. Перед  вами  -  Хаукинз.
Маккензи Хаукинз, отставной генерал. Тот самый,  которого  вам  поручили
изловить и взять под стражу.
   - Боже мой, это и в самом деле он!
   - Эй, кто-нибудь там, подвиньтесь...
   - Забудь об этом.
   - Меня ноги не слушаются, пилигрим.
   - Прекратите, ребята! - крикнул Хаук. - Впрочем, глядя на вас,  я  не
думаю, что вам требуется чей-то приказ, чтобы прийти в  норму.  Итак,  я
только что вернулся из Форт-Беннинга, где встречался с вашим  командиром
и  моим  добрым  другом  и  товарищем  по  оружию  генералом   Этелредом
Броукмайклом.  Он  шлет  вам  свои  поздравления  по  случаю   успешного
выполнения первого пункта задания, связанного с прибытием  в  Бостон,  и
вместе с тем извещает вас через меня об отмене операции. Так что никаких
дальнейших действий!
   - Ву-у, пилигрим! - откликнулся Герцог, постукивая по коленкам, чтобы
заставить ноги слушаться себя, но без всякого успеха. - Кто это сказал?
   - Генерал Броукмайкл.
   - Почему он не звонит нам... нам... нам... он сам... сам... сам?
   - Вы, должно быть, тот самый парень Дасти?
   - Слушай, ублюдок, я тут ни при чем! - заявил угрожающе  Слай.  -  Ты
стоишь  здесь,  словно  желаешь  оправдать  отсутствие   Розенкранца   в
?Эльсиноре?, но не говоришь нам, как и почему это случилось и  по  какой
причине должны мы тебе верить! И почему он не звонит нам сам?
   - Он, точнее, мы несколько раз пытались дозвониться из Форт-Беннинга.
Но телефоны там не работают.
   - И как же это так случилось, беби?
   - Из-за бури, что ли?
   - Какая буря, милый мальчик? Я не помню, чтобы там  на  болотах  были
сильные ветра или грозы...
   - Сэр Ларри?..
   - Не забивайте голову ни мне, ни Стелле чепухой, у нас  и  так  полно
забот!
   - Марлон?..
   - Проблема, пилигрим, заключается в том, почему мы должны вам верить?
Индейцы так  и  не  прекратили  играть  в  свои  игры.  Боевые  барабаны
перестают звучать, и только вы  подумали,  что  наступило  затишье,  как
кровожадные дикари набрасываются на вас, и начинается бойня.
   - Вам следовало бы все же подумать, так  ли  это.  Герцог.  Во  время
съемок фильма обо мне, мне довелось встретиться с настоящим индейцем, мы
и вы знаем, он вовсе не был кровожадным.
   - Ты встречался с Герцогом?
   - Послушайте! - загремел Хаук в надежде произвести впечатление  своим
достаточно жестким командирским тоном  на  ?смертоносную  шестерку?  или
хотя бы заставить актеров чуточку посерьезнее относиться к его словам. -
Мы с генералом Броукмайклом не только заключили честный и достойный мир,
но и пришли к единому мнению о том, что и вы, ребята, и он были обмануты
коррумпированными   политиканами,   решившими   воспользоваться   вашими
уникальными способностями ради осуществления своих  амбициозных  планов.
Вы же сами знаете, нет никаких документов, касающихся вашей операции,  а
цели и задачи излагались вам устно. Обдумав все как следует, мой  добрый
приятель уполномочил меня - я говорю  о  Броуки  Втором...  Кстати,  так
прозвали генерала его же друзья, которые относятся  к  нему  с  огромной
любовью... В общем, генерал уполномочил  меня  передать  вам,  что  ваше
задание отменяется и  что,  учитывая  вашу  безупречную  службу  и  ваши
блестящие успехи на протяжении всех пяти  лет,  он  договорился  о  том,
чтобы перебазировать вас в отель ?Уолдорф-Астория? в Нью-Йорке.
   - А что там? - спросил Марлон без обычных для него речевых вывертов.
   - Зачем? - поинтересовался Дасти, но повторять  сказанное  им  слово,
как сделал бы раньше, на этот раз он не стал.
   - Неплохо для разнообразия! - заметил сэр Ларри.
   - Объяснение этому довольно простое, - продолжил Хаук. - Контракт ваш
заканчивается  через  шесть  месяцев,  и,  принимая  во  внимание   ваши
чрезвычайно  важные   боевые   заслуги   перед   родиной   и   смягчение
международной напряженности,  генерал  Броукмайкл  организовал  для  вас
встречу с главами нескольких студий,  которые  прилетят  в  Нью-Йорк  из
Голливуда. Они жаждут экранизировать вашу эпопею.
