ос приторно-сладким голосом.
   Шанди обернулся и удивленно посмотрел на нее. Глаза его  расширились  при
виде ее лица.
   - Вы не помните, - продолжила она мягко, - как в те времена,  когда  были
еще сопливым мальчишкой, однажды  ночью  посетили  Ротонду?  И  видели,  как
Чародей Зиниксо пытался убить моего мужа.
   - Когда одежды Рэпа вспыхнули? Несколько месяцев я видел это в  кошмарных
снах.
   - А что случилось потом? Вы помните, Эмшандар?
   - Я... Вы подбежали к нему... и обняли.
   - Да, - сказала Инос, улыбаясь, - обняла, несмотря ни на огонь, ни на все
прочее. Моя тетка всегда говорила, что я импульсивна. И вы  думаете,  что  я
брошу своего сына? - страшно прорычала она.
   Возница-дварф  встрепенулся  и  посмотрел,  что  там  за  шум.  Император
вздрогнул.
   - Будьте благоразумны, Инос!
   - Нет, это вы будьте благоразумны! Я никогда в жизни  не  получала  более
оскорбительного предложения! Гэт еще ребенок. Если Чародей Распнекс  думает,
что может как-то его использовать, пусть спросит дозволения у меня, ясно?  И
я буду решать. А вы можете взять ваш процветающий Трогг и засунуть  его  под
свою императорскую мантию! Вам все ясно, ваше величество?
   - Нет никакой необходимости говорить оскорбительные дерзости.
   - Вы первый начали! И запомните: нет  никакой  необходимости  по-отечески
опекать меня!
   Заросшие щетиной губы Шанди скривились в тонкой улыбке.
   - Почему нет? Ведь вы пытались говорить со мной по-матерински!
   - Я... Ну, это совсем разные вещи! - Инос ответила усмешкой на усмешку. -
Ни одна женщина  никогда  не  поверит,  что  хоть  один  мужчина  что-нибудь
понимает в супружеской жизни. Полагаю, также  ни  один  мужчина  никогда  не
поверит, что женщина что-нибудь понимает в войне. Мир?
   - Мир!
   - А как насчет договора о сотрудничестве?
   - И что вы под этим подразумеваете? - спросил он осторожно.
   - Почему вы не сказали мне, что можете связаться с моим мужем?
   Шанди некоторое время смотрел на вересковые заросли,  чтобы  скрыть  свои
подлинные чувства. Когда он опять повернулся к  Инос,  его  лицо  было  не-;
проницаемо.
   - Они схватили лорда Ампили. Еще в  самом  начале  Распнекс  предупреждал
нас: свитки могут принести вред, если Сговор прознает о них, - наши послания
перехватят и выследят, откуда они отправлены.
   - И вы подумали, что я, ветреная, легкомысленная женщина,  узнав  о  них,
стану донимать  Рэпа  бесконечными  любовными  излияниями,  не  помышляя  о,
безопасности?
   - Ну, нечто в этом роде.
   - Так вот, будьте уверены, не стану, - бросила Инос в отчаянии.  -  Я  не
могу мучить его, рассказывая о том, что сейчас поделываю. И послала ему  три
слова на свитке чародея: "Я тебя люблю!" Вот и все. Он  узнает  мой  почерк.
Узнает, что я предупреждена.
   Он подумает, что все в порядке, и обманется.  Ложь  недоговоренности  все
равно остается ложью.
   - Простите меня, Инос, - сказал Шанди, словно действительно признал  свою
не правоту.
   - Извинение принимается. - Она вздохнула. - А  теперь  расскажите,  каким
образом мой сын поможет чародею, когда мы попадем в Двониш?
   - Не знаю. И не уверен, что сам Распнекс точно  знает,  но  у  него  есть
какая-то смутная идея, или даже, скорее, предчувствие.
   - Гэт обладает ясновидением, но очень слабым. Сам Распнекс гораздо  более
могущественен.
   - Да.
   Из Шанди по-прежнему ничего нельзя было вытянуть.  Некоторое  время  Инос
изучающе смотрела на него.
   - Я думаю, что единственное, в чем Гэт действительно может быть  полезен,
так это послужить в качестве приманки.
   - Вот и мне то же самое приходило в голову, - вздохнул император.

2

   - Посадив ее в седло, - рассказывала Кейди, - он запрыгнул сзади и обнял.
Пришпорив лошадь, он горячо поцеловал ее и поскакал на закат.
   - Поцеловал лошадь? - переспросил Кровавый Клюв с явным недоверием.
   - О, конечно же нет! Он поцеловал принцессу Таолдор!
   - Зачем?
