.
   - Извините, миссис Рассел, но я  вынужден  закончить  разговор.  Если  вы
захотите купить или продать что-нибудь и  попросите  сохранить  ваше  имя  в
тайне, мы с уважением отнесемся к вашему желанию. Мы никогда  не  разглашаем
частную информацию о чьей бы то ни было собственности.

***

   "А что еще я могла сделать? - размышляла  Плам  в  такси,  направляясь  к
Дженни. - Предложить себя тому дородному старому продавцу  в  обмен  на  два
адреса? Взломать галерею в надежде, что в одной из тех коробок с бумагами на
столе есть сведения о прежних владельцах?"  Расплатившись  с  шофером,  Плам
вспомнила, как в Сиднее Стефани предупреждала ее, чтобы она  не  удивлялась,
если расследование зайдет в тупик.
   - А, это ты. - В домофоне голос у Дженни был измученным и  бесцветным.  -
Лулу, наверное, уже рассказала тебе. Поднимайся.
   Растрепанная  и  бледная,  Дженни  сидела,  забившись  в  угол  дивана  с
подсолнухами  на  драпировке,  и  прижимала  к  себе   игрушечного   ослика.
Солнечная, в желтых тонах, гостиная была обставлена модной мебелью. На самом
видном месте сиял множеством медных ручек высокий комод эпохи короля Георга.
Дженни гордилась своим домом и старалась, чтобы в нем все блестело чистотой.
Никто бы не подумал, что это дом художницы.
   - Не смотри на меня так, - проворчала Дженни. - У тебя  есть  муж,  чтобы
утешиться, когда тебе плохо. А у меня, сколько я себя помню, во все  трудные
времена был только этот ослик. И не говори, что я веду себя как  ребенок.  Я
знаю это, и мне наплевать.
   Плам опустилась на диван.
   - У тебя также есть я. И всегда буду. Я  обещаю.  Она  выслушала  рассказ
Дженни о похоронах, о ее горе и страданиях,  а  Дженни  узнала,  как  прошла
выставка в Австралии. Плам рассказала ей и о том,  как  она  продвигается  к
разгадке тайны фальшивых картин.
   Дженни, готовившая на кухне кофе, обернулась и посмотрела  на  нее  через
дверной проем. Откинув с заплаканного лица спутанные волосы, она вздохнула.
   - Плам, я не могу поверить, что тебе  не  дает  покоя  то,  что  какой-то
мошенник надул нескольких богатых невежд. - Она  открыла  кран  и  наполнила
кофейник. -  Что  тебе  дает  это  расследование?  Ничего!  -  Она  положила
растворимый кофе в чашки с синими полосками.  -  Я,  конечно,  помогу  тебе,
правда, сомневаюсь, что могу быть полезной. Но только  вот  зачем  тебе  все
это?
   - Почти то же самое говорит Бриз. Только он  при  этом  полон  праведного
гнева. Не могу понять, почему мои поиски так раздражают его. Думаю, что дело
здесь в том, что он боится за свой бизнес.
   - И все же зачем тебе это?
   - Я не знаю. - Плам прежде всего старалась быть честной  перед  собой.  -
Отчасти, конечно, из-за того, что тогда, в  доме  Сюзанны  и  Виктора,  Бриз
обошелся со мной, как с провинившимся ребенком. Меня это взбесило,  терпение
мое лопнуло, и я сказала себе: "С меня достаточно!" А  теперь  ты  говоришь,
