ли, кто же окажется жертвой. Халиф выбрал самого молодого
из  присутствующих, сердара Шестого отряда  Азакара,  своего
сына, командующего доспешниками.
      -  Ак'Азак,  что  ты  думаешь о  действиях  Четвертого
отряда?
      Принц поджал губы. Если бы он облизнул их, отец бы его
ударил.
     - Значительно лучше, чем прежде, государь.
     Принц осторожно мигнул гранатовыми глазами. Его бородка
как-то странно топорщилась во все стороны и до сих пор  была
реденькой, хотя Азакар давно вышел из юношеского возраста. О
Боги!  Ему ведь года двадцать три - больше, чем было  самому
халифу,  когда  он  объявил  себя  правителем  континента  и
принялся доказывать это на деле.
       -   Но   все-таки,  -  продолжал  сердар,   осторожно
выговаривая каждое слово, - он недотягивает до уровня других
отрядов,  которые  мы  видели здесь за  последние  несколько
дней.
      Неплохо. Совсем неплохо. Не сказал ни "да", ни  "нет".
Что, собственно, и требовалось.
      -  Но  все-таки не так хорошо, как ожидалось,  ты  это
хочешь сказать?
     Азакар ухватился за предложенный намек:
     - Да, государь, он действительно обманул ожидания.
     Халиф кивнул.
     Гуррак издал сдавленный стон.
     Азак печально посмотрел на своего сердара. Ему нравился
Гуррак, великолепный наездник и прекрасный спутник во  время
охоты.  Сейчас лицо Гуррака было искажено ужасом,  но  голос
его не дрогнул.
     - Я вверяю вам своих сыновей, государь.
      -  Я сужу людей по их собственным делам, а не по делам
их отцов.
      На  лице Гуррака выступила испарина, но только что  он
получил  все  гарантии, о каких только мог  мечтать.  Сердар
поклонился, потом подошел к краю стены и шагнул вниз.
      Азак  дважды щелкнул пальцами, и к нему подбежали  два
герольда.
      -  Сообщите принцу Фаркану ак'Азаку, что сердар Гуррак
встретился   с   предками,   и   принцу   надлежит   принять
командование  Четвертым  отрядом...  -  халиф  посмотрел  на
улыбающегося  Азарака,  но  не  заметил  у  него  в   глазах
недовольства,  - временно. А ты отправляйся  в  секретариат,
пусть подготовят необходимые бумаги.
     Герольды умчались.
      Ну  что  ж,  теперь куцебородому Азараку будет  о  чем
подумать.  Конечно,  не  исключена  вероятность,  что   двое
сыновей  организуют заговор против отца и поднимут  четверть
армии, но для этого им надо было хоть немного доверять  друг
другу, а доверие не входило в число семейных обычаев. В этом
назначении для сыновей халифа от первой жены крылся намек на
то  обстоятельство,  что их многочисленных  младших  братьев
отныне  стоит воспринимать всерьез. Теперь Фаркану  придется
получше заботиться о собственной безопасности.
      Азак пошел прочь. Халифу не терпелось уйти с солнца  и
приступить  к  работе над ожидающей его горой документов.  И
кроме  того,  хотелось узнать, с чего это  идиоту  Куаразаку
взбрело в голову нарушить приказ и вернуться в порт.
     Возможно, вскоре Зарку понадобится новый адмирал, точно
так же, как сегодня понадобился новый сердар.
       Азаку   нравилась  Квернская  крепость,   строгая   и
содержащаяся в хорошем состоянии. Помещение, в котором  Азак
велел  устроить приемный зал, раньше, наверное, использовали
под  офицерскую  столовую.  Зал был  невелик,  от  ничем  не
украшенных каменных стен гулко отдавалось эхо. Свет с трудом
просачивался в окна, прорубленные в стене в несколько  пядей
толщиной   и  скорее  напоминавшие  туннели.  Даже   сейчас,
накануне  дня  летнего солнцестояния, в зале  было  холодно.
Вокруг  заваленных документами столов, словно мухи,  роились
секретари.  Халиф прошел в глубь комнаты и  уселся  за  свой
стол. За спиной у халифа находилась запасная дверь - так, на
всякий случай.
      Еще  одно преимущество этой комнаты заключалось в том,
что  она  была закрыта магическим щитом, который  много  лет
назад  поставил Фуркар. По такому же щиту волшебник поставил
в  каждом  из  замков  и крепостей, где  приходилось  бывать
халифу во время его путешествий по Зарку.