   - А как же я? - воскликнул встревоженно сэр Генри.
   - Полагаю, вы будете играть генерала Броукмайкла.
   - Это уже лучше!
   - Я даже лишился дара речи, пилигрим! - признался Герцог.
   -  Это  то,  о  чем  мы  всегда  мечтали!  -  высказался  Марлон   на
великолепном английском. - Это то, чего мы всегда хотели!
   - Потрясающе!
   - Ошеломляюще!
   - Мы сыграем самих себя!
   - И будем по-прежнему вместе!
   - Ура! Да здравствует Голливуд!
   Словно  прайд  покалеченных  львов,   спасенных   от   наводнения   в
африканском вельде, члены ?смертоносной шестерки?  с  превеликим  трудом
поднялись  на  ноги  и,  нетвердо  ступая,  натыкаясь  друг  на   друга,
образовали неровный  круг.  А  затем,  вихляя,  как  марионетки,  начали
танцевать,  оглашая   гостиную   громким,   неестественным   смехом.   В
исполняемом ими отдаленном подобии тарантеллы ощущался привкус хмельного
веселья шахтеров, проводящих свой праздник на лоне природы.
   Торжествующие  крики  приближались  к  крещендо,  когда  в   гостиную
спустился по лестнице Дези-Один.
   - Ты действительно великий человек, генерал! - обратился он к  Хауку.
- Посмотри, какие они счастливые! Это ты заставил  их  чувствовать  себя
так замечательно!
   - Скажу-ка я тебе кое-что, Ди-Один, - ответил Маккензи, вытаскивая из
кармана изуродованную сигару. Самому-то мне вовсе не весело. Я  чувствую
себя, как крыса в сточной канаве, а может быть, и вдесятеро хуже.
   И в первый раз за все время их знакомства с момента встречи в мужском
туалете аэропорта Лоуган Дези-Один  поглядел  на  Хаука  неодобрительно.
Долгим и суровым взглядом.

***

   Уоррен Пиз, облаченный в пижаму, слетел вниз  по  лестнице  своего  в
меру элегантного дома в пригороде Фейрфакса, промчался через гостиную, в
которую падал свет от  лампы,  горевшей  в  прихожей,  перепутал  двери,
врезался в какую-то стену, тут же в панике изменил курс и, попав наконец
в свой кабинет, ринулся к мигавшему вовсю аппарату. Нажал на три кнопки,
прежде чем нашел нужную, ощупал  письменный  стол  в  поисках  лампы  и,
включив ее, с криком упал на стул:
   - Где вы, черт возьми, были? Вас не могли разыскать целый день и  всю
ночь, сейчас же  -  четыре  утра!  С  каждым  часом  мы  приближаемся  к
катастрофе, а вы как в воду канули! Я требую объяснений!
   - У меня начались рези в животе, сэр.
   - Что? - завопил Пиз.
   - С желудком не все в порядке. Газы, господин секретарь.
   - Я не верю вам! Стране грозит беда, а у вас - газы?
   - Ну это-то от нас никак не зависит...
   - Где вы были? И где эта  ваша  чертова  группа?  Да  и  вообще,  что
происходит?
   - Ну, ответ на ваш первый вопрос тесно связан с ответами на второй  и
третий.
   - Что вы сказали?
   - Видите ли, все - моя кислотность... И эти газы... Из-за  них  я  не
смог связаться вовремя со своей группой,  остановившейся  в  Бостоне.  И
поэтому чуть позже мне пришлось самому  отправиться  туда,  естественно,
тайком, - чтобы встретиться со своими агентами.
   - Куда ?туда??
   - В Бостон, конечно. Летел из Мейкона - на ?Эйр-Форс-Реконн?.  Прибыл
на место часа в три пополудни, иначе - вчера днем. И тотчас же, понятно,
отправился в отель... Очень милая гостиница!
   - Рад это слышать! И что же дальше?
   - Само собой разумеется, вел я себя крайне осторожно. Мы же  ведь  не
хотели, чтобы кто-то выяснил вдруг,  что  эта  группа  связана  с  нами.
Думаю, вы не станете мне возражать.
   - Я согласен с вами каждым расстроенным нервом в  моем  организме!  -
крикнул госсекретарь. - Но, Бога ради,  ответьте  мне:  вы  не  надевали
своего мундира?
