ми и хриплым  голосом.  Он  обожал  сальные  анекдоты  и
постоянно  сыпал  ими,  неизменно  разражаясь  противным  хохотом,  как   бы
удивляясь собственной вульгарности.
   Красавица жена, сидевшая напротив него, флиртовала со всеми,  кто  только
попадался ей под руку (даже с императором,  что,  безусловно,  было  немалым
подвигом), завораживая мужчин и приводя женщин в бешенство.  По  части  моды
Эшия обгоняла всех или думала, что обгоняет. Никто  не  осмеливался  сделать
замечание, когда она неверно произносила слово или недопонимала метафору,  -
ив первую очередь ее совершенно ослепленный страстью муж. У старого недоумка
уже были внуки, у которых были свои соображения насчет Эшии.
   И как только две родные сестры могут  оказаться  столь  разными?  Эшия  в
полной мере унаследовала фамильную красоту, и Эшиала всегда помнила об этом.
Насколько сама она была молчалива и застенчива, настолько Эшия -  чувственна
и жизнерадостна.
   Эшиала, по природе тихоня, с готовностью откликалась на реплики соседей и
старательно  пользовалась  столовым  прибором,  как  и   подобает   истинной
аристократке. Она не позволяла себе соскальзывать в беседе на опасные темы и
в то же время донимала сестру за легкомыслие. Сдержанность и  невозмутимость
служили Эшиале идеальной защитой, и она возвышала свой голос лишь для  того,
чтобы докричаться до глухой мумии, сидевшей напротив.
   Никто из этих людей так и не узнает, как же кошмарно болит у  нее  голова
или как она боится, что в любую минуту ее  может  стошнить.  Она  вообще  не
любила оказываться на всеобщем обозрении... Сейчас ей предстояло разделаться
с какой-то крохотной птичкой, почти утонувшей  в  густом  остром  соусе;  но
сначала требовалось вооружиться ножом, подобно хирургу,  и  раскромсать  это
несчастное существо на мелкие кусочки - а  она  даже  смотреть  не  могла  в
тарелку!  Остальные  беззаботно  чавкали,  легко  расправляясь   со   своими
пичугами.  Императору  подали  нечто  вязкое,  что  требовалось  зачерпывать
ложкой.
   Эшиала наблюдала за тем,  как  ее  развеселая  сестра,  вся  в  шелках  и
самоцветах, устраивает за  столом  "цирк  одной  женщины",  и  могла  думать
только,  что  для  дочерей  провинциального  лавочника   обе   они   отлично
справляются со своими ролями.
   Браки с простолюдинами в нынешней династии уже превратились в устоявшуюся
традицию. Сам Эмшандар женился в свое время на  дочери  бедного  ученого  из
какого-то маленького университета, затерянного в просторах  Империи,  а  его
сын Эмторо - на солдатской дочке, которую двор с  негодованием  отверг,  как
потаскушку. Шанди же избрал в спутницы младшую дочь лавочника...
   - А как поживает Уомайа Первая? - осведомился сосед слева.
   По левую руку  от  Эшиалы  сидел  принц  Эмторо,  кузен  Шанди.  Странный
человек, угрюмый и сухопарый; острый нос подрагивал,  когда  Эмторо  злился.
Эшиала побаивалась его, избегая заглядывать в немного раскосые,  беспокойные
карие глаза, временами ярко вспыхивавшие внутренним огнем.  Эмторо  значился
третьим в порядке престолонаследия, сразу за ее девочкой. Если кто-то и  был
способен разглядеть боль и тревогу за маской ее невозмутимости и сорвать эту
маску, так это именно Эмторо.
   Но он был третьим у престола, и Эшиала подарила  ему  свою  четвертую  за
сегодняшний вечер улыбку.
   - Майа прекрасно себя чувствует, хвала Богам....
   - Растет, как тролль, я полагаю?
   - Да, так же быстро, как тролль. Принц рассмеялся.
   - Я и не имел в виду, что она будет походить на тролля,  когда  вырастет.
При таком обороте дело, по жалуй, запахнет государственной изменой...  Когда
вы собираетесь встретиться  с  Шанди  в  Квобле?  Желудок  Эшиалы  сжался  в
комочек.
   - Это решает его величество. Ему, вне сомнения, известно, как мы с  Шанди
жаждем встречи.
