Песню празднования брачной ночи?, о чем, впрочем, никто из них не
подозревал.
   Охранники, числом  около  дюжины,  вытащили  из  кобуры  пистолеты  и
прицелились в головы манифестантов. Но стрелять не стали. Независимо  от
того, было ли записано то в конституции  или  нет,  что-то  подсказывало
этим  людям,  коим  было  доверено  поддержание  правопорядка  в  здании
Верховного суда, что открывать огонь по молящимся недопустимо.
   Внезапно раздался сигнал тревоги, но исходил он не от  детекторов,  а
откуда-то из внутренних помещений. И не прошло и нескольких секунд,  как
в холл устремились новые охранники,  клерки  и  обслуживающий  персонал.
Неразбериха все возрастала.
   - Пора! - шепнул Сайрус.
   Воспользовавшись  сумятицей,  всполошившей  полицию   и   гражданских
сотрудников Верховного суда, Арон, Сэм и  Дженни  ринулись  под  толстые
бархатные шторы, которые подняли для них Дези-Один и Дези-Два.
   Во время этой совершенно  неожиданной  для  него  новой  волны  хаоса
Маккензи  Хаукинз  благополучно   прошел   сквозь   детекторы   металла,
поблагодарив судьбу, что рядом в тот миг не было ни души, и помчался  по
лестнице на второй этаж.

***

   Возникла проблема.  Иного  быть  и  не  могло.  Ибо  Анджелина,  тетя
Бам-Бама, перепутала шкаф справа со шкафом с пультом управления системой
кондиционирования  воздуха,  в  результате  чего  они  уже   в   течение
нескольких драгоценных минут разыскивали безуспешно  черный  пластиковый
мешок с одеждой. И когда послышался издали приглушенный взрыв, никто  из
них не обратил на это особого внимания.
   - Нашел! - воскликнул вдруг  Сэм  в  радостном  возбуждении  и  нажал
нечаянно на какой-то рычаг. Гул тотчас же смолк, свидетельствуя  о  том,
что кондиционеры перестали работать. Из груди Сэма исторгнулся отчаянный
вопль:
   - Я, кажется, испортил все!
   - Кому до этого какое  дело!  -  изрекла  глубокомысленно  Дженнифер,
указывая Пинкусу на Хаука, который несся по коридору, сбрасывая на  ходу
свое потрепанное пальто.
   - Вот вы где! - заревел он. - Дверь на эту  проклятую  лестницу  была
заперта с той стороны!
   - Так как же тогда вам удалось  пробраться  сюда?  -  поинтересовался
Дивероу, вытаскивая из мешка одежду Редуинг.
   - Я всегда имею при себе немного пластиковой взрывчатки.
   - Мне казалось, будто я  слышал  какой-то  шум,  -  произнес  наконец
измученный Пинкус.
   - Так оно и должно было быть, - ответил Хаукинз. - Но не будем терять
зря время!
   - Где тут дамская комната? - спросила Редуинг.
   - Вон в том конце коридора, - указал Маккензи на восток.
   - А наша где? - задал аналогичный вопрос Сэм.
   - Она намного  ближе  -  вон  там,  слева.  Но  только  молодые  люди
направились каждый в свою сторону, Дженнифер,  неожиданно  повернувшись,
крикнула:
   - Сэм, могу я переодеться вместе  с  тобой?  У  нас  всего  несколько
минут, а дамская комната отсюда на расстоянии двух футбольных полей.
   - О, разве не ждал я давно этих слов!
   Платиноволосая шлюшка кинулась к владельцу  куриной  фермы  Элби  Джо
Скраббу, и они вдвоем последовали за Пинкусом и Хауком в комнату отдыха,
где Дженни тут же исчезла за перегородкой. Мужчины начали заменять  свою
одежду  и  парики  более  приличествующим  случаю  облачением,   включая
причудливые заморские кольчуги.
   Но сказанное выше к Хауку  не  относилось.  Поскольку  на  самом  дне
пластикового мешка для  мусора,  аккуратно  уложенные,  чтобы  их  легче
вынуть, лежали громоздкие церемониальные одежды Повелителя Грома,  вождя
племени Уопотами, и в их числе - предлинный, украшенный  яркими  перьями
роскошный головной убор, какого не видели с тех самых пор, как обитавшие
вокруг Окичоби <Окичоби - озеро в США, на полуострове  Флорида>  индейцы
приветствовали Понсэ де Леона,  оказавшегося  волею  случая  на  берегах
будущего Майами-Бич.
