ад в свой лимузин.
   Таким образом, безрассудное решение было принято. Генерал Хаукинз знал, с
кем имел дело.
   Автоколонна, возглавляемая патрульным мотоциклистом, повернула налево,  в
направлении холма. Машины двигались осторожно, на малой скорости,  и,  когда
два ехавших сзади мотоциклиста достигли первого поворота  на  склоне  холма,
капитан Нуар выскочил из зарослей и,  метнувшись  к  барьеру,  преградил  им
въезд на объездной путь. Знак, прикрепленный к барьеру, он  заменил  другим:
"Динамит! Опасно! Смерть!"
   Ему  удалось  это!  Слава  Богу,  все  вышло,  как  надо!  Он  бежал   из
Махенфельда, находится на пути в Рим, и, если все сложится удачно, никто  не
узнает о его побеге до утра! А потом окажется слишком поздно! Хаук уже будет
занят своим "Нулевым объектом".
   Они никак не смогут узнать о его побеге. Разве что выломают дверь  в  его
комнату, а это маловероятно. Энни с ним не разговаривала: она  заперлась  от
него в своей комнате в южном крыле после того, как он  спровоцировал  ссору.
Он кричал тогда так громко, что его можно было бы услышать и на горных пиках
Маттерхорна. Ну а она  ответила  ему  на  языке,  который  изучила  в  своей
уголовной семье.
   Рудольф и Безымянный не хотели иметь с ним ничего  общего.  И  тем  более
дружить.
   После  размолвки  с  Энни  Сэм  симулировал  перед   своими   охранниками
неожиданные приступы ужасных болей в паху. Якобы не в силах  долее  терпеть,
он скорчился и закричал:
   - Господи, у меня кувейтский энцефалит! Я заразился пять недель  назад  в
алжирской пустыне! О, Боже мой,  я  все-таки  подхватил  его!  У  меня  яйца
распухли, как  баскетбольные  мячи!  Мне  нужен  врач!..  Позовите  врача!..
Доктора скорее!
   - Врача нет. Нет и не будет никакой связи с внешним миром до  возвращения
хозяина Махенфельда. - Рудольф был непреклонен.
   - Вы поплатитесь за это! Болезнь очень заразная! - не унимался Сэм.
   Вслед за  этим,  стиснув  обеими  руками  трусы  в  известном  месте,  он
имитировал обморок. Рудольф и Безымянный удрали в панике в  гостиную.  Ожив,
но продолжая разыгрывать агонизирующего больного, Сэм с воплем  выскочил  из
комнаты и бросился вверх по лестнице, призывая на помощь Всевышнего и  кляня
свои опухшие органы.
   Рудольф и Безымянный носа не высовывали из гостиной, пока Сэм не  добежал
до своей комнаты и не закрыл за собой дверь. Когда же спустя какое-то  время
он приоткрыл ее, то увидел, как в  дальнем  конце  коридора  его  охранники,
прикрыв лица платками, пшикают вокруг себя дезинфицирующими аэрозолями.
   Путь был расчищен! Для красивого, безопасного ухода из Махенфельда.
   Лилиан и двоим  ее  помощникам  из  обслуги  замка  предстояло  перегнать
лимузины  на  аэродром,  расположенный   где-то   южнее   Махенфельда.   Ему
припомнилось, как Маккензи  объяснял  своей  бывшей  супруге  этот  маршрут.
Дорога должна была занять у нее примерно четыре часа, и главное, что Хаукинз
подчеркнул особо,  ей  придется  вести  автомобиль  к  аэродрому  только  по
западному шоссе.
   Аэродром!
   А это значит самолеты! И самолеты эти летают в Рим! Даже если полетов нет
и их не предвидится, на аэродроме наверняка найдется телефон! И радио!
   В голове Сэма постепенно сложился новый план действий. Он во что бы то ни
стало должен залезть в багажник второго лимузина, который поведет кто-то  из
обслуги замка.
   Открыть замок багажника не составило особого труда. Он сделал это,  когда
крутился возле машин, чтобы помочь Лилиан с чемоданами и затем попрощаться с
нею.
   Как  только  его  охранники   в   очередной   раз   скрылись   в   облаке
дезинфицирующего раствора, Сэм связал три одеяла,  спустился  с  балкона  на
землю, бросился к автомобилю и залез в багажник.
   Находясь уже внутри лимузина, он плотнее завернулся в  одеяло,  благодаря
небо за то, что у него есть хотя бы трусы, и стал ждать. Он  рассчитывал  на
то, что само небо хоть немного  поможет  ему  в  его  предприятии,  и  удача
действительно улыбнулась ему.