что я веду себя по-детски.
   - Нет, напротив. - Дженни подошла  к  холодильнику  и  стала  искать  там
сливки. - Послушная  девочка  Плам  вдруг  начала  вести  себя  неподобающим
образом.
   - Ты хочешь сказать, что я стала непослушной?
   - Вот именно. - Дженни добавила сливок в обе чашки. - Ты была застенчивой
послушной девочкой, которая стала застенчивой послушной женщиной,  создающей
сильные и мощные картины, но по-прежнему поступающей так, как  ей  велят.  Я
знала, что рано или поздно это должно закончиться, но почему  это  случилось
именно сейчас?
   - Я устала оттого, что со мной обращаются, как с ребенком,  -  взорвалась
Плам. - И хочу, чтобы Бриз понял, что не все в  моей  жизни  подвластно  его
контролю. И себе я хочу доказать, что имею право на  серьезное  отношение  к
моей персоне.
   - И только поэтому ты идешь наперекор Бризу? Уж не подсознательная ли это
месть? - С чашками в руках Дженни вошла в гостиную, где Плам  теперь  нервно
расхаживала перед окнами.
   - Месть? За что?
   - Мы никогда не говорили на эту тему, но я не поверю, что ты  не  знаешь.
Если уж ты собираешься затеять скандал с Бризом, то  почему  бы  не  выбрать
более выигрышную для себя ситуацию?
   Плам уставилась на Дженни.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Жена всегда узнает последней, Плам. - Дженни устало отвела от  отекшего
и бледного лица прядь своих темно-желтых волос.
   - На что ты намекаешь, Дженни?
   - Лулу никогда не позволяла мне говорить тебе об этом. Она  не  позволяет
также говорить и о женщинах Джима, боится, что тебе  это  причинит  боль.  -
Дженни посмотрела в глаза Плам. - Но я бы на твоем месте не стала обманывать
себя. Хотя я всегда чувствовала, что тебе все известно, просто ты не  хочешь
посмотреть правде в глаза. Так что, если ты и действительно решила перестать
быть ребенком, то самое время узнать то, что  всем  остальным  известно  уже
многие годы. Если не я, то кто еще скажет тебе?
   Плам побледнела и осторожно поставила чашку на подоконник.
   - Ладно, говори.
   Дженни посмотрела прямо в широко раскрытые фиалковые глаза Плам.
   - У Бриза любовная интрижка. У него  всегда  есть  какой-нибудь  любовный
роман.  Каждому  в  Лондоне  известны  его  похождения.  Сейчас  он  с   той
южноамериканкой, которая была у вас перед  Рождеством,  да,  да,  та  самая,
неуклюжая, с ужасными ногами. Замужем за богачом, который покупает картины у
Бриза.
   - Миранда Фуэте? Я не могу поверить в это!
   -  Они  каждый  день  завтракают  вместе,  а  затем  возвращаются  в   ее
апартаменты в "Кларидж".
   - Я должна проверить это. - Плам схватила свою сумочку,  порылась  в  ней
трясущимися руками в поисках записной книжки и нетвердой походкой  добралась
до столика с телефоном.
   Секретарша Бриза сказала ей, что он уже ушел на ленч, - нет, она не знает
куда, - и появится только к концу дня.

