чески работаем на них, только бесплатно.
   Джуди сняла с кровати  подушки,  расправила  покрывало,  положила  сверху
чистое полотенце и засучила рукава. Ги сел на край кровати, скинул ботинки и
лег лицом вниз.
   - ...Но на массовом  производстве  имени  себе  не  сделаешь,  имя  можно
сделать, только если шьешь на заказ, -  договорил  он,  уткнувшись  лицом  в
постель, и Джуди стала массировать ему  позвоночник,  начиная  снизу  и  идя
вверх, сильно нажимая пальцами. Когда она перешла на плечо, он  почувствовал
облегчение, задышал глубже и снова заговорил:
   - Хочешь, расскажу тебе о своих планах? Я  хочу  сделать  кое-что  новое:
заняться массовым производством очень высококачественной одежды.  Она  будет
не такой дорогой, как та, что шьется на заказ. Но не  будет  такой  дешевой,
как основная часть массовой одежды.  Со  временем  я  бы  хотел  обзавестись
фирмой, которая бы производила по моим моделям и фасонам, под моим именем, а
цены были бы где-то посередине между стоимостью нынешней массовой  одежды  и
заказной.
   Джуди перешла уже  на  шею,  сильными  движениями  своих  пальцев  снимая
накопившееся там напряжение и усталость.
   - М-м-м-м... уже хорошо... Я хочу делать изящную готовую одежду,  которая
по фасону, покрою и качеству ткани  не  уступала  бы  сшитой  на  заказ,  но
которая шилась бы без личных примерок. Такая одежда должна быть очень хорошо
сконструирована, чтобы она легко поддавалась подгонке, переделке. Я  начинаю
сейчас работать над коллекцией из отдельных предметов, в основном из  шерсти
джерси... у-у-ух, как здорово!
   - Теперь перевернись и ляг лицом к окну,  а  то  я  не  достаю  до  левой
стороны как следует, - скомандовала Джуди. - Послушай-ка, мировое светило, а
когда будут готовы те костюмы, над которыми ты сейчас работаешь?  И  что  ты
тогда станешь с ними делать?
   - Полный комплект образцов будет готов в июле. Тогда  я  сниму  "люкс"  в
какой-нибудь гостинице и покажу коллекцию магазинам и салонам. Если повезет,
магазины мне что-нибудь закажут. Тогда одежду  по  их  заказам  станет  шить
небольшая фабрика в Фашоне.
   Джуди легонько шлепнула его рукой по спине и сказала:
   - Ну вот, теперь ты новый человек! Ги встал и натянул рубашку.
   - Спасибо. - Он наклонился вперед и покрутил  локон  ее  новой  прически,
сделанной под куличного мальчишку.  -  Послушай,  Джуди,  мне  действительно
очень жаль, что я сегодня был в таком отвратительном настроении, но  у  меня
весь день пошел прахом. Хосе, швея, отсутствует  целую  неделю,  потому  что
растянула  кисть,  и  из-за  этого  мы  здорово  выбились  из  графика.  Мне
приводится заниматься всем, даже доставкой необходимого, черт возьми.
   - Приглашаю тебя на ужин, - сказала Джуди.
   - Джуди,  ты  ангел,  но  это  совершенно  невозможно.  Завтра  мне  надо
выплачивать зарплату, а перед этим я должен еще все просчитать.  Бухгалтерия
меня с ума сводит: на нее уходит всего час в неделю, но этого часа почему-то
всегда не хватает.
   - Если хочешь и если это на самом деле всего лишь час в  неделю,  я  могу
тебе в этом помочь, - предложила Джуди. - Расплатишься, когда сможешь. Я  на
работе занимаюсь заказами и инвойсами. А если я чего-то не пойму,  то  смогу
спросить у  Денизы,  нашей  бухгалтерши.  Я  могла  бы  заниматься  этим  по
четвергам.
   - Ты ангел! Хочешь, я тебе вместо аванса сошью костюм? Из голубого шелка,
с низким вырезом? Сможешь  по  вечерам  носить  его  прямо  так,  ничего  не
поддевая. Только с ниткой жемчуга.

9

   - Стой тихо и вдохни, - приказала Джуди, застегивая "молнию". - А теперь,
ради бога, не выдыхай.