   Лимузины проскочили через ворота, и  поездка  началась.  Через  три  часа
дикой тряски, спусков, подъемов и гонки по  швейцарским  горам  Сэм  услышал
частые и громкие гудки  автомобильного  клаксона.  Спустя  несколько  секунд
издали донесся ответный  сигнал  шедшего  впереди  лимузина.  Автомобиль,  в
котором находился Сэм, замедлил ход и затем остановился. Водитель  торопливо
выбрался из машины. Дивероу услышал его быстро удалявшиеся шаги, а  потом  -
звуки лившейся  под  напором  жидкости,  которые  ни  с  какими  другими  не
спутаешь.
   Сэм осторожно  приоткрыл  крышку  багажника,  бесшумно  вылез  наружу  и,
подкравшись к стоявшему на обочине водителю, врезал ему ручкой  домкрата  по
голове.
   Не прошло и полминуты, как Дивероу  стянул  с  оглушенного  им  швейцарца
брюки, пиджак, рубашку и башмаки. Натянув на себя брюки  и  пиджак  -  этого
пока хватит в ночной темноте, - вскочил  в  машину,  на  место  водителя,  и
дважды нажал на кнопку звукового сигнала, давая понять, что можно трогаться.
   Лилиан ответила ему такими же гудками, и они продолжили путь.
   С аэродромом в Валтурнанче - это название было указано в надписи у  ворот
- у Сэма могли возникнуть проблемы, вполне,  однако,  разрешимые  с  помощью
огромной суммы денег, обнаруженных им в пиджаке, снятом со  швейцарца.  Пять
тысяч долларов! Американских! Хаук  щедро  одарил  этого  служащего!  В  его
голове непроизвольно  родился  другой,  совершенно  фантастический  план!  С
великолепным финалом!
   Он справится с Хауком без  всякой  полиции!  Без  вмешательства  властей!
Хладнокровно остановит его, сорвет операцию  "Нулевой  объект"  и  к  чертям
собачьим разгонит  беспутную  банду  -  и  все  это  одновременно!  Никто  в
ближайшее время не будет расстрелян, вздернут на веревке  или  приговорен  к
пожизненному тюремному заключению. Замысел гениален. И безупречен.
   У западной кромки аэродрома дорога круто изгибалась. Как  только  лимузин
Лилиан вышел на этот поворот, Сэм  сбросил  скорость  своего  автомобиля,  а
затем и остановил его у  обочины.  Выключив  зажигание,  схватил  рубашку  и
башмаки и, выскочив из машины, кинулся в лес.
   Затаившись в темноте, он ждал неизбежного. Слышно  было,  как  затормозил
лимузин Лилиан. Она в сопровождении своего помощника поспешила  к  брошенной
Сэмом машине.
   - Это уж слишком! - возмутилась женщина. - Эта неблагодарная тварь  взяла
да и смылась в последнюю минуту! После того, как  Мак  отвалил  ему  столько
денег! Впрочем, это меня не удивляет. У него были вялые мышцы на шее, а  это
всегда признак слабости... Поехали! Садись в машину! Мы почти у цели.
   Час спустя Сэм Дивероу, в кожаном пиджаке и  мешковатых  брюках,  слишком
больших для него, выложил две  с  половиной  тысячи  долларов  ошеломленному
пилоту в ангаре аэродрома Валтурнанче в уплату за незапланированный  рейс  в
Рим. Человек, на котором остановился Сэм, ростом был пониже его и не обладал
развитой  мускулатурой  атлета.  Считается,  что  пилоты,  соглашающиеся  на
подобного рода полеты, не обладают, как правило, высокой нравственностью. Но
Сэм не опасался, что его обманут и выбросят на один из альпийских перевалов.
   Он добился своего! Они полетели! И достигли Рима до восхода  солнца!  Он,
Сэм  Дивероу,  лучший  молодой  юрист  в  Бостоне,  совершит  сейчас   самый
головокружительный взлет в своей карьере!
   Капитаны Гри и Блю, в полицейской  форме,  тесно  облегавшей  их  фигуры,
стояли неподвижно, укрывшись за стволами аппиевых кленов, по обеим  сторонам
дороги. Их правые руки, согнутые в локтях, были чуть отставлены  в  стороны,
чтобы ненароком не пораниться короткими полыми иглами,  торчавшими  остриями
из надетых на пальцы колец.
   Как и предсказал командир, два мотоциклиста, сопровождавшие лимузин  папы
по бокам, повернули обратно и теперь замыкали кортеж. И опять-таки в  полном
соответствии с предположением генерала, грохот стоял невообразимый.