***

   Бриз  был  человеком  с  устоявшимися  привычками.  Она   обзвонила   все
рестораны, где торговцы картинами обычно угощали своих  клиентов:  "Каприс",
"Маркс Клаб", "Гарриз Бар". Затем попытала счастья в  "Одинз"  и  "Айви".  И
наконец сообразила, где может быть Бриз.

***

   В  зале  испанского  ресторана  "Ле  Бахия"  тихо  играла  гитара.   Плам
подождала, пока ее глаза привыкнут к полумраку, и направилась к  уединенному
кабинету, почти полностью  скрытому  от  остальной  части  зала,  куда  Бриз
приводил ее в первые дни их знакомства. Она  почувствовала  запах  паэллы  с
шафраном и сильный аромат жареного молочного поросенка. И тут же зажала рот,
чтобы сдержать подступившую тошноту.

***

   Небольшие золоченые часы в виде четверки запряженных лошадей, стоящие  на
камине в  спальне,  пробили  восемь.  Бриз  стоял  перед  полыхающим  огнем,
расставив ноги, и не  мигая  смотрел  на  жену.  Он  не  помнил,  чтобы  она
когда-либо перечила ему, не говоря уже о том, чтобы орать на  него.  Бывало,
конечно, они ссорились, как и все семейные пары, но лишь по пустякам.
   Плам ходила туда-сюда.
   - Конечно же, ты не видел меня. Бриз! Там никто ничего не видит - поэтому
туда и ходят в подобных случаях. И не пытайся целомудренно протестовать, что
ты, мол, всего-навсего завтракал с  женой  клиента.  Я  не  дам  тебе  такой
возможности! - Она повернулась к нему  лицом.  -  Итак.  Я  засекла  тебя  в
ресторане и ждала на улице в такси, потом  поехала  за  тобой  в  "Кларидж".
Сидела в холле, караулила, делая вид, что читаю газету.  Ты  спустился  вниз
только к пяти часам! Когда ты возвращался пешком на Корк-стрит, я шла сзади.
   - Ты явно помешалась, изображая из себя детектива! - прорычал Бриз. - Да,
я пригласил жену клиента на ленч, но  это  еще  не  значит,  что  я  изменяю
тебе...
   - Ты уже пел эту песенку две минуты назад...  Нет,  я  не  буду  говорить
тише!.. Мне наплевать на прислугу!
   Бриз подергал мочку левого уха - верный признак волнения. Он  понял,  что
дальше упираться не было смысла, сцена ревности и так уже тянулась два часа.
   - Послушай, там не было ничего серьезного...
   - Это мне решать. И я считаю, что это серьезно.
   - Я очень сожалею, Плам. - В голосе Бриза зазвучало  раскаяние.  -  Этого
больше не случится,  дорогая,  я  обещаю.  -  Он  придвинулся  к  ней.  -  Я
действительно очень сожалею. Я поступил неразумно. - Он протянул к ней руки.
- Я был круглым дураком, я признаю это и обещаю загладить свою вину. Я...
   - Перестань болтать, как в старом кино!
   Стремительным движением Бриз привлек ее к себе и, крепко прижав к  груди,
быстро зашептал, что он ее любит, уважает, почитает и что он  уверен  -  они
забудут случившееся и все начнут сначала. Он наклонился и поцеловал ее рыжий
затылок, наклонился ниже и прильнул губами к ее уху, затем  принялся  водить
по нему языком, зная, как это возбуждает ее.
   Маленький кулачок Плам резко ударил его поддых. Бриз замычал  и  выпустил
ее из своих объятий. Она отскочила к камину.
   - Скажи спасибо, что я не поддала тебе коленом куда следует. - Эта  мысль
приходила в голову, но ей не хватило храбрости.
   - Плам, ну сколько это будет еще продолжаться? Я хочу сказать, не пора ли
прерваться, чтобы выпить чего-нибудь, как это делается в старом кино? - Бриз
успел увернуться, и маленькие  золоченые  часы  ударились  в  стену  за  его
головой. - Эй, да ты могла разнести мне голову?
   - Ты же не относишься к этому серьезно?
   - Отношусь! Отношусь! - Боже, что еще она хочет услышать от него?
   Схватив  серебряный  подсвечник  с  камина,  Плам   заметила   бриллиант,
блеснувший на ее пальце. Она отпустила подсвечник  и,  расплакавшись,  стала
стягивать кольцо.
   Бриз, уже приготовившийся к тому, что теперь в него  полетит  подсвечник,
принялся умолять ее:
   - Не делай глупостей. Не надо никаких глупых девичьих жестов, пожалуйста.
   Сквозь слезы, которые  ручьем  текли  по  щекам,  Плам  глядела  на  него
свирепым взглядом.
   - Не беспокойся. Я его не выброшу, я только хочу вернуть его тебе.
   - О боже, Плам. Я в  самом  деле  раскаиваюсь.  Пожалуйста,  дорогая,  не
плачь. О боже, мне и вправду жаль...
   Плам уже рыдала в полную силу, закрыв лицо руками.
   Бриз осторожно приблизился к ней. Так же осторожно обнял ее и,  прижав  к
себе, бормотал какие-то слова, пытаясь успокоить ее, не забывая виниться.
   Плам шмыгала носом, прижавшись к колючему твиду его пиджака.  Кто  еще  -
кроме Бриза - мог понять, как ей горько от такого предательства?
   Но сколько их было у него? Она представила, как  широкий  и  сильный  рот
Бриза тянется к  совершенным  анонимным  полным  грудям,  увидела,  как  его
длинные и изящные руки  подхватывают  под  колени  пару  стройных  анонимных
ножек, а вот уже его стройные бедра ритмично покачиваются на  чьем-то  белом
теле, она увидела, как их возбуждение  перерастает  в  неистовство  по  мере
того, как Бриз все сильнее вдавливается в красивое анонимное тело...
   Тут она не выдержала и пнула-таки его коленом.