   Сбросив брюки и  грязную  рубашку,  которые  пристало  носить  только
бродяге, он натянул на себя штаны из  оленьих  шкур  и  расшитую  бусами
куртку из шкуры буйвола. Затем, под изумленными взорами  Арона  и  Сэма,
водрузил осторожно себе на голову гаргантюанский убор  из  перьев.  Хотя
рост Хаука составлял ни мало ни много  шесть  футов  и  три  дюйма,  сие
славное убранство ниспадало аж до кафельного пола.
   Минутой позже из-за перегородки вышла Редуинг -  в  сшитом  на  заказ
модном  элегантном  черном  костюме,  вполне  соответствовавшем   образу
холодной и удачливой дамы-адвоката, ничуть не боящейся встретиться лицом
к лицу с Верховным судом, хотя  в  нем  и  преобладали  мужчины.  Однако
Верховный суд - это одно, а Маккензи Хаукинз - уже нечто иное.
   - Ax! - вскрикнула она в ужасе при виде его.
   - Точно такие же чувства вызвал он и у меня! - откликнулся Дивероу.
   - Генерал, - молвил Пинкус мягко, но настоятельным тоном,  -  нас  же
ждет не пасаденский  <Пacaдeнa  -  город  на  Юго-Западе  США,  пригород
Лос-Анджелеса>  карнавал  ?Роуз   Боул?!   Заседания   Верховного   суда
проводятся в строгом соответствии с требованиями нашей весьма серьезной,
всеми уважаемой законодательной системы. И ваш костюм, несмотря  на  всю
его презентабельность, едва ли подходит к данному случаю.
   - К какому это ?данному?, командир?
   - Ведь решается судьба племени уопотами,  а  заодно  и  существенного
подразделения оборонной системы страны.
   - Меня интересует только первое. Что же касается  моего  одеяния,  то
это не предмет для обсуждения. Хотя бы уже потому, что из-за  отсутствия
иных нарядов у меня  по  существу  нет  выбора,  если,  конечно,  вы  не
желаете, чтобы я вошел в зал заседаний  в  облике  безвестного  бродяги,
что, впрочем, тоже, наверное, было бы не столь уж плохо.
   - Мы войдем туда в перьях! - заявила Дженнифер.
   - Это грязное пальто, вероятно, еще в коридоре, - размышлял  Хаукинз.
- Вряд ли кто его подобрал: там все внизу, в холле...  Подумать  только:
поверженный во прах коренной житель, представитель обездоленного  народа
собственной персоной - в лохмотьях и к тому же, скорее всего,  с  пустым
желудком!
   - О чем ты. Мак! - завопил Сэм. - Да тебя сразу же выволокут  оттуда,
чтобы подвергнуть санобработке!
   - Перспектива вполне реальная, - нахмурился Хаук. - В этом городе  не
знают, что такое жалость.
   - В нашем распоряжении тридцать  пять  секунд,  -  объявила  Редуинг,
посмотрев на часы. - Нам бы лучше уже отправиться.
   - Не думаю, что задержка в минуту-другую имеет какое-то  значение,  -
сказал Арон. - Я исхожу из того, что там, внизу,  возможно,  разыгралась
настоящая битва, с массами, идущими на штурм.
   - Штурма  нет,  командир.  Только  молебственные  песнопения.  А  это
разница.
   - К сожалению, он  прав,  Арон,  -  заметил  Дивероу.  -  Как  только
охранники   поймут,   что   это   всего-навсего   мирная   манифестация,
сигнализацию тут же отключат, тревогу отменят, и все разойдутся по своим
местам...  Вам  уже  доводилось,  босс,   присутствовать   на   подобных
слушаниях?
   - Да. Три или четыре раза, - ответил Пинкус. - Сперва устанавливается
личность истца, а также его  поверенного  и  всех  amicus  curiae,  если
таковые будут. И уже затем, собственно, и начинается слушание дела.
   - Кто дежурит у входа в зал, командир?
   - Один из охранников и клерки, генерал.
   - Вот оно что! - заревел Хаук. - И у кого-то из них, если не у обоих,
будет находиться список с нашими именами. Как только мы  заявимся  туда,
они переговорят по радио, и дюжина молодцев уволокут нас прочь. В общем,
нам никогда не попасть в зал.
   - Как вы можете говорить так всерьез? - произнесла Дженнифер. -  Ведь
здесь Верховный суд. И поэтому подкуп охранников и клерков исключен.
   - Вспомните о миллиардных  долгах  и  красных  рожах  в  Пентагоне  в
государственном  департаменте  и  в  министерстве  юстиции,  а  также  о
нескольких дюжинах пиявок в конгрессе, которые катаются как сыр в масле.
