уппа   -   орудовала   сегодня
превосходно.  На  них  возлагались  две  функции:  орать  и  лежать.  Как  и
полагается призванным на службу  низшим  чинам,  они  не  были  посвящены  в
тонкости и детали операции "Нулевой объект". Капитан  Брюн  завербовал  этих
парней где-то в горах Турции. Туда они и вернутся, когда все закончится.  Их
наняли для выполнения определенных  обязанностей  за  обусловленную  заранее
плату. Поскольку они не должны были ничего знать  о  характере  предстоявших
действий, все  трое  жили  на  казарменном  положении  и  столовались  не  в
офицерской "кают-компании", а отдельно.
   Звали их просто: рядовой первый, второй и третий.
   Когда учение закончилось, капитаны собрались вокруг Хаука подле  огромной
классной доски, установленной прямо в поле. Обильный пот увлажнил надетые на
них маски. По освященной временем и опытом привычке они осторожно стянули их
с лиц и каждый внимательно осмотрел  свою,  определяя,  не  требует  ли  она
ремонта или замены. После этого из карманов  появились  сигареты  и  спички:
зажигалки иметь не разрешалось: на них могли остаться отпечатки пальцев.
   Трое  рядовых,  естественно,  держались  поодаль.   Подслушать,   о   чем
разговаривают между собой Хаук и капитаны, они не могли. Рядовому составу не
положено было принимать участия в тактическом разборе учения.
   Командир не стал медлить с подведением итогов.  В  общем-то  Хаукинз  был
доволен ходом учения, но особенно расхваливать капитанов не стал.  Наоборот,
он указал на допущенные ими ошибки и наглядно проиллюстрировал на доске, что
действовали они не лучше напроказивших школяров.
   - Четкость действий, джентльмены! Четкость - это все! Вы не имеете  права
на упущения и  неточности  даже  в  секундах!..  Капитан  Нуар,  вы  слишком
спешили, не учли разрыва во времени между первой и шестой фазами...  Капитан
Гри, у вас был непорядок с сутаной, надетой поверх униформы!... Капитаны Руж
и Брюн, на фазе пять оба  вы  действовали  весьма  небрежно!  Возьмите  свои
радиостанции!.. Капитан Оранж, вы совершили куда  больше  серьезных  ошибок,
чем остальные.
   - Что такое? У меня не было ошибок!
   - Я имею в виду  фазу  семь,  капитан.  А  без  четкого  выполнения  вами
действий на фазе семь все наши планы могут развеяться как сигаретный дым. Мы
сейчас обмениваемся опытом, дорогой мой! Вы - единственный  среди  нас,  кто
свободно говорит по-итальянски. И где же вы были, черт бы вас побрал,  когда
я задержал этого Фрескобальди в папском лимузине и извлек его оттуда?
   - На своем посту, генерал! - отчеканил Оранж.
   - Вы оказались по другую сторону дороги, а не там, где положено... А  вы,
капитан Блю, специалист по маскировке, торчали на четвертой фазе у  всех  на
виду, как  неощипанная  утка  на  пустом  кухонном  столе!  Укрывайтесь  же!
Используйте для маскировки листву!.. А сейчас несколько слов по поводу этого
сортирного слуха, будто кто-то из вас недоволен такой важной деталью восьмой
фазы, как маршрут отхода после завершения операции в Цараголо, и еще кое-что
в связи с мнением некоторых из вас, что мы должны задействовать  в  "Нулевом
объекте" два вертолета. Так вот, джентльмены, позвольте  вам  заметить,  что
нам не стоит нарываться  на  радары.  Маленькая  птичка  с  опознавательными
знаками итальянских военно-воздушных сил, держась на небольшой высоте, легко
проскочит мимо них. Два же  вертолета  запросто  могут  быть  обнаружены  на
экране радара. Я не думаю, чтобы кто-то из вас захотел вдруг свалиться вверх
тормашками с высоты в тысячу футов в  почетном  окружении  всего  воздушного
флота Италии. Есть возражения, капитан Оранж?
   Офицеры  переглянулись.  Они  явно  уже  обсудили  между  собой  вопросы,
связанные с восьмой фазой. И  сердито  ворчали:  после  завершения  операции
улететь  в  маленьком  вертолете,  задействованном  Маккензи,  могли  только
Хаукинз, папа и двое пилотов, для них же там места не было. Однако  Маккензи
нарисовал им весьма убедительную картину. Маршруты отхода  были  досконально
проанализированы Гри и Блю, которые являлись не только лучшими специалистами
в этой области, но и лучше других могли  выполнить  поставленную  командиром
задачу. После анализа все решили, что по суше отходить  безопаснее,  чем  по
воздуху.