   По натуре Эшиала была затворницей. Всего шесть педель они прожили  вместе
после свадьбы, когда Шанди отправился воевать, и порой Эщиалу беспокоило то,
что она совсем забыла, как выглядит ее супруг. Ей снились кошмары, в которых
она  встречается  с  принцем  и  делает  реверанс  перед  совершенно   чужим
человеком.  К  счастью,  Шанди  оставил  жену   беременной,   а   принцесса,
вынашивающая  ребенка,  могла  не  появляться  в  свете.  И  даже  лишившись
благовидного  предлога,  Эшиала   все-таки   старательно   отказывалась   от
приглашений при всяком удобном случае. Пролетело два года, но она до сих пор
была чужой при дворе.
   Десять последних месяцев она провела счастливо, посвятив себя  воспитанию
ребенка. Хоть ей и не дозволялось  выкармливать  младенца,  она  до  безумия
любила маленькую Майу. Принцесса могла часами сидеть у  ее  колыбели,  -  но
теперь, когда Шанди назначили проконсулом в Квобле, он пожелал,  чтобы  жена
приехала туда. Майу придется оставить в Хабе; она еще слишком мала,  слишком
уязвима и слишком важна  для  государства,  чтобы  путешествовать  вместе  с
родителями.
   Как видно, Эмторо с легкостью читал ее мысли.
   - Место женщины - рядом с ее мужем, не так ли?  -  вкрадчиво  спросил  он
своим мягким голосом.
   - Конечно, - солгала она. Почему, почему она должна  бросить  собственное
дитя, чтобы ехать неведомо куда и жить там с человеком, которого едва знает?
   - А?.. - промычал император. - О чем вы там говорите?
   Застольные разговоры оборвались, и настала тишина.
   Принц слегка закатил глаза - так, разумеется,  чтобы  видели  все,  кроме
Эмшандара. И поднял голос почти до крика:
   - Эшиала собиралась присоединиться к мужу, сир? В Квобле!
   - К  Шанди?  -  Старик  пожевал  губами.  -  Обойдется.  В  Квобле  полно
хорошеньких девушек! Место матери - рядом с ее ребенком!
   Нос Эмторо капризно дернулся.
   - Именно так я и ответил Эшиале, сир! - прокричал  принц,  не  моргнув  и
глазом.
   Затем император вытащил что-то изо рта и обернулся к слугам с требованием
убрать подальше блюдо с этой безвкусной  гадостью,  которую  и  разжевать-то
невозможно, да принести ему еще одну чашу с супом, да положить туда побольше
пряностей! Остальные  гости,  решив,  что  старику  больше  нечего  сказать,
возобновили прерванную беседу.
   Однако Эмторо не унимался:
   - Бывали ли вы когда-нибудь в Имперской библиотеке, кузина?
   Она не знала, что и ответить. Опаловый дворец  так  огромен,  что  Эшиала
просто-напросто не помнила, где уже была, а где - еще нет.
   - Не знаю, - чистосердечно призналась она наконец.
   - О,  мне  кажется,  вы  бы  запомнили  этот  зал.  Огромная  комната  со
множеством балкончиков и великолепным круглым окном.
   - Тогда я уверена, что еще не успела побывать в библиотеке.
   Загадочная улыбка осветила угрюмое лицо Эмторо:
   - Значит, вы не слыхали о статуях Пуин'лин?
   - А что?
   Очевидно, принц завел  разговор  надолго,  поэтому  ей  придется  есть  и
слушать одновременно. Эмшиала продолжила атаку на жаворонка.
   - Император Ампили III хотел,  чтобы  ему  изваяли  несколько  статуй,  -
пояснил принц, умело срезая  мясо  с  тонких  птичьих  костей.  -  Собирался
поставить их па площади... забыл  какой...  и  нанял  для  этого  величайшую
художницу того времени, Пуин'лин. Эльфийское имя.
   Эшиала, конечно же, знала об этом, но лишь коротко кивнула.
   - На картине должны были предстать пять мужских и пять женских  фигур,  -
продолжал Эмторо, явно подходя к основной части своего  рассказа.  -  Пятеро
предшественников Ампили вместе со своими женами,  изваянные  из  тьюперского
мрамора;  это  такой  коричневато-розовый  камень,  который  довольно  легко
полируется... Кажется, были какие-то разногласия по поводу гонорара... Я уже
не помню всех деталей. И в контракте не оговаривалось, как именно  следовало
изваять статуи. В любом случае, когда  Пуин'лин  закончила  свои  знаменитые
скульптуры, все увидели, что она изобразила персонажей  обнаженными  и...  -
принц от души рассмеялся, - настолько  обнаженными,  что  выставлять  их  на
площади было никак нельзя!
