зеркало. Она выглядела хрупкой и робкой,  как  птенец,  выпавший  из
гнезда и от страха широко распахнувший желтые глаза.
   Она слышала, как Мист топчется на террасе, и видела раздражение -  верно,
дождь затек ему  за  воротник,  когда  он  снимал  плащ.  Затем,  набравшись
храбрости, Мист тихонько постучал в дверь. Скрестив на груди руки, она  села
на край кровати. Уходи!
   Минуло несколько мгновений. Его тревога возросла. Он  постучал  еще  раз,
теперь громче.
   - Тхайла! Это я, Мист. Мне нужно поговорить с тобой.
   Она поняла, что он не уйдет. Мист довольно нахален и так уверен  в  своей
привлекательности, что способен, пожалуй, открыть дверь и заглянуть  внутрь,
если она не ответит. Ее покоробила эта мысль.
   Поколебавшись, Тхайла поднялась и снова прошла в переднюю.
   - Уходи!
   - Это Мист!
   - Я знаю. И не хочу с тобой говорить.
   - Но я должен поговорить с тобой. Меня послала госпожа Мирн.  Пожалуйста,
Тхайла!
   Она чуть приоткрыла дверь и взглянула на него. Мист снял плащ. На нем был
алый жилет и шафранового  цвета  брюки;  казалось,  он  заполнил  собой  всю
террасу. С нелепым беспокойством его масляные глазки остановились на ней. До
абсурда любезный, Мист походил на гриб-дождевик - большой, мягкий  и  ни  на
что не годный. В нем трудно было найти хотя бы  одну  неприятную  черту.  Он
выдавил улыбку, но Тхайла отлично видела его тревогу и взволнованность.
   - Что велела передать наставница? - спросила она.
   Мист сглотнул.
   - Госпожа  Мирн  говорит,  что  ты,  э-э-э...  ведешь  себя  безрассудно.
Говорит, что ты можешь прийти в столовую поесть и  никто  не  помешает  тебе
снова вернуться в свой дом.  -  Он  обнадеживающе  улыбнулся  ей.  -  Пойдем
пообедаем со мной?
   Вода серебряными струйками стекала с карниза крохотной террасы.
   - Нет.
   - Жареный окунь с бататом и...
   - Нет!
   - Тогда я  принесу  что-нибудь  из  еды  сюда,  и  мы  сможем...  или  ты
сможешь...
   - Нет! Уходи!
   Он будто бы стал меньше ростом, и  Тхайла  увидела  испуг.  Ему  придется
передать ее отказ Мирн, а он панически боится наставницу.
   - Тхайла! Я твой друг, правда? Скажи мне, в чем дело?
   Аииб, вот в чем дело, но как она может это объяснить? Мист подумает,  что
она сошла с ума. Но если даже он и поверит ей, то никогда не поймет.
   - Нет!
   - Это из-за Теснины? Мы не ходили туда  прошлой  ночью,  потому  что  шел
дождь, но Мирн говорит, что сегодня  Хранительница  сделает  небо  ясным,  а
сейчас полнолуние - лучшей ночи не придумаешь. - Он с надеждой посмотрел  на
нее. - Это только ущелье в горах, Тхайла!  Мы  просто  пройдем  над  ним  на
другую сторону. Пройдем все вместе: ты, я и остальные  трое  новичков.  Если
позволишь, я стану держать тебя за руку.
   Подумать  только,   как   замечательно!   Она   видела   Теснину!   Более
отталкивающее место трудно себе представить. Даже Мирн приравнивала его чуть
ли не к Страшному Суду,  а  значит,  их  ожидала  вовсе  не  развлекательная
прогулка по холмам при лунном свете.
   - Нет, не из-за Теснины, - сказала она, подразумевая, что Теснина  только
повод, а не главная причина.
   - Что же тогда? - спросил Мист с отчаянием. - Я беспокоюсь, Тхайла.  Ведь
я люблю тебя, ты же знаешь!
   Она знала, что это не так. Он, может быть, думает, что любит, но любить и
заниматься любовью значило для  Миста  одно  и  то  же.  Как  он  ошибается!
Почувствовав, что Тхайла заколебалась, он перешел в нападение.
   -  Дорогая,  ты  не  можешь  бросать  вызов  всему  Колледжу!   И   самой
Хранительнице! Ты же знаешь наш катехизис:  "Кому  мы  служим?  Хранителю  и
Колледжу". Так что мне сказать госпоже Мирн?
   - Скажи, что мне нужен Лииб! - вырвалось у нее в ярости.
   Недоумение отразилось в масляных глазах.
   - Кто?
   - Лииб.