   - Вы рассеяли наши сомнения, генерал, - заметил капитан Вер.
   - Очень хорошо, - удовлетворенно кивнул Хаук. - Тогда давайте займемся...
   Но закончить фразу ему не удалось: вдали появился Сэм Дивероу. Он бежал в
трусах по полю, раскинувшемуся к югу от замка, и вопил во все горло:
   - Раз, два, три, четыре - разведите руки  шире!..  Пять,  шесть,  семь  и
восемь - мы траву косою косим!..  Четыре,  три,  два,  один  -  сам  себе  я
господин!..
   - Боже мой! - воскликнул капитан Блю. - Этот псих  никак  не  угомонится!
Носится вот так уже пятый день.
   - Притом начинает представление перед нашим утренним подъемом, -  добавил
капитан Гри. - Когда же во время перерыва мы снова собираемся  в  замке,  он
торчит под окнами и орет как оглашенный.
   Остальные капитаны могли бы  порассказать  то  же  самое.  Они  не  стали
возражать против решения генерала  не  расстреливать  этого  идиота  и  даже
допускали, что ничего страшного не  произойдет,  если  ему  будет  дозволено
выскакивать время от времени из комнаты и порезвиться на свежем  воздухе,  -
правда, при условии, что за ним. будут неусыпно присматривать пара  слуг  из
замка Махенфельд. Этот болван не собирался перелезать в одних  трусах  через
высокую ограду из колючей проволоки, за которой высился  швейцарский  горный
лес.
   Мало того, капитаны принялись обсуждать, как бы повел  себя  этот  клоун,
если бы его привлекли к участию в операции "Нулевой объект".  Жалкий  атлет,
которому не нашлось места ни в одной группе,  всячески  пытался  привлечь  к
себе внимание своими ужимками и прыжками.
   - Ладно, капитаны, - проговорил Хаук, с  трудом  сдерживая  улыбку.  -  Я
поговорю с ним еще раз и, пожалуй, дам ему последний шанс. Вреда от него для
вас никакого. Мне кажется, он искренне хочет вступить в ваше братство.
   От его выкрутасов можно было лишиться рассудка, и Сэм знал это.  Конечно,
бывали моменты, когда он опасался, что свалится замертво, однако им  двигало
сознание того, что своими причудами он достигает стоящей перед ним цели. Его
сторонились, кое-кто даже бежал при виде его: гротесковая  манера  поведения
вызывала у окружающих раздражение. Трех злющих псов, приставленных  к  двери
его комнаты, чтобы он не смог никуда  убежать,  пришлось  вскоре  убрать  из
коридора вниз, где размещалась прислуга, поскольку они непрестанно лаяли, не
выдержав  его  выходок.  Но  он  взял  себе  за  правило  время  от  времени
проноситься мимо служебных помещений. Собаки, устав от собственного лая, уже
не реагировали на него так, как требовала того  их  природа,  а  лишь  молча
поднимали морды и с ненавистью смотрели на него, когда он выходил на улицу.
   В общем, относились к нему  все  одинаково,  что  прислуга,  что  офицеры
Маккензи. Сэм доводил всех до умопомрачения своими криками,  надоедал  своей
клоунадой. Однако он воспринимался  всеми  как  неизбежное  зло,  с  которым
приходится мириться. Пройдет несколько дней,  и  он  воспользуется  подобным
умонастроением.
   Хотя ему не было разрешено столоваться вместе с Хаукинзом  и  бандой  его
психопатов, тем не менее, генерал по-прежнему ежедневно навещал  адвоката  в
вечерние часы,  после  того  как  Сэма  приводили  назад  в  его  комнату  и
стаскивали с  него  брюки.  Дивероу  понимал,  что  Хаукинз  просто-напросто
нуждается в аудитории.
   Хвастаясь, Мак выплеснул информацию о том, что он и  его  люди  уедут  на
день или два, чтобы провести окончательную рекогносцировку  на  местности  в
районе проведения операции "Нулевой объект".
   Но Сэма это никак не коснется. Он остается в Махенфельде не один.  С  ним
будут его охранники, сторожевые псы и прислуга.