      Куаразак  был невероятно уверен в себе. Уже по  одному
тому,  как  его  сын  вошел  в широко  распахнутые  двери  и
двинулся  к  столу  халифа,  Азак  догадался,  что  тот   не
испытывает  страха.  Взмахом руки халиф приказал  секретарям
удалиться, и те, словно рой жуков, устремились к  выходу  из
зала, путаясь в подолах черных одеяний.
     Теперь халиф и его старший сын могли поговорить с глазу
на   глаз,   не   опасаясь,  что  их  подслушают.   Куаразак
остановился и склонился в низком поклоне, едва не коснувшись
тюрбаном коленей.
      Для  адмирала,  в  военное  время  нарушившего  приказ
халифа,  принц держался поразительно самоуверенно. В течение
последнего часа, когда халиф возился с бесконечными эдиктами
(  рескриптами,  часть его проворного разума  не  переставая
обдумывала это событие. Никакого разумного объяснения  халиф
так и не нашел.
      Неповиновение часто наводит на мысль о перевороте,  но
халиф  не  верил,  что  это произошло бы  подобным  образом.
Сейчас,  накануне  войны, Азак, возможно, был  в  наибольшей
безопасности,  считая с того самого момента, когда  двадцать
один  год назад опоясался кушаком правителя Араккарана. Если
сейчас  халифу и могло что-то угрожать, так это  кинжал  или
яд,  а отнюдь не корабль - особенно когда халиф находился  в
полулиге от моря.
       Возможно,  не  обошлось  без  чародейства.  Лишь   на
мгновение  взгляд  халифа скользнул по застывшей  в  дальнем
углу  зловещей  черной фигуре придворного  колдуна  Фуркара.
Если  бы  Фуркар решил сменить хозяина, то проделал  бы  это
очень   быстро.  Да,  волшебник  вполне  мог  сделать  нечта
подобное.
      Мог,  но  не  вместе с Куаразаком. Старший  принц  был
хорош,  и все же не до такой степени, чтобы делать  на  него
ставку. И халиф, и Фуркар знали это. По меркам обычных людей
Куаразак,   бесспорно,  считался  человеком   выдающимся   -
высокий,  красивый, безжалостный, умеющий  быстро  думать  и
стремительно действовать. Почти копия своего отца, каким тот
был  в  юности,  и  все же копия неточная.  По  сравнению  с
Крандаразом  он  был  ничтожеством  и  сам  знал  об   этом.
Возможно,  больше всего на свете Куаразак хотел бы выяснить,
куда  делся Крандараз. И это было последним, что  открыл  бы
ему халиф.
      Теперь Куаразак ожидал позволения заговорить. Азак  не
предложил принцу занять свободный стул. Сидеть в присутствии
халифа дозволялось лишь Фуркару.
      -  Причина  должна  быть важной, -  негромко  произнес
халиф. - Очень важной.
      -  Да, государь. Вы одобрите мои действия. - Рубиновые
глаза принца блеснули.
      "Ты  что  же, щенок, собрался сыграть со  мной  в  мою
собственную игру?" О, принц был всецело уверен  в  себе!  Он
конечно же боялся отца - страх перед халифом испытывали  все
и  всегда, - но боялся намного меньше, чем обычно, и меньше,
чем должен был бы бояться.
     - У тебя есть тридцать секунд.
      -  Я  привез пленника, государь, которого вы  захотите
допросить сами.
      Азак  положил  руки  на стол. Принц  уложился  даже  в
меньшее время.
      -  Пленник? Я думаю, что никакой пленник не  оправдает
твоего присутствия здесь, разве что это сам император.
     Принц издал негромкий утробный смешок:
     - Вряд ли.
     - Ну или колдун Рэп Краснегарский. Наверняка они теперь
в союзе!
     - Нет, государь, это не он, но вы почти угадали.
     Халиф напрягся, и его старая рана на ноге заныла.
     - Кто этот пленник?
      -  Его  жена, - победно улыбнулся Куаразак. - Или,  по
законам Зарка, ваша жена.

                              7

      Весь  остаток  дня мысли об Иносолан  терзали  халифа,
словно  боль  от  загноившейся раны. Если бы  Азака  заранее
спросили,   он  ответил  бы,  что  возможность   возвращения
Иносолан в Зарк так же незначительна, как надежда на то, что
джинны  когда-либо научатся верности. Слишком  подозрительно
для  простого совпадения. Ее появление наверняка подстроено.
