Палермо
решили твердо, что  Манджекавалло  должен  вступить  в  борьбу  за  пост
директора ЦРУ, Винни отправился к Хаки.
   - У меня проблема, Абул. У донов прекрасные идеи, и  это  хорошо,  но
они не особенно разбираются в деталях, и это плохо.
   - В чем проблема, мой дорогой друг, зоркий и  быстрый,  словно  сокол
пустыни, где, по правде говоря, сам я  не  бывал:  слышал,  там  слишком
жарко?
   - Проблема  в  том,  приятель,  что  и  тут  стало  жарко...  У  меня
достаточно бабок, разбросанных по всей стране  и  записанных  на  разные
имена. Как только получу я эту работенку в Вашингтоне, а я ее получу,  у
меня не будет возможности летать по всем двадцати двум  штатам,  собирая
свои   деньги,   большую   часть   которых   я    предпочитаю    хранить
конфиденциально.
   - Думаю, не большую часть, а все без исключения.
   - Ты прав.
   - А у тебя есть депозитные книжки?
   -  Все  четыре  тысячи  двести  двенадцать.  -  Винни  позволил  себе
загадочную улыбку.
   - Ах, взгляд верблюда подмечает  больше,  чем  может  он  вместить  в
несколько своих желудков!
   - Думаю, что-то в этом роде и со мной.
   - Ты мне доверяешь, Винсент?
   - Несомненно, точно так же, как и ты мне. Ясно?
   - Вполне. Собака бедуина машет хвостом, радуясь тому, что осталась  в
живых... А ты встречал когда-нибудь  бедуина?  Впрочем,  это  не  важно.
Позволь лишь заметить тебе, что когда они появляются на рынке,  то  само
небо содрогается от их запаха.
   - Ну так что же насчет депозитных книжек?
   - Возьми их несколько дюжин, сделай запись о закрытии счета,  поставь
подпись и принеси мне. У меня на службе стоит один  художник,  настоящий
талант. Ему ничего не стоит подделать любую подпись, что  здравствующего
поныне,  что  усопшего  с  миром.  Он  много  раз  демонстрировал   свое
мастерство с немалой выгодой для себя. Я сам займусь  твоими  финансами,
Винсент. Средства твои, как  это  уже  бывало  не  раз,  мы  положим  на
анонимный счет в соответствующий  банк,  а  следить  за  соблюдением  им
обязательств будет одна из самых уважаемых юридических фирм Манхэттена.
   - И что же, я должен доверить тебе все деньги?
   - Не глупи. Речь может идти лишь  о  сумме,  соизмеримой  с  доходами
довольно удачливого импортера. Остальные деньги ты будешь  крутить  сам.
Поверь мне, тебе удастся значительно преумножить их, и  к  тому  же  без
всякого бумажного следа.
   Итак,  Абул  Хаки,  став  неофициальным   менеджером   Манджекавалло,
оперировал примерно четырьмя миллионами на  рынке  и  всемерно  большими
суммами, вложенными в оффшорные холдинговые компании за рубежом.  И  тем
не менее на этот раз не их взаимовыгодная  дружба  и  не  оказанные  ему
арабом услуги побуждали Винсента связаться с Абулом. Для Винни в  данный
момент  первостепенное  значение  имело  то  обстоятельство,  что   Хаки
досконально знал обстановку на биржах всего мира  -  во  всяком  случае,
лучше  всякого  другого  из  окружения  Манджекавалло:  всю  необходимую
информацию добывал окольными, незаконными путями, а  если  что-то  и  не
удавалось  заполучить,  то  отсутствие  дополнительных   данных   вполне
компенсировалось  его  интуицией  и  тончайшими  познаниями  в   области
финансов. И, кроме того, что также немаловажно, Абул Хаки  умел  хранить
тайну, как никто другой: это было условием его  собственного  выживания,
зависевшего от воли других, не говоря уже о собаке бедуина.