   Одна из четырех манекенщиц подвела их, и потому показ своей самой  первой
коллекции Ги  вынужден  был  проводить  только  с  тремя.  Легкие  занавески
колыхались под слабым дуновением ветра, но  даже  здесь,  в  "Плаза  Атенэ",
июльская жара была почти невыносима. Ги в очередной раз проверял, не  забыто
ли что-нибудь необходимое, и размещал  отдельные  вещи  на  трех  раскладных
столах,  предоставленных  ему  гостиницей  на  этот   день   вместо   обычно
находившихся в номере двухспальных кроватей, которые по случаю представления
коллекции были убраны. Они  разослали  триста  приглашений  и  ожидали,  что
человек тридцать из приглашенных все-таки придут.
   Ги, который проработал напряженно  и  без  отдыха  все  четыре  последних
месяца,  был  сейчас  серым  от  усталости  и  испытывал   вполне   понятное
напряжение. Он должен был сегодня смотреть за манекенщицами. Джуди,  взявшая
недельный отпуск, обязана была встречать гостей,  рассаживать  их,  а  также
объявлять каждую модель. Большая часть из ведущих парижских салонов мод  уже
провела к этому времени показы своих коллекций.  Подготовленные  ими  модели
были, как  всегда,  красивы,  но  неудобны:  с  широкими,  в  многочисленных
складках, юбками, жесткими корсетами. Подкладки и набивные детали на  плотно
облегающих фигуру жакетах практически уничтожали грудь, прижимая ее к  телу.
На этом фоне простые  и  удобные  модели,  подготовленные  Ги,  должны  были
обратить на себя внимание. Каждый вечер Джуди бегала за газетами, отыскивала
в них отчеты о состоявшихся за день показах и читала их  Ги,  который  после
этого садился за телефон и лихорадочно названивал в разные  места,  стараясь
раздобыть какую-нибудь дополнительную информацию.
   Первой на пороге золоченых двойных дверей появилась мать Ги с несколькими
своими подругами, потом стали подходить по одной  некоторые  его  постоянные
клиентки. Тетушка Гортензия заговорщицки подмигнула Джуди и прошептала:
   "Готовьте вашу книгу заказов. Я возьму две вещи, даже если он выставит на
показ похоронный саван". Подошли также пара друзей Ги по студии  Жака  Фэта.
Прессы, однако, не было совсем, а  из  всех  приглашенных  торговцев  пришли
только представители трех небольших магазинчиков.
   Из прихожей в комнату вошла первая манекенщица. На ней был  надет  костюм
гранатового цвета с короткой и прямой жакеткой и  юбкой  в  крупную  клетку,
черная, под матросскую бескозырку, шапочка, сдвинутая на самый затылок, а  в
руке она держала светло-коричневый плащ. Манекенщица широко улыбнулась,  как
будто перед ней была многотысячная аудитория, походкой нервничающей скаковой
лошади прошла на середину комнаты, а потом  медленно  обошла  ее  по  кругу,
часто  останавливаясь   и   поворачиваясь.   Поскольку   одной   манекенщицы
недоставало, показ каждой модели нужно было  затягивать  как  можно  дольше,
чтобы другие девушки успевали переодеться.
   Оказавшись в  смежной  комнате,  где  происходила  подготовка  к  выходу,
манекенщицы действовали с невероятной быстротой. Швея уже  держала  для  них
наготове следующее платье, закройщик подхватывал то, которое они  сбрасывали
с себя, а Ги, стоявший около двери с секундомером и засекавший время  выхода
предыдущей манекенщицы, вручал выходящей необходимые аксессуары и украшения.
   Когда демонстрация всей  коллекции  завершилась,  присутствующие  вежливо
похлопали. Затем официант, которому была дана строжайшая инструкция, что все
бокалы должны быть полны до краев, обнес всех шампанским. В  задней  комнате
Ги наличными расплатился с манекенщицами, как это было  принято  в  подобных
случаях, а двое его помощников убирали туалеты в коробки. Постоянные клиенты
Ги заказали по одной вещи. Мать Ги  выжидала,  возьмет  кто-нибудь  или  нет
кремового цвета шерстяной костюм, пиджак которого чем-то напоминал по фасону
униформу. Его не взяли: своеобразный фасон явно не подходил для фигур женщин
среднего возраста, и тогда мать Ги купила  этот  костюм.  Тетушка  Гортензия
приобрела светло-коричневый плащ, вельветовый  пиджак  с  короткой  юбкой  и
длинную юбку с подходящей по цвету шифоновой блузкой, но отказалась от брюк,
штанины которых были похожи на канализационные  трубы.  Постоянные  клиентки
разошлись, на прощание еще раз поаплодировав и высказав  слова  одобрения  и
поддержки.
   Как только последняя из них распрощалась и ушла, Ги упал в светло-голубое
парчовое кресло и обхватил голову руками: "Ни  от  кого  ни  одного  заказа!
Только от друзей!"