Что,  если  оно  связано  с  готовящимся  вторжением?  Халиф
терялся  в  догадках,  кто  же  это  подстроил  -  сам  Рэп,
император  или  Всемогущий. Замешаны ли  в  это  дварфы  или
гоблины?  И  наверняка не обошлось без  волшебства!  Мотивы,
способы, виновники - все это оставалось для халифа тайной за
семью печатями.
      Несколько  раз Азак ловил себя на том, что  его  мысли
рассеянно   блуждают  где-то  вдали  от  потока  документов,
проходящих  через его руки. Иносолан! Не может  быть,  чтобы
это была сама Иносолан! Это наваждение, какая-то ловушка.
      Куаразак  был  полностью уверен, что привез  Иносолан.
Принц настаивал, что это именно та женщина, которую он видел
много  лет  назад  во  время  церемонии  бракосочетания.  На
корабле принц допросил Иносолан - он сказал, что не применял
силу, только угрозы. Пригрозил, что ее поочередно изнасилуют
все  матросы флота, но так и не смог ничего узнать. Ведь это
была Иносолан. Она заявила, что у нее дело к самому халифу и
она  не  намерена  обсуждать его ни с кем  другим.  Еще  она
сказала,  что  у  халифа на боку -  вот  здесь  вот  -  есть
треугольный  шрам. Шрам действительно был, хотя  теперь  уже
едва различимый.
       Волшебство?  Это  наверняка  было  волшебство.   Азак
отправил  Фуркара,  чтобы тот все проверил  лично,  а  затем
попытался выбросить эту историю из головы и заняться делами.
За  день  до  начала величайшей войны столетия  халифу  было
некогда витать в облаках, размышляя о свадьбе двадцатилетней
давности,  о  свадьбе, которая так и  не  была  доведена  до
конца.
     "Пока что не была", - заговорило в халифе искушение.
      Куаразак принял правильное решение. Азак прямо  сказал
принцу об этом. В непредвиденной ситуации его сын повел себя
так, что халифу не в чем было его обвинять. Как жена чародея
женщина  была бесценным пленником. А как бывшая жена  халифа
она   являлась  государственной  тайной,  которую  надлежало
скрыть   ото  всех.  Как  ни  удивительно,  Куаразак   сумел
выбраться из этой сложной ситуации, чего халиф никак от него
не ожидал.
     - Благодарю вас, отец, - с нескрываемой досадой ответил
принц  и  с  поклоном удалился, дабы вернуться к  исполнению
своих обязанностей.
      Это  было необычно для принца - так открыто выказывать
свое  недовольство,  зато вполне в традициях  самого  Азака.
Халиф испытал сильнейшее искушение позвать Куазарака обратно
( назначить его командиром Четвертого отряда вместо Фаркана.
Но   это  противоречило  бы  замыслам  Азака.  Враги  должны
продолжать думать, что флоту поручена какая-то особо  важная
задача,  раз  им  командует  старший  сын  халифа,  -   импы
придавали старшим сыновьям намного больше значения, чем было
принято у джиннов.
      Это  нанесло  бы ущерб и безопасности  самого  халифа.
Заркианская история свидетельствовала, что каждый правитель,
начинавший  испытывать  сентиментальные  чувства   к   своим
сыновьям,  преждевременно отправлялся на свидание с  Богами.
Сын,  рожденный  первым, имел очень мало преимущества  перед
своими  братьями, но некоторые привилегии  у  него  все-таки
имелись,  и предоставлять ему возможность завоевать воинскую
славу  было  равносильно самоубийству. Нет, Куаразак  должен
исполнить  свои обязанности на море. Те, кто служат  обману,
тоже полезны.
      Ох  уж  эти  бумаги! Почему человек, завоевавший  мир,
должен  проводить все свое время привязанным  к  письменному
столу,  хотя предпочел бы поохотиться, провести смотр  войск
или  поразвлечься  на женской половине? И  завершением  всех
неприятностей,  свалившихся в этот  день  на  халифа,  стало
известие, что его наместник в Чаркабе погиб от руки наемного
убийцы.  Вероятно, преступники полагали, что войско, которое
халиф   оставил  на  юге,  недостаточно  многочисленно   для
проведения массовых репрессий. Что ж, в настоящее время  это
было правдой, но с хитростью Куаразака на это понадобится не
более пяти-шести дней.
       Азак  продиктовал  приказ,  согласно  которому   флот
переводился  в  Чаркаб. После некоторого  размышления  халиф
добавил,  что город надлежит сровнять с землей, а  уцелевших
жителей   обратить  в  рабов.  Это  должно  было   заставить
остальные  города  вести себя тихо в то время,  когда  халиф
будет в походе.