   - Не могу поверить в это! - вскричал Хаки, находившийся в тот  момент
в Монте-Карло, когда Винсент назвал ему  одно  из  своих  закодированных
имен, которым он пользовался в разговоре с арабом.
   - И все же поверь, Абул. Подробности потом...
   - Неужто ты не понимаешь? Я перевел через свой офис  в  Нью-Йорке  от
себя лично и от имени правительства Израилю  десять  тысяч  долларов  на
венки для вчерашней похоронной церемонии.
   - Но зачем?
   - Видишь, мне уже доводилось заработать  шекель  <Шекель  -  денежная
единица  в  Израиле>-другой  через  Ликуд   <Ликуд   -   блок   правящих
политических партии Израиля, образованный в 1973 году>,  и,  ставя  свое
имя рядом с именами израильтян, я рассчитывал, что  это  поможет  мне  в
будущих моих сделках.
   - В этом нет ничего плохого, - заметил Винсент. - Я  всегда  ладил  с
Моссадом <Моссад - служба внешней разведки Израиля>.
   - Я так и думал... Но надо же так - взять и воскреснуть из мертвых! Я
до сих пор дрожу весь: наверняка проиграю сегодня в баккара  <Баккара  -
азартная карточная игра>, что обойдется мне в сотни тысяч.
   - Так не играй!
   - С тремя-то греками? Ты что, с ума сошел?.. У меня же дела с ними. А
ты что поделываешь, Винсент?..  И  что  вообще  там  у  вас  происходит?
Песчаный смерч пустыни застлал мне глаза и скрыл от меня вселенную!
   - Ты никогда не был в пустыне, Абул!
   - Зато видел фотографии. Это ужасно! Столь же ужасно, как  и  слышать
сейчас твой голос. Хотя и понимаю, что, откуда бы ты ни  говорил,  место
это в мире материальном.
   - Я уже сказал тебе, что объясню  попозже...  после  того,  как  меня
спасут.
   - Спасут?.. Благодарю тебя, милый Винсент, но я не хочу больше ничего
слышать. Собственно говоря, я даже настаиваю на том, чтобы ты не делился
со мной подробностями.
   - Тогда  притворись,  что  с  тобой  говорю  не  я,  а  потенциальный
инвестор. И отвечай на мой вопрос: каково состояние рынка в США?
   -  Каково?  Да  там  черт  знает  что  творится!  Какие-то   увертки,
недомолвки,  секретные  переговоры  -   о   слияниях,   выкупах   акций,
установлении контроля над  инвестициями!  Все  пошло  по  новому  кругу!
Безумие, да и только!
   - А что вещают оракулы?
   - Они уже и не разговаривают со мной. В  том,  что  увидела  Алиса  в
Стране Чудес, было куда больше логики, чем в рыночной  конъюнктуре.  Все
потеряло смысл. Даже для меня.
   - А как дела у компаний, ориентированных на оборону?
   - Там тоже, как говорите вы, итальянцы, рехнулись все! В то время как
им   следовало   бы   занять   выжидательную   позицию   в    преддверии
широкомасштабной конверсии, у них - пик деятельности. Звонили из  Страны
Советов. Они в ярости и растерянны. Спрашивают меня,  что  я  думаю  обо
всем этом, а я и не знаю, что сказать. Мои  же  осведомители  из  Белого
дома известили меня о том, что президент беседовал по телефону не  менее
дюжины раз с этими, из Кремля, - чуть ли не с каждым из них. В разговоре
с ними он настаивал на открытии восточных рынков и конверсии,  поскольку
бюджетные ассигнования Пентагону стремительно  сокращаются...  В  общем,
Винсент, сумасшедший дом!
   - Вовсе нет, Абул. То, что  происходит,  просто  великолепно!..  Буду
поддерживать с тобой связь. А сейчас мне надо принять горячительного.