   - Что вы, господин секретарь! Я же отправился туда тайком.  И,  ясно,
был в штатском. А поскольку  в  отеле  я  заметил  одного  из  отставных
интендантских  офицеров  Пентагона,   работающих   там,   мне   пришлось
прибегнуть к своеобразной уловке. Покопавшись в скарбе  своих  ребят,  я
обнаружил парик, который мне прекрасно подошел. Правда, на мой вкус,  он
слишком уж рыжий, но несколько прядей седых волос компенсируют  частично
этот недостаток...
   - Прекрасно, прекрасно! -  перебил  генерала  Пиз.  -  И  что  же  вы
разузнали?
   - В одном  из  номеров,  -  мне,  понятно,  было  известно,  где  они
разместились, - я застал странного  маленького  человечка  и  тотчас  же
узнал его голос, поскольку  не  раз  говорил  с  ним  из  Беннинга.  Это
безобидный старичок, которого ребята  попросили  за  мзду  подежурить  у
телефона, с чем он неплохо справлялся. Замечу попутно, на чердаке у него
мало что есть, но это при  данных  обстоятельствах  -  только  плюс:  он
принимает сообщения, не вникая в их суть.
   - Но что он сказал, ради всего святого?
   - Повторил то же, что я уже слышал от него по телефону  столько  раз,
что и не сосчитать. А именно: господ, которые наняли его посидеть тут во
время их отсутствия, вызвали куда-то по делу. И это все, что он знал.
   - И больше ничего? Так что же, выходит, они попросту исчезли?
   - Возможно, группа уже в расположении противника, господин секретарь.
Как я уже объяснял, каждый  из  них  -  единственный  в  своем  роде,  и
поэтому,  давая  им  очередное  задание,  мы  наделяем  шестерку  самыми
широкими полномочиями и  предоставляем  ей  практически  полную  свободу
действий, зная, что многое  зависит  от  смекалки  наших  агентов  и  их
мгновенных реакций, которые они в себе развили.
   - Чушь! - завопил Пиз.
   -  Вовсе  нет,  сэр,   то,   что   отличает   их,   обычно   называют
импровизаторским талантом.
   - Короче, вы хотите сказать, что не знаете,  что  там,  черт  возьми,
происходит? У вас что, нет с ними связи?
   - Нередко бывают такие обстоятельства, когда разговор нельзя доверить
телефону, - не важно, обслуживает ли данная телефонная сеть военных  или
гражданских.
   - Кто это придумал? И почему вы не отвечали на мои звонки?
   - С ?Эйр-Форс-Реконн?, на котором я летел в Бостон, господин министр?
Может быть, вы хотите, чтобы номер вашей релейной связи  был  занесен  в
компьютеры авиалиний?
   - Конечно нет!
   - Ну а когда я добрался до Бостона, у меня просто не было возможности
узнать о ваших звонках.
   - Но почему же вы не связались с моим офисом,  чтобы  справиться,  не
спрашивал ли вас кто-нибудь из вашей группы?
   - Мы работаем в условиях глубокой конспирации. У моей  группы  только
два номера. Один из аппаратов, по которым она может связаться  со  мной,
установлен в ванной комнате, примыкающей к моему кабинету в Беннинге, и,
когда он начинает работать, под  крышкой  письменного  стола  загорается
лампочка. Другой же спрятан в моей квартире в платяном шкафу, и  о  том,
что по нему звонят, я узнаю по магнитной записи ?Ничто  не  сравнится  с
шоу-бизнесом?.  Естественно,  у  меня  есть  прибор  для  дистанционного
прослушивания обоих аппаратов, но пленки  в  них  не  содержали  никаких
сообщений.
   - Мне остается только перерезать себе вены!  -  произнес  в  отчаянии
государственный секретарь. - Использование всей этой современной техники
приводит к тому, что никто ни с кем не может  поговорить,  не  опасаясь,
что их подслушают... понятно, если не прибегнуть в радиоимпульсу.
   - Но когда вы расшифруете его, текст может стать  достоянием  других.
Это - из фильма ?Улица Мадлэн, дом тридцать два?. Вы видели его? Кэни  и
Абель там просто бесподобны!
   - Какое мне дело до этого чертова фильма, солдат? Я хочу лишь  знать,
что там поделывает ваше  стадо  горилл:  захватили  ли  они  Хаукинза  и
отправили ли его на базу командования стратегической авиации в Уэстовере
или нет. Остальное меня не интересует. И если в ближайшее же время я  не
услышу об успешном завершении операции, то это будет означать конец  для
нас всех! А двоим из этих психов -  членов  Верховного  суда  -  удастся
сговориться с известными своими  левыми  взглядами  радикалами,  которые
никогда не переведутся!
   - Мы все пострадаем, господин секретарь, или только некоторые из нас?