      В  полдень  халиф  имел  обыкновение  отдыхать,  если,
конечно,  не  находился  на охоте, и  обычно  отправлялся  к
женщине,  но  сегодня  у  него  даже  для  этого   не   было
настроения. По той же причине и уснуть халифу не удалось. Он
брюзгливо приказал служанкам приготовить ему ванну  и  после
купания снова вернулся к работе.
      Иносолан! Единственная женщина, которую халиф  взял  в
жены и даже ни разу не поцеловал.
      "Пока  что не поцеловал", - произнес внутренний  голос
халифа.
     Что за глупости. Ей, должно быть, уже лет сорок.
     "Тридцать шесть. Она на шесть лет младше тебя".
      Азак  никогда не занимался любовью с женщинами  старше
тридцати  лет.  Достигших  этого  возраста  наложниц   халиф
отсылал или отдавал своим сыновьям.
       Дрожащий   герольд  из  Третьего  отряда  доспешников
сообщил, что половину бурдюков наполнили водой, но из  трети
вода  уже  вытекла.  Азак приказал, чтобы  остальные  отряды
проверили  свои  бурдюки  и чтобы  у  горожан  реквизировали
бочки, повозки и большую часть тяглового скота.
      Наконец-то  вернулся Фуркар. Он сообщил,  что  женщина
#.".`(b правду.
      Азак  откинулся  на спинку кресла и  задумался,  глядя
поверх  плеча волшебника. Фуркар был единственным  человеком
во всем Зарке, который не боялся халифа. Возможно, это халиф
должен  был  бояться Фуркара, но он его не боялся.  Частично
это  объяснялось тем, что халиф был фаталистом и был уверен,
что он, подобно всем прочим, умрет в предопределенный Богами
час.  А кроме того, Аэак хорошо знал Фуркара и был полностью
посвящен в его дела.
      Давным-давно имперские солдаты убили отца  Фуркара,  и
теперь волшебник ненавидел Империю почти так же горячо,  как
и  сам  халиф. Они предпринимали совместные действия  против
Империи.  Этот  поход  стал возможным  благодаря  Фуркару  -
Фуркару и его сторонникам. Халиф не знал ни их числа, ни  их
имен   и   никогда  об  этом  не  спрашивал.  Без  поддержки
волшебника Азак так бы и умер неприметным султаном, не сумев
выбиться в халифы. Они оба знали об этом, и возможно, больше
об этом не знал никто. И уж точно ни одна живая душа в Зарке
не сумела шептаться об этом.
      Фуркар  не  стал усаживаться в кресло, предназначенное
для гостей - то есть для него одного, - значит, не собирался
надолго  здесь  задерживаться. Волшебник всегда  одевался  в
черное,  и  даже камень, украшавший его тюрбан, был  черным.
Просторное одеяние оставляло видимым лишь лицо и  кисти  рук
Фуркара.  Они  были светлее, чем у большинства  джиннов,  но
больше ничем не выделялись. Разве что лицо волшебника всегда
было чисто выбрито. На вид ему можно было дать года двадцать
два  -  двадцать  три,  но  он  точно  так  же  выглядел   и
девятнадцать лет назад, когда Азак впервые с ним встретился.
Ничего удивительного, ведь Фуркар был волшебником.
      Он  никогда  не  улыбался.  У  него  не  было  друзей.
Казалось,  его  не  интересуют ни женщины,  ни  мальчики.  И
никогда на его лице не появлялось даже тени улыбки.
      -  Вы, конечно, понимаете, ваше величество, - произнес
волшебник  негромким  голосом  уроженца  пустыни,  -  что  я
использовал  лишь  самый  минимум силы.  Сговор  по-прежнему
следит за этим районом.
     - Я понимаю. Что там с ее спутниками?
      -  Они  сейчас в самом глубоком подземелье. Это  место
защищено.
     Азак кивнул:
     - Значит, среди них есть волшебники?
     Выражение лица Фуркара не изменилось.
     - Если халиф желает, чтобы я рискнул, то узнаю.
     - Рискнул?
      -  Я не снимал свою защиту. Вместе они могут оказаться
достаточно сильны для того, чтобы подчинить меня.
       Азак  недовольно  скривился.  Он  испытывал  глубокое
отвращение к магии, но она была необходимым злом.
