- прости  меня
за такие подробности. Я полагаю, что Дон просто решил удостовериться в  том,
что я и в самом деле укатила за семь тысяч миль.
   Энни простодушно улыбнулась ему. А он не знал,  что  ответить,  поскольку
все было ясно.
   - Похоже, у него и впрямь есть основания для проверки.
   Сэм зажег свет в прихожей. В гостиной и так уже  горел  свет,  поскольку,
уходя пять часов назад, он не выключил его.
   - Мой  муж  страдает  от  умственного  расстройства,  характерной  чертой
которого является  тяга  к  дешевым  девкам.  Как  адвокату,  тебе  известны
подобные случаи. И он одержим только одной идеей:  как  бы  не  попасться  с
одной из них. Я, как ты понимаешь, говорю не о моральной стороне  дела:  ему
плевать на мораль, лишь бы  все  было  шито-крыто.  Я  говорю  о  финансовой
стороне. Он до смерти боится, что суд заставит его заплатить большие деньги,
если я решусь выйти из игры.
   Они вошли в гостиную. Сэм хотел сказать что-нибудь, но так  и  не  нашел,
что именно, поскольку все было опять ясно. И он выбрал самое безобидное:
   - Я думаю, он не в своем уме.
   - Ты приятный парень, но тебе не  следовало  бы  говорить  это.  Хотя,  я
полагаю, это самое мягкое из того, что ты бы мог сказать.
   - Давай поговорим о чем-то другом, - перебил он се, указывая на кушетку и
чайный столик, на котором лежали газеты. - Садись, Я вернусь через минуту. И
я не забыл о твоем обещании застегнуть мне рубашку и завязать галстук.
   Сэм направился в спальню.
   - Ты не будешь звонить вниз? - спросила Энни.
   - Потом, - ответил Сэм уже из спальни. - У меня нет ни малейшего  желания
портить себе обед или наш поход в одну или две пивные,  если  они,  конечно,
будут еще открыты к тому времени, когда мы наконец выйдем.
   - Мне кажется, тебе все-таки лучше выяснить, что это за  корреспонденция.
Вдруг что-нибудь важное.
   - Самое важное для меня сейчас - это ты! -  воскликнул  Сэм,  вынимая  из
шкафа вязаную куртку.
   - А что, если там что-то экстренное? - не унималась женщина.
   - Самое экстренное для меня сейчас - это ты! - повторил  он,  выбирая  на
другой полке рубашку в красную полоску.
   - Я не могу не позвонить, или не прочитать оставленную для меня  записку,
или не ответить человеку, если даже я и не слышала никогда его имени. Это не
очень вежливо.
   - Ты не юрист, - возразил Сэм. - Ты когда-нибудь пробовала дозвониться до
юриста на следующий день после того, как ты наняла его?  Так  вот,  если  ты
когда-нибудь  попробуешь  сделать  это,  то  сразу  же  столкнешься  с   его
приученным лгать секретарем.
   - Но почему? - спросила Энни, стоя в дверях спальни.
   - Только потому, что он уже получил твои деньги и теперь рассчитывает  на
новый гонорар. А все твое дело, возможно, заключается в  обмене  письмами  с
другой стороной, не принимая во внимание иные объяснения.  Но  он  не  хочет
осложнений.
   Когда Сэм надел на себя рубашку в красную полоску, Энни подошла к нему  и
принялась не спеша застегивать ее.
   - Ты слишком рассудочен. И здесь, в этой странной стране...
   - Не такая уж она и странная, - улыбнувшись, перебил ее Сэм.  -  Я  бывал
тут раньше. И не забывай, что я - твой гид!
   - Но ведь ты только что вернулся из Женевы,  где  тебе,  судя  по  всему,
досталось...
   - Ничего страшного: я же выжил.
   - И сейчас кто-то отчаянно разыскивает тебя...