   - Потому что принцы романтичны...
   - Ты не должна говорить на языке импов!
   Кейди недовольно фыркнула.
   - Потому что хотел поцеловать ее! - отрезала она.
   - Женщин целуют в постели, когда угли  в  очаге  сгребли  в  кучу.  Глупо
делать это в другое время.
   Чувствуя, как горят ее щеки, Кейди пустила свою лошадку легким галопом. У
гоблинов нет никакого представления о романах! Кровавый  Клюв,  кажется,  не
видел ни малейшей разницы между поцелуем и, э-э-э... более интимными вещами.
   Под седлом Кейди шел маленький, но резвый серый пони  -  кобыла,  которая
теперь именовалась Аллена. Целый день бок о бок с Кейди  шагал  обремененный
луком, колчаном и мечом спутник, не  смотря  на  груз,  без  видимых  усилий
сменивший аллюр, подстраиваясь под нее. Двадцать четыре стражника позади них
также легко перешли на галоп.
   - Рассказывай еще! - приказал Кровавый Клюв. Понятно,  почему  он  хочет,
чтобы она как  можно  больше  говорила.  За  последние  несколько  дней  она
рассказала ему по меньшей мере пятьдесят  разных  историй.  Так  или  иначе,
романы многое теряли при переводе на гоблинский, и Кейди думала, что было бы
гораздо логичнее ей обучать его языку импов, чем самой  все  время  говорить
по-гоблински. Его настойчивость в этом вопросе не сулила ничего  хорошего  и
лучше об этом не думать. Солнце пригревало по-весеннему, и порывистый  ветер
тоже предвещал весну. Этот ветер ярко раздувал огонь под деревенскими домами
и стогами сена.  На  востоке  небо  почернело  от  дыма;  повсюду,  куда  ни
взглянешь, были колонны гоблинов. Жалея свою лошадь, Кейди  старалась  ехать
по тропинкам и дорогам, но военная орда  гоблинов  пересекала  местность  по
прямой. Авангард настигал всех беженцев, даже имевших лошадей,  а  арьергард
предавал огню все, что могло гореть. Через каждые несколько  часов  на  пути
армии попадалось новое поселение, и гоблины грабили его,  насилуя  и  убивая
всех, кого там обнаруживали.  Они  строили  рядом  со  стенами  пирамиды  из
человеческих тел и, как  хорошо  тренированные  акробаты,  обычно  достигали
вершины прежде, чем защитники успевали выпустить первую стрелу.
   К счастью,  Кейди  редко  приходилось  наблюдать  эти  ужасы  с  близкого
расстояния. Уже несколько дней  она  не  видела  ни  короля  гоблинов  Птицу
Смерти, ни дварфов, чья армия пошла другим путем. Одинокая пленная принцесса
среди  нескольких  тысяч  грубых  дикарей,  единственная  пленница,  которая
оставалась  в  живых  после  ночных  оргий  гоблинов,   невольная   спутница
королевского сына.
   - Хорошо, - согласилась она.  -  Еще  одна  история.  Но  я  расскажу  ее
по-импски, так она лучше звучит. Или тебе будет слишком трудно понять?
   Кровавый Клюв бросил на нее сердитый взгляд. Как обычно, он  был  обнажен
по пояс, на коже цвета хаки блестели капли пота, сальная косичка болталась у
него за спиной между колчаном и луком. Он ниже ее, но  очень  широкоплеч,  и
сверху ей было хорошо видно, какой он толстый. Кейди  пыталась  представить,
как он будет выглядеть в  приличной  одежде.  Ноги  в  рейтузах  конечно  же
произведут  впечатление,  но  лицо!..  Даже   если   удастся   убедить   его
побриться... Длинный нос, квадратные глаза...
   - Я понимаю язык импов очень хорошо. О чем история?
   - О принцессе по имени Жемчужный Цветок с островов Керита и о том, как ее
захватили в плен морские разбойники - етуны.
   - И конечно, ее спасли? - Кровавый Клюв обнажил в  ухмылке  свои  большие
зубы.
   - Конечно.
   - Прежде, чем изнасиловали.
   - Да!
   - Не похоже на етунов.
   Он и в самом  деле  мог  сносно  говорить  по-импски,  хотя  и  с  грубым
акцентом.
   - Думаешь, кто-нибудь придет тебя спасать, Кадолайн?
   Конечно, именно так она и думала - принцесс всегда спасают, - но если она
об этом скажет, то он будет глумиться.  У  нее  есть  магическая  рапира,  о
которой, кажется, все забыли, а мама и  император  обещали  прислать  ей  на
помощь чародея, как только он немного освободится. Где-то  все  они  теперь?
