берегу  Большой  реки  в
такой безветренный, удушливый  день.  Сейчас  это  казалось  ей  куда  более
интересной загадкой, чем все ее заботы, вместе взятые.
   Жаль только, что они не шли  в  одну  сторону,  и  потому  не  смогли  бы
продолжать путь вместе; увы, Тхайле  не  удастся  разделить  эту  непонятную
радость... Но они ведь шли навстречу друг другу - и обязательно встретятся!
   Незнакомцы бывают разные; девушка, путешествующая в  одиночку,  нигде  не
может чувствовать себя в полной безопасности от всяких злодеев. Тхайле  риск
такой встречи казался чем-то возможным, но маловероятным, вроде удара молнии
- ничего подобного никогда не происходило ни с ней, ни с кем-то из тех, кого
она  знала.  Эти  абсурдные,  абстрактные  тревоги  она  старалась  загонять
поглубже, считая их странными свойствами женской натуры.
   Между тем радостные чувства  быстро  приближались,  но  потом  вроде  как
замерли на месте; наверное, женщина (или мужчина) сделала  остановку,  чтобы
насладиться  полуденным  отдыхом,  и,  значит,  Тхайла  сможет   подобраться
незамеченной и разглядеть ее. Или, быть может,  его...  Зрение  не  обладало
направленностью, достаточной для того, чтобы подкрасться к кому-то, но прямо
впереди Тхайла заметила группу из  трех  деревьев,  абсолютно  уединенную  в
безбрежном море сорных трав. Там есть тень, значит, как раз туда  и  следует
держать путь...
   И вдруг  радость,  мирно  разливавшаяся  под  деревьями,  превратилась  в
приступ сильного гнева, восторг стал яростью -  и  со  стороны  деревьев  до
Тхайлы донеслись вопли боли, пронзившие пропеченный солнцем воздух,  подобно
игле. Девушка едва не бросилась наутек, но  вовремя  сообразила,  что  видит
скорее не страх, а гнев. Медведь, или лев, или даже  змея  вызвали  бы  куда
более сильные чувства, и Тхайла бросилась на помощь.
   Крики указывали ей дорогу. Обогнув последний  клочок  высоких  бамбуковых
зарослей,  Тхайла  остановилась  как  вкопанная:  ее  радостный  незнакомец,
невнятно завывая, выплясывал под деревьями нагишом,  с  яростью  хлеща  себя
тряпкой,  которая  могла  оказаться  его  штанами.  Соломенная  шляпа,  пара
сандалий и какой-то нехитрый обед лежали в тени, забытые и  брошенные.  Даже
отсюда Тхайла видела, что по ним ползают  муравьи:  целые  полчища  огромных
красных муравьев.
   Несчастная жертва  насекомых  оставила  дикий  танец,  чтобы  внимательно
осмотреть себя.  Всплеск  эмоций  быстро  притухал,  причем  отчаянный  гнев
уступал место сожалению с оттенком  насмешки  над  самим  собой.  Убедившись
наконец, что все маленькие злодеи повержены,  незнакомец  вскинул  голову  и
обнаружил,  что  не  один.  Взвизгнув  от  ужаса,  он   высоко   подпрыгнул,
одновременно пытаясь  повернуться  к  Тхайле  спиной  и  натянуть  штаны.  В
результате он рухнул наземь в клубах крайнего замешательства. Тхайла  ничего
не могла с собой поделать и рассмеялась, прикрыв рот ладонью.
   Очень быстро она поняла, что унижение  и  физическая  боль,  которые  она
хорошо видела в эмоциях несчастного, смешались с прежним весельем.  Кажется,
незнакомец увидел в происшедшем свои забавные стороны, а  такая  реакция  от
мужчины в подобных обстоятельствах казалась Тхайле  почти  невероятной.  Она
подавила  смех,  как  только  незнакомец  поднялся  и   подошел,   все   еще
задыхающийся и весь в разводах дорожной пыли и пота.
   - Я - Лииб из Дома Лиита, - представился он, - и...  и...  Ой,  надо  же!
Надо же! - Он умолк, уставившись на нее и, кажется, совсем  позабыв  закрыть
рот. Волна радости и счастья едва не сбила Тхайлу с ног.
   Лииб оказался мальчишкой, примерно одногодком  Тхайлы.  Он  был  невысок,
довольно худ и в чем-то очень комичен. Его темные с рыжиной волосы вовсе  не
курчавились, а струились вниз волнистыми прядями. Уши у Лииба были  большие,
совсем не острые и забавно торчали по сторонам; нос  же,  наоборот,  казался
слишком мал для его лица.