   Сэм улыбнулся. Поскольку, как только  Хаукинз  и  его  психопаты  покинут
замок, он займется  собственным  "Нулевым  объектом".  Он  давно  уже  начал
устанавливать контакт со своими охранниками, с Рудольфом  с  его  раскосыми,
как у кошки, глазами и с неким явным убийцей, не имевшим имени. Ему  не  раз
удавалось уговорить Рудольфа и безымянного субъекта посидеть  посреди  поля,
пока он  будет  бегать  вокруг  него.  Причем  сделать  это  было  несложно:
стражников радовала возможность ничего не делать. Они  безмятежно  сидели  в
траве, направив в его сторону  пару  зловещих  пистолетов,  Сэм  же  носился
кругами, выполняя на ходу замысловатые упражнения. При этом  он  постепенно,
мало-помалу, увеличивал  дистанцию  между  собой  и  охранниками,  достигшую
сегодня после полудня около 250 ярдов.
   В армии он кое-чему научился  и  поэтому  знал,  что  оружия,  способного
поразить человека на расстоянии далее тридцати ярдов, в  замке  не  имеется.
Впрочем, если быть точным, и  пистолетные  пули  могут  сделать  свое  дело.
Однако он не должен упустить своего шанса. Он  обязан  рискнуть.  Остановить
Хаука и его капитанов - задача такого рода, которая способна на войне делать
героев из совсем негероических людей. Что ответил бы  Маккензи  на  подобное
рассуждение? Он наверняка сказал бы: "Ну, это просто болтовня! К тому же  не
имеющая под собой никаких оснований..."
   Сэм был связан по рукам и ногам почти в буквальном  смысле  слова,  между
тем угроза третьей мировой войны нарастала с каждым днем.
   Его план,  как  считал  он,  был  прост  и  относительно  безопасен.  Сэм
испытывал искушение присвоить ему кодовое название, но, подумав как следует,
не стал этого делать. Решил, что по-прежнему будет бегать по полю к  югу  от
замка, поскольку трава там повыше, чем на других лугах,  а  лес  погуще.  Он
постарается увеличить дистанцию между собой и охранниками,  как  сделал  это
после полудня, и  займется  гимнастикой,  в  том  числе  и  приседаниями.  В
какой-то момент эта уловка позволит ему броситься плашмя на траву и скрыться
от взора надзирателей. Потом, улучив момент, он быстро  поползет  в  сторону
леса и затем, поднявшись, побежит к изгороди.
   Он продумал все самым тщательным образом. Достигнув ограды, он не  станет
перелезать через нее, а поступит иначе: быстренько сбросит трусы, швырнет их
на колючую проволоку и, когда Рудольф и Безымянный кинутся искать его, в чем
он ничуть не сомневался, завопит во весь голос, словно от сильнейшей боли, и
стремительно поползет по траве прочь от ограды.
   Рудольф с напарником, естественно, помчатся к светлому пятну  на  колючей
проволоке - к его трусам. Увидев их, свисающих по другую  сторону  изгороди,
они, несомненно, предпримут соответствующие действия: один наверняка полезет
через ограду, другой же кинется в замок за псами.
   Сэм подождет, пока не услышит собачьего лая, затем вернется в  Махенфельд
и выкрадет одежду и оружие.
   И далее также все должно пройти успешно. Он доберется  до  автомобиля  на
открытой  площадке  и,  угрожая  привратнику  пистолетом,  заставит  открыть
ворота.
   Все так и будет!
   Но, может быть, он не все до конца продумал?
   Хаукинз не был единственным умелым стратегом. Не случайно  же  он  понял,
что ему лучше не трапезничать  за  одним  столом  с  адвокатом  из  Бостона,
работающим на Арона Пинкуса!
   Раздумья Сэма Дивероу прервали крики. Неподалеку шли учебные  занятия,  и
он мог видеть дорожные знаки, выглядевшие в этом месте довольно  странно,  и
стоявшие  перед  ними  автотранспортные  средства.  Рудольф   и   Безымянный
окликнули его, чтобы он возвратился в замок, и он подчинился, поскольку  ему
не разрешалось наблюдать за ходом учений.
   - Извините, ребята! - прокричал он им в ответ и двинулся  обратно.  Лучше
всего раньше времени не высовываться.
   Рудольф и Безымянный скорчили  недовольные  рожи  и  поднялись  с  травы.
Черный Берет показал напарнику палец, и тот загоготал.