***

   Уоррен Пиз, государственный секретарь, был вне себя, на грани  срыва.
Воспользовавшись отсутствием контроля за  своим  поведением,  его  левый
глаз забегал взад и вперед наподобие лазерного  пучка  света  на  экране
радара в бессильной попытке сфокусироваться на призрачной цели.
   - Что вы имеете в виду, когда говорите, что не можете найти  генерала
Этелреда Броукмайкла? - вопил Пиз в трубку. - Он выполняет мое  задание,
зарубите это себе на носу!.. Он выполняет задание президента Соединенных
Штатов, ждущего от него доклада по  особо  секретному  номеру  телефона,
который я называл вам сейчас раз десять, не менее!  Сколько,  по-вашему,
президент  Соединенных  Штатов  должен   дожидаться   звонка   какого-то
паршивого бригадного генерала, а?
   - Мы делаем все, что в наших силах,  сэр,  -  послышался  испуганный,
усталый голос из Форт-Беннинга. - Но  как  можно  разыскать  того,  кого
нет?
   - А вы разослали поисковые группы?
   - Да. Во все кинотеатры  и  рестораны  от  Катберта  до  Коламбуса  и
Уорм-Спрингса.  Мы  проверили  его  регистрационные  журналы,  исходящие
телефонные звонки...
   - И что вы обнаружили?
   - Ничего  такого,  что  помогло  бы  нам  в  поисках,  но  одна  вещь
показалась нам несколько необычной: за какие-то  два  с  половиной  часа
генерал  Броукмайкл  звонил  в  отель  в  Бостоне  двадцать  семь   раз!
Естественно, мы связались с  отелем  и  спросили,  не  оставлял  ли  там
генерал какого-нибудь сообщения...
   - Иисусе! Надеюсь, вы не сказали, кто вы?..
   - Мы сообщили служащим отеля лишь  то,  что  звоним  по  официальному
делу. И более ничего.
   - Ну и?..
   - Стоило им услышать имя генерала - а мы произнесли его четыре  раза,
- как они начинали смеяться. Все, что  мы  узнали  от  них,  сводится  к
следующему: его там нет и не было и что они никогда ничего не слышали  о
нем, если только человек с таким именем и в  самом  деле  существует  на
свете.
   - Продолжайте поиски! - Пиз хлопнул  телефонной  трубкой  по  рычагу,
встал из-за письменного стола  и  начал  гневно  расхаживать  по  своему
кабинету в государственном департаменте.
   Чем там занимается этот чертов Броукмайкл?  Куда  запропастился?  Как
посмел он затеряться в этих военно-разведывательных дебрях, где щелей  и
дупел больше, чем во всем Национальном парке секвой? Уж не вообразил  ли
он, что ему позволено  по  собственному  усмотрению  прерывать  связь  с
министром иностранных дел?.. А что, если он умер?.. Впрочем, это  бы  не
помогло, а только еще более осложнило  бы  ситуацию.  Одно  утешительно:
если даже что-то и пошло вкривь и вкось, ничто не указывает на его связь
с  эксцентричным  генералом,  создателем   всесокрушающей   машины   под
названием ?смертоносная шестерка?. Хотя он, Уоррен, и прибыл на  военную
базу с соответствующими документами, в бумагах значилось чужое  имя,  и,
кроме  того,  голову  венчал  короткий  рыжий  парик,   скрывавший   его
собственные редеющие волосы. Что же касается журналов,  где  фиксируются
приход и уход каждого, посещающего базу,  то  кто  обратит  внимание  на
какого-то там бухгалтера из Пентагона, решившего  отдать  дань  уважения
генералу?.. Что ни говори, а это была гениальная мысль - воспользоваться
рыжим париком! Ведь карикатуристы, занимавшиеся политической  тематикой,
не упускали  шансов  при  каждом  удобном  случае  запечатлеть  в  своих
творениях его. Но где же он, все-таки, этот сукин сын?
