Теми людьми! - Цыган с гордостью показал свою рубашку.  -  Я  очень
спешил, и они все поняли.
   - Нет никаких таких людей! - заорал Сайрус.
   - Потом как-нибудь я напишу им письмо. Сообщу,  сколь  скорблю  я  по
поводу совершенного мною поступка.
   - Полковник, - произнес Пинкус, стараясь с помощью  Дженни  подняться
со стула, - у нас нет времени для проверки  правдивости  его  показаний.
Лучше скажите, что делать нам дальше?
   - О, это уже проще простого! - отозвался Сайрус. Но все оказалось  не
так.

***

   2.16. - Бум-бум, бум-бум, бум-бум, бум-бум, бум-бум, бум-бум!.. Хэйя,
хэйя, хэйя, хэйя, хэйя, хэйя, хэйя!
   Под  барабанный  рокот,  топот  ног   и   песнопение   вверх   взмыли
транспаранты.  Почтеннейшая  публика  была  шокирована  видом  уопотами,
бесновавшихся на  ступенях  Верховного  суда.  Туристы  были  возмущены.
Причем жены выражали свое негодование более  энергично,  чем  их  мужья,
поскольку танцевавшие  девушки-индианки,  участвовавшие  в  демонстрации
протеста,  отличались  исключительной  привлекательностью,  а  их   юбки
взлетали уж слишком высоко.

***

   - Джебидайя, мы не сможем пробиться!
   - Верно.
   - И нигде полиции не видно.
   - Верно.

***

   - Олаф, эти сумасшедшие нас не пропустят!
   - Верно.
   - Но существуют же правила!
   - Верно.

***

   - Ставрос, подобное немыслимо в храме Афины!
   - Верно.
   - Перестань глазеть!
   - Да что ты!.. Ах, прости меня, Олимпия!

***

   В дверной нише на улочке, примыкавшей к Кэпитол-стрит, укрылись  двое
мужчин. Один из них был в генеральской форме и при регалиях,  другой  же
выглядел сущим бродягой. Выскочив из убежища, оборванец заглянул за угол
здания и вернулся назад, к генералу.
   - Все идет как надо. Генри, - сказал Маккензи Хаукинз,  ибо  это  был
он. - Они входят в раж!
   - А прибыли средства массовой информации? - спросил актер  Саттон.  -
Вам же вполне определенно заявлено: я не появлюсь там, если на  меня  не
будут направлены камеры!
   - Пока что представлена лишь парочка радиостанций. Так что вы  смогли
бы обратиться к народу по микрофону.
   - Нет, дорогой друг, этого недостаточно. Я требую, чтобы  здесь  были
телекамеры!
   - Ладно, ладно! - Хаук снова отправился на  разведку,  а  возвратясь,
доложил:
   - Только что приехали с телекомпании!
   - С какой именно? И что это за телевидение? Сетевое?
   - Почем мне знать, черт возьми?
   - Выясните, mon general. Все должно соответствовать моему статусу.
   - Черт бы побрал эти телешоу!
   - Не стоит богохульствовать, Маккензи. Поглядите-ка лучше снова.
   - Вы невозможны. Генри!
   - Надеюсь.  Это  единственная  возможность  продвинуться  в  бизнесе.
Поторапливайтесь же! Мне не терпится приступить к  лицедейству.  Так  уж
действует на меня все прибывающая аудитория. Это  она,  как  вы  знаете,
награждает аплодисментами актера в театре.
   - Вы никогда не испытывали страха перед выходом на сцену?
   - Мой дорогой, я никогда не боялся сцены,  это  она  боится  меня!  Я
проношусь по ней, как раскат грома!
   - Тьфу!