   Эшиала вежливо улыбнулась, плохо представляя . себе, зачем  Эмторо  завел
этот разговор. Рассказчик положил нож и вилку на опустевшее блюдо,  и  слуга
мигом унес его прочь.
   - Разумеется, то было великое произведение искусства, но в  то  же  время
чрезвычайно эротическое, как вы можете себе представить. А  может,  и  более
того,  м-м?  Поэтому  статуи  Пуин'лин  поспешно  убрали  в  зал   Имперской
библиотеки и с тех пор они  спрятаны  там.  К  счастью,  большинство  ученых
библиотеки слишком дряхлы, чтобы отрываться от своих высоконаучных занятий и
лицезреть их.
   - Стало быть, вы советуете  мне  воздержаться  от  посещения  библиотеки,
поскольку статуи, о которых идет речь, имеют, м-м, нескромный вид?
   - О, вовсе нет.  Наибольший  интерес  они  представляют  для  подростков,
знаете ли. Еще детьми мы с Ральпом пару раз в год наезжали в Хаб, и статуи в
Имперской библиотеке были для нас гвоздем всего  путешествия.  Шанди  открыл
способ  пробраться  туда,  минуя  хранителя...  Мы  еще  хотели   как-нибудь
прихватить с собой краску, чтобы, так сказать, подчеркнуть некоторые детали,
но, к счастью, так и не набрались духу.
   Эшиала не имела ни малейшего представления о том, зачем Эмторо все это ей
рассказывает и как на это ответить.  Близилась  смена  блюд.  Чувствуя  себя
побежденной, она сложила нож и вилку, и блюдо милосердно исчезло.
   Эмторо все еще смеялся, погрузившись в воспоминания о детстве:
   - Эти статуи - и мужские, и женские - породили в нас надежды, которые  не
смогло осуществить безжалостное время.
   - Увы, я не понимаю...
   -  Шанди,  -  проговорил  принц,  дернув  носом,  -  был  особо  очарован
центральной фигурой из женских изваяний. Несколько раз он повторял нам,  что
женится только на такой же красавице.
   За что? Почему Эмторо так жесток к ней? Она произвела на свет  наследницу
и тем самым передвинула его со второго места в порядке  престолонаследия  на
третье... Теперь Эшиала залилась густым румянцем, а остальные заметили это и
с наслаждением слушали их беседу.
   - Вы хотите сказать, господин, что я напоминаю вам статую?
   - Немного. Несомненно, есть какое-то сходство в лице... Может быть, мы  с
вами как-нибудь сходим в библиотеку и поглядим на нее? Шанди попросту мог...
Впрочем, это только мое воображение. - Эмторо выдавил слабую улыбку.
   - Статуи, - ледяным тоном произнесла Эшиала, - не рожают детей.
   Принц удивленно оскалился.
   - Вот именно. - И отвернулся, чтобы сказать что-то маркизу.
   Эшиала расслабилась со вздохом облегчения, который,  как  она  надеялась,
никто не расслышал. Между тем перед ней снова появилось золотое блюдо.
   На другой стороне стола Эшия  громко  хохотала  над  очередной  остротой,
которую, вероятно, так и не поняла.
   Однако принц Эмторо мог оказаться куда ближе к  истине,  чем  думал.  Она
была страшной лгуньей. И сидела за этим столом только  потому,  что  в  свое
время сказала Шанди, будто любит его. А это не правда.
   Однажды, еще в Тамбле, она резала ветчину в отцовской лавке,  когда  туда
вошли солдаты - все потные и пропахшие лошадьми.  Она  сразу  заметила,  что
один из  них  смотрит  на  нее  как-то  странно.  Конечно,  мужчины  нередко
старались приударить за ней, но во взгляде Шанди она уже тогда почувствовала
иное чувство, в тот самый первый день. Месяц спустя, возвращаясь домой после
битвы, он вновь остановился в Тамбле и провел там целую  неделю.  На  третий
день он сообщил ей, что влюблен. На пятый - сделал предложение.
   Мать посоветовала не строить из себя дурочку; у  нее  в  жизни  не  будет
более  подходящей  партии,  чем  этот  легат.  Отец  заявил,  что  отклонить
предложение имперского офицера равнозначно измене. Ашиа, побагровев, вопила,
что дочь должна выйти за него ради семьи...
   Эшиала попросила у своего поклонника времени на раздумье. На седьмой день
Шанди открыл ей, кто он на  самом  деле,  -  и,  конечно,  все  было  решено
мгновенно. Импы всегда действовали во благо Империи и императора.