Например,  уже  пониженный  некогда  в  должности  армейский  генерал  и
созданная им группа, проявившая себя наилучшим образом?
   - Что?.. Не смейте играть со мной в ваши игры, солдат!
   - В таком случае, господин секретарь, не  позволите  ли  вы  мне  как
человеку  военному  полюбопытствовать,   почему   вас   так   интересует
деятельность  Мака  Хаукинза,  какой  бы  она  ни  была?  Мир  меняется,
становится менее враждебным, напряженность в отношениях  между  великими
державами ослабевает. Что же касается  малых  государств,  то  мы  можем
сговориться и стереть их с лица  земли:  пара  бомбовых  ударов,  как  в
Ираке, мы - и порядок наведен!  Мы  систематически  сохраняем  бюджетные
ассигнования на армию, на личный состав и военное снаряжение... Не далее
как вчера в Беннинг прилетел один известный  журналист,  чтобы  взять  у
меня интервью. Он пишет статью о реакции вооруженных сил  на  уменьшение
государственных расходов на оборону в постперестроечную эпоху.
   - В п... постперестроечную эпоху? - произнес, заикаясь, госсекретарь,
подаваясь вперед. Пот  заливал  его  лицо,  левый  глаз  завращался  еще
быстрее. - Прекратите, солдат! Вы что, не знаете, что  нам  грозит  куда
большая опасность, чем мы можем представить себе?
   - С чьей стороны? Кто именно угрожает нам: Китай, Ливия, Израиль?
   - Нет, идиот! Я об этих странных существах... Кто знает,  как  далеко
они зайдут!
   - О каких таких существах?
   - Да о тех... что с НЛО!

Глава 25

   Дженнифер Редуинг выскользнула из накатившей на свомпскоттский  берег
волны, потянула за  бретельки  купального  костюма,  одного  из  многих,
найденных в кабинах  для  гостей,  и  побежала  по  песку  к  ступенькам
террасы, где на перилах висело ее полотенце. Вытерев  энергично  ноги  и
руки, она отбросила со лба волосы и помассировала голову. Потом,  открыв
глаза, заметила напротив себя, на террасе, своего молодого коллегу  Сэма
Дивероу. Он сидел на стуле, купаясь в лучах утреннего солнца.
   - А вы отлично плаваете! - улыбнулся Сэм.
   - Естественно! Заманивая белых  переселенцев  на  быстрины,  мы  тоже
кидались в воду, чтобы увидеть, как  будут  они  тонуть  в  тех  местах,
которые для нас не представляли никакой опасности, - ответила Дженни  со
смехом.
   - А знаете, я ведь могу этому поверить.
   - Тем более, что это, возможно, правда.  -  Редуинг,  завернувшись  в
полотенце, поднялась  по  ступенькам  на  террасу  и,  оглядев  стол  из
матового плексигласа, заметила:
   - Как славно! Кофейник с кофе и три чашки.
   - Не чашки, а кружки. Я не могу пить кофе из чашек.
   - Как ни странно, но я тоже не могу, - сказала Дженни,  садясь.  -  Я
думаю, потому-то я и называю чашками кружки. По сути,  они  относятся  к
одной категории вещей. У меня в квартире, по-моему, кружек двенадцать, и
все разные.
   - А у меня, должно быть, их дюжины две, и только  четыре  одинаковые.
Понятно, эти последние - из особого, зеленоватого хрусталя, от матери, и
я никогда ими не пользуюсь.
   - Это называется ирландским стеклом, и оно  ужасно  дорогое.  У  меня
есть две такие же кружки, и я тоже не трогаю их.
   Они рассмеялись, глаза их встретились. Пусть на мгновение, но и этого
не сбросить со счетов.
   - Боже милостивый, промолвил Сэм, - мы говорим почти минуту, но никто
из нас не воткнул в другого  словесной  шпильки.  Это  вызывает  у  меня
желание налить вам чашку, вернее, кружку кофе.
   - Спасибо! Но только без молока, пожалуйста.
   - Тем лучше. Я забыл попросить принести молоко или сливки.  Белый  же
порошок я стараюсь не употреблять, поскольку выглядит он так же,  как  и
тот, за хранение которого ты можешь угодить в тюрьму.
   - А для кого третья чашка... то есть  кружка?  -  спросила  индейская
Афродита, принимая кофе.
   - Для Арона. Моя мать наверху. Она влюбилась в  Романа  Зет,  который
обещал приготовить для нее цыганский завтрак и  принести  его.  Конечно,
Сайрус не допустил бы этого, но он на  кухне:  никак  не  отойдет  после
вчерашней попойки.