   Хаук снова ринулся на улицу, но возвращаться к актеру он  не  спешил,
ибо сейчас увидел то, на что и  рассчитывал.  Со  стороны  Первой  улицы
подкатили четыре такси, одно за другим. Из первого вышли  трое  духовных
лиц: священники-христиане -  евангелической  и  католической  церквей  -
поддерживаемый  ими  под  руки  престарелый  раввин.   Второе   подвезло
неотразимую, как Мерилин Монро, представительницу древнейшей  профессии,
которая, однако, покачивала бедрами не столь уж искусно -  впрочем,  кто
мог бы судить о том  со  знанием  дела?  Из  третьей  машины  выгрузился
деревенщина фермер  из  глухомани,  являвший  собою  классический  образ
сельского жителя откуда-нибудь с плато Озарк: <Плато Озарк - плоскогорье
в США, на территории штатов Миссури, Арканзас и Оклахома> казалось даже,
что с его бесформенной шляпы в стиле ?пирог со свининой?  и  мешковатого
клетчатого костюма стекает куриный помет. Четвертый кабриолет  внес  еще
большее разнообразие в эту картину, доставив элегантно одетого огромного
роста чернокожего мужчину со словно вылепленной умелой рукой  скульптора
крупной головой, рядом с которым автомобиль выглядел детской игрушкой.
   Хотя, как и было обговорено, Дженнифер, Сэм  и  Сайрус  пошли  каждый
своим путем, словно не знакомые друг с другом люди, ни один  из  них  не
перешел на противоположную сторону улицы, где располагалось здание суда.
Что же касается троих столпов веры святой, то  они,  стоя  на  тротуаре,
пререкались между собой. Раввин что-то горячо доказывал своим спутникам,
пастыри-христиане с неодобрением покачивали в ответ головами.
   Хаук  извлек  из   изодранного   кармана   портативное   переговорное
устройство:
   - Телячий  Нос,  отзовись!  Отзовись,  Телячий  Hoc!  -  Использовать
кодовое имя не было никакой необходимости.
   - Не кричи так, Повелитель Грома: эта чертова штука у меня в ухе!
   - Наш контингент прибыл...
   -  Так  же,  как  и  половина   сексуально   озабоченного   населения
Вашингтона! Я имею в виду  вполне  определенную  половину...  Другая  же
готова оскальпировать наших девушек!
   - Передай им, чтобы брали выше!
   - До коих пределов? До пояса с подвязками?
   - Я не то имею в виду. Горланьте не  переставая  песни  и  как  можно
громче бейте в барабаны. Мне требуется еще десять минут.
   - Ты их получишь. Повелитель Грома! Хаук снова нырнул в укрытие:
   - Еще десять минут, Генри, и вы выйдете на сцену!
   - Из-за чего такая задержка?
   - Мне надо проверить одно дельце,  и,  когда  я  вернусь,  мы  вместе
выйдем отсюда.
   - А что же это за ?дельце??
   - Я должен устранить кое-кого из стана противника.
   - Устранить?!
   - Волноваться нет причин. Эти парни молоды и неопытны.
   Маккензи в который уже раз выскользнул в своих лохмотьях на улицу.
   И  вскоре   четверо   десантников   -   коммандос   в   маскировочных
зелено-черных одеяниях были выведены один  за  другим  из  строя  старым
бродягой.  Действовал  он  уверенно.   Всякий   раз,   приблизившись   к
противнику, оборванец хлопал его по плечу и, когда тот падал без чувств,
оттаскивал его на обочину тротуара и, предварительно брызнув ему в  лицо
несколькими унциями ?Южного комфорта?, укладывал свою жертву отдыхать до
тех пор, пока к ней не вернется сознание.
   Однако,  к  превеликому  беспокойству  сэра   Генри,   десять   минут
превратились в двенадцать, потом в двадцать, а затем  и  чуть  ли  не  в
полчаса! И все потому, что Хаук высмотрел  пятерых  застегнутых  на  все
пуговицы федеральных агентов с суровыми лицами и шестерых джентльменов с
мрачными широколобыми физиономиями, - пожалуй,  превосходящими  тупостью
своей и морды горилл.