   Когда они снова оказались в пансионате  "Лондон",  в  комнате  Джуди,  он
тяжело  опустился  на  край  кровати  и  в  отчаянии  уставился  на  большие
аляповатые розы на противоположной стене. "Ляг полежи, а я  пока  приготовлю
чай", - сказала Джуди, легонько подтолкнув его, чтобы он прилег.  Но,  когда
поставленная на утюг вода закипела, Ги уже спал. Джуди сняла с него  ботинки
и - как пьяного или мертвого - сдвинула его на кровати, а потом легла рядом.
Она тоже устала до изнеможения. Увы, подумала она, много возиться с заказами
не придется...
   На следующий день телефонный звонок разбудил их, когда было  уже  позднее
утро. Звонила снизу, из мастерской,  Хосе.  Представитель  магазина  "Галери
Лафайетт" интересовался, когда Ги мог бы показать ему свою коллекцию.
   Пять недель спустя Ги влетел в комнату Джуди, вскочил на кровать  и  стал
прыгать на ней, издавая воинственные крики индейцев.
   - Вначале я не знал, как справиться с неудачами, а теперь -  как  быть  с
успехом, - завопил он. - Мы распродали полностью  всю  зимнюю  коллекцию,  и
сверх этого я еще вынужден был отказаться от  предложений  на  два  миллиона
франков - это сколько,  что-то  около  восьми  тысяч  долларов,  да?  Заказы
буквально текут рекой! Я в панике,  потому  что  у  меня  нет  денег,  чтобы
финансировать такой большой оборот. А оказаться в кризисе наличности я  тоже
не хочу. Отец говорит, что, если расширяешь дело слишком быстро, чаще  всего
именно это и происходит.
   - Когда это ты успел выучить такие  слова,  как  "кризис  наличности"?  И
прекрати прыгать на Кровати. О  моем  чемодане  с  продуктами  горничная  не
донесла, но промолчать насчет сломанной кровати она уже не сможет.
   Ги плюхнулся на край кровати и так и остался там сидеть.
   - Отец сменил пластинку. Теперь он мне с  удовольствием  помогает.  Вчера
вечером мы кое-что прикинули,  и,  по-моему,  он  был  удивлен  тем,  что  я
оказался таким деловым - только благодаря тебе, разумеется...  Так  вот,  он
говорит, что крайне важно делать только какое-то ограниченное число  изделий
каждого фасона  и  брать  лишь  столько  заказов,  сколько  я  реально  могу
выполнить, не больше. А тем, кто опоздал, я, по его мнению, должен говорить,
что уже загружен заказами надолго вперед. А главное, это  и  на  самом  деле
так! Надевай свой костюм. Я тебя приглашаю в "Ритц" на бокал шампанского!
   - А нет ли какого-нибудь другого, лучшего способа отказывать? -  медленно
проговорила Джуди, влезая в бледно-голубой шелковый костюм, годящийся на все
времена года,  единственный  ее  приличный  туалет.  -  Такого,  который  не
приводил бы покупателей в отчаяние,  но  в  следующий  раз  побуждал  бы  их
поторапливаться с заказами? Почему бы тебе, например,  не  преподнести  пару
костюмов каким-нибудь знаменитостям с условием всем говорить, что они просто
убиты тем, что им разрешили заказать всего только две вещи? - Она застегнула
"молнию".  -  Тогда  твоя  коллекция  станет   казаться   более   избранной,
труднодоступной. Не скрывай того, что не можешь  финансировать  такой  объем
заказов, а кричи об этом, выставляй это напоказ.
   - Но я не знаком ни с одной знаменитостью. И я  не  могу  себе  позволить
раздаривать костюмы. Не для того я вкалывал как раб много лет, чтобы  делать
подарки незнакомым людям.
   Джуди быстро застегнула пуговицы жакетки и  прицепила  высокий  золоченый
жесткий воротник.
   - За известность надо  что-то  платить,  Ги.  Европейцы  этого  вечно  не
понимают! Никто не станет за просто так плясать под твою дудку. Черт возьми,
жаль, что ты не можешь взять меня на полную ставку!
   - Как только я смогу это сделать, я тебя возьму, mon chou .  А
пока на всю свою наличность я смогу только взять тебе  бокал  шампанского  в
"Ритце". Ну и еще, пожалуй, пирожное с кремом - будем оригиналами!