   Размышления Уоррена были  прерваны  донесшимся  с  письменного  стола
телефонным звонком. Он бросился к аппарату с вспыхнувшими на  нем  тремя
лампочками, вслед за которыми зажглась с небольшой задержкой еще одна, с
силой нажал на кнопку, чтобы соединиться со своей секретаршей, и  поднял
трубку в расчете услышать: ?На связи - Форт-Беннинг!?
   Однако по прошествии приблизительно тридцати мучительно долгих секунд
эта ведьма разбила его надежды, сообщив холодно:
   - С вами хотят говорить три, а теперь  уже  и  четыре  человека.  Как
полагаю я, господин секретарь, потому что никто из них  не  сказал,  что
ему надо, а имена, которые они назвали, мне неизвестны.
   - И что же это за имена?
   - Брики, Фрогги, Муз и...
   -  Хорошо,  хорошо,  -  остановил  секретаршу  Уоррен,  смутившись  и
рассвирепев. Это были его друзья, все до одного.  С  кем-то  из  них  он
встречался в клубе в Фонинг-Хилле, с остальными проводил досуг в  других
местах. Но они никогда не звонили ему в офис, бывший для них  запретной,
священной зоной. И уж никак не стали бы они  так  просто  называть  себя
Брики, Фрогги, Муз и так далее в том же духе. Вне всякого сомнения,  эти
звонки инсценировал Дузи. Что же, черт возьми, стряслось там такое,  что
он понадобился вдруг. И, похлопывая  себя  по  голове,  чтобы  успокоить
разбушевавшийся левый глаз, он произнес:
   - Я поговорю с ними по очереди, мамаша Тирания.
   - Это не Тирания, господин министр, а  ее  младшая  сестра  Андромеда
Трухарт.
   - Вы новенькая?
   - Со вчерашнего дня, сэр. Семья решила, что  вы  нуждаетесь  в  особо
эффективном обслуживании, и так как мамаша Трухарт  уехала  в  отпуск  в
Ливан, здесь у вас я.
   - Право? - Перед мысленным взором Пиза замаячил пояс с подвязками.  -
Вы ее младшая сестра?
   - С вами хотят говорить, сэр!
   - Да-да, конечно. Начну с первого - с Брики, ладно?
   - Ладно, господин министр. Остальных я попрошу подождать.
   - Брики, что это ты вздумал звонить мне сюда?
   - Вот что, старая лиса,  Пизи,  -  ответил  Брики,  банкир  из  Новой
Англии, пытаясь придать  своему  голосу  определенное  очарование,  -  я
собираюсь на очередном собрании нашего класса возвести тебя на пьедестал
почета!
   - Мне казалось, ты запретил мне на нем появляться.
   - Теперь, само собой разумеется, все изменилось. Я и понятия не имел,
что ты там замышляешь своим необычайно изобретательным умом. Поверь,  ты
делаешь  честь  нашему  классу,  старый  приятель!..  Но  не  буду  тебя
задерживать:  знаю,  как  ты  занят,  -  но,  если   тебе   когда-нибудь
потребуется кредит, не важно, когда это будет, - просто возьми трубку  и
набери мои номер. Скоро  мы  встретимся,  поболтаем  с  тобой.  Если  не
возражаешь, давай пообедаем вместе - конечно, за мой счет.

***

   - Фрогги, что, черт  возьми,  происходит?  Я  только  что  говорил  с
Брики...
   - Уверен, что мне не стоит тебе об этом сообщать, - во всяком случае,
по этому телефону, молвил в ответ светловолосый циник из Фонинг-Хилла. -
Мы обо всем поговорили, и я хочу,  чтобы  ты,  живое  воплощение  Мидаса
<Мидас - царь Греции (738 - 696  гг.  до  н.  э.).  Согласно  мифу,  мог
превращать в золото все, к чему прикасался>, знал, что Дафи и я надеемся
увидеть тебя и твою дорогую женушку на смотре  дебютантов,  исполнителей
котильона  <Котильон  -  бальный  танец  французского  происхождения>  в
Фейрфаксе в будущем месяце. Конечно, вы будете там почетными гостями!
