ЕЛУЕВ
ТЧК ГИ".
   Приехав в Нью-Йорк, Джуди  сняла  небольшую  комнату  на  11-й  Восточной
улице, послала по разным адресам около трехсот писем  с  предложением  своих
услуг и краткой справкой о себе; с  семнадцатью  конторами  переговорила  по
телефону, однако, узнав, что у нее нет опыта работы в Америке, только в трех
из этих семнадцати  мест  с  ней  выразили  готовность  побеседовать  лично.
Временами, когда она вспоминала о том, сколько  друзей  и  какую  интересную
работу оставила  она  в  Париже,  руки  у  Джуди  опускались,  она  начинала
чувствовать себя совершенно одинокой на всем  белом  свете  и  думать,  что,
поддавшись минутным эмоциям и  дав  необдуманное  обещание,  она  фактически
отказалась от собственного будущего.
   Но потом пришло письмо от Эмпресс Миллер, в котором та  советовала  Джуди
обратиться в агентство "Ли и Шелдон"; днем позже Джуди  получила  письмо  из
парижского отделения "Вул интернэшнл", в котором говорилось то же самое.

***

   - А ты знаешь, что тебе придется очень часто  ездить  в  командировки?  -
спросила блондинка в ярко-красном костюме. - Ты мне  будешь  помогать  вести
дела "Вул интернэшнл". Это  будет  твоей  главной  обязанностью.  Мы  делаем
прогнозы  моды  для  прессы,  выпускаем  пресс-релизы,   готовим   отдельные
материалы, фоторепортажи и тому подобное. А дважды в год, после того  как  в
Париже пройдут демонстрации новых коллекций, мы организуем показы в США  тех
моделей из шерсти, которые "Вул интернэшнл" закупает в домах мод Франции. Мы
рекламируем всю одежду из шерстяных тканей, какая только шьется  в  Америке.
Главная наша тема - что шерсть превосходный материал  и  что  все  шерстяное
стоит покупать, и побольше. - Высказав все это, блондинка закинула одну ногу
в элегантном нейлоновом чулке на другую и вопросительно уставилась на Джуди.
   - Знаю, я всем этим занималась, - ответила Джуди. - Не в таких масштабах,
конечно.
   - И еще мы делаем программы для телевидения: рассказываем  о  шерсти,  ее
свойствах, показываем фотографии, рисунки. Все это на самом деле  далеко  не
так великолепно и интересно, как, может быть, звучит. Кстати, то же самое  и
когда обедаешь с редакторами модных журналов: звучит  красиво,  а  на  самом
деле ничего интересного.
   - Я к этому  привыкла,  -  ответила  Джуди,  по  ходу  беседы  постепенно
проникавшаяся все большей уверенностью в себе.
   Блондинка сменила ногу,  слегка  переменила  позу  и  принялась  небрежно
покачивать той ногой, что теперь оказалась сверху.
   - Пресс-агенты тратят  всю  свою  жизнь  на  то,  чтобы  объяснить  своим
клиентам, почему те не полные дураки. Но по большей части они как раз именно
дураки и есть. - Она закурила новую сигарету и продолжала:
   - Если станешь тут работать,  тебе  придется  заниматься  и  передвижными
выставками. Те модели, что мы закупаем в Париже, мы сразу же везем  по  всем
главным  магазинам  во  всех  основных  городах   Америки.   Тебе   придется
организовывать такие поездки: обо всем договариваться, подбирать манекенщиц,
а потом сопровождать выставку в поездке, присматривать за девочками, следить
за тем, чтобы образцы не испортились и не  пропали,  организовывать  в  пути
рекламу, фотосъемку,  доставать  образцы  тканей,  из  которых  будут  шить,
добывать какие-нибудь дешевые сувениры для раздачи. В такие вот поездки тебе
придется ездить дважды в год. Каждый раз на четыре  недели,  и  каждый  день
новый город. Выдержишь?
   - Ну что же, попробуйте меня в деле.
   - Пойдем-ка выпьем мартини.
   Никогда еще в жизни Джуди не работала так много и  с  таким  напряжением.
Пэт  Роджерс,  ее  новая  начальница,  была  безжалостна.  Сама  в   прошлом
журналистка, она умела спросить с других и ожидала, что все должны  работать
в ее темпе и с ее скоростью. Но, кроме того, она умела и великолепно  учить.
Джуди быстро поняла, что, если что-либо сделано не  безукоризненно,  значит,
это сделано плохо: "почти хорошо" означало и было "недостаточно хорошо".