Впрочем, расстояние не имеет значения для волшебников. Да и  ее  собственный
отец тоже волшебник;  надо  только  подождать,  пока  папа  прослышит  о  ее
похищении! Кто-нибудь непременно спасет ее!
   А если не спасет, то она убежит сама.
   Не получив ответа, гоблин сказал:
   - Никто тебя не спасет!
   - Да? А что будет, когда мы приедем в Хаб?
   Кровавый Клюв рассмеялся. Гоблины  не  слишком  часто  смеются,  но  если
смеются, то получается совершенно... нормально, что ли? В общем, по-импски.
   - Сожжем его!
   Не очень похоже на правду. Хаб никогда не попадал под власть  неприятеля.
И никогда не бывал разграблен, как все остальные города. Никогда!
   - А потом?
   Казалось, его удивил вопрос.
   - Потом, быть может, вернемся домой.
   Теперь они поднимались по довольно крутому холму между деревьями, которые
прежде, как она подозревала, были фруктовым  садом,  а  вскоре,  несомненно,
пойдут на дрова. Кровавый Клюв справился со склоном лучше, чем ее утомленная
Аллена.
   - И это все? Разве у вас нет плана, нет никакой цели? Во имя чего все эти
убийства и разрушения?!
   - Есть! Делаем это, потому что забавно!  Теперь  импы  хорошенько  узнают
атаки гоблинов. Может, мы поступаем так каждый год!
   У Кейди вытянулось лицо.
   - Сейчас ты говоришь глупости, большеротый гоблин! Когда легионы  Империи
снова загонят вас в ваши норы, они замуруют все проходы в горах Пондаг.
   - Тогда лезем через стены! Или  не  уходим  домой.  Гоблины  останутся  в
Империи, и пусть импы имеют лес.
   - Ты допускаешь, что это место больше подходит для жизни?
   Гоблин посмотрел сердито, и его щеки позеленели. Оттого, что он попался в
ловушку, подумала принцесса.
   - Город для маменькиных сынков! Настоящие мужчины живут в лесу.
   - Значит, вы вернетесь назад! И ты сможешь безопасно навестить меня  дома
в Краснегаре?
   - Нет. - Он бросил на нее похотливый взгляд. - Сначала станешь мне женой.
Отец обещал.
   Такого поворота событий Кейди и боялась, но никто еще прямо не говорил ей
об этом, а она не спрашивала. Вот почему он настаивал,  чтобы  она  говорила
по-гоблински. И конечно, именно поэтому ее не беспокоили. Кейди подозревала,
что в противном случае  эти  варвары  могли  бы  нехорошо  обойтись  даже  с
принцессой.
   - А предположим, я не захочу быть твоей женой - ни первой, ни последней?
   - Хочешь не хочешь, - сказал он самодовольно, - никуда не денешься.
   - А если тебя убьют в сражении?
   Кейди уже  заметила,  что  он  держался  подальше  от  опасности,  но  не
собиралась говорить ему об этом.
   - Выйдешь за одного из моих братьев - за Большого Когтя или Черное Перо.
   Выйти за будущего короля гоблинов и однажды  стать  королевой?  Выкормить
множество  уродливых  маленьких  гоблинских  принцев   и   принцесс?   Кейди
попыталась вообразить,  как  она  приезжает  в  Краснегар,  чтобы  навестить
родных, со своим зеленым мужем и выводком зеленых детей. Гэт хохотал  бы  до
упаду! Снова она представила себе,  как  Кровавый  Клюв  будет  выглядеть  в
приличной одежде - низенький и толстый,  более  или  менее  нормальный  ниже
плеч, но вообразить его на балу или на банкете!.. При свете ламп гоблины  не
просто зеленоватые, а по-настоящему зеленые!
   В одной  из  книг,  которой  она  дорожила  в  детстве,  была  литография
Царевны-лягушки - зеленое лицо, огромный рот и выпученные глаза.  Никогда  в
жизни она не видела настоящих лягушек, но...
   Кейди решила,  что  ее  обязательно  спасут!  Прекрасный  принц  был  бы,
конечно, лучше, но и папы вполне достаточно.