   - Что значит - отчаянно? Я не знаю никого, кто был бы столь отчаявшимся.
   - Ради Бога, перестань! - Женщина, застегивая воротник, потянула за него.
- Такие вещи действуют мне на нервы.
   - Почему?
   - Да просто потому, что у меня развито чувство ответственности!
   - Но ты тут ни при чем. - Сэм был несколько озадачен.  Энни  воспринимала
все очень серьезно. И это вызвало у него недоумение.
   В этот момент зазвонил телефон.
   - Слушаю вас!
   - Мистер Сэмюел Дивероу? - услышал Сэм уверенный голос англичанина.
   - Да, это Сэм Дивероу.
   - Я ждал вашего звонка...
   - Я только что появился у себя в номере, - перебил его Сэм, -  и  еще  не
ознакомился с оставленными для меня записками. Кто вы?
   - В данный момент вполне достаточно просто телефонного номера.
   После короткой паузы Сэм заявил раздраженно:
   - В таком случае вам придется ждать всю ночь: я не говорю с номерами.
   - Послушайте, сэр, - последовал взволнованный ответ, -  вам  ведь  больше
никто не должен звонить.
   - Это звучит слишком нахально, я думаю...
   - Думайте все, что вам угодно, сэр! Я очень спешу, с трудом лишь  выкроил
время для вас. Где бы мы могли сейчас встретиться с вами?
   - Не уверен, хочу ли я этого! - произнес резко Сэм, - И  вообще,  Бейзил,
или как вас там еще, я советую вам катиться к чертовой матери!
   Теперь пауза возникла на другом  конце  провода.  Сэм  даже  мог  слышать
тяжелое дыхание. Но через несколько секунд "телефонный номер" заговорил:
   - Ради Бога, пожалейте старого человека! Я не сделал вам ничего плохого!
   Неожиданно Сэм проникся жалостью к незнакомцу: тот слегка хрипел и,  судя
по всему, был в  отчаянии.  И  тут  он  вспомнил  свою  последнюю  беседу  с
Хаукинзом.
   - Так это...
   - Пожалуйста, без имен!
   - Хорошо, обойдемся без имен. Как я вас узнаю?
   - Легко. Я думал, вам это известно.
   - Нет. Но мы, по-видимому, должны встретиться где-то еще?
   - Да, конечно. Я полагал, что вы и об этом знаете.
   - Да хватит вам все об одном и том же! -  Дивероу  испытывал  к  Хаукинзу
точно такое же раздражение, какое он  испытывал  к  англичанину,  с  которым
говорил по телефону. - Вам надо самому назначить место встречи,  коль  скоро
заходить в "Савой" вы не собираетесь.
   - В гостиницу я не могу прийти. И я благодарен вам,  что  вы  согласились
встретиться со  мной  в  другом  месте.  У  меня  есть  несколько  зданий  в
Белгрейвии. Одно из них - "Хэмптон-Армс". Вы знаете, где это?
   - Найду.
   - Хорошо! Я буду там. Квартира сорок семь. Чтобы  добраться  до  Лондона,
мне нужен один час.
   - Не торопитесь. Мне не хотелось бы встречаться через час!
   - А когда?
   - Когда закрываются в эти дни пивные?
   - В полночь, а некоторые где-то около часа... - Вот черт!
   - Что вы сказали?
   - Я встречусь с вами в час.
   - Прекрасно! Охрана будет предупреждена. И запомните: квартира сорок семь
- и никаких имен!
   - Сорок семь.
   - И принесите бумаги, Дивероу...
   - Какие?
   Пауза на этот раз была дольше, а дыхание англичанина тяжелее.
   - Этот чертов договор, ты, осел!
   Энни не только не выказала неудовольствия в связи  с  тем,  что  их  ужин
будет непродолжительным и Дивероу придется покинуть ее, но и, как показалось
Сэму, отнеслась к его решению весьма одобрительно.