   - Самый простой способ стать пресс-агентом, - втолковывала ей Пэт, -  это
понять, что необходимого тебе освещения в прессе никогда не  добьешься  тем,
что пригласишь журналиста на обед. Надо дать прессе хороший материал.  Чтобы
им было о чем написать. Здесь, малышка, тебе не Париж. Здесь нужно  бороться
за каждый дюйм газетной колонки, грызться за него: конкуренция тут страшная.
- Она откинулась на спинку, забросила ноги на стол и  покачалась  на  задних
ножках стула. - Здесь нужно обмениваться услугами. Журналисту нужны факты, и
немедленно. Если ты ему их даешь, то, может быть, в порядке встречной услуги
он и похвалит твой товар. В этом-то и состоит сделка. По-настоящему  хороших
пресс-агентов очень  мало.  И  в  основном  все  они  -  бывшие  журналисты:
потому-то они и понимают, что нужно пишущей братии.  Тот,  кто  когда-нибудь
сам был журналистом, хорошо знает, что такое новость. Новость -  это  то,  о
чем еще вчера не знал никто. Твоя история может быть жуть какой  интересной,
но, если она не новость, заметного места она в прессе не получит. Как-то раз
Пэт сказала ей:
   - Пора тебе, малышка, учиться писать самой. И  не  трать  времени  ни  на
какие заочные курсы. Найди себе какого-нибудь подходящего  мужика-журналиста
и поспи с ним пару месяцев. Что? Не подходит? Ну, тогда разгреби все дела на
субботу, наведи тут порядок и приходи ко мне домой. Я  тебя  научу.  Я  буду
Субботней Школой Сверхскоростного Обучения Журналистскому Мастерству - самой
маленькой такой школой в мире!
   После двух  таких  суббот,  за  которые  Джуди  изводила  горы  бумаги  и
выслушивала кучи оскорблений, Пэт потянулась и сказала: "Ну что ж,  малышка,
общее представление об этом деле у тебя  есть.  Обычно  его  или  схватывают
сразу, или не могут  научиться  ему  всю  жизнь.  Второе  гораздо  чаще.  Ты
нетерпелива, и это  хорошо.  Тебе  быстро  надоедает,  и  это  тоже  хорошо.
Хемингуэем ты никогда не будешь, но, чтобы  писать  обычные  фактологические
репортажи, тебе  недостает  только  практики.  А  теперь  давай  хлопнем  по
мартини".
   В сентябре того же года Джуди впервые отправилась по стране с передвижной
выставкой. Она ехала по тому же маршруту, что и выставка, но  с  опережением
на два дня, чтобы окончательно проверить, все ли подготовлено на  местах,  и
возвестить о ее грядущем прибытии -  как  в  старину  глашатаи  возвещали  о
приближении  карнавала.  Она  тащила  с  собой  огромные  чемоданы,  набитые
всевозможными рекламными материалами. Приезжая в каждый следующий город, она
устраняла неизбежные накладки  в  организации,  кого-то  улещивала,  кого-то
убеждала, кого-то успокаивала и уговаривала. И с минуты, когда она,  еще  не
разлепив глаза, вставала утром с постели  в  одном  городе,  и  до  момента,
когда, уже окончательно без сил, падала вечером на другую постель  в  другом
городе, - все ее мысли непрерывно были только о шерсти.
   Это был трудный образ жизни, обрекавший ее на одиночество.  Но  днем  она
постоянно была слишком занята, чтобы об этом думать, а по ночам у нее уже не
оставалось сил думать о чем бы то ни было.  Жизнь  проходила  в  непрерывной
гонке из аэропорта  в  дешевую  гостиницу,  оттуда  в  какую-нибудь  местную
контору, потом в местную телестудию, потом снова в аэропорт, в другой  город
- и так снова, и снова, и снова.  Ограниченность  средств  не  позволяла  ей
останавливаться  в  хороших  гостиницах.  Как  она  ни  старалась,  но   тех
командировочных, которые ей выделяли, не хватало на все необходимые  расходы
и на питание, и ей не удавалось заставить бухгалтерию даже  хотя  бы  только
обсудить с ней этот вопрос. Поэтому  она  начала  мухлевать  с  расходами  и
занималась этим до тех  пор,  пока  Пэт  не  сделала  ей  выговор:  накануне
вице-президент агентства указал Пэт, что Джуди наговаривает по  телефону  на
большие суммы, нежели ее начальница.  Тут  Джуди  прорвало.  Да,  она  любит
поесть и вообще предпочитает не сидеть голодной; бухгалтерия  совершенно  не
учитывает, что скорость ее перемещения из города в  город  и  внутри  города
требует дополнительных  расходов;  что  иногда,  дабы  непременно  оказаться
вечером в следующем городе,  надо  отклоняться  от  заранее  спланированного
маршрута и средств передвижения; и вообще  пусть  в  следующую  командировку
едет один из их бухгалтеров, и пусть эти финансовые умники поглядят, как  он
из всего выпутается.