   - Будем?
   - Естественно. Разве мы не можем этого сделать для своих?
   - Это очень любезно...
   - Любезно? Это с твоей стороны невероятно любезно, старина. Ты просто
за-а-а-аме-ечателен! Будем поддерживать связь!

***

   - Муз, не будешь ли так любезен сказать мне...
   -  Черт  возьми,  Пиз,  можешь  играть  в  моем  клубе,  когда   тебе
вздумается! - закричал президент ?Петротоксик амалгамейтид?... Забудь  о
том, что говорил этот тупой идиот. Для меня будет большой честью сыграть
с тобой.
   - Право, я не понимаю...
   - Ты все понимаешь, черт бы тебя побрал, и я, черт  бы  меня  побрал,
знаю, почему ты не можешь говорить.  Позволь  мне  только  сказать,  мой
старый приятель и член братства,  ты  в  моем  списке  друзей  значишься
первым.  Помни  об  этом!..  Пора  идти.  Только   что   назначил   себя
председателем совета директоров. Но если ты не прочь занять  этот  пост,
он твой!

***

   - Дузи, я  только  что  разговаривал  с  Брики,  Фрогги  и  Музом  и,
признаюсь, весьма озадачен.
   - Понимаю, мой старый приятель. Ты там, в  своем  кабинете,  ведь  не
один, не так ли? Скажи просто - ?да?, и я буду говорить  соответствующим
образом.
   - Я говорю - ?нет?, и ты можешь беседовать со мной, о чем хочешь.
   - А как насчет жучков в твоем аппарате?
   - Это исключено. Каждое утро кабинет ?прибирают?,  а  снаружи  ставят
свинцовые экраны, чтобы  полностью  исключить  возможность  электронного
слежения.
   - Отлично, дружок, бразды правления ты держишь в своих руках!
   - Это обычная, стандартная процедура... Но что же, черт  возьми,  все
это значит?
   - Ты что, проверяешь меня, Пиз? Госсекретарь выдержал паузу: раз  все
остальное безрезультатно, может, хоть это сработает. Потом произнес:
   - Считай, что так оно и есть, Дузи. Предположим, я захотел убедиться,
что ты все правильно понимаешь.
   - Так знай же, что я в курсе  всего,  господин  секретарь!  Ты  самый
одаренный мыслитель из тех, кого выдвинули мы из своих рядов после того,
как в двадцатых нам  удалось  сокрушить  профсоюзы.  Достигнутыми  тобой
успехами ты обязан  исключительно  своему  богатому  воображению,  а  не
какому-то там поединку с насквозь прогнившим социалистом  или  депутатом
из левого крыла конгресса!
   - Дузи, я вынужден все  же  просить  тебя  говорить  поконкретнее,  -
промолвил в недоумении Уоррен Пиз, и  на  лбу,  как  раз  там,  где  его
касались редеющие волосы, выступила испарина. - Что же в конце концов  я
сделал такого?
   - НЛО! - воскликнул Дузи.  -  Как  сообщил  нам  этот  невыносимый  в
общении Иван Саламандер -  понятно,  строго  по  секрету,  -  теперь  мы
вооружим весь мир! Блестяще, Пиз! Бесподобно!
   - НЛО!.. О чем ты это?
   - Высший класс, приятель! Молодец!
   - НЛО!.. О Боже!

***

   Реактивный  самолет  ?Рокуэлл?  с  Хауком  на  борту  приземлился   в
аэропорту Манчестера, штат Нью-Гэмпшир, примерно в десяти милях к югу от
Хуксетта. Лететь в Бостон через Манчестер посоветовал Маку Сэм  Дивероу.