   - Лииб? Именно это имя ты произнесла, когда я... Когда мы...
   - Лииб - мой муж.
   Мист от удивления приоткрыл рот.  Затем  его  широкое  мальчишеское  лицо
слегка порозовело, стало еще розовей, а потом совсем розовым.
   - Ты никогда не говорила! - прошептал он. - Ты носишь короткие волосы. Ты
не сказала мне...
   С громовым рокотом шквал чувств ударил ему в голову: стыд, что он лежал в
постели с женой другого мужчины,  страх,  что  обманутый  муж  будет  искать
отмщения, и, наконец, просто разочарование, ведь с того самого единственного
раза он с нетерпением ожидал его повторения.
   Тхайле было очень жаль его - сердиться на Миста невозможно.
   - Я не знала, - тихо произнесла она и,  не  в  силах  взглянуть  юноше  в
глаза, принялась изучать его длинные шафрановые ноги и модные ботинки. -  Во
всяком случае сначала. Они заставили меня забыть.
   - Кто заставил? О чем забыть?
   - Забыть моего возлюбленного. Впрочем, это не твои печали, Мист.
   - Мои, если ты несчастна.
   Как он заблуждался в этой трогательной, несвойственной ему мысли!
   - Спасибо, Мист. Я не слишком о многом могу тебе поведать.
   Но неожиданно рассказ полился из нее, как желток из разбитого яйца, и она
не могла остановиться.
   - Пришел учетчик и сказал,  что  у  меня  Дар  и  я  должна  поступить  в
Колледж... Я убежала. Думала, что убежала. Я была  влюблена  в  человека  по
имени Лииб. У нас был Дом. Я думаю, он очень походил на твой коттедж, потому
что, побывав там, я начала вспоминать.
   Я не знаю, как оказалась здесь. В тот день, когда мы с тобой встретились,
я поняла, что из моей жизни вычеркнут целый год, или почти год. Должно быть,
учетчики разыскали меня, привезли сюда и заставили обо всем забыть.
   - Лииб? - задумчиво произнес Мист. - Значит, ты не помнила о  нем,  когда
ты... то есть, когда мы...
   - Нет. Но ведь не я первая начала, Мист, правда?
   Его поблекший было румянец опять прихлынул к щекам.
   - Нет, я так вовсе не думаю. Но ты знала больше, чем я.
   Удивительное признание в устах Миста. Куда девалось его самодовольство? И
откуда вдруг такая предупредительность, от которой можно прийти в бешенство?
Она ожесточилась и сжала кулаки.
   - Я убедилась в том, что у меня украли часть жизни,  украли  любовь!  Как
может  Хранительница  так  поступать?  Разве  об  этом  написано   в   вашем
катехизисе? Мне нужен Лииб!
   Мист топтался на месте. При мысли, что  предстоит  рассказать  наставнице
Мирн о подобной дерзости, к нему вернулся страх.
   - Какой он, Тхайла? Похож на меня?
   Она надеялась, что нет.
   - Не знаю. Я же сказала: совсем его не помню, одно лишь имя.
   И снова его бледно-желтые глаза удивленно расширились.
   - Ты хочешь сказать, что  делаешь  это  только  потому,  что  влюблена  в
кого-то, кого даже не помнишь?
   - Да!
   Тхайла захлопнула перед ним дверь, испугавшись,  что  может  разреветься.
Дрожа от возбуждения, она прислонилась к ней спиной.
   - Скажи об этом госпоже Мирн! - крикнула она. - Скажи ей, что я  не  хочу
обедать! И не пойду в Теснину сегодня  ночью  -  вообще  никогда  не  пойду!
Скажи, что требую вернуть мне моего мужа, не стану есть и не  выйду  отсюда,
пока не дождусь его!
   Через дверь  она  услышала  приглушенное  всхлипывание  Миста  и  увидела
магическим Зрением его ужас.
   - Тхайла!
   - Пусть я умру от голода, мне все равно! Скажи ей это, Мист! Скажи  самой
Хранительнице!

   Дружба прежних дней:
   Забыть ли старую любовь
   И не грустить о ней?
   Забыть ли старую любовь
   И дружбу прежних дней.
   Р. Бернс. Старая дружба

Глава 2
ПУСТЫННЫЙ ПУТЬ

1

   С этой девчонкой Тхайлой не оберешься хлопот,  она  может  испортить  ему
карьеру.  А  разве  Джайн  виноват  в  ее  выходках?..  Хмуро  взглянув   на
ослепительное утреннее солнце, он шагнул за порог  своего  коттеджа  и  стал
всматриваться в дюны. Сорная трава  колыхалась  под  морским  бризом,  волны
набегали на пляж и с шорохом откатывались, исчезая вдали, растворяясь в пене
на серебряной глади воды. Он  вдохнул  полной  грудью  и  почувствовал  себя
лучше. До чего чудесное утро!