   - Вы думаете, что ему следует приглядывать за Романом?
   - Вы не знаете мамы.
   - Может быть, я знаю ее лучше, чем вы. Потому и спрашиваю.
   Снова встретились глаза молодых людей, и смех их зазвучал громче и...
теплее.
   - Вы злая индейская леди, и мне следовало бы отобрать у вас кофе.
   - Черта с два вам это удастся! Откровенно говоря, я думаю, это лучший
кофе, который мне когда-либо доводилось пробовать.
   - Это верно. И в связи с этим  вам  следовало  бы  пересмотреть  свои
взгляды относительно цыган: ведь его приготовил Роман Зет.  Правда,  для
этого ему пришлось прочесать дюны, собрать всех этих выброшенных океаном
слизняков и смешать их с молотым кофе. Но  если  вы  начнете  вопить,  я
найду бритву и сбрею вашу бороду.
   - Ох, Сэм! - Закашлявшись от смеха, Дженнифер поставила на стол  свою
кружку. - Вы можете иногда быть забавным, хотя в действительности  редко
встречаешь столь скучных мужчин.
   - Это я-то скучный? Боже сохрани, чего нет, того нет! Но не  означает
ли слово ?забавный? на языке обитателей вигвамов, что у нас перемирие?
   - Почему бы и нет? Прошлой ночью, перед тем как уснуть, я думала, что
нам предстоит еще преодолеть пару крутых горок,  и  мы  недалеко  уйдем,
если не перестанем цапаться. На нас отныне будет направлен весь огонь  -
в  юридическом  и,  возможно,  в  прямом  смысле  слова,  хотя  огонь  в
буквальном смысле никак не повлиял бы на мое давление крови.
   - Почему же в таком случае вы не позволяете  мне  ?вести  дело?,  как
сказал бы Хаук? На слушании я не помешал бы вам.
   - Знаю, что не помешаете. Но с чего  вы  взяли,  что  лучше,  чем  я,
сумеете отразить этот самый огонь?  Если  вы  это  говорите  так  только
потому, что вы мужчина, то это значит, что мы снова  начали  подкалывать
друг друга.
   - Оставим лучше вопрос о подкалывании. И дело тут  вовсе  не  в  том,
будто я считаю, что успешнее выступлю на суде. Главное  -  в  другом.  В
том, что я лучше знаю Мака Хаукинза. Мне известно, как ведет он  себя  в
критических ситуациях. Могу даже в том или ином  случае  предвидеть  его
реакцию. И позвольте мне сказать вам, что, когда  попадаешь  в  трясину,
нет на свете лучшего союзника, чем он.
   - Судя по вашим словам, вы неплохо бежали с ним в одной упряжке.
   - Я менее выносливая лошадка, чем он,  но  в  прошлом  и  впрямь  нам
приходилось крутиться вдвоем. Я столько раз называл его коварным сукиным
сыном, что и компьютер сбился бы со счета. Но  когда  дело  швах  и  все
летит кувырком, я начинаю благодарить луну и звезды  за  его  богоданную
хитрость и изворотливость. Я даже чувствую заранее, когда он  залезет  в
свой солдатский вещевой мешок, чтобы извлечь оттуда  что-то  такое,  что
спасет нас. И просто плыву по течению.
   - Вы должны и меня научить тому же, Сэм. Дивероу уставился  молча  на
кружку кофе. Потом перевел взгляд на девушку:
   - Вы не обидитесь, если я скажу, что это было бы не очень разумно  и,
возможно, осложнило бы наше положение?
   - Вы считаете, что я моту стать помехой двум славным старым друзьям?
   - В каком-то смысле да: уж слишком вы активны.
   - И все же, может быть, рискнем, несмотря на мою некомпетентность?
   - Чтобы вы открыли стрельбу из снайперской винтовки?
   - Прекратите, Сэм! Я понимаю, что вы делаете, и ценю  это.  Даже  ваш
запоздалый  героизм.  Откровенно  говоря,  остаться  в  стороне   весьма
соблазнительно:  я  же  не  такая  дура,  чтобы  видеть  себя   в   роли
женщины-коммандос. Но ведь это мой народ. Я не  могу  вот  так  взять  и
отстраниться. Мои соплеменники должны знать, что я здесь... что  я  была
здесь. Чтобы прислушиваться к моим словам,  они  должны  питать  ко  мне
уважение, но, хорошо это или плохо,  этого  не  будет,  если  я  исчезну
неизвестно куда, а вместо меня обязанности поверенного,  представляющего
интересы племени, возьмет на себя кто-то другой.
   - Понимаю, что вы имеете в виду.  Хотя  и