3

   Рэп вытянул вперед правую руку и  неожиданно  потерял  равновесие.  Левая
нога  заскользила  вниз.  Слепо  тыкаясь  рукой,  он  нащупал  тонкий  пучок
папоротника, крепко вцепившись  в  него,  снова  перенес  тяжесть  на  ногу,
стоявшую на скользком корне, и замер, задыхаясь от усилий и испуга. Вымокший
до нитки, он висел, распластавшись на  склоне  крутого  утеса  и  уткнувшись
лицом в колючий куст. Дождь лил ему на спину и на  голову.  Вода  бежала  по
лицу, по плечам и естественным путем стекала вниз с кончиков его  сапог.  Но
гораздо больше воды было под ним. Далеко внизу ревел и пенился, разбиваясь о
скалы, белый поток. Вот тебе и ближняя  дорога  тролля.  Последний  час  Рэп
пробирался по  почти  отвесному  склону,  устланному  густым  ковром  мха  и
поросшему кустарником, который не всегда вполне надежно лепился к  скале,  а
потому легко отрывался, если  за  него  ухватиться.  А  ветви  тем  временем
цеплялись за ремни его ранца, именно  из-за  этого  он  только  что  потерял
равновесие. Теперь, чтобы высвободиться, ему следовало заставить свою  левую
руку ослабить мертвую хватку на виноградной лозе. Ранец - проклятая, тяжелая
и неудобная штука, но в нем лежало его золото, нож  и  волшебный  свиток.  И
пусть пропадет все остальное, даже меч, но ранец надо сохранить любой ценой.
   Сначала шагнуть, затем проверить, крепко ли  уцепилась  рука.  Он  слегка
дернул за стебли. Целые заросли  папоротника  осыпались,  увлекая  за  собой
лавину грязи и гальки.
   В течение трех дней после бегства из Касфреля Рэп был очень рад,  что  он
хотя бы наполовину етун. Беглецы пробирались  по  залитым  водой  ущельям  и
ледяным расщелинам, карабкались  по  отвесным  скалам  и  зыбким  каменистым
осыпям. Зато он понял, почему имперской армии никогда не удавалось захватить
убегающих троллей, хотя чуть насмерть не замерз во время этого урока.  Ночью
он спал посреди трех троллей и одного етуна, сбившихся в кучу, чтобы немного
согреться. Они спускались по  ущелью,  ступая  по  толстому  покрову  снега,
скользя вниз вместе с лавинами. Дважды он оказывался заживо  похороненным  в
снегу, и каждый раз его откапывал Тругг.
   Теперь они были внизу, в лесу, и он воздал благодарность второй  половине
своей природы, унаследованной от родителей. Етун Дарад сходил с ума  в  этом
пропитанном сыростью и испарениями, кишащем насекомыми мраке, но Рэп, будучи
наполовину фавном, мог вынести  и  это.  Тролли  же  были  в  своей  стихии.
Видимость в последние два дня практически равнялась нулю,  а  одежда  сгнила
под непрекращающимся ливнем. Левый сапог Рэпа почти развалился, да и  правый
был ненамного крепче.
   Он был вовсе не уверен, что  сможет  еще  долго  висеть  на  этом  утесе.
Конечно, это только игра воображения, но поток ревел, как голодный  зверь  в
ожидании жертвы. Вниз лететь далеко. Если он упадет, то успеет вспомнить всю
свою жизнь за несколько медленных секунд до мгновения, когда наступит конец.
   Его одолевало желание применить  волшебство.  Рэп  не  позволил  бы  себе
умереть без борьбы, но попытаться спастись таким путем -  значило  наверняка
обречь и себя самого, и своих друзей на  более  медленную  и  гораздо  менее
приятную кончину. Сговор сейчас настороже, и нельзя рассчитывать на то,  что
он повторит грубую ошибку, которую допустил в Касфреле.
   Каким бы могущественным ни был Сговор, ему не удалось подчинить  колдунью
с первой внезапной атаки - Энопл оказала  яростное  сопротивление  и  умерла
непобежденной. Даже Труггу не удалось разглядеть детали,  но  скорее  всего,
она не смогла выстоять только из-за старости. Ей нужны были силы просто  для
того, чтобы поддерживать свою жизнь, а битва поглотила все ее  ресурсы.  Сам
Сговор, должно быть, тоже  получил  кое-какие  раны,  потому  что  не  сразу
принялся  разыскивать  других  волшебников   в   округе   или   сделал   это
поверхностно.  Настоящая  охота  началась  только  спустя  несколько   дней,
возможно,  когда  кто-то  заглянул  в  прошлое  или  просто  постиг  причину
исчезновения троллей. Если бы Рэп и его спутники все еще находились в  узких
горных проходах, их обнаружили бы без труда, но они к тому времени оказались
на западных склонах, и найти их стало не легче, чем иголку в огромном стоге.