   Но глаза Лииба были чистое золото, и они сделались огромными от восторга.
   - Я Тхайла из Дома Гаиба, - нерешительно отвечала она,  а  Лииб  снова  и
снова тихо и беспомощно охал.
   - Что-то не так? - спросила сбитая с толку Тхайла.
   - Ты... Ты прекрасна! И тогда лицо  его  залилось  краской  под  глубоким
загаром - от ключиц  до  кончиков  смешных  ушей,  и  снова  Тхайла  увидела
замешательство,  но  оно  не  закрыло  собой  его  радости,  -   она   вдруг
почувствовала, что и сама краснеет. И быстро отвернулась прочь.
   Еще никто не называл ее прекрасной, действительно имея это в виду, а Лииб
так и думал.
   Хочу тебя! - кричали его чувства. - Хочу тебя! Хочу тебя!
   Даже похотливый Уайд не был способен на столь сильную страсть,  и  Тхайла
думала, что страсть, исходящая от этого Лииба, оттолкнет ее,  подобно  тому,
как оттолкнула от мужа сестры. Но этого почему-то не произошло. Эта  страсть
была непохожа на  хочу-тебя-чтобы-ты-сделала-меня-счастливым  Уайда,  совсем
непохожа - она  напомнила  Тхайле  то  желание,  которое  видела  в  сестре,
укачивающей          ребенка.           Это           была           страсть
хочу-тебя-чтобы-сделать-тебя-счастливой - нежность! Тхайла  еще  никогда  не
видела такой нежности; немного от матери,  пожалуй,  но  не  от  мужчины!  И
потом, это ведь разные вещи.
   Когда она решилась поднять глаза, Лииб все так же изучал землю под своими
босыми ногами, сгорая от неловкости и растирая  муравьиные  укусы  на  своих
опухших тощих ребрах. Его хочу-тебя затмилось неловкостью и сожалением,  что
это вырвалось у него, но его "ты прекрасна" все еще было там, внутри.
   - Если ты рискнешь спасти  свои  сандалии  и  шляпу,  -  сказала  наконец
Тхайла, - то у меня найдется немного пищи, которую мы сможем разделить.
   Лииб моргнул.
   - Тхайла? Тхайла, ты сказала? Она кивнула.
   - Какое чудесное имя...
   Лииб изучал ее короткую прическу с растущей надеждой:
   - Добрая жена Тхайла?
   - Нет, просто Тхайла.
   И Лииб закрыл глаза, словно вознося молитву Богам.
   - Иди  спасай  свою  обувь,  Лииб,  -  сказала  Тхайла,  -  и  потом  все
расскажешь.

***
   Они сидели на испепеляющем солнце и жевали хлеб. По очереди откусывали от
куриной ножки, и Лииб рассказывал. Рассказывал и рассказывал.
   Только об одном он мог говорить - о  чудесном  месте  для  Дома,  которое
нашел в своем странствии. Оно у реки, говорил Лииб, у  запруды.  Там  растут
всякие-всякие деревья. Там даже  есть  древний  колодец,  который  он  легко
сможет расчистить. Там есть участок, на котором когда-то рос рис, и он снова
будет там расти, и один только  он  сумеет  прокормить  большую  семью.  Там
столько рыбы! Там полно леса на растопку и огромное количество  ивовой  лозы
для плетения стен - а Лииб замечательно умеет  плести  стены  и  обязательно
построит большую хижину!  Там  также  есть  одичавшие  фруктовые  деревья  и
столько ягоды! Там много сладкой травы для коз, которые будут давать  молоко
для... э, детей. В этом месте своего рассказа Лииб опять густо покраснел.  А
в получасе ходьбы живет старая пара, которая  будет  рада  иметь  в  соседях
молодую семью и одолжит им топор и все такое,  чтобы  начать,  и,  наверное,
оставит им большую часть хозяйства, когда умрет, потому что  их  собственные
дети живут теперь очень далеко...
   - Это идеальное место, - сказал Лииб. - Самое прекрасное во всем Тхаме. -
.И Зрение Тхайлы добавило, что сама она отлично туда вписывается.
   "Остерегайся тех, кто быстро влюбляется, - как-то посоветовала ей мать, -
потому что они точно так же быстро разлюбят".
   "Кто угодно, только не Лииб", - думала она. У Тхайлы было Зрение,  и  она
знала, что Лииб не просто страдает от плотского желания (хотя в его  эмоциях
этого тоже хватало) - он свято верит, что нашел  идеально  подходящее  место
для Дома Лииба и встретил идеально подходящую девушку, с которой  его  можно
разделить на следующий же день! Если человек способен верить в Богов,  то  в
это он поверить просто обязан.