   Любила ли она своего мужа?  Едва  ли.  Эшиала  подозревала  даже,  -  что
никогда не смогла бы полюбить мужчину. Она была благодарна ему за  Майю.  Ей
не нравился Хаб и жизнь на дворе, но это она  еще  могла  вытерпеть.  Эшиала
терпеть не могла этой пышности, суетных толп и нелепых церемоний, но и к ним
она понемногу привыкла.
   Она выполняла свой долг, как любой подданный Империи и как преданная мужу
жена. Но как статуя?.. И скоро, очень скоро ее провозгласят императрицей.

3

   Короткое краснегарское лето подходило к концу. По мощеной улице громыхали
повозки, везущие собранный урожай в закрома королевства. Старик  управляющий
по имени Форонод все еще  подсчитывал  прибывающую  провизию:  он  ежедневно
являлся на службу, разбрасывал  повсюду  бумаги  и  покрикивал  на  писарей,
страшно мешая им делать свое дело. Большей частью  порядок  обеспечивал  сам
король; ежегодно королевство охватывала немыслимая  спешка,  когда  за  пару
недель склады должны были  принять  годовой  запас  хлеба,  мяса,  гороха  и
прочего. Все это надо было собрать, перевезти и  отправить  на  хранение.  В
Краснегаре появилось множество голодных ртов, когда  шестнадцать  лет  назад
едва ли не каждая семья обзавелась детьми.
   По сравнению с предыдущими  годами  Рэп  отметил  и  некоторые  серьезные
перемены. В этом сезоне дело особенно спорилось и даже  более  того:  работа
была завершена за  целую  неделю  до  назначенного  срока.  Молодая  поросль
краснегарцев незаметно возмужала, и все  охотно  помогали  родителям.  Число
рабочих рук выросло едва ли не вчетверо против обычного. Подросткам пока  не
хватало сноровки, но они искренне радовались возможности  поработать  просто
потому, что их радовало все вокруг.
   Так что дела шли замечательно, и Краснегар  основательно  подготовился  к
большим  морозам,  с  их  снежными  буранами  и  страшным  холодом.   Ставни
заколочены, корабли надежно укрыты, а  ворота  подперты  бревнами,  чтобы  в
город не забрели медведи. Больше почти ничего не  оставалось  делать,  кроме
как есть и пить, ходить  в  гости  и  танцевать  на  праздниках,  учиться  и
наставлять молодежь, скандалить и любить. И рожать детей.

***
   - Да не уроню я, не бойся, - твердо произнес король, но руки  его  слегка
трепетали, когда он принимал у повивальной бабки  драгоценный  сверток.  Его
всегда поражало, каким  же  крошечным  и  хрупким  появляется  на  свет  это
маленькое чудо. Поддерживая кроху на левом  локте,  он  заботливо  укрыл  ей
личико, подоткнув краешек пеленки, и направился к дверям.
   Конечно, счастливое событие произошло посреди ночи: когда же еще  как  не
ночью рождаются дети? Свет ламп ореолом  отражался  в  волнах  темно-золотых
волос, разбросанных по подушке. Инос казалась бледнее обычного,  ее  верхняя
губа слегка припухла, но гордая улыбка озаряла лицо - ей действительно  было
чем гордиться.
   Теперь их по двое.
   Рэп встал на колени у кровати, осторожно перегнулся через  новорожденного
сына и нежно поцеловал жену.
   - Молодец, девочка, - прошептал он.
   - Ты здорово помог мне.
   - Помогать тебе было удовольствием. Впрочем, спасибо и тебе за эти слова.
   - Я не имею в виду -  сначала.  Только  без  скандалов,  ладно?..  -  Она
многозначительно улыбнулась. - Я хотела сказать, в самом конце.
   - Мы все делаем, что можем, - тихо отвечал Рэп.
   - Все равно спасибо, любимый.
   - Пустяки. - Повивальная бабка, конечно, уже рассказывает... Даже  король
не властен запретить слухи. Рэп неслышно рассмеялся и сменил тему:
   - Это лучший подарок на зимние Празднества, какой только  может  получить
мужчина.
   - Тогда не называй его "это"... То есть пусть будет "он".
   - "Он"? Странное имя! Давай-ка поглядим. Я пока не могу  судить  о  цвете
его волос, но сдается мне, что мальчишка получился скорее импом, чем етуном.
   - Мне тоже так кажется. Но у него твой нос, любимый.
   Насупив брови, Рэп уставился на крошечное лицо, однако тревога его вскоре
рассеялась.
   - У них у всех в этом возрасте мой нос! Или он уже успел расквасить его о
дверной косяк...