   Машины проследовали одна за другой. И когда два  патрульных  мотоциклиста
оказались наконец между двумя кленами, за которыми скрывались капитаны,  Гри
и Блю, стремительно выскочив из-за деревьев,  взмахами  левых  рук  оглушили
обоих полицейских, а правыми вонзили острия маленьких игл в их шеи.
   В считанные секунды патрульные были обездвижены.
   Гри и Блю оттащили тела полицейских в ближайшие кусты, а сами оседлали их
мотоциклы. Срезая путь, они промчались через кустарник вниз по склону холма,
и, согласно плану, заняли новую позицию.  В  случае  необходимости  капитаны
могли теперь для маскировки натянуть поверх своей формы сутаны.
   Капитаны Оранж и Вер, затаившись  в  высокой  траве,  лежали  на  животах
напротив друг друга. То, что увидели они вдали, сквозь  заросли,  вызвало  у
них смех: в  мотоциклетном  эскорте  не  хватало  двух  машин.  Остававшиеся
патрульные, пристраиваясь в хвост второго лимузина, старались выровнять свои
мотоциклы.
   Когда  автомобиль  с  его  преосвященством  проследовал  мимо  капитанов,
набожный Оранж перекрестился.
   Капитан Вер досадливо  сплюнул.  Давно  уже  церковь  не  избирала  папой
римским француза, и все из-за этих свиней итальянцев.
   Лимузин папы свернул на последний поворот и покатил под  уклон.  Оранж  и
Вер  одновременно  вскочили  на  ноги  и   молниеносно   выполнили   заранее
отработанный прием по захвату полицейского мотоциклетного эскорта.
   Патрульные были выведены из  строя.  Автомобиль  с  папой  заворачивал  к
подножию Аппиева холма. До фазы  номер  четыре  -  взрывов  дымовых  бомб  в
перевернутом "фиате" - оставались секунды. Оранж и Вер приступили  к  своему
очередному заданию, самому важному из всех, - к фазе номер семь. Фазы пять и
шесть - вывод из строя средств  связи  и  принудительное  погружение  в  сон
спутников папы римского - могли начаться в любой момент.
   Фаза номер семь должна была стать венцом всей операции "Нулевой  объект":
ведь  ею  предусматривалась  подмена  Джиованни   Бомбалини   певцом   Гвидо
Фрескобальди.
   Потрясшие "фиат" взрывы были поистине ужасны, как и  дикие  вопли  турок.
Хаук довольно ухмыльнулся. Черт возьми, как чудесно все это - и дым  и  шум!
Хотя криков, пожалуй, все же многовато.
   Кортеж  замер,  словно  в  шоке,  раздались  взволнованные  голоса.  Один
мотоцикл  и  два  лимузина  оказались  на  глухом  объездном  пути,  с   юга
огороженном крутыми горными склонами, а с севера окаймленном дремучим лесом.
   - "Лучшего и не придумаешь!" -  подумал  Хаукинз,  поддерживая  в  кустах
обмякшее тело Гвидо Фрескобальди.
   Капитан Нуар занял свою позицию и просигналил  капитанам  Ружу  и  Брюну,
которые стояли в десяти ярдах один от другого в ожидании того момента, когда
можно будет приступить к выполнению фазы номер пять - к выведению  из  строя
средств связи.
   И вот этот момент настал.
   Единственный оставшийся из всего эскорта ватиканский полицейский соскочил
с мотоцикла и кинулся к густо дымившему  опрокинутому  "фиату",  из  глубины
которого раздавались истошные вопли попавших в ловушку людей.  Дверцы  обоих
лимузинов были распахнуты. Водители и священники, размахивая руками,  что-то
кричали и отдавали приказы, обращенные ко всем и ни к кому в отдельности,  а
затем побежали к перевернутому автомобилю.
   Наконец-то!
   Капитаны Нуар, Руж и  Брюн  в  сутанах  священников  выскочили  из  своих
укрытий. Брюн и Руж забрались на переднее  сиденье  головного  автомобиля  и
повыдергивали  все  попавшиеся  им  на  глаза  провода.  Нуар  устремился  к
следующей машине,  лимузину  папы,  и  потянулся  через  открытую  дверцу  к
переговорному устройству.
   Неожиданно над спинкой  сиденья  показалась  чья-то  ладонь,  а  затем  и
запястье, выглянувшее из белой сутаны. Но ладонь и запястье не были  белыми.
Они были черными!