   - Я поняла: тебе нравится поорать. Но так споры не выигрывают, -  заявила
ей Пэт, и сама  отправилась  ругаться  с  главным  бухгалтером,  после  чего
размеры  командировочных  для  Джуди  были   увеличены.   Жизнь   оставалась
по-прежнему одинокой, с периодическими отравлениями  какой-нибудь  съеденной
по дороге дрянью; но теперь она хотя бы ела досыта.
   И она добивалась неплохих результатов в деле.
   Менее чем полгода спустя  Джуди  удалось  убедить  Пэт  пригласить  Ги  в
Нью-Йорк, чтобы обсудить с ним подготовку предстоящей передвижной  выставки.
Вместе с Ги прилетел и Пьер Мутон, решивший  воспользоваться  случаем  и  на
месте изучить возможности продажи его изделий в  Соединенных  Штатах.  Новая
коллекция Ги, состоявшая из отдельных предметов, вся была выполнена в  синей
гамме: от  бледно-голубого  до  темно-фиолетового.  Одежда  была  свободного
покроя и стиля уверенного в себе человека:  она  не  ограничивала  движений,
женщина в ней чувствовала себя будто на ней вообще ничего не надето, и могла
выглядеть наилучшим образом, не думая ежесекундно о своем  внешнем  виде.  В
этой коллекции он использовал только наилучшие ткани и начисто отказался  от
мысли сделать нечто дешевое. "С точки зрения женщины, один хороший костюм  -
это лучшее вложение денег, чем три костюма так себе",  -  твердо  заявил  он
Джуди. Они стояли рядом у борта, опираясь на поручни прогулочного теплохода.
   Отсюда, со стороны зеленовато-золотистого  залива,  Уолл-стрит  выглядела
так, будто кто-то взял рукой рулон клейкой ленты  и,  прижав  один  конец  к
земле, другой вытянул в небо и приклеил  там,  повторив  несколько  раз  эту
операцию.
   - Это обязательная поездка для каждого, кто впервые попадает в  город,  -
объяснила Джуди, - вниз по Гудзону, мимо статуи Свободы, а  потом  вверх  по
Ист-Ривер. Получается кольцо вокруг Манхэттена. А потом я тебя повожу пешком
по городу. Ты себе не представляешь, как я его люблю!
   - Больше, чем Париж?
   - По-другому. - Проживя в Нью-Йорке еще только самую первую неделю, Джуди
сделала для себя вывод,  что  этот  великолепный,  сверкающий,  изматывающий
город и есть то самое место, в котором она хотела бы жить,  и  отныне  будет
жить  здесь,  и  только  здесь.   У   нее   возникло   чувство   собственной
принадлежности к Нью-Йорку, а также ощущение, что и город  в  какой-то  мере
принадлежит ей. Ничего подобного  по  отношению  к  Парижу  она  никогда  не
испытывала. - Мне нравится Нью-Йорк, и  начинает  нравиться  моя  работа.  Я
теперь езжу вместе с передвижными выставками, а не мчусь  впереди  них.  Так
что жизнь стала немного спокойнее и гораздо  приятнее,  чем  раньше.  -  Она
повернулась  к  Ги,  одновременно  краем  глаза  продолжая  любоваться   уже
клонившимся к закату солнцем.  -  Кстати,  Пэт  хочет  поужинать  с  нами  и
обсудить идею о том, чтобы провезти по Штатам твою следующую коллекцию. Хочу
тебя предупредить: она будет добиваться того, чтобы ты сам сопровождал  свою
коллекцию в такой поездке. Настоящий  французский  француз!  В  каком-нибудь
Кливленде от одного твоего акцента все попадают!
   - Ну что ж, ничего не имел бы против возможности бесплатно прокатиться по
Штатам.