   И ему пришлось ?нейтрализовать? их тем же манером, как и незадачливых
десантников.
   - Любители! - прошептал Хаук себе под нос. - И что у них за командиры
такие?
   Но кем бы они ни были, ясно, что их операция фиксировалась на пленке.
Во всяком случае, какой-то сукин сын в рубашке с короткими рукавами лихо
орудовал  видеокамерой,  нацеливая  ее  на  тех,  кто  пытался   сорвать
манифестацию. По-видимому, он действовал  в  пользу  стоявших  за  этими
типами лиц. Ха, сейчас он, Хаук, покажет этому мерзавцу!  Однако  всякий
раз, когда Мак уже  готов  был  схватить  оператора,  тот,  с  ловкостью
балетного танцора совершив пируэт, растворялся в толпе. Публики же  было
предостаточно, в чем Мак еще раз убедился, пробираясь  назад  к  дверной
нише. Добравшись наконец  до  укрытия,  он  обнаружил,  что  сэра  Генри
Ирвинга Саттона там не было! Куда же, черт возьми, подевался он?..
   Актер между тем,  стоя  в  каких-то  десяти  футах  от  угла  здания,
наблюдал с изумленным видом  за  кутерьмой,  творившейся  на  ступеньках
Верховного суда. Перед топавшими ногами, горланившими песни,  бившими  в
барабаны,  размахивавшими  транспарантами  демонстрантами   из   племени
уопотами численностью не менее сорока человек, завязалась  потасовка,  к
индейцам, впрочем, судя по всему, не имевшая никакого отношения.
   - Боже мой, я не столь уж молод,  как  прежде!  -  произнес  Хаукинз,
опуская руку на плечо Саттона.
   - И я тоже. Что же следует из того?
   - Несколько лет назад ни один из этих негодяев не появился бы  здесь.
Если только их не значительно больше, чем мне показалось.
   - Кого это ?их??
   - Ну, этих клоунов, колошматящих друг друга на глазах у туристов.
   Типы в застегнутых наглухо воротничках орали на коммандос в пятнистых
одеждах, ну а те в ответ перебрасывали их  через  плечо.  Отребья  мира,
воображая, будто в любой заварушке на их долю выпадет победа,  бросались
с кастетами и свинчатками в гущу сражавшихся. Бой был в полном  разгаре.
Под разгневанные  вопли  туристов,  которых  толкали  и  сбивали  с  ног
бузотеры, драчуны, не отличая в пылу схватки своих  от  чужих,  молотили
вслепую по ком попало, в то  время  как  идиот  с  видеокамерой  носился
вокруг с восторженными воплями:
   - Великолепно!
   - Слушаю вас. Лютик! - крикнул Хаукинз в переговорное устройство.
   - Сообщаю, Желтый Нарцисс, у  нас  возникла  проблема,  -  послышался
голос полковника Сайруса.
   - И в чем она?
   - Со святой троицей никаких хлопот, а вот шлюху и деревенского  олуха
мы потеряли.
   - Каким образом?
   - Покахонтас рассвирепела,  когда  какая-то  туристка,  крича  что-то
по-гречески, швырнула под ноги одной из танцовщиц  связку  петард.  Наша
девица бросилась за ведьмой, а Сэм устремился следом за ней.
   - Ради Бога, разыщите их!
   - Уж не хотите ли вы, чтобы судью Олдсмобиля хватили по голове в этой
круговерти?
   - Черт возьми, у нас мало времени! Уже почти без четверти три,  а  мы
еще не проникли в здание и не переоделись, чтобы ровно в  три  предстать
перед преторами <Претор - здесь: представитель высшей судебной власти>.
   - Думаю, небольшое опоздание нам простят, - предположил Сайрус.  Ведь
судьям наверняка известно о том, какая здесь заварушка.