   Хватка,  которую  ощутил  на  своей  шее  капитан   Нуар,   подкрепленная
молниеносными сокрушительными ударами кулаком по его голове,  была  приемом,
хорошо известным ему по уличным дракам. Он был характерен только для  одного
места на свете - для Гарлема!
   Нуар с силой  крутанул  разламывавшейся  от  боли  головой  и,  к  своему
несказанному изумлению, оказался лицом к лицу с собратом.
   С собратом, облаченным в белоснежную сутану католического священника!
   Подобная встреча не входила в  планы  Нуара,  однако  тут  уж  ничего  не
поделаешь. Как бы ни был хорош католический ягненок, его  боевые  приемы  не
простирались далее тех, что применялись на Сто тридцать восьмой  улице  и  в
Амстердаме.
   Воспользовавшись этим, Нуар  ткнул  большим  и  указательным  пальцами  в
чувствительную  плоть  противника  и  оттолкнул  его  от  себя.   Чернокожий
священник вскрикнул и отпустил голову Нуара. Тот же, сделав  глубокий  вдох,
не замедлил нанести католическому ягненку рубящий  удар  по  затылку,  после
чего вернулся к своему делу: стал обрывать  провода  и  разбивать  механизм.
Старый толстый  гусак,  притаившийся  на  заднем  сиденье,  -  там  же,  где
находился и чернокожий клирик, - и весьма похожий в своем белом  одеянии  на
Нуара, подался вперед и бережно уложил поверженного собрата рядом  с  собой,
поддерживая его голову так, словно бедный прелат и в самом деле  был  тяжело
ранен.
   - С ним все будет о(кей! - заверил сердобольного священника  Нуар.  -  Не
знаю, как делают подобные вещи ваши парни. Клянусь,  не  знаю!  Но  баптисты
предпочитают в скачках уповать на вожжи: они ценят  темп!  Правда,  в  вашем
распоряжении "фараоны"!..
   Ну и чертовщина! Что за новые сюрпризы могут его ожидать?  И  какими  еще
задержками  грозит  ему  пребывание  в  залитом  солнечными  лучами  римском
аэропорту Леонардо да Винчи? В общем, ночной кошмар в это яркое утро! Ночной
кошмар, не компенсируемый возможностью выспаться, как это бывает обычно.
   Проклятый коротышка, этот сукин сын, пилот из Валтурнанче, утверждал, что
его самолет должен быть непременно осмотрен инспекторами отдела по борьбе  с
наркотиками! Сэм прекрасно знал, что никто  не  шевельнет  и  пальцем,  если
самолет взлетит в воздух с шестью сейфами, набитыми ворованным  золотом,  не
указанными в декларации  бриллиантами  или  сверхсекретными  оборонительными
планами НАТО, если только сверху не поступит соответствующего  распоряжения.
Однако все его протесты не возымели никакого действия.  Впрочем,  не  совсем
так, поскольку в конце концов его  заставили  раздеться  и  затем  подвергли
обыску.
   - Простите, синьор, а где ваше нижнее белье? Куда вы его подевали?..  Эй,
парни, проверьте самолет еще раз!
   - Это безумие какое-то!  -  завопил  Дивероу.  -  При  чем  тут  какие-то
трусы...
   - О чем это вы? - спросил капитан с явным подозрением.
   - О трусах! - Сэм очертил их контур в воздухе. - Ну где бы мог я потерять
их тут?..
   - Ах-ах-ах! - покачал головой пилот. - Швейцарские  горцы  носят  длинные
подштанники. Притом с накладными карманами. С  клапанами.  И  со  множеством
пуговиц. А в пуговицах имеются пустоты.
   - Но я не горец и не швейцарец! Я американец! Брови капитана  взметнулись
кверху.
   - Ах-ах-ах, синьор... Мафия? - произнес он, понизив голос.
   Этот цирк продолжался бы бесконечно  долго,  если  бы  Сэм  не  догадался
вручить этому коротышке десять стодолларовых американских банкнот, сразу  же
изменивших настроение капитана и освободивших Сэма от всяческих подозрений.
   - Где я могу взять такси?
   - Прежде вам следует обменять свои деньги на итальянские, синьор: ни один
таксист не сможет дать вам сдачу со стодолларовой бумажки.
   - У меня  не  осталось  больше  ни  одной  стодолларовой  купюры.  Только
пятисотенные.
   - Тогда он позовет полицию: несомненно, такие крупные банкноты  не  могут
быть подлинными. Вам нужны лиры.
   "Боже мой, полиция!" - подумал Сэм. Сейчас он меньше всего хотел бы иметь
дело  с  полицейскими  и  истеричными  таксистами.  Ибо  ни  те,  ни  другие
определенно никак не  вписывались  в  его  гениальный  план  срыва  операции
Хаукинза.