   - Перестань! - сказала королева, не отрывая головы от  подушек.  -  Какое
имя ты дашь своему сыну, господин?
   - Тебе решать!
   Последовал краткий спор о том, кому же принадлежит это право.
   - Холиндарн, - произнес наконец Рэп.
   - Кейди и Ив уже названы в честь моей семьи. Теперь твоя очередь.  Почему
бы не назвать его по твоему отцу? Как, кстати, его звали?
   - Гросснак.
   - Вот как? - переспросила Иносолан упавшим голосом.
   - Я его почти не помню. - Король  погладил  ребенка  по  щечке.  -  Эгей,
Гросси! Мы хотим, чтобы ты вырос похожим  на  своего  деда-работорговца!  На
пьянчугу-разбойника, который впотьмах свалился с  причала.  Расти  таким  же
большим,  и  сильным,  и  наглым,  как  этот  убийца,  насильник  и  злодей,
избивавший свою жену...
   - Но знаешь ли, - задумчиво сказала королева, - если  он  все-таки  будет
походить на импа, тогда, наверное, стоит назвать его имповским именем?
   - Ну вот, ты опять передумала! - Король Краснегара  расплылся  в  широкой
ухмылке. - Ох уж мне эти женщины! - Он снова поцеловал жену. - Тогда решено,
пусть будет Холи. - Рэп осторожно чмокнул и ребенка. Тот нахмурился,  но  не
проснулся. - Сделаешь хотя бы половину  того,  что  совершил  человек,  чьим
именем ты назван, и тогда жизнь твоя будет прожита не напрасно.
   -  Стало  быть,  Холи.  -  Инос  не  по-женски  широко  зевнула:  большой
королевский зевок. - Поспи немного, любимая,  -  сказал  Рэп  и  поднялся  с
колен. - В каком часу прикажешь бить в колокола?
   Инос застонала.
   - Это обязательно? Их звон всегда напоминал мне о похоронах.
   - Не правда. Думай только о праздниках, о свадьбах, о жизни!
   - Наверное, они все равно будут трезвонить, хотим  мы  того  или  нет,  -
сонно  согласилась  она.  -   Но   постарайся   сохранить   появление   Холи
государственной Тайной хотя бы до завтрака.
   - Это ты ему скажи! - посоветовал король. Затем он ушел, забрав  с  собой
сына и лампу.

4

   Рэп оставил маленького принца Холиндарна с женщинами, а сам побрел прочь,
понимая, что заснуть сегодня уже не удастся. Там, в тавернах  внизу,  должно
быть, еще теплилась жизнь, но у короля сейчас не было настроения  любоваться
на красные рожи местных пьяниц. Завтра,  наверное..  Все  друзья  давно  уже
спят, и не стоит будить их только для  того,  чтобы  поведать  о  невероятно
красивом и смышленом новорожденном. Остаток ночи он проведет наедине с собой
и сполна насладится каждой ее минутой.
   Нынешние король  с  королевой  пренебрегли  древней  традицией,  согласно
которой правящие монархи спали на самом верху высокой башни. Во дворце  были
комнаты и поудобнее, и гораздо теплее.
   Отворив дверь. Рэп тихонько ступил внутрь. Высоко на полке слабо  мерцала
маленькая лампа, освещавшая три кровати и три юных лица на трех подушках.
   Ближе всех к  двери  спала  Ив  -  льняные  волосы,  молочно-белая  кожа.
Наклонившись, король поправил стеганые одеяла.
   "Здравствуй, малышка, - думал он. - У тебя появился маленький брат.  Пора
тебе забыть о своих проказах, кроха Ив! Жизнь - это  ад,  привыкай  к  нему.
Роль любимчика сыграна до конца, и с нею пора расстаться, как это ни тяжело.
Ужасно, что и говорить... Бедняжка, как ты будешь мучиться! Но я  постараюсь
об этом помнить, и мама тоже".
   Он пересек комнату и остановился над близнецами.  "...Принцесса,  у  тебя
новый братишка. Еще один паж в  свите.  Еще  один  пленник  твоих  капризов,
который, без сомнения, очень скоро научится танцевать под твою дудочку". Рэп
не произнес ни слова, но девочка заерзала во сне, вцепившись в подушку.
   "Тебе снятся сны, Кейди? Какие же сны могут  тебе  сниться?  Насколько  я
понимаю,  вся  твоя  жизнь  -  один  долгий  сон,  заполненный  причудливыми
фигурами: Аллена Справедливая, Белая Повелительница Башни  Мрака,  Скитальцы
Морских Ветров... Твоя жизнь - бесконечная сказка. Тебе  в