   - Но вспыхнула-то она из-за уопотами.  Лютик!  И  хотя  без  кутерьмы
нельзя   было   обойтись,   данное   обстоятельство,    скажем    прямо,
свидетельствует не в нашу пользу.
   - Не прерывайте связи!.. Цыплячье дерьмо  волочит  назад  Покахонтас,
применив, добавлю, железный захват.
   - Этот мальчик всегда добивается  своего...  Изложите  ситуацию  и  -
вперед!
   - Будь по-вашему! Но когда появится наш генерал?
   - Как только я замечу, что наш фермер с  принцессой  переходят  через
улицу, поодиночке, и что она идет  первой...  А  где  наши  трое  святых
простаков? Я их что-то не вижу.
   - А вы и не можете их видеть: они пробираются сквозь дерущуюся толпу.
Я полагал до сегодняшнего дня, что  духовные  особы  пользуются  большим
уважением. Дези-Один и Дези-Два уже надавали тумаков дюжине иеху <Иеху -
слово, созданное Свифтом; в Америке им обозначают деревенщину, мужлана>,
и, клянусь, я сам наблюдал, как Дези-Один стибрил пять пар часов.
   - Это то, чего нам не хватало: священник-карманник!
   - Ну, это то, что у  нас  есть.  Желтый  Нарцисс...  А  вот  он  л  и
вернулись, наша парочка  юристов  -  Панч  и  Джуди!  <Панч  и  Джуди  -
персонажи английского народного кукольного театра>
   - Приведите их в порядок, полковник: это приказ!
   - Слушаюсь, маса! Но вам повезло: не будь я умнее  вас,  то  обиделся
бы.
   - Из-за чего?
   -  Не  важно.  Но  инстинкты  у  вас  правильно  срабатывают.   Связь
прерывается!
   Хаук спрятал переговорное устройство в карман растерзанного пальто  и
повернулся к Саттону:
   - У нас остается только пара минут. Генри. Вы готовы?
   - Готов? -  переспросил  актер  соответствующим  случаю  разгневанным
тоном. - Вы ненормальный! Как могу я царить на сцене, если на  ней  идет
потасовка?
   - Оставьте это, сэр Генри:  вы  же  сами  буквально  два  часа  назад
говорили мне, что можно обойтись и без сцены.
   - То был объективный анализ, а не субъективное восприятие реальности.
Не бывает маленьких ролей, бывают плохие актеры.
   - Ха?..
   -  Вы,  Маккензи,  проявляете  полнейшее   равнодушие   к   вопросам,
касающимся искусства!
   - Да?
   -  О,  улицу  переходит  прекрасная  Дженнифер!..  Боже,   костюмершу
следовало бы немедленно уволить: прелестная девушка выглядит шлюхой!
   - Так было задумано... А вот и Сэм!
   - Где?
   - Вон тот малый в клетчатом костюме...
   - И в нелепой шляпе?
   - Не похож на себя, не так ли?
   - Вид у него, надо сказать, идиотский!
   - Но это как раз то, чего мы и хотели: умный  и  франтоватый  адвокат
исчез.
   - Боже милостивый! - воскликнул актер. - Вы заметили?
   - Что?
   - Обратите внимание на священника в сером  костюме...  на  того,  что
поднимается по ступенькам с другим пастырем... Между ними еще  вроде  бы
какой-то раввин...
   - Ну и что?
   - Так вот, клянусь вам, этот викарий толкнул  какого-то  субъекта  из
публики и свистнул у него часы: сорвал прямо с запястья!
   - Проклятье! Я ведь предупреждал полковника,  что  только  этого  нам
недоставало - священника, обкрадывающего свою паству!
   - Так вы знаете их? Конечно же, это так. Тот пожилой человек в одежде
раввина - Арон! А двое других - наши парни из Аргентины или из Мексики!