   Как он и предвидел, ребятишки возились  на  песке  с  огромным,  покрытым
черным мехом  животным.  Джайн  зашагал  в  их  сторону.  Лохматое  чудовище
заметило его первым.
   - Погодите! - раздалось из-под хихикающей кучи малы. -  Да  погодите  же!
Папа идет.
   Чудовище замерцало и превратилось в обнаженную женщину.
   - У тебя неприятности? - осторожно спросила Джул.
   У нее были необычно широкие для  женщины-пикса  бедра  и  большая  грудь;
несмотря на ранний час и неприятности  с  Тхайлой,  ее  соблазнительный  вид
заставил сердце Джайна биться чаще.
   - Просто обычное скучное собрание. Папа сейчас уходит, мои маленькие.
   Все трое подбежали к нему обниматься.  Наведя  легкие  чары  неприлипания
песка к брюкам, он опустился на колени.
   - Так оставайся сегодня дома, - предложила Джул, потягиваясь по-кошачьи и
подставляя тело солнцу. В ее глазах светился соблазн. В последнее время  она
стала  подозревать,  что  немного  наскучила  мужу,  и  не  упускала   шанса
продемонстрировать свою доступность. Откуда только женщины  узнают  о  таких
вещах? Он ведь волшебник и уж конечно умеет  хранить  секреты,  однако  она,
похоже, догадывалась, что у него есть и другие.
   - Я бы с удовольствием, - сказал он и огорченно вздохнул, слукавив, -  но
не могу. Одна из воспитанниц заупрямилась, словно капризная кошка. А в связи
с тем, что я проводил набор, меня вызывают на собрание, вот так-то!
   Джайн оскалился и свирепо зарычал, но забавляться с одетым в костюм папой
было далеко не так привлекательно, как с гигантской морской выдрой, и малыши
вприпрыжку побежали назад к матери.
   Джул надула губки:
   - Возвращайся пораньше, любимый.
   Она снова превратилась в лохматое чудовище, и визжащая  стая  набросилась
на нее. Этой малой магией Джайн наделил жену, чтобы поразвлечь малышей.  Все
в допустимых  пределах.  Большое  волшебство  в  Колледже  запрещалось,  оно
отвлекало бы от работы архонтов и Хранительницу.
   - Это было бы лучшее, что мог сделать в такой день, -  грустно  улыбнулся
он и зашагал по песку прочь.
   Джайн вырос в деревне. Колледж,  как  и  каждому  новичку,  подыскал  ему
подходящий уютный Дом. Затем, когда женился на дочери  рыбака,  он  попросил
другой Дом, более соответствующий  привычкам  жены.  По  старинной  традиции
пиксов, новобрачные обязаны были оставаться в доме, где провели первую ночь.
Джайн не хотел бы, чтобы его друзья думали,  будто  ему  -  образованному  и
мудрому сотруднику Колледжа - свойственны провинциальные предрассудки. Но, в
конце концов, его жена проводит все свое время дома, тогда  как  он,  будучи
учетчиком, разъезжает по всему Тхаму. Да  и  став  теперь  архивариусом,  он
подолгу работает в хранилище древних  документов.  Впрочем,  он  никогда  не
жалел о том, что перебрался  на  побережье,  и  тем  более  в  такое  свежее
солнечное утро, как сегодня.
   По мере того как Джайн удалялся от берега, дюны переходили  в  вересковую
пустошь, затем в заросшее  осокой  болото.  Вскоре  песчаные  участки  стали
встречаться лишь в виде маленьких вкраплений, а потом и вовсе исчезли. И вот
он ступил на широкую, усыпанную белым гравием дорожку, бежавшую,  извиваясь,
через  вересковые  поля  к  Тропе,  на  которой  полностью  погружаешься   в
волшебство и теряешь способность воспринимать магическое пространство. Джайн
почувствовал себя связанным и ослепшим, но так бывало всегда.  Он  вызвал  в
своем сознании образ Дома Собраний и легким шагом направился туда. Джайн  не
торопился: хотя ему  предстояло  пересечь  весь  Тхам  от  Моря  Печалей  до
восточной оконечности, путешествия  по  Тропе  никогда  не  длились  слишком
долго.