   Несмотря на дружбу с Ги, Джуди скучала по Нику, причем  гораздо  сильнее,
чем была бы готова признать. Письма приходили нерегулярно. Иногда за два дня
могло прийти сразу три письма, а иногда целый месяц не было ни одного. Джуди
отвечала только тогда, когда ей действительно было  о  чем  писать.  В  этом
случае она нацарапывала несколько строк  так,  как  произнесла  бы  все  это
устно, с полным пренебрежением к правилам грамматики и пунктуации. Точно так
же она писала и Максине, Кейт и Пэйган. Единственным человеком, которому она
писала  регулярно,  раз  в  неделю  и  очень  аккуратно,  со  всеми  знаками
препинания, была ее мать; и Джуди терпеть не  могла  этого  занятия.  Письма
домой были чем-то вроде домашнего задания в школе. Но она не могла  свободно
рассказать о все больше и сильнее привлекавшей ее сфере мод, потому что мать
хватил бы удар, узнай она, чем занимается ее дочь.
   К концу августа Париж уже изнывал от зноя,  и  даже  брусчатка  мостовых,
казалось, вот-вот расплавится от жары. А  в  Малайе,  наверное,  еще  жарче,
подумала Джуди, увидев сквозь  отверстия  в  почтовом  ящике  бледно-голубой
конверт  авиапочты  и  сразу  бросившись  его  доставать.  Остановившись   в
вестибюле возле вялой  пальмы,  она  разорвала  конверт,  прочла,  и  у  нее
перехватило дыхание.
   "Дорогая Джуди, - писала Максина, -  у  меня  для  тебя  плохие  новости.
Вначале мы не верили, написали в министерство обороны, и  они  развеяли  все
наши сомнения. Не знаю, как и сказать тебе, но Ник погиб... его убили в  бою
с коммунистами в Малайе".
   Глазами Джуди дочитала письмо до конца, но  содержание  его  она  уже  не
воспринимала. В каком-то  отупении  она  пешком  поднялась  по  лестнице  на
седьмой этаж, вошла к себе в комнату,  тщательно  заперла  за  собой  дверь,
потом  подбежала  к  умывальнику  и  ее  стошнило.  Она   аккуратно   вымыла
умывальник, сняла туфли, аккуратно легла по центру кровати, и,  несмотря  на
жару, ее стала бить сильная дрожь.
   Консьерж, горничная и Ги стояли в коридоре и спорили.
   - Это правда; я уже два дня не могу попасть в  ее  комнату,  она  заперта
изнутри на цепочку, - говорила горничная. - Надо взломать дверь.
   - Да, и на телефон она тоже не отвечает,  -  соглашался  консьерж.  -  Но
дверь заперта изнутри. А ломать дверь - это  огромные  расходы,  я  не  могу
взять на себя такую ответственность.
   - Я заплачу, - нетерпеливо сказал Ги. - Мы твердо  знаем,  что  она  там.
Оттуда не слышно ни звука. Значит,  или  она  больна,  или...  Я  кричал  ей
отсюда, из коридора, несколько часов подряд. Если вы не взломаете  дверь,  я
ее сам взломаю! - Он принялся сердито биться о дверь своим тщедушным  телом.
- Джуди! Ты меня слышишь?
   - Может быть, вызвать "Скорую помощь"? - предложила горничная.
   - Я должен был сделать это еще вчера,  -  обругал  себя  Ги,  налегая  на
дверь. - Она там заперта уже два дня, ни звука не доносится. Может быть,  ее
уже нет в живых?
   К его облегчению, они внезапно услышали, как  изнутри  на  двери  снимают
цепочку,  потом  поворачивают  ключ  в  замке,  и  наконец  дверь   медленно
открылась. Джуди стояла в одних  чулках,  без  туфель,  и  в  мятом  платье,
которое она не снимала все  эти  два  дня.  Она  была  смертельно  бледна  и
выглядела так, будто находилась в каком-то оцепенении.
   - Что случилось? Ты заболела? Почему ты заперлась? - задавал Ги вопрос за
вопросом. Сейчас, когда он убедился, что вены у Джуди не вскрыты  и  она  не
умирает, он вдруг разозлился на нее. Все толпой зашли в комнату. Ги вытолкал
консьержа и горничную обратно и захлопнул дверь. Джуди бросила на него  злой
взгляд и почувствовала, как по щекам у нее потекли  слезы.  Внезапно  к  ней
вернулась способность плакать.
   Ги обнял ее и прижал к себе. Не глядя,  она  на  ощупь  нашла  на  ночном
столике письмо Максины и протянула его  Ги.  Глядя  через  плечо  Джуди,  Ги
прочел и стал гладить ее по волосам, пока она немного успокоилась.