   В итоге Лииб исчерпал свое красноречие и просто сидел, молча  разглядывая
Тхайлу глазами, горящими прежним восторгом.
   Она объяснила, что навещала сестру и теперь направляется домой.
   - Но ты ведь пойдешь взглянуть на мой Д... на мое место? - умолял он.
   Лииб вовсе не был похож на того, кого она себе представляла. Ни  огромных
мускулов, ни широких плеч. Он был невысок и, в общем,  далековат  от  идеала
мужской красоты. В лучшем случае "обыкновенный"! Но у Тхайлы было Зрение - и
она никогда еще не видела подобного мужчины; по крайней мере, такого,  чтобы
чувствовал к ней нечто похожее. Нежный, любящий  мальчик,  который  смеялся,
когда ему следовало  бы  злиться.  Мальчик,  который  даже  самого  себя  не
воспринимал всерьез, но зато очень серьезно отнесся к ней и хотел сделать ее
счастливой.
   Тхайла боролась со слезами. Она не могла сказать Лиибу о Колледже, она не
в силах объявить ему, что вскоре они должны будут расстаться.
   Она покачала головой.
   И Лииб опять вспыхнул до корней волос.
   - О, я знаю, мы только что познакомились! - вскричал он.  -  Я  вовсе  не
хотел... Не так скоро... Я хочу сказать,  ведь  я  только  хотел,  чтобы  ты
посмотрела. И подумала, конечно. Я не имел в виду... этого!
   Тхайла снова покачала головой. Проблема была вовсе не  в  этом.  Если  бы
Лииб показал ей место для Дома, и оно хоть на десятую долю  оказалось  столь
хорошо, как он рассказывает, она приняла бы Лииба прямо там - нагие тела  на
траве... В своих чувствах она была уверена. Но этому не  бывать  -  ей  надо
идти в Колледж.
   Однако Тхайла не могла заставить себя сказать ему ужасную правду,  потому
что тогда Лииб навсегда уйдет из ее жизни, а про  себя  Тхайла  думала,  что
нашла (пускай ненадолго) что-то столь же драгоценное, как  и  то  место,  на
которое набрел он сам.
   "Когда в чем-то сомневаешься,  спроси  совета  у  матери".  Еще  одна  из
поговорок Фриэль.
   - Почему бы нам не отправиться в  Дом  Гаиба  и  не  поговорить  с  моими
родителями? - сказала Тхайла в итоге.
   Счастье Лииба было сложно передать. И так долго, до самого вечера они шли
рука в руке.

5

   Принц  Холиндарн  Краснегарский  вкушал  второй  завтрак.  Ему  нравилось
получать по несколько  завтраков  в  день,  дабы  достойно  подготовиться  к
обедам, которых бывало ровно столько, сколько согласна была предоставить его
мать. Если принять прожорливость  за  основной  критерий,  тогда  Холи,  вне
всякого сомнения, родился импом.
   Глядя сверху вниз, как он  деловито  сосет  и  похлопывает  грудь  своими
крошечными кулачонками. Инос пыталась решить, действительно ли  у  Холи  нос
фавна, или это просто нормальный  младенческий  нос.  Как  обычно,  она  так
ничего и не решила, но не  особенно  из-за  этого  расстроилась.  Там  будет
видно. Имп или не имп, рос  принц  Холиндарн  по-етунски,  и  все  благодаря
частым завтракам.
   Какими бы иллюзиями насчет прихода весны не тешились  в  остальном  мире,
Краснегару было виднее.
   Дни становились все длиннее, но полярная зима еще не выпускала  замок  из
своих ледяных объятий. Снова и снова  вокруг  его  стен  завывали  вьюги,  а
огромный камин в тронном зале то и  дело  выплевывал  режущие  глаза  облака
дыма. Королева сидела, едва не сунув  ноги  в  очаг,  а  за  ее  спиной  тем
временем  кипела  обычная  дворцовая  жизнь,  слуги  входили   и   выходили,
старательно делая вид, будто не замечают, чем занимается ее величество.
   Инос задумалась, сколько же правивших до нее монархов вели  себя  так  же
беззаботно и при этом удерживали уважение подданных. Даже ее  родители  были
бы шокированы, а ведь они никогда не  слыли  поборниками  этикета!  Королева
Эванейра никогда не кормила принцессу Иносолан вот так, при всех...
   Главный нарушитель церемониала, истинная  причина  падения  традиционного
этикета, сидел рядом с ней на скамье (лицом в другую  сторону)  и  наблюдал,
вероятно, за тем, что происходит в дальнем конце зала. Так или иначе, иногда
он бросал восхищенные взгляды на грудь Инос, имея на то полное право,  и  ей
было приятно королевское внимание.