   И поэтому он чуть ли не час простоял в очереди в кассу, где  производился
обмен денег, и все для того, чтобы  услышать  сперва  от  заправлявшей  этим
делом усатой дамы, что  купюры  такого  достоинства  должны  быть  проверены
спектрографом.
   - Простите, синьор, - проговорила наконец дама  с  усиками  по  истечении
довольно долгого времени. - Мы проверили ваши  банкноты  на  четырех  разных
аппаратах. Они подлинные. Вот ваши лиры. Найдется ли у вас для них свободный
кейс или чемодан?
   Часы показывали 9.45. Время у него еще было! До Рима  на  такси  -  около
часа, если, конечно, ничто не помешает, и примерно с полчаса  уйдет  на  то,
чтобы добраться до южных окраин Рима, откуда он сможет  выехать  на  Аппиеву
дорогу.
   Путь до Аппии займет не более двадцати  минут  или  около  того.  Он  был
уверен, что сумеет узнать дорожные знаки, которые  видел  во  время  учебных
занятий. В общем, он попадет в зону предстоящей операции "Нулевой объект" по
крайней мере за полчаса до ее начала.
   Он остановит Маккензи, предотвратит третью мировую войну, устранит угрозу
пожизненного заключения и вернется домой в Бостон, имея  в  кармане  чек  на
крупную сумму в швейцарском банке!
   Проклятье, как хочется курить: будь у него пара сигарет, он закурил бы их
одновременно!
   Сэм промчался через здание аэровокзала к двери, над которой было написано
на трех языках слово "такси", и, тяжело  дыша,  выскочил  на  бетонированную
площадку.
   Всю представшую его взору территорию аэропорта занимали сотни неподвижных
тележек, нагруженных багажом. Сбившаяся  в  отдельные  группы  публика  была
готова учинить бунт.
   Сэм подошел к одному из туристов.
   - Что происходит тут?
   - Эти проклятые бездельники таксисты объявили забастовку!
   Сэм принял решение. У него было несколько сотен тысяч лир в  раздувшихся,
словно паруса, карманах. Должен же найтись на автостоянке хотя бы кто-нибудь
с собственной машиной.
   И Сэм отыскал такого автолюбителя. В 11.20. И предложил ему  деньги.  Чем
быстрее он поедет, тем больше лир  он  получит,  -  счет,  понятно,  шел  на
тысячи. Тот согласился.
   11.32! Он добьется своего!
   Он обязан сделать это!
   И сейчас для него нет ничего важнее этой цели!
   Почему он настраивает себя так? Потому что он не может иначе.
   Гри и Блю потуже перепоясали сутаны  веревкой.  Они  стояли  на  коленях,
скрытые густым подлеском и раскидистыми ветвями деревьев,  росших  по  краям
древней дороги у подножия холма. Оба они были готовы хоть  сейчас  выскочить
из зарослей и приступить к выполнению фазы  номер  шесть,  предусматривавшей
выведение из строя  всех  автотранспортных  средств.  Опрокинувшийся  "фиат"
находился как раз перед ними. Из него валил дым и разносился ветром  во  все
стороны. Пять помощников папы, оба  водителя  лимузинов  и  единственный  из
оставшихся в строю патрульных мотоциклистов пытались  добраться  до  истошно
вопивших турок.
   Впрочем, число присутствующих особого значения для  капитанов  не  имело.
Стоит им только оказаться у  извергавшего  дым  автомобиля,  как  они  споро
справятся со своим делом.  Тем  более  что  при  виде  более  чем  странного
поведения людей, облаченных в сутаны, их жертвы охватит  растерянность.  Для
капитанов не составит  особого  труда  обездвижить  одного  за  другим  всех
противников. На западном фланге будет дежурить капитан  Руж.  Он  перехватит
там  всякого,  кто,  разобравшись  в  обстановке,  попытается  добраться  до
лимузинов.
   Пора!
   Гри и Блю ринулись из кустов в хаотическое смешение дыма, воплей турок  и
взмахов руками. Просторные сутаны развевались по ветру. Иглы были наготове.
   Люди из окружения папы один за другим  валились  на  землю  с  блаженными
улыбками на умиротворенных лицах.
   - Вяжите их! - крикнул  Гри  туркам,  после  того  как  эти  три  "жертвы
автокатастрофы" выбрались через окна и из-под машины. - Подайте мне веревку.
   - Только не туго, вы, маньяки!  -  гаркну