   - Раздевайся и залезай в постель, - мягко сказал он. - Я спущусь к  себе,
ты только больше не  запирайся.  -  Через  несколько  минут  он  вернулся  с
бутылкой молока и большим пузырьком одеколона. Молоко он поставил греться на
утюг, предварительно установив регулятор на "шерсть".
   - Я себя  чувствую  виноватой,  ужасно  виноватой  в  том,  что  все  так
получилось. Я не любила Ника, он меня любил, а теперь уже слишком поздно,  -
говорила сквозь слезы и рыдания Джуди.
   - Любовь не приходит по заказу.
   - Но,  по-моему,  я  вообще  никого  не  могу  любить.  Я  встречалась  с
несколькими парнями, но я никого не могу полюбить.
   - Джуди, тебе всего восемнадцать лет. И ты говорила мне когда-то, что  не
хочешь влюбиться во француза. Говорила, что не хочешь  пока  осложнять  свою
жизнь.
   Он принялся снова гладить ее по голове и так сидел с ней до тех пор, пока
- когда уже начало темнеть - она не заснула.
   В темноте Ги опустил бледно-голубой конверт  себе  в  карман.  Сейчас  он
готов был задушить Максину. Почему она не позвонила ему?
   Дважды за ночь Джуди просыпалась, вся в слезах, и тогда он  снова  гладил
ее по волосам и утешал, пока она не засыпала.  Утром  он  поднял  телефонную
трубку и твердым голосом заказал в комнату два  кофе  с  молоком  и  двойную
порцию булочек - к огромному удивлению горничной, привыкшей считать, что  он
не по этой части.

Глава 10

   В первую же субботу после того, как  было  получено  сообщение  о  гибели
Ника,  тетушка  Гортензия,  разговаривая  с   Джуди   по   телефону,   сразу
почувствовала: что-то не так.
   - Малышка, ты больна? У тебя какой-то  безжизненный  голос.  А  я  хотела
прокатиться с тобой в Версаль.
   - Спасибо большое, но я не могу, - ответила Джуди.  -  Я  должна  кое-что
сделать для Ги.
   Тетушка Гортензия немедленно перезвонила Ги и выяснила настоящую  причину
охватившей Джуди апатии. Она снова позвонила Джуди и твердо произнесла:
   - Я прямо сейчас  посылаю  за  тобой  машину.  Если  тебе  это  не  очень
неудобно, я бы хотела на полчаса тебя увидеть. У меня есть для тебя подарок.
Она  положила  трубку  прежде,  чем  Джуди  успела  придумать   какую-нибудь
отговорку.
   Джуди любила приезжать в  старинный  дом  тетушки  Гортензии,  украшенный
балконами   с   кружевными   коваными   ограждениями.   Тетушка   жила    на
Иль-де-ла-Сите,  крошечном  островке  посреди  Сены,  с  которого  когда-то,
давным-давно, начался город Париж. Но сегодня  Джуди  безучастно  сидела  на
заднем  сиденье  "Мерседеса",  пробиравшегося   по   мощеным   улицам   мимо
разносчиков, тащивших большие  плетеные  корзины;  мимо  цыган,  продававших
резные  деревянные  прялки  ручной  работы;  мимо  магазинчиков,  в  которых
торговали здесь же изготавливаемыми париками или пуговицами. А когда  машина
поравнялась с лавкой, в которой несколько девушек плели из фиалок,  лилий  и
белых роз похоронные венки, Джуди опять разрыдалась.
   Заходящее  солнце  золотило  стены  гостиной.  Тетушка  Гортензия   молча
протянула Джуди маленькую  коробочку,  обтянутую  зеленым  бархатом.  Внутри
лежало старинное ожерелье из мелкого неровного жемчуга.
   - Зачем это? - спросила Джуди. - У меня сегодня не день  рождения.  Я  не
могу принять такой подарок...
   - Можешь, можешь, - ответила тетушка Гортензия. - В свое время примерно в
твоем возрасте я приняла его по куда более неприятной причине. Мне  хочется,
чтобы это ожерелье было твоим.  Да  и  зачем  оно  мне  теперь?  Оно  должно
украшать молодую  шею.  Давай  покажу,  как  здесь  запирается  замок.  Если
рубиновый замок тебе не нравится, можешь подобрать у Картье другой.
   Джуди медленно застегнула на себе ожерелье и подошла к зеркалу. Оно  было
старое, в покоробившейся  раме,  серебристая  нижняя  поверхность  его  была
местами повреждена; но и в  нем  было  отлично  видно,  как  прекрасен  этот
жемчуг.
   - Почему вы мне его дарите, тетушка Гортензия?
   - Ну, откровенно говоря, потому, чт