Рассуждал он просто: если Мака уже выследили однажды в аэропорту Лоуган,
то это же могло повториться и на сей раз, а посему лучше не рисковать. К
тому же события разворачивались столь стремительно, что сократить  время
пути на час-другой совсем не плохо.
   Ближайшей задачей Мака было вывести из строя ?смертоносную шестерку?.
По словам Дези-Один, благодаря кулинарным талантам Дези-Два  от  боевого
духа отважных бойцов не осталось и следа. Остальное  предстояло  сделать
Хауку с его умением убеждать.
   Стоя у лимузина Пинкуса,  Пэдди  Лафферти  с  грудью,  лопавшейся  от
гордости и чувства благоговения перед героем, приветствовал генерала. И,
о чудо из чудес, великий человек сам решил усесться на переднее  сиденье
рядом с Пэдди!
   - Скажите-ка мне, артиллерист, - начал  Хаук,  когда  они  на  полной
скорости неслись в сторону Хуксетта, - что вы знаете об актерах? Я  хочу
сказать, о настоящих актерах?
   - Если не считать сэра Генри, то, откровенно говоря, я ни  с  кем  из
них не знаком, генерал.
   - Ну, он особая статья, из тех, что пользуются заслуженной славой.  А
как насчет остальных?
   - Насколько я могу судить по  тем  журналам,  которые  миссис  Пинкус
оставляет в машине, они все ждут, пока их откроют, чтобы и  они  сделали
карьеру. Может, это и не самое блестящее соображение, но я так считаю.
   - Что вы, Пэдди, мысль исключительно блестящая! Это ответ!
   - На что, сэр?
   - На вопрос, что может побудить некоторых людей изменить свое мнение,
не особенно долго раздумывая.
   Восемью минутами позже Хаук входил в домик для  лыжников.  Был  яркий
летний день. Дези-Два не так давно  подал  поздний  завтрак  или  ранний
обед.  Результаты  были  более  чем   очевидны.   ?Смертоносные?   члены
?смертоносной шестерки? столь же подходили  бы  по  своему  состоянию  к
зомби-лэнду, как трупы к гробам. Рассевшись по всей гостиной,  они  были
заняты созерцанием своих личных горизонтов, как  могли  бы  с  таким  же
точно успехом проделывать и мертвые рыбы в нью-бедфордских доках.  Иначе
вел себя сэр Генри Ирвинг Саттон, явно бывавший здесь раньше не раз.  Он
был омерзительно подвижен, словно черная каркающая ворона,  затесавшаяся
нахально в компанию упившихся гуляк.
   - Вставайте, джентльмены! - вопил сэр Генри нежно похлопывая по щекам
и толкая под ребра своих  коллег.  -  Наш  генерал,  удостоенный  многих
наград за североафриканскую кампанию,  только  что  прибыл  сюда,  чтобы
побеседовать с нами!
   - Хорошо сказано, майор! - одобрил Хаук. - Я отниму у  вас  не  много
времени,  ровно  столько,  сколько  понадобится,  чтобы  вернуть  вас  к
реальности сегодняшнего дня.
   - Сегодняшнего дня?
   - Какого дня?
   - Ты понял, Марлон, о каком дне речь?
   - Я не знаю, о чем он говорит.
   - А кто он?
   - Дай ему леденчика, крошка.
   Широко раскрытые  глаза  шести  неустрашимых  идиотов  уставились  на
Хаукинза, а тот,  подойдя  к  лестнице,  поднялся  на  две  ступеньки  и
повернулся лицом к членам антитеррористической группы.
   - Джентльмены! - начал он привычно своим громоподобным голосом.  -  Я
обращаюсь так к вам потому, что ничуть не сомневаюсь в том, что вы  и  в
самом деле истинные джентльмены. Точно так же, как и прекрасные актеры и
замечательные солдаты. Позвольте представиться