   Сэм удивлялся происходящему все меньше и меньше. И если "почему" все  еще
ускользали от него, то "что" становилось все яснее.
   Он договорился с  Энни,  что  пропустит  с  ней  на  ночь  по  стаканчику
спиртного, как только вернется в отель. Заявив, что время не имеет  для  нее
никакого значения, она дала ему ключ.
   Такси остановилось прямо перед "Хэмптон-Армс". Сэм назвал номер квартиры,
и  привратник  провел  его  какими-то  потайными  ходами   через   служебные
помещения, небольшую буфетную и грузовой лифт к искомой двери.
   Некто весьма зловещего вида, с характерным для северных районов  странным
акцентом,  потребовал  удостоверение  личности  и  затем  повел  Сэма  через
буфетную, просторную  гостиную  и  коридор  в  небольшую,  плохо  освещенную
библиотеку, у окна которой,  в  тени,  сидел  маленький  пожилой  человек  с
отталкивающей  внешностью.  Дверь   закрылась.   Дивероу   остался   стоять,
приспосабливаясь к  освещению  комнаты  и  глядя  на  восседавшее  в  кресле
уродливое ископаемое.
   - Мистер Дивероу? - спросил испещренный морщинами старик.
   - Да. А вы должны быть тем самым Дэнфортом, о котором говорил Хаукинз.
   -  Лорд  Сидней  Дэнфорт,  -  произнесло  злобно  маленькое   безобразное
существо, а затем неожиданно ставшим вдруг елейным голосом добавило:
   - Я не знаю, каким образом тот, кто нанял вас, собрал всю эту информацию.
И даже на мгновение не могу  допустить,  чтобы  хоть  что-то  из  того,  что
раздобыл он, было правдой, настолько все это нелепо. Да и времени с тех  пор
прошло очень много. Но, как бы там ни  было,  человек  я  добрый  и  щедрый.
Замечательный человек! Давайте же мне эти чертовы бумаги!
   - Какие?
   - Договор, ублюдок!
   Сэм, изумившись, извлек из нагрудного кармана сложенную в  несколько  раз
копию договора о  создании  "Шеперд  компани"  и,  пройдя  через  комнату  к
отвратительному созданьицу, протянул ему. Дэнфорт  вытащил  откуда-то  сбоку
кресла переносной пюпитр, включил яркую рабочую  лампу  на  верху  доски  и,
схватив бумаги, принялся изучать их.
   - Прекрасно! - хрипло сказал Дэнфорт,  просмотрев  все  страницы.  -  Они
абсолютно ничего не говорят!
   Взяв в руку карандаш, маленький англичанин принялся заполнять пропущенные
строки. Закончив,  снова  сложил  бумаги  и,  брезгливо  протянув  их  Сэму,
воскликнул:
   - А теперь убирайтесь! Я прекрасный человек и надежный, щедрый поставщик.
Мультимиллионер, которого все обожают. Я  вполне  заслужил  оказываемые  мне
почести. Это знают все. И никто, - я повторяю,  никто!  -  не  мог  бы  даже
предположить, чтобы мое имя хоть как-то было связано с этим безумием.  Но  я
все же жертвую братству кое-какую сумму. Жертвую - и  только!  Вы  понимаете
меня? Братству, говорю я!
   - Я ничего не понимаю, - произнес Сэм.
   - Как, впрочем, и я, - признался  Дэнфорт.  -  Перевод  будет  сделан  на
Каймановы острова. Название банка уже вписано, и десять  миллионов  поступят
туда в течение сорока восьми часов. А теперь проваливайте!
   - А где они, Каймановы острова?
   - В Карибском море, идиот!

Глава 12

   Он отчетливо видел тусклый белый свет в пятидесяти футах от того места  в
коридоре, где он находился. Ему не надо было подходить ближе для того, чтобы
удостовериться, что это дверь его номера. И то, что  лампочка  горела,  было
еще  одной,  и  довольно  веской,  причиной,  чтобы  не  заходить   в   свои
апартаменты, а отправиться к Энни.