   Джайн чувствовал, что будет нелишним  подобрать  доводы  в  свою  защиту,
недоумевая при этом, почему должен оправдываться. Он сделал в  точности  то,
что от него требовалось. Он усердно и скрупулезно трудился в отведенном  ему
районе в предгорьях Прогиста: месяц за месяцем вел  скучнейшие  разговоры  с
деревенскими увальнями, советовал, где молодое поколение могло  бы  отстоять
Вахту Смерти, когда умирал представитель обладающего Даром семейства, следил
за проявлениями Дара и исправно докладывал об этом архивариусам  в  Колледж.
Он делал именно то, что предписано учетчику - не больше и не меньше.  В  его
личном деле одни благодарности.
   Уже само его назначение в  Прогнет  служило  поощрением.  Его  начальство
получило предупреждение от Хранительницы, что по ту сторону гор, во  внешнем
мире,  произошла  грандиозная  битва,  и  учетчики  в  этом  районе   должны
внимательно присматривать за беженцами,  проникающими  в  Тхам.  Безусловно,
лошади  легче  взобраться  на  дерево,  чем  этим   наглецам   улизнуть   от
властителей-архонтов, однако назначение на должность в Прогнете в  то  время
было знаком особого доверия.
   Когда до него дошли слухи о девочке Тхайле, которой было  видение  битвы,
произошедшей во внешнем мире,  он  вспомнил  наказ  и  сразу  отправился  на
дознание. Сразу же! Джайн мысленно выделил эту важную фразу. Он сразу понял,
что у девочки магическое Зрение, и дал все необходимые наставления ей  и  ее
отцу. Может быть, он немного резко  обошелся  со  стариком,  но  не  нарушил
допустимых норм поведения,  не  пожалел  времени,  чтобы  очень  старательно
объяснить все самой девочке. Она не выказывала никаких признаков протеста.
   Ему не за что приносить извинения и нечего опасаться.
   Упрекнуть в недобросовестном исполнении обязанностей учетчика можно  было
кого угодно, только не его.
   Возле  Дома  Собраний  Тропа  вилась  среди  густых  зарослей  кипарисов,
встречавших весну  смолистым  запахом.  Солнечные  лучи,  рассеянные  легкой
дымкой на небе, просачивались сквозь густые кроны. Влажный ароматный  воздух
будоражил кровь. Джайн снова подумал о Джул. Она определенно подозревает его
в неверности. С чего это вдруг жену беспокоят его случайные  связи,  которые
он себе позволяет в свободную минуту? Большинство его друзей  поступали  так
же. Стоило ли быть волшебником, если нельзя  воспользоваться  сопутствующими
преимуществами? Чего ей опасаться? В конце концов, не собирается же он  уйти
от нее и детей. Семь лет прошло после их первой ночи и полгода, как он  стал
полновластным волшебником и был переведен в ранг архивариуса.  То  четвертое
Слово Силы, должно быть, оказалось слабоватым. Для стажера  его  способности
были исключительными, для мага выше среднего, но последнее Слово не  сделало
из него по-настоящему могущественного волшебника, как  он  ожидал.  Это  его
мучило. Ему все еще с трудом верилось, что судьба может быть  к  нему  столь
неблагосклонна. Неужели он навсегда останется скромным  архивариусом  -  как
Мирн?
   Как госпожа Мирн, которая и вызвала его на это глупое собрание. Станет ли
он мучителем новичков, как она? Джайн надеялся, что  нет.  Мирн  никогда  не
выходила замуж, из чего следовал  вывод,  что  она  была  кикиморой  даже  в
молодости. Мирн бесилась от досады, что ее не перевели в более высокий ранг,
хотя способностями она превосходила Джайна. Возможно, просто  не  находилось
желающих взять на себя ее  обязанности  -  стать  наставником  воспитанников
Колледжа. Джайн по собственному опыту знал,  какое  удовольствие  доставляло
этой драной кошке запугивать новичков. Сам он до сих пор побаивался ее.  Да,
у Мирн, несомненно, вполне достаточно силы для более высокой категории. Сила
зависит от Дара, а Дар или есть от рождения, или его нет.
   У этой девчонки Тхайлы, например, уникальный Дар. Даже  одно-единственное
Слово Силы - слабое, приглушенное, фоновое Слово - наделило ее поразительным
оккультным талантом, а  не  просто  какой-нибудь  полезной  в  земной  жизни
способностью.  Получив  еще  три   Слова,   она   станет   могущественнейшей
волшебницей. Лет через сорок ее сделают архонтом. А если  у  нее  и  вправду
выдающиеся  способности,  она  может  в  конце  концов   достичь   должности
Хранительницы. Ну зачем упрямиться  этой  дерзкой  девчонке?  Откуда  Джайну
могло быть известно, что  она  удерет  с  возлюбленным  вместо  того,  чтобы
отправиться в Колледж, как он ее наставлял? В тот первый день, когда  он  ее
встретил, девчонка еще не замышляла бунта, в том он убежден.