   -  Из  Пуэрто-Рико,  но  это  не  важно...  Они  уже   поднялись   по
ступенькам... И вот вошли в здание... Еще немного, и наступит ваш черед,
генерал!
   Радиотелефон Хаука щелкнул. Мак выхватил переговорное  устройство  из
кармана.
   - Я перехожу через улицу! - раздался голос Сайруса. -  Пожелайте  мне
удачи!
   - Операция идет полным ходом, полковник!.. Телячий Нос, отзовись!
   - Я на месте, не кричи так! В чем дело?
   - Кончайте индейскую тягомотину и затягивайте национальный гимн!
   - Наши песни лучше: они музыкальней.
   - Поспеши, Джонни: сейчас появится генерал!
   - Ты добился своего, бледнолицый!
   - Ваш выход. Генри. Не подкачайте!
   - Я никогда не проваливаюсь, запомните это, болван! - отрезал  актер.
Сделав несколько  глубоких  вдохов  и  выпрямившись  во  весь  рост,  он
направился навстречу беснующейся  толпе  и  индейцам  племени  уопотами,
запевшим внезапно гимн ?Звездный флаг?.
   Хор этот был весьма примечателен. Взмывшие ввысь до  небес  голоса  и
вид  раскрашенных,   исступленных   физиономий   сорока   представителей
коренного  населения  Америки  повергли  толпу  в  оцепенение.  Свирепые
коммандос, прекратив сражаться, лишь  вытянули  вперед  руки,  чтобы  не
подпустить к своим глоткам  противников.  Головорезы,  в  свою  очередь,
побросали кастеты и  свинчатки.  И  все  они,  как  те,  так  и  другие,
уставились на  трагические  фигуры,  восславлявшие  в  скорби  и  печали
украденную у них землю. У многих зевак затуманился взор от навернувшихся
на глаза слез.
   Взобравшись  на  четвертую  ступеньку,  сэр   Генри   Ирвинг   Саттон
повернулся лицом к толпе и  взревел  на  самом  пределе  своего  зычного
голоса:
   - Вот она - ?зима междоусобий наших?! Хоть собаки и лают на  нас,  но
взгляд наш ясен! Чудовищное зло совершено, и мы затем  здесь,  чтоб  его
исправить! ?Быть или не быть, вот в чем вопрос!?
   - Этот сукин сын может глаголить так целый час, - прошептал  Маккензи
Хаукинз в свое переговорное устройство. - Сообщайте по порядку, кто  где
находится.
   - Мы в большой каменный холл, но ты ничего не понять, генерал...
   - Со мной принцесса и фермер, - сказал Сайрус. - Но вам действительно
все это ни о чем не говорит.
   - Что вы там оба бормочете, черт подери?
   - Вы не предусмотрели одного обстоятельства,  -  ответил  наемник.  -
Здесь, внутри, установлены детекторы металла и если  Дженни  или  Сэм  с
мистером Пинкусом попытаются пройти мимо  них,  то  во  всем  здании,  а
возможно, и в большей части Вашингтона, поднимется тревога.
   - Боже мой, и куда только катится эта страна!
   - Думаю, при иных обстоятельствах я бы изрек: ?Зри в корень?, - но  в
данный момент мне не до этого, ибо мы здорово вляпались.
   - Пока еще нет, Лютик, - крикнул Хаук. - Телячий Нос, ты на линии?
   - Конечно, Повелитель Грома! У нас тоже проблема. Из-за твоего  друга
Винни. Он - наша головная боль.
   - Винни с вами только с  сегодняшнего  утра,  так  что  же  успел  он
учинить за это время?
   - Квитч, квитч, квитч - это все, что он делает! Потом появляется  его
друг - этот маленький, что пищит, словно цыпленок, - и  прежде,  чем  мы
успеваем  произнести  ?Джеро-нимо?,  в  мотеле  все  начинают  играть  в
азартные игры. Джо так и шныряет из номера  в  номер,  чтобы  многие  из
наших ребят остались без гроша в кармане.