   Это вовсе не означало, что теперь их вообще невозможно обнаружить. День и
ночь оккультные силы наблюдали за лесом. В  безумном  метафорическом  уровне
магического пространства Рэп видел их глаза, чувствовал, как насторожены  их
уши. Он ощущал столбы света или тихое  попискивание  голосов,  и  порой  ему
казалось, что преследователи находятся в ярде от него. Другие люди  были  бы
более эффективным прикрытием от магии,  чем  деревья,  да  и  город  намного
безопаснее, чем джунгли.
   Рэпу следовало соблюдать осторожность. Самое незначительное использование
волшебства тотчас было бы обнаружено. За всю  неделю  он  даже  ни  разу  не
отважился развернуть волшебный свиток.
   Мельком он подумал об Акопуло, в непринужденной позе  расположившемся  на
палубе какого-нибудь корабля.  Интересно,  может,  в  любимом  кресле  Рэпа,
стоящем  перед  камином  в  краснегарском  дворце,  сидит   сейчас,   удобно
откинувшись на спинку, император и беседует  с  Инос.  А  тем  временем  его
сигнифер Ило внизу, в комнатах для  прислуги,  дурит  головы  провинциальным
етунским девицам. Интересно, что замышляет Чародей Распнекс?
   И что замышляет он сам? День и ночь какая-то смутная  мысль  вертелась  в
мозгу Рэпа, какая-то блестящая идея,  когда-то  и  где-то  осенившая  его  и
теперь ловко ускользавшая от ухищрений памяти снова поймать  ее  в  ловушку.
Что-то важное. Люди сходят с ума от меньших...
   Над головой зашелестела листва и затрещал кустарник. Рэп посмотрел вверх,
и целое ведро воды вылилось ему на лицо.  Он  зажмурился  и  предостерегающе
крикнул, когда огромная босая  нога  появилась  рядом  с  его  левой  рукой.
Зашуршал подлесок, и хозяин ноги соскользнул  на  его  уровень,  обдав  Рэпа
потоком воды и листьев. Краем глаза он разглядел  обнаженное,  пергаментного
цвета тело и затем увидел рядом с собой лицо Норп. Она осклабилась,  обнажив
огромные зубы и заполненный наполовину пережеванными листьями рот.
   Мужчины-тролли были  достаточно  уродливы,  но  женщины-тролли  -  просто
безобразны, возможно, потому, что не имели бороды. Лицо Тругга вполне  сошло
бы, если считать его мордой животного, но безволосое лицо его дочери  являло
собой нелепую пародию на человеческое  существо.  Норп  была  еще  девочкой,
младше Кейди, а уже намного превосходила весом самого  Рэпа.  Отвратительная
внешне и одновременно милая малышка.
   Набитым листвой ртом - содрать ветку и  съесть  ее  целиком,  с  корой  и
ветвями, было, по представлениям  троллей,  легкой  закуской  -  она  что-то
прочавкала.
   Рэп расшифровал: "Отдыхаем?" И улыбнулся:
   - Любуемся пейзажем.
   Трудно думать, когда  по  тебе  непрестанно  барабанит  дождь.  Следующий
отрывок нечленораздельных звуков в переводе значил: "Это плохой  участок,  а
дальше будет еще хуже".
   Откуда  она  знает  об  этом?  Ни  Норп,  ни  Ург  не  обладали  никакими
оккультными способностями и никогда прежде не проходили этой дорогой, но тем
не менее, казалось, они инстинктивно чувствуют местность. Тругг ушел вперед.
Ург помогала  Дараду,  замыкавшему  шествие.  Все  трое  троллей  давно  уже
сбросили свои рабские одежды. Солнце никогда не светило в  этих  пропитанных
влагой местах, а для колючек и насекомых их бледные спины и  то,  что  ниже,
были непроницаемы. Рэп подумал, что сам-то он лишился уже примерно  четверти
своей кожи, и продолжал обдирать ее быстрее, чем она успевала нарасти.
   - Отцепи от меня эту штуку, а?
   Рэп собрался с силами и сделал новую попытку. Уткнувшись лицом  в  мокрый
мох, насколько мог вытянулся вправо и, нащупав сплетение корней, вцепился  в
них онемевшими пальцами. Дернул.  На  этот  раз,  кажется,  корни  держались
достаточно прочно. Он заставил себя разжать левую руку  -  в  конце  концов,
утес не совсем вертикальный. Если бы склон не так густо  зарос  кустарником,
его, пожалуй, следовало бы назвать водопадом. Затем Рэп подтянул ближе левую
ногу, на которой оставалось совсем немного целой кожи, нащупал точку  опоры,
подвинул правую ногу - ив тот же миг оказалось, что  его  руки  держатся  за
воздух. Он завопил от ужаса и заскользил вниз.
   Норп подх