   - Не думай, что это будет одно сплошное развлечение.  -  Она  повернулась
спиной к воде, облокотилась на поручни и шутливо  погрозила  Ги  пальцем.  -
Такие поездки кажутся очень привлекательными, когда смотришь со стороны, как
манекенщиц встречают в аэропорту: все эти букеты роз в целлофане, лимузины и
прочая мишура. А на практике мы прилетаем обычно самым последним  самолетом.
Нас шестеро, и с нами тридцать восемь чемоданов. В аэропорту  нас  встречает
грузовик. С первыми петухами я вытаскиваю девочек из постелей. Одна сразу же
отправляется На телестудию участвовать в какой-нибудь утренней программе.  А
остальные готовятся к демонстрации в местном универмаге, где во время показа
все местные модницы сидят обычно  в  заношенных  брючных  костюмах  и  мятых
плащах. Потом мы даем интервью для каждой местной газеты, какая  там  только
есть.  Потом,  после  обеда,  еще  одна  демонстрация  коллекции,  еще  одна
телепрограмма,  после  чего  -  в  аэропорт.  Когда  перелеты  или  переезды
происходят вечером, то на новое место приезжаешь уже, как  правило,  слишком
поздно, чтобы где-нибудь поесть Так что  остается  только  приготовить  себе
чашечку растворимого кофе прямо в номере. Можешь мне поверить:  после  одной
такой поездки с передвижной выставкой нужно как минимум  два  дня  лежать  в
постели, с отключенным телефоном, только для того, чтобы успокоить  нервы  и
желудок.
   Она помолчала немного, следя за чайками, парящими над серой  поверхностью
воды.
   - Вся поездка - это одно непрерывное укладывание и распаковка  чемоданов.
Бедной костюмерше перед каждым показом приходится все переглаживать  да  еще
готовить  все  аксессуары.  Костюмерши  -  это  настоящие  ангелы!  -  Джуди
усмехнулась. - Зато манекенщицы - сущие черти. И эти бесконечные сексуальные
проблемы!.. В последней поездке нам попались две  лесбиянки,  они  не  могли
отклеиться друг от друга даже во время демонстрации... А кроме того,  вечные
проблемы с едой. Манекенщицы смертельно боятся  прибавить  в  весе.  Тяжелее
всего с самыми худющими: они или сидят  на  какой-нибудь  диете  из  сушеных
водорослей и липового цвета и уверены, что все  это  должно  быть  в  каждой
гостинице, или заказывают себе в номер икру и шампанское и пытаются включить
их стоимость в общий счет.
   Мы  всегда  предупреждаем  и  самих  девочек,  и  гостиницы,  что   фирма
оплачивает только проживание и нормальное питание, ничего сверх  этого.  Но,
когда девочки убеждаются,  что  должны  или  платить  за  икру  собственными
наличными, или отослать ее назад, они начинают дуться.
   -  Расскажи-ка  мне  поподробнее  об  этих  худышках  и  их   сексуальных
проблемах. Не все же манекенщицы такие зануды!
   - Думаю, некоторые из них неплохие девчонки, но у них очень  неустроенная
жизнь. Они не думают ни о чем, кроме своей внешности. Они даже  не  получают
от нее никакого удовольствия - настолько девочки озабочены тем, как бы в  их
внешности что-нибудь не испортилось. Ни одна  манекенщица  не  считает  себя
даже симпатичной. Да это и  неудивительно!  Они  постоянно  проходят  всякие
отборы, чтобы получить новый контракт, - даже самые знаменитые среди них.  И
если в отборе участвуют двадцать девушек, значит,  возьмут  только  одну,  а
девятнадцать отсеют. Они постоянно сталкиваются с тем, что кто-то где-то  их
бракует, и из-за этого чувствуют себя неуверенно и очень легко уязвимы.
   Джуди натянула свою кремовую вязаную шапочку так, чтобы та закрывала уши.
   -  Некоторые  девочки,  чтобы  отбить  аппетит,  живут  на   возбуждающих
средствах, из-за этого они постоянно взвинчены и обижаются на всякую мелочь.
Другие не могут заснуть из-за постоянных переездов и непрерывной череды  все
новых гостиниц.  Эти  глотают  снотворное,  и  потом  я  их  утром  не  могу
добудиться. - Джуди засмеялась. - А иногда я  не  могу  до  них  достучаться
просто потому, что их нет в номере. Подцепят какого-нибудь парня  в  баре  и
пропадают неизвестно куда. Только отгонять от них фотографов - одного  этого
занятия хватило бы на полноценную работу.