   - У нас нет времени на такие разговоры!
   - А мы поговорим, пока твой генерал, которого, я  должен  признаться,
не отличить от тебя, орет во всю глотку! Наши парни и девицы,  выйдя  из
себя, решили покончить с этим: забрать свои деньги назад  и  выкинуть  к
черту обоих мерзавцев.
   - Они получат свои деньги в пятидесятикратном размере, я обещаю!
   - Черт возьми, видишь ли ты, что вижу я, Повелитель Грома?
   - Я у угла здания, и впереди меня много чего происходит...
   - Сквозь наши  ряды  прорываются  молодцы  в  забавных  черно-зеленых
маскировочных  костюмах...  Их  много...  Подожди   секунду!..   К   ним
присоединяются еще какие-то типы -  не  то  агенты,  не  то  обезьяны  в
деловых костюмах... Они охотятся за твоим генералом!
   - Действовать согласно  плану  ?Б?,  положению  номер  один!  Вывести
генерала оттуда! Мы не можем подвергать  его  риску  быть  схваченным...
Устройте танцевальное представление! Живее!
   - Как насчет этих пакостников, Винни и цыпленка?
   - Скрутите их!
   - Мы уже пытались сделать это в автобусе. Но малыш укусил Орлиное Око
в задницу.
   - Выполнять мое распоряжение! Я выступаю!
   Полковник  Том  Дирфут,  по  общему  мнению,  самый  умный  офицер  в
военно-воздушных силах США и первый претендент на должность председателя
комитета начальников штабов, шагал по улицам  Вашингтона,  знакомя  свою
племянницу и племянника с достопримечательностями  этого  города.  Когда
троица повернула с Конститьюшн-авеню направо, к зданию Верховного  суда,
до Дирфута долетели отзвуки песнопения, запечатленного его памятью сорок
с лишним лет назад, в далекие годы детства, прошедшего на  севере  штата
Нью-Йорк, неподалеку от канадской границы. Дело в том, что Том Дирфут  -
Оленья Нога - был чистокровным могауком, слова же и ритм, услышанные  им
сейчас,  показались  ему  чуть  ли  не  полностью   заимствованными   из
фольклорной сокровищницы его собственного племени.
   - Эй, дядя Томми, там восстание!  -  закричал  племянник  шестнадцати
лет.
   - Может быть, нам вернуться в отель? -  предложила  племянница,  юная
леди четырнадцати лет.
   - Зачем? Вам же ничего не угрожает, - ответил дядя. - Подождите  меня
здесь, я ненадолго. Там словно с ума все посходили.
   Дирфут, прекрасный бегун, в полном согласии с его именем,  менее  чем
через тридцать секунд был уже у здания Верховного  суда,  на  ступеньках
которого  бушевала  охваченная  гневом  толпа,  и,  как  бы  подчеркивая
ненормальность происходящего, индейцы - его индейцы! - в  полной  боевой
раскраске топали, танцевали и вопили во всю глотку,  выражая  фанатичным
упорством протест, суть которого было трудно понять.
   В памяти  полковника  всплыли  легенды,  передававшиеся  старейшинами
племени от одного поколения к другому. Прислушавшись  к  языку  и  ритму
песни, исполнявшейся под топот ног и барабанный  бой,  он  вдруг  понял:
перед ним - уопотами из далекого прошлого!
   Древние истории изобиловали рассказами о том, как они крали все,  что
ни попадалось на глаза, и поэтому нет ничего удивительного  в  том,  что
они похитили у его племени и язык, - во  всяком  случае,  большую  часть
его, а еще из преданий было известно, что они никогда не покидали  своих
вигвамов во время снегопада.
   Полковник Дирфут, согнувшись, схватился за живот, чтобы не упасть  на
тротуар от овладевшего им приступа  и