      -  Конечно  же  я  не  хочу, чтобы  ты  рисковал.  Нам
предстоит опасное предприятие, и оно всецело зависит от тебя
и  твоих...  э-э... товарищей. Я вызову к себе женщину,  как
только  у  меня будет время. Ты не догадываешься, зачем  она
явилась сюда?
      -  Нет,  ваше  величество.  Только  то,  что  вам  уже
известно.  Чародей Олибино провозгласил ее мужа вождем  тех,
кто борется со Сговором. Это позволяет предположить, что она
явилась сюда с посланием.
     - И в каком она настроении?
      -  О,  это довольно любопытно. Она взволнована.  Кроме
того, испугана, но скрывает это лучше, чем кто-либо на  моей
памяти.
     Аэак вздохнул. Это было так похоже на Иносолан.
      -  Ну  что  ж,  мы еще увидимся. Конечно,  ты  сможешь
понаблюдать за нашей стычкой.
      Фуркар  почтительно  поклонился и  вышел.  Азак  пожал
плечами и вернулся к работе.
      Бумажный водоворот поглотил Азака. Фураж, запасы воды,
стрелы,  подковы,  лекарства... Одни идиоты  вокруг.  Каждая
мелочь,  которую он сейчас не проверит сам, во время  похода
может  обернуться  большими неприятностями.  Всеми  успехами
халиф был обязан своей бесконечной работоспособности.
     Ему всегда лучше всего работалось ночью. После вечерней
трапезы халиф пришел в себя, и кроме того, на помощь явилась
новая  шеренга  секретарей, но лишь далеко за  полночь  Азак
почувствовал, что готов послать за Иносолан. К этому времени
халиф  изрядно  устал и понимал, что ему нужно  урвать  хоть
несколько   часов  сна  до  рассвета,  когда  ему   придется
командовать  армией. К тому же, если женщина нервничает,  то
долгое ожидание отнюдь не прогонит ее страхи.
      Халиф  распустил жучков-секретарей, хотя их столы  все
еще  были завалены документами. На стол самого халифа бросал
яркое  пятно  светильник, висевший высоко под  потолком,  но
остальная  часть  комнаты тонула во тьме.  В  дальнем  углу,
словно  изваяние, застыл Фуркар с непроницаемым лицом.  Тот,
кто не знал, что в комнате находится еще и волшебник, скорее
всего, не заметил бы его.
      Иносолан  перешагнула  порог, и тяжелая  двустворчатая
дверь захлопнулась у нее за спиной. Тогда Иносолан двинулась
через  пустой  зал  прямо к столу. Она  оказалась  не  такой
высокой, как помнилось халифу, ведь в ней текла кровь импов.
На  ней  было  простое белое платье-чаддар, какие  носили  в
Зарке.  Когда  Иносолан приблизилась, халиф  взглянул  в  ее
зеленые глаза и вспомнил ночь их свадьбы и единственный раз,
когда он видел ее обнаженной.
      Уж не выкуп ли это? Много лет назад она ускользнула от
него  благодаря  самому  императору.  Что,  если  теперь  ее
прислали обратно в качестве мирного предложения? Неужели они
действительно думают, что ради нее он откажется от войны?
      И  все же... Он обладал сотнями женщин, возможно, даже
тысячами.  Почему  же  его сердце так бешено  колотится  при
взгляде на эту?
     Азак положил руки на стол.
      Иносолан не стала падать ниц перед халифом и  даже  не
сделала  реверанса. Она отбросила с лица  вуаль  и  сняла  с
головы покрывало. По плечам рассыпались волосы цвета меда.
      -  Здравствуй, Азак, - беззаботно сказала Иносолан.  -
Давненько не виделись, правда?
      Не  дожидаясь приглашения, она опустилась  на  стул  и
улыбнулась  халифу.  Лицо Иносолан уже не  было  лицом  юной
девушки,  но  халиф дал бы ей лет на десять меньше,  чем  ей
было  на самом деле. Возможно, потому, что на севере  солнце
не  такое  жгучее, как здесь, в Зарке, морщинки на  ее  лице
едва  наметились. Зеленые глаза Иносолан оставались  яркими,
как изумруды, украшавшие рукоять сабли халифа.
     - Я не ждал тебя.
     Иносолан усмехнулась:
      -  А  я  сюда и не собиралась! А время пощадило  тебя,
великан. Ты хорошо выглядишь. Похоже, ты погрузнел? Ну, твои
кости вполне могут выдержать этот вес.
     Она лгала, и халиф это знал,