***

   Прошло пять дней. Плам все еще не разговаривала  с  Бризом.  На  ночь  он
отправлялся в спальню для  гостей  на  первом  этаже.  Экономка  Сандра,  от
которой не укрылась вспыхнувшая между ними вражда,  демонстрировала  крайнюю
степень невмешательства, подобно наблюдателям ООН. Плам подозревала,  что  в
мечтах она вновь владела холостяцким хозяйством Бриза.
   Плам временами мучительно раздумывала, сколько же  времени  Бриз  был  ей
неверен, часто ли и со сколькими женщинами он ей изменял. Эти размышления то
заставляли расплакаться, то приводили  в  ярость.  К  лучшему,  что  они  не
разговаривали, потому что единственное, о чем она могла бы говорить с ним, -
его неверность. Но тут правды от него она не ждала.  Сможет  ли  она  вообще
теперь  доверять  ему?  Она  бесконечно  изводила  себя  одними  и  теми  же
вопросами.
   И сейчас, направляясь на ленч с Лео, она мучилась ими,  но,  когда  такси
свернуло на Шарлотт-стрит, Плам поняла, что, если она сейчас же не  выбросит
Бриза из головы, ей мало чего удастся добиться от этой встречи.  Не  хватало
еще лить слезы на плече Лео, тогда они не доберутся  до  той  темы,  которая
была ей нужна. К черту Бриза!  А  вместе  с  ним  и  Билла  Хоббса,  который
неизвестно где пропадает.  Она  бросила  в  его  почтовый  ящик  уже  вторую
записку, но он так и не ответил.  Наверное,  все  еще  разъезжает  со  своим
товаром по Скандинавии, где все так устали от долгой зимы, что даже согласны
покупать его картины...
   Лео уже ждал в "Л'Этуаль". Плам так и знала,  он  не  мог  устоять  перед
излюбленным местечком знаменитых актеров, писателей и художников.
   Древний официант предложил отведать вначале маринованную сельдь, а  затем
эскалоп по-зингарски. Другой, не менее  древний,  официант,  распоряжающийся
винами, рекомендовал "Шато-Лярос Тринтодон" 1979 года. После  того  как  они
справились  с  этими  деликатесами,  Лео  принесли  огромную  соблазнительно
облитую глазурью ромовую бабу. Плам была на послерождественской диете.
   Когда дело дошло до бренди и кофе, Плам спросила Лео, почему он  увильнул
от нее в Париже.
   - Сто лет не был в Париже, ты,  должно  быть,  обозналась,  -  беззаботно
отмахнулся он.
   - Лео, я знаю, что это был ты, идиот  безмозглый.  На  тебе  были  разные
носки: один розовый, другой зеленый.
   Эта придурь, начало  которой  положил  Дэвид  Хокни,  была  отличительным
признаком Лео - его разные носки всегда сочетались по цвету.
   После длительного молчания Лео вздохнул.
   - Ладно, это был я. Я знал, что из-за этого ты меня пригласила на ленч, и
пришел только потому, что не могу прятаться от тебя вечно.  Однако  причиной
моей поездки в Париж была любовная связь с замужней  женщиной.  Поэтому  мне
пришлось скрываться, ведь я не могу рассказывать об этом.
   - Склад вряд ли является подходящим местом для любовных свиданий.
   Плам кивком попросила официанта налить ей еще бренди.
   Исчерпав свои неуклюжие доводы, Лео нехотя объяснил:
   - Престижная работа в "Новой перспективе" не приносит  больших  денег.  А
найти высокооплачиваемое место не  удается  -  нет  спроса  на  журналистов,
пишущих об архитектуре, тем более  сейчас,  когда  на  Флит-стрит  сокращают
штаты... Ну ладно, Плам, если  хочешь  знать,  я  подрабатываю  водителем  в
авиакомпании, когда у них  кто-нибудь  заболеет.  Обычные  водители  тут  не
подходят.  Им  нужны  люди,  умеющие  обращаться  с  ценными   картинами   и
антиквариатом. - Лео сделал глоток бренди. - Эта работа на удивление  хорошо