   Сэм взял себе за правило ежедневно после пробежки заскакивать на  минутку
к главным воротам. Это позволяло ему незаметно ознакомиться с  расположением
разного рода строений, что тоже могло пригодиться ему при побеге. Он  решил,
что, пожалуй, сумеет, воспользовавшись паникой, самостоятельно справиться  с
механизмом и открыть ворота, то есть выполнить задачу максимум,  как  сказал
бы Маккензи.
   Он продолжал на бегу размышлять над своим планом, но  стоило  только  его
ступням застучать по бровке крепостного рва, случилось  неожиданное.  Сперва
он ощутил лишь какое-то внутреннее беспокойство, но понять  его  причины  не
мог. Затем он увидел, как через открывшиеся ворота  проплыл  длинный  черный
лимузин, встреченный привратником низкими поклонами и почтительной  улыбкой.
Когда же до Сэма донеслись слова, произнесенные громко  человеком,  сидевшим
на месте водителя, а автомобиль понесся прямо на него,  он,  ощутив  ледяной
холод, подумал даже: а не лучше ли прыгнуть в ров.
   - Боже всемогущий! - прокричала Лилиан фон Шнабе,  правившая  машиной.  -
Красавчик Сэм Дивероу в одних штанишках! Ты не  послушался  моего  совета  и
теперь ведешь на рифы судно, на котором сам же и плывешь!
   Если бы он и решился при этих словах кинуться в ров, то голос, который он
услышал потом, заставил его ухватиться за ограду.
   - Сэм, ты выглядишь куда  лучше,  чем  в  Лондоне!  -  крикнула  Энни  из
Санта-Моники, она же - миссис  Хаукинз  номер  четыре,  или  "ниспадающие  и
тяжелые". - Твое небольшое путешествие позволило тебе познать  мир  во  всей
его прелести!

Глава 22

   План побега не был отвергнут Сэмом подобно его вариантам с номера первого
по четвертый. Не вступил в противоречие  со  сложившимися  обстоятельствами,
как это произошло с вариантами под номерами пять и  шесть.  И  не  подвергся
вслед за вариантом семь пересмотру. Он был просто отложен.
   К Дивероу неожиданно приставили еще двух охранников, что осложнило его  и
без того нелегкое положение. Но если  для  того,  чтобы  повергнуть  Сэма  в
шоковое  состояние,  потребовались  совместные   усилия   обеих   прелестных
стражниц, то для Хаукинза оказалось достаточно и  одной.  И  этот  факт  был
признан им самим. Действуя осторожно, не допуская ни малейших отклонений  от
намеченной им программы, Маккензи и на сей раз продемонстрировал  уникальную
способность использовать в своих интересах любую  складывающуюся  на  данный
момент обстановку и обращать пассив в актив.
   - У Энни проблема, дорогой адвокат, - заметил Хаукинз, заходя к  Дивероу.
- Надеюсь, что ты как юрист смог бы подсказать кое-что. Подумай-ка.
   - Все проблемы, как правило, оказываются ерундовиной...
   - Но только не ее. Видишь ли, семья Энни - весь этот чертов род - провела
в тюрьме больше времени, чем на воле. На мамашу, папашу  и  братцев  -  Энни
единственная там девица - заведено столько дел,  что  они  занимают  большую
часть папок в Детройте.
   - Я незнаком ни с одним из них: в банке данных их не было.
   Дивероу моментально отвлекся от своих дум. Маккензи не  собирался  сейчас
дурить ему голову. В глазах не было обычного огонька, одна лишь печаль.  Что
правда, то правда. Но в досье Энни ни намека не содержалось на ее хотя бы  и
косвенную связь с уголовщиной.  Если  он  не  ошибается,  в  документах  она
значится как единственная дочь  скромных  педагогов  из  Мичигана,  любивших
кропать стишки на средневековом французском. Притом ее родители уже  ушли  в
мир иной.
   - Что греха таить, служа в армии, я был вынужден сообщить  о  ней  ложные
сведения, - признался Хаук. - И обо всех остальных. Но главное  -  об  Энни.
Прошлое тяжким бременем давило на  девушку,  не  отпускало  ее.  -  Маккензи
приглушил голос, словно ему трудно говорить, но обстоятельства  таковы,  что
лучше уж выложить все как есть. - Энни была проституткой.  Она  вступила  на
дурной путь, столь противоестественный для нее, еще в подростковом возрасте.