   - Если это не ты, Сэм, - донесся  из  спальни  ее  голос,  -  то  у  меня
возникнут проблемы
   - Это я. И все твои проблемы обратятся в удовольствия.
   - Это мне нравится!
   Дивероу вошел в просторную спальню, с окнами на реку. Энни сидела с  ярко
иллюстрированным буклетом в руках рядом с настольной лампой.
   - Что это? - спросил Сэм. - Выглядит довольно впечатляюще,
   - Захватывающая история жен Генриха Восьмого. Я купила ее сегодня утром в
Тауэре. Это был не человек, а чудовище!
   - Не совсем так. Его поступки  диктовались,  как  правило,  соображениями
геополитического характера. - Вся его геополитика скрывалась  у  него  между
ног!
   - Данное обстоятельство имеет большее историческое  значение,  нежели  ты
полагаешь. Но что скажешь насчет того, чтобы выпить?
   - Прежде ты должен позвонить. Я обещала, что ты сделаешь  это  сразу  же,
как только вернешься.
   Энни спокойно перевернула страницу. Сэм  был  не  только  удивлен,  но  и
заинтригован.
   - Кто это был?
   - Маккензи. Он звонил из Вашингтона. И она снова перевернула страницу.
   - Маккензи? - не сумев сдержаться, вскричал Сэм. - Как это просто: звонил
Маккензи! Можно подумать, что ты, сидя здесь, слышишь, о чем говорят  внизу,
в служебной комнате, и уже потом сообщаешь мне, что звонил Маккензи.  Откуда
тебе известно, что это он звонил? Он что, звонил тебе?
   - Успокойся, Сэм, - бесстрастно ответила  Энни,  переворачивая  еще  одну
страницу, - не надо так нервничать. Не могу же я делать вид, будто  не  знаю
его. И после него...
   - Ну нет, избавь меня от отвратительных сравнений! Я только  хочу  знать,
что это за странное стечение обстоятельств, при котором ты, находясь за семь
тысяч миль от дома, разговариваешь вдруг по телефону со своим бывшим  мужем,
пытающимся  дозвониться  до  меня,  находящегося  в  трех  тысячах  миль  от
Нью-Йорка.
   - Если ты успокоишься, я все тебе скажу.  Если  же  нет,  то  я  продолжу
чтение.
   Вспомнив, как сильно ему хотелось выпить, Дивероу пересилил себя и сказал
спокойно:
   - Я уже в порядке, Энни, и очень хотел бы теперь послушать  тебя.  Говори
же, пожалуйста.
   Положив журнал на колени, Энни взглянула на него.
   - Начну с того, что Мак был раздражен так же, как и ты сейчас, Сэм, когда
услышал мой голос.
   - Но каким образом он услышал тебя?
   - Потому что я волновалась!
   - Это - почему, а я хочу узнать, каким образом.
   - Я думаю, ты вспомнишь, если  постараешься,  что  оставил  меня  одну  в
ресторане. Было уже поздно, и я настаивала, чтобы ты  ехал.  а  обо  мне  не
беспокоился. Я сказала еще, что только оплачу счет и сразу  же  поднимусь  к
себе. Все правильно?
   - Да. Я должен тебе за обед. Продолжай.
   - Ко мне подошел красивый молодой человек в белом галстуке и во  фраке  и
сообщил, что тебя срочно просят к телефону  из-за  океана.  Они  всегда  так
поступают?
   - Да, здесь так принято. Ну и что ты?