   - Ну, меня ты всем этим не испугаешь, -  Ги  легонько  щелкнул  Джуди  по
курносому носу. - Я обязательно поеду. Мы  поедем  вместе.  Ты  помогла  мне
добиться успеха во Франции. А на этот раз, Джуди, я постараюсь сделать  так,
чтобы ты навсегда стала частью моего успеха! Больше ты от меня так  легко  и
просто не сбежишь... Если, конечно, не будешь носить такие дикие шапки. - Он
сдернул с нее вязаную шапочку кремового цвета и зашвырнул ее в Ист-Ривер.  -
В таких штуковинах моя бабушка держала вареные яйца, чтобы те  не  остывали.
Завтра первым делом мы купим тебе великолепную шапку у  Сакса.  Меховую,  из
лисицы. А такие вязаные чепчики носят только груднички.
   К большому удивлению Ги, Джуди вдруг разревелась.

Часть III

Глава 14

   Максина, которой уже исполнилось семнадцать, начала работать в Лондоне, в
хаотической на первый взгляд мастерской Партриджа, располагавшейся над тихим
магазинчиком  неподалеку  от  Бонд-стрит.  Своим  внешним  видом  и  манерой
одеваться господин Партридж больше  напоминал  биржевого  брокера  из  Сити,
нежели   знаменитого   модельера.   Он   производил   впечатление   человека
одновременно обаятельного и беспомощного, отчего у  тех,  кто  его  окружал,
возникало ощущение, что именно им надлежит сделать то, что не  смог  бы  сам
Партридж; и поэтому его  сотрудники  чувствовали  себя  не  просто  наемными
работниками, но людьми необходимыми, желанными и сопричастными общему  делу.
Партридж отличался мягкостью в обращении, добрым нравом  и  образованностью,
но был предельно жестким и бескомпромиссным во всем,  что  касалось  работы.
Главными его профессиональными достоинствами были редкостное чувство  цвета,
безукоризненное понимание меры, а  также  отсутствие  какой-либо  внутренней
скованности в сочетании с разумной осторожностью.
   Поначалу Максине пришлось хорошенько изучить и запомнить марки и названия
всех  материалов,  которые  использовались  в  мастерской,  после  чего   ее
допустили к работе, заключавшейся главным образом в беготне. То ей  поручали
взять где-либо образцы красителей, то отнести  куда-то  образцы  тканей,  то
подобрать шелк такого лимонного оттенка, который соответствовал бы вот этому
образчику лимонно-желтого атласа. Просто поразительно, часто удивлялась она,
сколько существует расцветок, оттенков, текстур тканей! И при этом девяносто
девять процентов из них  производят  совершенно  отталкивающее  впечатление!
Вскоре она получила повышение: ей доверили изготовление расклеек - картонных
листов, на которые Максина наклеивала квадратные  лоскутки  -  образцы  всех
тканей, расцветок и отделочных материалов, а также  фотографии  или  рисунки
аксессуаров и других предметов, которые  должны  были  сопутствовать  данной
модели или находиться в одном интерьере с ней в момент  ее  показа.  Максине
нравилась эта работа, здесь находилось  применение  и  ее  хорошему  чувству
цвета,  и  стремлению  к  безукоризненной  простоте  и  ясности  линий.  Она
научилась также хорошо  составлять  технические  описания.  Ум  Максины  был
подобен отлично организованной канцелярии, а ее практичность и дотошность  в
мелочах оказались ценнейшими достоинствами в те  моменты,  когда  мастерскую
сотрясал очередной из регулярно происходивших там приступов производственной
лихорадки.
   Через несколько месяцев Партридж открыл для себя ее страсть  к  старинной
мебели и стал посылать Максину в походы по  самым  отдаленным  и  запыленным
магазинам антиквариата и на малоизвестные аукционы типа "Остин  из  Пекэма",
где всего  за  несколько  фунтов  можно  было  подчас  купить  викторианский
гардероб красного дерева со специальным отделением для шляп, в которых ходят
в оперу, или же - но за  гораздо  большую  сумму  -  почти  чиппендейловский
книжный шкаф-секретер со сломанной передней стенкой.
   Но больше всего Максина любила  приобретать  мебель  в  известном  только
немногим магазине антиквариата, что располагался на  Понт-стрит.  Магазинчик
этот был очень тихим  и  темным.  Владел  им  чрезвычайно  приятный  пожилой
человек по имени Джек Реффолд, которого отличали высокий вибрирующий  голос,
тонкий вкус  и  безошибочное  чувство  пропорции.  В  его  магазине  Максина
обнаружила то, что