Работала на улицах. И ничего хорошего она не знала. У нее не было  семьи  и,
как правило, и крыши над головой. Когда Энни не занималась своим  промыслом,
то  сидела  в  библиотеках,  перелистывая  красочные   журналы   и   пытаясь
представить себе, какова она, порядочная жизнь.  Ты  знаешь,  она  постоянно
стремилась к самоусовершенствованию. Никогда  не  расставалась  с  книгой  и
страсть к чтению сохранила по сей день. Старается  стать  лучше,  чем  была.
Потому что по натуре своей это прекраснейший человек.  И  таковою  она  была
всегда.
   Память перенесла Сэма в "Савой". Энни в кровати с толстенным фолиантом  в
твердом лоснящемся переплете: "Жены Генриха VIII". Слова, значившие для  нее
так много и произнесенные ею с глубокой верой в их правоту.
   Дивероу поглядел на Маккензи и повторил их негромко:
   - "Если ты попытаешься слишком уж изменить  свою  внешность,  то...  лишь
запутаешься вконец"... Энни сказала, что это она услышала от тебя.
   Маккензи явно смутился. Видно, не забыл своих слов.
   - У нее были проблемы. Как я только что говорил, Энни - по  натуре  своей
прекраснейший человек. Но она этого не сознавала. Зато я сразу разглядел ее.
Как мог бы сделать и любой другой.
   - Но в чем же теперь ее проблемы с точки зрения закона? - поинтересовался
Сэм.
   - Все дело в ее муже-сутенере, будь он проклят! Вот уже  шесть  лет,  как
она связана с этим проходимцем. Энни помогла ему проделать путь от  пляжного
шалопая до владельца двух ресторанов. По существу,  это  она  их  создала  и
чертовски гордится ими! Ей нравится такая жизнь. Лицезрение моря, всех  этих
чудесных людей. Сейчас она ведет добропорядочный образ жизни, и в этом  лишь
ее заслуга.
   - Однако в чем же суть дела?
   - Он намерен избавиться от нее. Нашел себе другую  женщину  и  не  желает
даже выслушать Энни. Развод по-тихому, и прощай!
   - А она разводиться не хочет?
   - Данный вопрос не имеет для нее  большого  значения.  Главное,  Энни  не
хочет  потерять  рестораны!  И  это  -  дело  принципа:  она  столько  труда
затратила, чтобы обзавестись ими!
   - Но ему не удастся так просто взять да и оттяпать себе  рестораны.  Речь
ведь идет об имущественном разделе, а законы  Калифорнии  в  этом  отношении
дьявольски суровы.
   - Он пройдоха великий. Вернулся в Детройт и разыскал в  тамошней  полиции
ее досье.
   Сэм помолчал немного, затем заметил:
   - Да, проблема эта сугубо юридическая.
   - Ты возьмешься за нее?
   - Я вряд ли  могу  быть  тут  чем-то  полезен.  Ведь  все  это  потребует
сопоставления  аргументов  и  контраргументов,  проведения  широкомасштабной
наступательной  операции.  Огнем  отвечать  на  огонь,  выдвигать  встречные
обвинения.  -  Дивероу  прищелкнул  пальцами  с  видом   юриста-вундеркинда,
озаренного блестящей идеей. Впрочем, я смог бы предложить тебе следующее: ты
отпускаешь меня, и я прямиком лечу в Калифорнию. Ну а там уж я разыщу одного
из самых лучших в  адвокатской  ассоциации  детективов,  -  вроде  тех,  что
показывают по телевизору, и вплотную займусь этим делом.
   - Умница, мой мальчик! - воскликнул уважительно Хаукинз.  -  Меня  радует
твой боевой настрой, он пригодится тебе чуть позже. Скажем, через месяц  или
два.
   - Но почему не сейчас? Я мог бы...
   - Боюсь, что нет. Это не подлежит обсуждению, Сэм. Тебе  придется  побыть
здесь еще какое-то время. А пока поговори с Энни. Разузнай все, что удастся.
Возможно, тебе сможет помочь и Лилиан: она девица изобретательная.
   С этими словами Маккензи Хаукинз удалился, обратив предварительно  пассив
в актив: у Сэма прибавилось сразу два новых стража. Он мог бы избавиться  от
Рудольфа и Безымянного, но "девочки" эти - дело иное.
   Не прошло нескольких часов после их приезда, как  Сэму  стало  совершенно
ясно, что у Лилиан вряд ли останется на него много времени.  В  свойственной
ей энергичной  манере  она  сразу  же  с  неистовой  одержимостью  принялась
командовать парой выделенных в  ее  распоряжение  слуг,  хотя  по-настоящему
развернулась  лишь  ранним  утром,  когд