   - Сказала, что ты будешь очень поздно. Точного часа, как ты понимаешь,  я
назвать не могла. Он выглядел довольно расстроенным, и я спросила,  не  могу
ли помочь ему.  Тогда-то  я  и  услышала,  что  звонит  генерал  Хаукинз  из
Вашингтона. Полагаю, что именно название  города  и  звание  Мака  заставили
этого парня нервничать. А Мак всегда любил производить впечатление,  считая,
что это стимулирует деятельность телефонистов. Я  успокоила  этого  парня  и
поговорила с Маком, что  ему,  надо  заметить,  понравилось.  -  Энни  снова
обратилась к книге. - А теперь позвони ему! Бумага с его  номером  лежит  на
бюро в соседней комнате. Такие же записки лежат и у тебя в номере, и внизу у
портье. И, скажу прямо, я польщена тем, что сначала ты пришел ко мне.
   Сэм подумал о  том,  что  подобное  возможно.  Маловероятно,  но  все  же
возможно - точно так же, как и существование внеземных  цивилизаций,  о  чем
якобы свидетельствуют  принимаемые  нами  время  от  времени  радиоволны  из
космоса.
   - Что же сказал Хаукинз? И почему он был раздражен?
   - Да потому, что я оказалась здесь, - ответила Энни,  неохотно  отрываясь
от книги. - Он начал ругаться и указывать мне, что и как  я  должна  делать.
Естественно, я сказала ему, чтобы он  пошел  и  промыл  свой  рот  дегтярным
мылом! Я всегда говорила ему так в подобных случаях. Я имею в виду  то,  что
он не стеснялся в  выражениях,  которыми  мы  старались  не  пользоваться  в
Белл-Айле. В конце концов, он успокоился и начал смеяться...
   Энни  смотрела  вверх.  И  Сэм  подумал  о   том,   что   она   предалась
воспоминаниям, которые отнюдь не были неприятными.
   - Потом, - продолжала она, - он спросил меня, не отделалась ли я от этого
холуя официанта, - так он называет Дона, - и если нет, то почему. Затем  Мак
заговорил о тебе, и я поняла, что он очень ценит тебя. В любом  случае  тебе
надо обязательно позвонить ему, Сэм.  Я  предупредила  его,  что  ты  можешь
прийти очень поздно, около трех часов,  но  он  сказал,  что  это  не  имеет
никакого значения, поскольку в Вашингтоне тогда будет только десять.
   - Нельзя ли подождать все-таки до утра?
   - Нет... Мак очень настаивал. И еще он сказал, что если ты  не  исполнишь
его  просьбу,  то  для  какого-то  итальянца,  который  интересуется  тобой,
найдется дело.
   - Не добавил ли он к этому еще  и  то,  что  берет  на  себя  обязанности
похоронного бюро?
   - Нет. Но я все же советую тебе позвонить ему. Если ты не хочешь говорить
при мне, то можешь побеседовать с ним из соседней комнаты.
   - Привет, Сэм! - услышал Дивероу голос Хаукинза. - Ну не тесен ли в самом
деле этот мир! Кто бы мог подумать, что ты, объехав полсвета, наткнешься  на
маленькую старушку Энни? Я, конечно, не имею в виду се возраст...
   - Как я полагаю, - перебил его Сэм, - у тебя  есть  для  меня  привет  от
Деллакроче. Что ты сказал своему глубоко религиозному брату на этот раз? Что
я распял Христа?
   - Да нет же, черт  побери!  Это  своего  рода  небольшой  психологический
этюд... Так, на всякий случай, если бы ты не захотел позвонить мне. Ведь я с
ним даже не разговаривал. Думаю, что и в будущем мы обойдемся  без  него.  Я
развеселил тебя?
   Дивероу  закурил  сигарету.  Она  должна  была   помочь   ему   заглушить
поднимавшуюся в желудке легкую боль.
   - Я скажу тебе правду, Мак, - произнес он. - Меня нервирует  каждый  твой
звонок. Я жду всякий раз со страхом, что ты сообщишь мне  нечто  такое,  что
еще больше отдалит меня от Бостона, от матери и от моего настоящего  хозяина
- Арона Пинкуса. Именно так действуют на меня твои психологические этюды!