   Рэп только вчера вернулся с китового промысла (и по возвращении целых три
часа разгребал снежный сугроб, заваливший  ворота  королевства),  и  тревога
ожидания растаяла, отпустив мысли Инос. Она была также рада увидеть, что  он
сегодня в отменном настроении - что-то беспокоило, точило Рэпа изнутри еще с
зимних Празднеств. Вечно тяготиться какими-то мрачными думами - нет, на него
это не похоже! Инос хотела, чтобы он поделился своими заботами с  ней,  снял
бы с плеч этот груз, но  давать  волю  любопытству  не  собиралась.  Он  все
расскажет сам, когда наберется духу.
   Рэп ненавидел "строить из  себя  короля",  однако  сегодня  он  вовсе  не
казался неряшливым. Куртка выглядела  вполне  сносно,  несмотря  на  то  что
башмаки несколько портили картину.
   - Нет-нет-нет! - возопил с тронного помоста чей-то пронзительный голос. -
В эту реплику надо вкладывать побольше чувства! Ну-ка, еще раз!
   - Ты - самая прекрасная женщина  на  всем  белом  свете!  -  ответствовал
раздраженный мальчишеский тенор.
   - Вот, уже на что-то похоже. Но все равно, старайся побольше.
   Король  с  королевой   обменялись   улыбками.   Дети   замка   безустанно
репетировали  будущую  драму   под   названием   "Кошмарная   месть   Аллены
Справедливой", сценарий, постановка и режиссура принцессы Кейди. В заглавной
роли - она же, естественно.
   Любительские  спектакли  были  древней  традицией  Краснегара,  одним  из
множества способов не умереть со скуки, которые  выработали  его  жители  за
череду  веков  долгого  зимнего  безделья.  Танцы,  исполнение   мадригалов,
концерты и всевозможные турниры тоже входили в это число; всякий, чьи  вкусы
варьировались от кулачного боя до игры  на  лютне,  всегда  мог  найти  себе
занятие по душе.
   В Краснегаре жило много выдающихся талантов - даже чересчур много для его
скромных размеров. Инос  могла  бы  с  ходу  припомнить  имена  четырех-пяти
великолепных певцов,  одного  жонглера,  двух-трех  танцовщиц  и  с  десяток
музыкантов, любой из которых смог бы прославиться на  всю  Империю.  Но  так
было не всегда. Перемены в национальном характере краснегарцев  восходили  к
некоему безумному деянию самой Инос, случившемуся... Боги! Куда  так  спешит
время? Кейди и Гэту теперь уже по тринадцать лет, стало быть...
   - Что тебя так беспокоит, любимая? - тихонько  Осведомился  Рэп.  -  Что,
маленький монстр высасывает из тебя жизненные соки?
   Холи отвлекся от дела и закатил глазенки, пытаясь выяснить  происхождение
голоса. Инос ухватилась за шанс оторвать его от груди и перехватила младенца
повыше, положив его головку себе на плечо.
   - Застегни меня, любимый.
   - Ну, на самом-то деле, - сказал Рэп, сверкнув глазами, -  я  куда  лучше
расстегиваю, чем наоборот.
   - Тогда тебе нужно попрактиковаться! - резонно отвечала королева.
   Рэп вздохнул и занялся крючками ее корсета...
   - Что же насчет беспокойства, - Инос тут же принялась укачивать принца, -
то я просто думала... Не слишком ли рано для Кинвэйла в будущем году? Может,
через год?..
   Рэп нахмурился.
   - В трехтысячном, то бишь? Слушай, ей вообще-то обязательно нужно ехать?
   Удивленная этим ответом. Инос обратилась  к  изначальным  соображениям  и
заново прикинула  необходимость  поездки.  Она  всегда  считала  само  собой
разумеющимся, что Кейди рано или поздно придется  отправить  в  Кинвэйл  для
того, чтобы постичь там премудрости этикета и имперские манеры. Как она сама
когда-то туда ездила.
   Как же она скучает по тетушке Кейд! Вот уже больше года прошло с тех пор,
как милая старушка опочила в мире, чтобы уже не проснуться наутро... Душа ее
воссоединилась с  вечными  Силами  Добра.  Аквиала  послала  весточку  через
магический портал, и Инос с Рэпом были инкогнито на похоронах, но ей до  сих
пор так не хватает порой дорогой,  любимой  тетушки.  Без  нее  Кинвэйл  уже
никогда не будет прежним.