О сотнях тысяч долларов, перепадающих кое-кому в священных стенах  этого
заведения, в коем пребываем мы в данный момент, я уже и не говорю!
   - А в словах Мака есть резон, - заключил Сэм.
   - Плоть слаба, - констатировал Арон.
   - И все же пошли отсюда, - воззвала к товарищам Редуинг.
   Все четверо прошествовали торжественно в спешном порядке к  массивным
резным дверям зала заседаний и там, у самого  входа,  увидели  к  своему
облегчению здоровенную фигуру Сайруса, а по обеим сторонам от него  -  и
двух  Дези  в  священнических  одеяниях.  К  немалому  изумлению   вновь
прибывших, парни стояли на коленях.
   - Полковник, что делают здесь мои адъютанты?
   - А что, черт возьми, вы нацепили на себя, генерал?
   -  Облачение,  соответствующее  моему  положению  в  племени,  неужто
неясно? А теперь будьте добры ответить на мой вопрос!
   - Это все Дези-Один. Он сказал, что они уже все продумали и, хотя  им
не  вполне   понятно,   что   творится   вокруг,   дополнительные   меры
предосторожности, по их мнению, вам  не  помешают.  Пробраться  сюда  не
составило бы для них особого труда: ведь внизу настоящий бедлам!
   - Как мило с их стороны! - восхитилась Дженнифер.
   - Не мило, а глупо! - заорал  Дивероу.  -  Их  выследят,  арестуют  и
допросят, и нашему противоправному вторжению в  здание  Верховного  суда
будут посвящены первые полосы газет!
   - Ты не понимать, - возразил Дези-Один, поднимая голову, хотя  ладони
его были по-прежнему молитвенно сложены. - Во-первых, мы никогда  ничего
не будем говорить. Мы миссионеры, которые наставлять бедные  варвары  на
путь Господа Христа. Кто может арестовать  такие  падре?  А  если  какой
чудик пытаться сделать так, он не будет ходить два месяц. Мы  никого  не
пропускать в дверь, кроме вас.
   - Черт бы меня побрал,  если  что  не  так!  -  произнес  восторженно
Хаукинз, с любовью глядя сверху вниз на своих адъютантов. - Я  правильно
вас воспитал, ребята! В подобных тайных операциях всегда  следует  иметь
вспомогательный персонал, который обычно первым принимает огонь на себя.
Мы не решаемся вводить его в бой, поскольку знаем все ?за?  и  ?против?,
но иное дело, когда находятся добровольцы. В  общем,  вы  поступили  как
надо!
   - Это прекрасно, генерал,  -  ответил  Ди-Два,  -  но  черт  тебя  не
побрать. Я помешать ему сделать это, но не мой амиго.  Ты  видеть,  я  -
католик, а он только протестант. Это не считать.
   Вдали послышался громкий топот, заставивший всех повернуть  в  испуге
головы в ту сторону, откуда раздавался шум. Но  грохот  быстро  сменился
обычным звуком шагов, и они увидели Романа Зет с видеокамерой  в  каждой
руке. Нейлоновый футляр, свисавший на ремне с  его  плеча,  бил  его  по
бедрам, рубашка была мокрой от пота.
   - Мой любимый и дорогой друг! - крикнул он, захлебываясь, Сайрусу.  -
Я снял все и всех, включая и тех троих, которые вынуждены были  сказать,
когда я достал нож, что их прислал сюда генеральный прокурор и  какой-то
маленький человек - они  именуют  его  министром  чего-то,  что,  по  их
словам, называется обороной. И еще там был  большой  детина,  футболист,
заявивший мне,  будто  он  лишь  невежественный  представитель  чего-то,
названного им ?Фенни-Хилл сосайети?. Это какое-то общество, но у  нас  в
Сербо-Хорватии есть и получше.
   - Потрясающе! - вырвалось у Сэма. - Но как вы добрались сюда?
   - Очень просто. Там, внизу, в большом мраморном холле, танцуют, поют,
смеются и плачут, как лучшие из моих предков-цыган.  Мужчины  в  нелепых
одеждах и с раскрашенными  лицами  вьются  вокруг  девушек,  и  все  так
счастливы и  так  печальны,  что  я  невольно  вспомнил  наши  таборы  в
Моравских горах. Все это великолепно!
   - Бог мой! - воскликнула Дженнифер. - Да они надрались!
   - Что, моя дорогая?