   После продолжительного хмыканья Хаукинз наконец произнес:
   - Ты слишком подозрительный человек, Сэм. Наверное, это  в  тебе  говорит
юрист. Как дела с Дэнфортом?
   - Он сумасшедший, - ответил Сэм, - дующий и на  кипяток,  и  на  холодную
воду. Но он подписал бумаги, согласившись на  перевод  десяти  миллионов  по
совершенно  непонятным  для  меня  причинам.  Деньги  поступят  в  банк   на
Каймановых островах. Ты для этого разыскивал меня?
   - Ты хочешь узнать, не собираюсь ли я послать тебя на эти острова?
   - Да, я думал об этом.
   - Так вот, Сэм, можешь не волноваться. Там нет ничего интересного. Жалкие
клочки земли  и  множество  банков  и  дерьмоносцев-банкиров!  Они  пытаются
устроить там вторую Швейцарию. Я сам полечу туда и все  обстряпаю.  Твой  же
счет увеличится на десять тысяч долларов. Надеюсь, ты рад?
   - Мак! - чувствуя, как усиливается боль в желудке, прокричал  Дивероу.  -
Ты не можешь сделать это!
   - Это очень просто, парень.  Тебе  надо  будет  только  заполнить  чек  и
депонировать всю указанную в нем сумму.
   - Я не об этом! Ты не имеешь никакого права переводить эти деньги на  мой
счет:
   - Банк не возражает...
   - Зато я возражаю! Я!.. Боже, неужели  ты  не  понимаешь,  что  покупаешь
меня?
   - Одной десятой процента? Черт побери, парень, да я же  просто  обманываю
тебя!
   - Я не хочу, чтобы меня покупали! Не хочу иметь ничего  общего  с  твоими
деньгами. Это делает меня соучастником!
   - Я не совсем понимаю, о чем ты это, но  было  бы  в  высшей  степени  не
правильно, если бы кто-то, используя чье-то время и способности,  не  платил
ему за это деньги.
   Хаукинз заговорил как евангелист.
   - Зямолчи, сукин сын! -  огрызнулся  Дивероу,  предчувствуя  неизбежность
своего поражения. - Что еще тебя интересует, кроме Дэнфорта?
   - Раз уж ты затронул этот  вопрос,  то  есть  один  приятель  в  Западном
Берлине, с которым тебе надо побеседовать...
   - Подожди! Ничего не говори мне больше, - устало перебил генерала Сэм.  -
Авиабилеты и гостиничный ордер будут у портье, прежде чем я  смогу  моргнуть
глазом?
   - В любом случае - к утру.
   - Хорошо, Мак. Теперь я знаю, когда меня повесят. - Сэм снова  задумался.
Нет, как бы там ни было, но он должен выкарабкаться.
   Маккензи вывел на бумаге: $ 20 000 000. Затем написал эту цифру прописью:
двадцать миллионов долларов.
   Как ни странно, но эта огромная  сумма  не  произвела  на  него  никакого
впечатления. Наверное, потому, что деньги являлись для  него  средством,  но
никак не конечной целью. Хотя иногда ему и приходила мысль о том, что он мог
бы спокойно назвать все эго  экономической  победой,  забрать  всю  сумму  и
уехать  куда-нибудь  на  юг  Франции.  Тем  более  что  он  был  уверен:  ни
Деллакроче, ни Дэнфорт не будут преследовать его и кровь, таким образом,  не
прольется. Но все это было не то. Деньги одновременно являлись  и  целью,  и
побочным продуктом. И еще легитимной формой наказания. И это было главным.
   Время шло быстро, и он не мог позволить  никаких  отступлений  от  плана.
Несколько месяцев назад кончилось лето, а ему про устояло еще  очень  многое
сделать. Подбор и  тренировка  занятых  в  операции  людей  -  процесс  тоже
длительный. Определенные трудности воз