   - Наверное, сначала нам стоит разобраться с правом престолонаследия,  как
ты считаешь? - сказала она наконец. - Ты хочешь, чтобы Гэт унаследовал трон?
   Теперь настала очередь Рэпа удивленно  приподнять  брови.  Он  оглянулся,
словно стараясь убедиться, что никто не подслушивает; возможно, ему пришло в
голову, что обыкновенная скамья у очага  -  не  слишком  удобное  место  для
обсуждения столь важных проблем.  Впрочем,  едва  ли  подобные  мысли  могли
занимать его.
   - А что, есть какое-то правило? - спросил Рэп. - Кейди ведь старше.
   - Всего на двадцать  минут!  Просто  обычай  -  старший  мальчик  и  есть
наследник. Так принято в Империи, и так всегда было  в  Краснегаре.  Дочерей
отсылают  прочь  в  обмен  на  добрососедские  отношения,  младших   сыновей
отправляют на войну, где те погибают,  покрыв  себя  и  семью  славой  своих
подвигов, а старший сын наследует престол. Это жестоко, разумеется, но  зато
прекращает все споры. У меня ведь был старший брат, ты же знаешь. Но он умер
в младенчестве.
   - Да, знаю, - печально улыбнулся Рэп. - От скольких неприятностей  он  бы
избавил нас с тобой, если только бы выжил!
   Инос отвела взгляд, отвлекаясь на  срыгнувшего  Холи.  Да,  уже  довольно
скоро вопрос  о  престолонаследии  придется  поднять  на  совете...  Но  Рэп
бормотал еще что-то.
   - Честно говоря, - тихо сказал он, - я не очень хорошо  представляю  себе
Гэта, управляющего королевством!
   Верно, Гэт был удивительным тихоней.
   - Но с другой стороны,  -  добавил  король,  -  представить  королевство,
способное вытерпеть Кейди на престоле больше недели, мне еще сложнее. -  Рэп
улыбнулся, убирая из своих слов жало. - Наверное, нам стоит послать Кейди  в
Имперский военный колледж, а Гэта - в Кинвэйл, чтобы обучить его благородным
манерам.
   - Мне кажется, Гэт родился с благородными манерами. В этом вся беда!
   - Согласен. Гэт, управляющий етунами, как-то не  укладывается  в  голове,
правда? - Король вздохнул,  без  сомнения  вспоминая  о  синяках,  шишках  и
переломах, заставивших всех  в  королевстве  всерьез  считать  его  монархом
Краснегара. - Но Кейди - это  прирожденный  тиран...  -  Понизив  голос,  он
добавил:
   - Осторожно! У нас компания.
   - Папа! - прозвенел голос  прирожденного  тирана,  и  Кейди  возникла  за
спиной Инос, шелестя костюмом Аллены Справедливой. - Ничего не получится!
   - Что не получится, дорогуша? Аллена Справедливая топнула ногой.
   - Игги в роли Чародея Трэйна. Любая лошадь сыграет лучше, чем он!
   - На своем веку я встречал  лошадей,  обладавших  удивительным  актерским
мастерством, - ответил на это Рэп.
   - Ты знаешь, что я имею в виду!
   - Хорошо, тогда почему бы тебе самой не сыграть Чародея Трэйна? Так уж  и
быть, я попробую перевоплотиться в Аллену Справедливую.
   Кейди  испустила  королевский  вопль  ярости,  совершенно  напугавший  ее
младшего братца. Инос утешила его и отчитала  дочь.  Казалось,  Рэп  мучился
несварением желудка - он всегда так выглядел, когда  приходилось  сдерживать
смех.
   - Мне нужен Гэт! - объявила Кейди, плюхаясь на скамью между родителями  и
старательно надувая губы. Застегнутая,  как  полагается.  Инос  развернулась
лицом к залу, чтобы видеть, что  происходит  на  помосте  и  заодно  согреть
спину. Кроме того, королевская семья будет  являть  собой  пример  идеальной
житейской гармонии, если все трое будут сидеть чинно. Повернувшись к дочери,
королева обнаружила, что шкатулка с ее драгоценностями вновь не  устояла  от
варварского набега, и  к  тому  же  роскошное  платье  Аллены  Справедливой,
изготовленное  из  малинового  бархата,  носит  подозрительное  сходство  со
шторами из лучшей гостевой спальни замка.
   Рэп наблюдал за тем, как слуги гонят прочь незадачливых артистов, пытаясь
расчистить зал перед тем, как начать собирать на стол.
   - А где Гэт, кстати?
   - Не знаю! Он мне не говорит. Король сощурился.
   - Как, он не занят в спектакле? - Нет. - К