   -  Надрались,  мистер  Пинкус!  Напились   своего   зелья,   наиболее
опьяняющего напитка  из  всех  созданных  когда-либо  цивилизованными  и
нецивилизованными людьми. Могауки утверждают, что это они сотворили  сие
питье. Мы же путем перегонки  сделали  его  в  двадцать  раз  крепче.  В
резервации запрещено распитие самогона, но коль скоро бутылка пущена  по
кругу, то, несомненно, раздобыл ее этот паршивец Телячий Нос!
   -  По-моему,  учитывая  его   этническую   принадлежность   и   общую
обстановку, он не совершил  ничего  предосудительного,  -  вступился  за
Джонни Дивероу.
   - Да. Вы, то есть мы знали, как вытягивать деньги у переселявшихся на
запад индейцев, - проговорил Хаук.
   - Это не имеет ничего общего с действительностью, генерал, - возразил
ему Сэм.
   - Интересно было бы узнать...
   - Пора заходить!  -  произнес  Сайрус  повелительным  тоном.  -  Этот
напиток  оказывает  двоякое  действие:  сперва  выпивоха  погружается  в
забытье, а потом, вспомнив внезапно  о  своих  обязанностях,  впадает  в
панику, что нам вовсе ни к чему... Итак, я отворяю дверь. - Сделав  это,
он добавил:
   - Вы первый, генерал!
   - Отлично, полковник!
   Маккензи  Хаукинз,  в  развевающихся   перьях   и   в   сопровождении
преисполненного чувства собственного достоинства эскорта, прошествовал в
огромную, в панелях из красного дерева залу. И в  этот  же  миг  грянула
яростная индейская боевая песня,  загремели  барабаны,  раздались  дикие
вопли, потрясшие святилище. Судьи, только что восседавшие на полукруглом
возвышении с суровым выражением лица, насмерть перепугались. Двое из них
- мужчина и женщина - даже залезли под стол. Когда же  чуть  погодя  они
выглянули из убежища с широко раскрытыми от ужаса  глазами,  то  ощутили
облегчение, поняв, что насилия не предвидится. И тут  же  раскрыли  рты,
уставившись на стоявшего внизу  украшенного  перьями  монстра,  чей  вид
невольно поверг их в состояние шока.
   - Ясно, что ты наделал? - шепнул Сэм за спиной Хаука.
   - Этому небольшому фокусу я научился в Голливуде, -  произнес  сквозь
зубы Маккензи. - Подобная какофония подчас выразительнее любых  слов.  У
меня в кармане магнитофон с  тремя  степенями  громкости  и  защиты  .от
помех.
   - Выключи его, черт бы тебя побрал!
   - Я сделаю  это  только  после  того,  как  эти  дрожащие  от  страха
дегенераты осознают, что перед ними Повелитель  Грома,  вождь  уопотами,
чье высокое  положение  в  его  племени  требует  почтительного  к  нему
отношения.
   - Двое самых трусливых судей стали медленно подниматься  с  колен,  и
когда исторгавшиеся магнитофоном вопли затихли, они  вернулись  на  свои
места.
   -  Слушайте  меня,  мудрые  старейшины  национального  правосудия!  -
заревел Повелитель Грома, и слова его эхом отдались от стен. - Ваш народ
изобличен в организации подлого заговора с целью обманным  путем  лишить
нас права владения собственностью и отобрать у нас наши луга, и горы,  и
реки, обеспечивавшие нас средствами  существования.  Вы  загнали  нас  в
гетто из глухих лесов и безводных земель, где не растет ничего, кроме не
нужных никому сорняков. Но разве это не наша страна? Не здесь ли обитали
тысячи племен, то жившие в мире со своими соседями, а то и  воевавшие  с
ними, как делали это и вы, сперва сражаясь с нами,  потом  с  испанцами,
французами и англичанами, а в заключение - и друг с другом? Неужто у нас
меньше прав, чем у тех, кого вы победили, а затем,  простив,  приняли  в
лоно своей  культуры?  Чернокожее  население  этой  страны  пребывало  в
состоянии рабства двести лет, мы же -  пятьсот.  Неужели  вы  допустите,
чтобы подобное продолжалось и в наши дни, в эту эпоху?
   - Я против такого положения вещей, - произнес тотчас один из судей.
   - И я, - поспешил присоединиться к нему второй член Верховного суда.
   - Разумеется, и я тоже, - заявил  третий  и  столь  отчаянно  тряхнул
головой, что челюсти его громко клацнули.
   - О Боже, я читала материалы этого дела не менее десяти раз и  всякий
раз рыдала! - воскликнула женщина-судья.
   - Этого-то уж от вас никто не требовал! -  сверкнул  глазами  на  нее
верховный судья и отключил  микрофоны,  чтобы  суд  мог  посовещаться  в
тишине.
   - Я люблю его! - ше