   Не его вина в том, что архивариусы так долго не замечали ее отсутствия, а
он в ту пору  все  еще  оставался  учетчиком.  Не  его  вина,  что  девчонка
доигралась  и  ее  успел  обрюхатить   какой-то   ничтожный   поденщик,   не
принадлежащий даже к обладающему  Даром  семейству.  И  уж  совсем  не  вина
Джайна, что она отказалась отправиться прошлой  ночью  в  Теснину  вместе  с
остальными послушниками.
   Все проходят через Теснину! Посещение этого ущелья ни у кого не оставляло
счастливых воспоминаний, а для нее, с ее мощным Даром, было бы во много  раз
неприятней, чем когда-то для него, но об этом она не могла знать.  Маленькая
упрямая гарпия!
   Тропа подвела Джайна к Дому Собраний и стала самой обычной  дорожкой.  Он
снова обрел способность  ощущать  магическое  пространство,  внешний  мир  и
незримую проекцию оккультных сил.
   Сочных оттенков весенние цветы  рассыпались  по  всей  поляне,  по  озеру
вальяжно плавали красавцы лебеди, а от яркой зеленой травы резало глаза. Тут
и там прогуливались или сидели на скамейках люди - сплетничали,  флиртовали,
наслаждаясь  чудесным  утром.  Из  пары  дюжин  счастливых,  изящно   одетых
бездельников, коротавших  время  на  поляне,  ни  один  не  выглядел  старше
двадцати пяти - тридцати лет. Однако в магическом пространстве Джайн  видел,
каковы они на самом деле, от его глаз не укрылись ухищрения, к  которым  они
прибегали, дабы одержать победу над седыми  волосами,  отвислыми  грудями  и
морщинами.
   Мирн стояла на противоположном берегу озера  рядом  с  крупным  мужчиной,
которого Джайн не узнал. По белой гравийной дорожке  он  направился  к  ним.
Мирн, как обычно, основательно потрудилась над своей  внешностью,  но  Джайн
находился слишком далеко от  нее,  чтобы  разглядеть  детали  ее  наряда.  В
магическом пространстве ее изображение выглядело тощим и противным,  хотя  и
весьма контрастным, что свидетельствовало о ее незаурядном Даре. Кроме резко
заостренных,  типичных  для  пик-сов   ушей,   ей,   пожалуй,   нечем   было
похвастаться. Волосы она  аккуратно  собрала  в  пучок  на  макушке,  отчего
приземистая  фигура  казалась  немного  выше.  Глаза,  не  того  прекрасного
золотого цвета, какими они обычно  бывают  у  пиксов,  а  грязно-коричневые,
сегодня глядели тревожно. Проблемы воспитанников всегда сулили  неприятности
Мирн.
   А вот у ее рослого спутника были замечательные глаза  -  большие,  широко
посаженные и чисто золотого  цвета.  Нет,  Джайн  никогда  не  встречал  его
прежде. Это удивительно, ведь волшебники не забывают единожды увиденных лиц.
Изображение  мужчины  было  непоколебимо  твердым,  как  скала.   Магическое
пространство не знает обмана - он и вправду такой же молодой и рослый, каким
кажется, а Джайн думал, что хотя бы в лицо знает всех  своих  сверстников  в
Колледже. Ясно, что он  ошибался.  Незнакомец  лишь  чуть-чуть  старше  его.
Должно быть, он попал в Колледж совсем молодым и быстро прошел весь  процесс
обучения. Наверное, пулей просвистел через разряд учетчиков и  архивариусов,
иначе Джайн хотя бы раз его встретил. А может быть, он архонт?
   Джайн ускорил шаг. Если дело Тхайлы привлекло внимание  архонта,  значит,
оно  приняло  серьезный  оборот.  Джайн  попытался   скрыть   волнение,   но
сомневался,  что  это  ему  удалось.  Одновременно  правили  только   восемь
архонтов, и по некоторым причинам  он  всегда  предполагал,  что  они  очень
стары. Сам Джайн никогда не встречался ни с одним из них и не  знал  никого,
кто бы встречался. Он, впрочем, и не хотел такой встречи, особенно сегодня.
   Джайн никогда не видел невозмутимую Мирн  такой  смущенной,  как  теперь.
Смущенной? Да она была красной как рак! Намного раньше, чем  он  подошел  на
расстояние, удобное для разговора,  мужчина  мысленно  обратился  к  нему: