сь и веди себя прилично! - приказал Энджелфейс. - А  я
сейчас принесу нам выпить.
   Он подошел к толпе возле бара, где Лили приветствовала своих  гостей.
Лили взглянула на него все с тем же удивленным видом, не оставлявшим  ее
весь вечер: она не узнавала в  своих  чисто  выбритых,  нарядных  гостях
команду Грегга.
   - А, привет! - неуверенно произнесла она.
   Энджелфейс  продолжал  смотреть  на  нее  со  своей  коронной  кривой
усмешечкой, которая украшала конверты всех его сорока альбомов.
   - Почему вы так уставились на меня? - Лили чуть отступила назад, и ее
розовое платье из тафты зашуршало. - У меня что, зубы вывалились?
   Энджелфейс пустил в ход все свое молодцеватое обаяние шестидесятника.
   - Ты, наверное, была прелестным ребенком, - мягко произнес он.
   Окружающие делали вид, что не замечают этой сцены, но  вся  аудитория
обратилась в слух.
   И вновь Харрис одарил Лили своей кривой улыбочкой.

   Когда ты была малышкой
   И еще ходила в детсадик,
   Клянусь, мальчишки сходили уже от тебя с ума.

   Легко взяв Лили за плечи, он повернул ее лицом  к  залу,  и  они  оба
начали легко двигаться в ритме песни. Лили уже улыбалась, хотя  все  еще
была  удивлена  -  она  никак  не  ожидала,  что  Грегг  знаком  с  этой
рок-звездой.
   Мэгги тем временем проталкивалась к месту событий.
   - Так вот почему мы здесь, - бормотала она про  себя,  -  из-за  этой
шлюхи!
   Она протиснулась к мужу как раз в тот момент,  когда  он  уже  кончил
петь и раскланивался.
   Вкрадчивым тоном, в котором Мэгги четко ощутила угрозу, он представил
ее Лили.
   - Очень рада познакомиться с вами,  -  приветливо  улыбнулась  миссис
Харрис, а потом, обернувшись к мужу, прошептала:
   - А теперь пошли отсюда, быстро! Я не шучу.
   Поцеловав на прощание Лили, Энджелфейс начал спускаться  с  лестницы.
Крошечная белая  фигурка  жены  словно  прилипла  сзади  к  его  черному
кожаному костюму.
   - Будь это моя половина, я бы отправил ее на  исправительные  работы.
Если бы взглядом можно было убить, ты бы уже находилась футов  на  шесть
под землей, - улыбнулся Грегг Лили.
   Пожав своими золотистыми плечами, та вернулась к гостям.

***

   Лили уже не могла  понять,  отчего  она  однажды  так  испугалась  на
маленьком тренировочном треке Иглтона. Теперь  она  совершенно  спокойно
сидела рядом с Греггом, пока он делал круг за кругом, беспрерывно что-то
бормоча себе под нос. "Здесь чуть-чуть тяжеловесно... Не  нравится  мне,
как стучит третий двигатель" и т, д. Лили так и не  заразилась  бациллой
гонок, а потому не могла понять, зачем Грегг как заведенный  колесит  по
этому треку, вместо того чтобы лежать с  ней  в  постели.  Причем  он  с
маниакальным упорством находил предлоги для своих отказов побыть с  ней.
То он не мог, вернее, не имел права заниматься  сексом  за  два  дня  до
гонок, потом, после Сильверстоуна, он слишком вымотался...
   К тому же почти каждую ночь  он  проводил  в  мастерской,  с  головой
погружаясь в эту грязь, вонь и бесконечные технические неполадки.
   - А почему бы мне не повести? - неожиданно предложила Лили.
   Он рассмеялся.
   - Да нет, Грегг, я серьезно. Я же умею водить  спортивные  машины.  У
меня в Париже есть "Порше". - Наклонившись вперед,  она  слегка  провела
ногтями по его бедру:
   - Я защекочу тебя до смерти, если не разрешишь.
   Грегг медлил с ответом.
   - В конце концов, - привела  свой  последний  аргумент  Лили,  -  эта
модель рассчитана на обычных водителей, таких, как я!
   - Ну хорошо, - согласился наконец он, - только не жми особо  на  газ,
эта машина очень приемистая. - Он показал Лили систему управления, после
чего они поменялись местами. Лили включила  первую  скорость,  и  машина
рванулась вперед, как раненый леопард. Поначалу автомобиль показался  ей
диким  зверем,  несущим  разрушение  и   гибель,   но   постепенно   она
почувствовала,   что   ощущение   опасности   действует   как   приятное
возбуждение. Они стремительно неслись  вдоль  дороги,  идущей  чуть  под
уклон.
   - Аккуратней, тут слепой поворот! - прокричал Грегг, но,  прежде  чем
смолк звук его голоса, Лили уже повернула за угол, и  они  увидели,  что
вся дорога заполнена стадом черных и белых коров.
   Лили отчаянно крутанула руль, и "Спеар"  нырнула  в  широко  открытые
ворота, откуда только что вышло стадо. Но она слишком сильно  нажала  на
тормоза.   Машина   заскользила   по   глинистой   поверхности    двора,
перевернулась и на глазах перепуганного стада еще часть  пути  проделала
колесами вверх, как на полозьях скользя на собственной крыше.
   - С тобой все в порядке, Лили? - только и спросил Грегг,  после  того
как, отстегнув страховочные ремни, они вылезли из машины.

***

   - Лили? Что же это  такое?  Мой  дворецкий  сказал,  что  ты  просила
приготовить для вас с Греггом раздельные спальни.
   - Мы не можем позволить себе это за  два  дня  до  гонок.  -  Взяв  с
туалетного столика серебряный гребень, Лили повернулась к зеркалу.  -  А
уж коли речь идет о Ле-Ман, мне придется прожить монахиней всю неделю. Я
обещала не соблазнять его, иначе он поклялся, что уйдет ночевать  вместе
со своей командой в трейлер.
   "Ох,  мужчины,  -  подумала  Максина,  с  удовольствием   разглядывая
спокойное и красивое лицо Лили. - И Чарльз тоже хорош! Недели  прошли  с
тех пор, как эта скотина убралась из их дома, а он все еще спит у себя в
кабинете".  Максина  переделала  в  спальне  все,  теперь  постель  была
оформлена в ярких тонах, а вдоль стены  были  развешаны  соблазнительные
красавицы Фрагонара. Но Чарльз даже не видел их, и Максина  растерялась:
она не знала, что делать дальше. Они с мужем  держались  друг  с  другом
более чем корректно, но ветерок враждебности витал в воздухе.
   - Я познакомилась с ним благодаря "Спеар", и "Спеар"  же  нас  совсем
разлучила, - печально улыбнулась Лили.
   За окном раздался  скрип  тормозов  и  шелест  шин  по  гравию.  Лили
вскочила:
   - Это, должно быть, Грегг!

***

   - Ну и каков  был  вердикт  насчет  горючего,  Джек?  -  встревоженно
спросил Грегг.
   Главный механик команды с покрасневшими от  бессонных  ночей  глазами
только  что  вернулся  из  Ле-Ман,  где  проводился  технический  осмотр
допущенных к гонкам машин. Он провел там восемь часов.
   - Горючее их волновало меньше всего. Зато они совершенно  озверели  с
проверкой ножного управления. Осмотрели каждый миллиметр, все измерили.
   - Это их конек. Ты презентовал  "Джонни  Уокер"?  -  У  команды  было
припасено несколько ящиков шотландского виски,  которое  они  пускали  в
ход, когда надо было кого-нибудь подмазать.
   - Конечно! Только это и помогло.
   - Ну все равно, не стоит рисковать перед гонками, - заключил Грегг. -
Лучше сегодня ночью привести все в соответствие с их стандартами.
   В результате Лили одна вернулась в Шато де Шазаллей, а Грегг  скрылся
в ночи вместе со своими механиками.
   На следующий  день  после  ленча  началась  паника:  обнаружили,  что
сцепление  сдвинулось  на   миллиметр,   а   этого   достаточно,   чтобы
заблокировать всю систему. Люди работали быстро, но  все  равно  не  так
быстро, как было необходимо. В сумерках они выкатили машину из гаража.
   - Ничего не поделаешь, - заявил Грегг, - придется представить  ее  на
комиссию так, как есть, а ночью продолжить работу.
   Лили удалось убедить Грегга, что еще одна бессонная ночь не пойдет на
пользу "Спеар" во время гонок, и он, правда  неохотно,  уже  за  полночь
вернулся в замок Шазаллей.
   - Свершилось! - крикнул он Лили прямо с порога комнаты. -  Мы  прошли
все осмотры и получили сертификат! "Спеар"  допущена  к  гонкам.  А  это
главное.

***

   Луна отбрасывала темные  спокойные  тени  на  серебристый  песок.  За
языками пламени огромного походного костра король Абдулла видел  силуэты
верблюдов, проступающие на фоне темного неба.  Их  стреножили  на  ночь,
чтобы  они  не  разбрелись;  несмотря  на  внушительную  армию   джипов,
вертолетов и легких самолетов, верблюды все  еще  оставались  в  пустыне
основным транспортом.
   Хакемское племя много времени проводило  в  гонках  на  верблюдах,  и
Абдулла становился победителем большей части забегов. Королевские победы
были воспеты местным поэтом - седобородым человеком  в  черном,  который
теперь, сидя напротив костра,  нараспев  декламировал  четверостишия.  И
каждый раз, когда произносилось вслух королевское имя, окружающие палили
из ружей.
   Отблески  костра  освещали  и  возбужденное  лицо  сидящего  напротив
Абдуллы двенадцатилетнего принца Хасана  -  племянника  и  единственного
наследника короля. Абдулла привез мальчика сюда, чтобы  представить  его
племени, которым рано или поздно Хасану придется управлять. Это было уже
четырнадцатое племя, которое Абдулла посетил в течение одного месяца.
   Причем он приезжал с визитом  только  в  самые  значительные  племена
своей страны, откуда  набирались  солдаты  в  королевскую  армию  и  чья
лояльность  была  особо  важна.  Ведь  свобода  его  государства  сейчас
зависела от позиции армии. К сожалению, небольшой, но  сказочно  богатой
нефтью стране приходилось давно уже жить  в  состоянии  непрекращающейся
войны.
   Поэт окончил свою декламацию,  и  тут  все  почти  разом  заговорили:
вспоминали прошлые бои, охоты, верблюжьи  бега.  Абдулла  отдыхал  душой
среди этих простых, мужественных людей, живущих в  пустыне,  где  каждый
следующий день как две капли воды похож на предыдущий и где  человек  не
подвластен течению времени.
   Было объявлено начало  празднества,  и  воины  последовали  за  своим
правителем в тридцатиметровый шатер, обтянутый козлиной кожей.
   Абдулла поискал глазами принца Хасана. Мальчик никогда не жаловался и
покорно исполнял необходимые ритуалы,  но  покорность,  с  точки  зрения
Абдуллы, не входила в число королевских  добродетелей.  И  хватит  ли  у
Хасана воли заставить подчиниться себе людей, таких, как те,  с  кем  он
сидел сейчас рядом?
   Абдулла не любил племянника. После смерти своего обожаемого  сына  он
вообще никого не любил и никому  не  верил.  Он  целиком  посвятил  себя
стране, проблемам своего народа, своей армии.
   Его мать умерла во время родов, и всю жизнь  в  сердце  Абдуллы  ныла
рана этой утраты. Убийство отца вызвало  в  нем  лишь  холодную  ярость.
Осознание постоянной опасности,  грозящей  ему  самому,  привело  его  к
мысли, что ему не стоит связывать себя крепкими узами ни с кем.
   Генерал Сулейман Хакем перехватил взгляд Абдуллы и чуть  заметно  ему
кивнул. Он был  готов  начать  церемонию  представления  племени  принца
Хасана. Глядя на этого человека с худым жестким лицом, Абдулла  думал  о
том, как странно, что они вместе с Сулейманом проходили курс  в  военной
академии в Сандхерсте. Вместе сидели  за  длинными,  отполированными  до
блеска столами  под  светом  хрустально-серебряных  канделябров,  вместе
переезжали на велосипедах из одного учебного корпуса в другой и вместе в
тяжелых  кованых  сапогах  маршировали   на   бесконечных   парадах.   И
неожиданно, сидя здесь в шатре посреди пустыни,  Абдулла  остро  ощутил,
что его жизнь на Западе и на родине - это два совершенно  разных,  почти
несопоставимых друг с другом этапа.
   Когда Абдулла поднялся, музыка смолкла, и он начал  произносить  свою
ритуальную  речь,  прося  у  Хакемского  племени  поддержки  для   себя,
наследника и всей правящей династии. Потом он попросил подняться Хасана.
Мальчик встал, но тут же глаза его замутились, и он как подкошенный упал
на ковер.
   Голоса  присутствующих  слились  в  одном  тревожном  крике.  Генерал
Сулейман поднял мальчика на ноги, но тот бессильно повис на нем.
   Принц был без сознания, его лицо стало белее полотна. Абдулла  внешне
оставался  совершенно  спокойным.  Он  невозмутимо  попросил   Сулеймана
отнести мальчика в женский шатер.
   В  течение  десяти  минут  все  присутствующие  в  шатре   оставались
неподвижными, пока наконец не вернулся генерал  Сулейман  и  не  сообщил
королю, что принц потерял сознание, по всей видимости,  из-за  усталости
от бесконечных переездов и торжественных церемоний последнего месяца.
   Последовал всеобщий вздох облегчения.
   Абдулла  омыл  руки  над  специальной  серебряной  чашей,  лицо   его
по-прежнему выражало полнейшее спокойствие, и никто из  бывших  рядом  с
ним не мог догадаться, как глубоко он  был  на  самом  деле  взволнован.
Принц Хасан бесконечно болел в Порт-Регисе,  английской  школе,  где  он
учился. Либо ребенок пал жертвой медленно действующей  отравы,  либо  он
изначально, по природе своей, не годился для трона.

***

   Стоял жаркий июньский день. Солнце нещадно палило,  почти  расплавляя
асфальт. Вдоль трека  прогуливались  жандармы,  отгоняя  самых  усердных
болельщиков от гоночной полосы.
   - Где же Грегг? - Максина изо  всех  сил  вглядывалась  в  клубящееся
дымом пространство, но не могла найти на старте "Спеар" и ее водителя.
   Лили выскочила из  зрительской  ложи  и  побежала  к  механикам  "Игл
моторз", которые сгрудились вокруг "Спеар".
   - Чудовищная жара, - обернулся к ней Грегг, стараясь перекричать  рев
стартующих машин. - Мы можем потерять круг: дроссель полетел к  чертовой
матери!
   Лили смотрела, как, подобно лошадям, в нетерпении  застыли  на  линии
старта машины и как потом, в нарастающем темпе крещендо, они вступают  в
гонку. Автомобили уже  завершали  первый  круг,  когда  "Спеар"  нырнула
наконец на трек.
   К концу второго часа машина Грегга шла десятой.
   - Боже, как она хороша! - победоносно  прокричал  он,  выскакивая  из
кабины и уступая место сменщику.
   - Кто лидирует? - крикнула Лили. В какофонии звуков и красок  она  не
могла сама уследить за ситуацией на трассе.
   - Наннини в своей "Ланче", - успел ответить Грегг, прежде чем "Спеар"
с его напарником за рулем помчалась дальше, срезая нос зеленому "БМВ".
   К четвертому часу "Спеар" шла  шестой.  У  нее  разболталось  колесо,
которое механики сменили за двадцать пять секунд.
   - Поняла теперь, зачем нужно так много запасных частей? -  проговорил
Грегг, занимая место в кабине водителя.
   Первый раз в жизни Лили почувствовала, что чья-то безопасность  может
ее  волновать.  Гонки  казались  ей  уже  не  утомительными,  но  и   не
увлекательными - они пугали ее.
   Она не чувствовала ничего, кроме отчаянного страха за  Грегга,  когда
увидела, что "Мазда-717" на мгновение словно прилипла к "Спеар", и потом
обе машины разлетелись в разные стороны.
   К исходу пятого часа оба "Астона" сошли с дистанции, и Грегг был  уже
вторым, уступая только "Порше".
   Вдруг  в  репродукторе,  установленном   позади   трибун,   отчетливо
прозвучало имя Грегга.
   - Что случилось? - прокричала Лили Чарльзу.
   - Он лидирует, "Порше" сошел с дистанции!
   Но Грегг знал, что  за  ним  мчатся  еще  восемь  "Порше-956"  и  что
благодаря отличным немецким конструкторам эта марка обычно бывает первой
на длинных дистанциях. А на гонках в Ле-Ман зачастую случалось так, что,
даже не успев сойти с трассы, машины буквально разваливались на части  -
не выдерживали ни металл, ни резина, ни пластик.  Только  самые  крепкие
переживали Ле-Ман.
   "Третий мотор барахлит", - подумал Грегг, выходя на  поворот.  Второй
"Порше" уже буквально висел у  него  на  хвосте.  Острая  боль,  скрежет
металла -  и  навстречу  Греггу  полетели  деревья  -  "Спеар"  сошла  с
дистанции.

***

   - Ему чертовски везет! -  Чарльз  вытянулся  в  бархатном  кресле.  -
Потерпеть аварию  на  скорости  двести  пятьдесят  километров  в  час  и
отделаться разбитым коленом.
   Сквозь  открытое  окно  в  замок  проникали  звуки  и  запахи  летней
французской  ночи  -  трель  соловья,  благоухание   липового   цвета...
Вымотанная волнением, ожиданием, тревогой, Максина сняла свой муслиновый
жакет и рухнула на софу.
   - Боже, какая душистая ночь!
   С минуту они помолчали. Слуги уже ушли, и комната погрузилась во мрак
- горел лишь слабый ночник над кроватью. Максина вздохнула:
   - Чарльз, я так устала. Может быть, ты подождешь, пока Лили  вернется
из госпиталя. Она устроила страшный тарарам, но даже в этом безумии  она
очаровательна. Я начинаю ее любить.
   И дай бог, с Греггом она обретет свое счастье.
   - Да, он, кажется, славный парень...
   - И идеально подходит Лили. -  Максина  зевнула.  -  Если  он  станет
чемпионом  мира,  то  ему  не  нужен  будет  ее  успех.  Не  надо  будет
примазываться к ее славе, а поскольку профессии их не соприкасаются,  то
и амбиции будут разведены.
   Чарльз кивнул.
   Максина вытянула усталые ноги и стала растирать руками  колени.  Даже
после двадцати лет брака Чарльз не мог  оторвать  глаз  от  ее  длинных,
стройных, с приятной округлостью ног. Максина прекрасно это знала.
   Графиня де Шазалль, этот прагматик в юбке, понимала, что в  отношении
к человеку, близко видевшему  смертельную  опасность,  что-то  меняется.
Чарльз был как никогда ласков с ней, когда они  вдвоем  возвращались  из
госпиталя, куда доставили Грегга. И  сейчас  она  мысленно  прокручивала
новый расклад ситуации: да, конфликт  не  будет  разрешен  окончательно,
пока Чарльз не попросит прощения, а он его никогда не попросит.
   Но  зато  он  всем  видом  своим  демонстрирует,   как   сожалеет   о
случившемся, и надо дать ему шанс, а не тыкать носом в провинность.  Она
тихо произнесла:
   - Чарльз, прости меня!
   - За что, Максина?
   - За все.
   Чарльз привстал с места.
   - На преуспевших женщинах всегда так много всего надето, -  прошептал
он, и она радостно прильнула к нему.  Чарльз  легко  освободил  жену  от
блузки и комбинации и провел языком по крепкому податливому телу.

Глава 9

Середина июня 1979 года

   Июньское  солнце  раскалило  стоящий  возле   сидонского   посольства
"Потомак". Пикеты феминисток, одетых  в  комбинезоны,  держали  плакаты:
"Арабы угнетают женщин", "Ислам благословляет увечье" и "Долой!".
   Полисмены освободили проезд для  короля  Абдуллы,  который  вместе  с
генералом Сулейманом подкатил к посольству в каштановом "Роллс-Ройсе".
   - Выставка Марка Скотта прошла с огромным успехом. -  Его  Величество
снял  белые  перчатки  и  бросил  их  на  серебряный  поднос,  заботливо
подставленный  слугой.  -  И  передовица  в  "Вашингтон  пост"  об  этой
искалеченной  девочке  возымела  как  раз  тот  эффект,  на  который   я
рассчитывал.
   - Если Всемирная организация Красного Креста  нас  поддержит,  то  об
этих зверствах скоро забудут, - заметил генерал Сулейман. - Завтра, Ваше
Величество, вы  сможете  встретиться  с  коптским  врачом,  который  вел
кампанию против этого обычая в Египте. Доклад  ООН  по  данному  вопросу
лежит у вас на столе.
   - В чем его суть?
   - Только сами сидонские женщины  в  силах  прекратить  эту  практику.
Мужчины могут сколько угодно рассуждать о  том,  что  женское  обрезание
суть варварский обычай, но женщины ни за  что  не  поверят,  что,  когда
дойдет до дела, мужчина согласится взять в  жены  необрезанную  девушку.
Этот страх и не позволяет искоренить обычай.
   Абдулла вздохнул, потом спросил:
   - Что дальше?
   - Педиатр ждет в приемной,  Ваше  Величество,  а  вечером  вы  должны
будете присутствовать на банкете, организованном здесь, в посольстве.
   Генерал посторонился, пропуская Абдуллу в приемную. Там его ждали два
элегантных седовласых человека. На лице короля выразилось изумление:
   - Я думал, вы будете один, доктор.
   -  Мой  коллега,   доктор   Маргулис,   специалист   по   психическим
расстройствам у подростков.
   Король недоуменно поднял брови.
   - Обследовав принца, Ваше Величество, - поспешил пояснить врач,  -  я
не нашел у него никаких физических отклонений. Это  совершенно  здоровый
мальчик.
   - Тогда почему  он  постоянно  болеет  и  не  ходит  на  занятия?  Он
пропустил уже так много уроков, что директор колледжа  предупредил  -  с
поступлением в Итон могут возникнуть