оплачивается и дает мне возможность бесплатно прокатиться во Францию.  -  Он
посмотрел на ее нетронутую чашку кофе. - В первый раз я пошел  на  это  ради
забавы и до сих пор получаю удовольствие. На дорогах столько интересного.  У
меня за спиной койка. Я полагаюсь только на  себя  и  наблюдаю  удивительные
вещи во время каждой поездки. - Он усмехнулся про себя.
   - А зачем скрывать это?
   - Плам, ты - жена Бриза и наверняка понимаешь, как  мне  важно  сохранять
свое лицо.
   Плам не убедило объяснение Лео. Он слишком любит комфорт и вряд  ли  стал
бы терпеть даже минимальные бытовые неудобства,  связанные  с  поездками.  С
другой стороны, журналистика, очевидно, не приносила  ему  больших  доходов,
иначе он бы не  жил  в  том  жалком  и  обреченном  на  снос  доме  на  углу
Маддокс-сквер. Он, похоже, всегда без денег, несмотря на свою модную, хоть и
несколько помятую, одежду. И ездит он на дешевом и маленьком "Ситроене". Так
что, если Лео и наживается на подделках, то он не тратит эти  деньги.  Может
быть, он копит их на дом своей мечты?
   Приняв воинственный вид, Лео произнес:
   - Я рассказал  тебе  правду,  Плам.  Ты  легко  можешь  проверить  это  в
лондонском отделении компании "Коломб". Скажу тебе еще  кое-что.  Если  твое
любопытство связано с твоим  дурацким  поиском  распространителей  фальшивых
картин, то это просто идиотизм с твоей стороны. Я же говорил тебе,  что  это
опасно! Я бы ни за что не стал иметь дело  с  подпольной  торговлей.  -  Лео
покрутил бренди в своей пузатой рюмке и добавил с обидой в голосе:
   - Если уж собираешься подозревать в  контрабанде  каждого,  кто  ездит  в
Париж, то почему бы  тебе  не  спросить  этого  богатого  бездельника  Чарли
Боумана, что он делал там на прошлой неделе? Я видел  его  на  пароме  через
Ла-Манш, а зачем плыть в Париж на пароме, если не везешь контрабанду?
   "Говорит Лео правду или просто пытается увести меня в сторону?" -  думала
Плам.
   - Послушай, я говорю правду, и это не такое уж невероятное предположение.
Позднее, когда я доставил груз в галерею "Леви-Фонтэн", увидел его уже  там.
Он был нервный и дерганый, совсем не такой, как всегда. Я, естественно,  был
рад, что он не заметил меня, хотя все время озирался. Все это было настолько
подозрительно, Плам, что ты бы тут же вытащила свою лупу сыщика.
   Плам уставилась на Лео.
   - Зачем Чарли заниматься контрабандой? Лео пожал плечами.
   - Не имею представления. Но знаю, почему Чарли не заметил меня у себя под
носом. Потому что такой аристократ, как Чарли вообще не привык  смотреть  на
водителя грузовика.

Глава 16

Вторник, 11 февраля 1992 года

   Три следующие недели Плам не упускала ни минуты светлого  времени  -  как
одержимая набрасывалась на холсты, выплескивая  на  них  ярость  и  боль  от
предательства Бриза.
   В конце января Плам позвонила Виктору. В голосе у него звучали  усталость
и беспокойство:
   - Ты, конечно, слышала о том, что случилось с Фелисити. Она,  безусловно,
получает самую лучшую медицинскую помощь. Вот только пресса никак  не  может
забыть о случившемся.
   Виктора мало интересовал ход ее расследования. Он дал ей понять, что  ему
все равно, пусть она даже докажет, что весь Лувр состоит из одних  подделок,
его интересу ют лишь  собственные  деньги,  вложенные  в  тот  натюрморт.  И
напомнил усталым голосом, что к концу марта они должны -  так  или  иначе  -
подвести черту под их спором.
   "Остается шесть недель, чтобы разгадать эту головоломку", - думала  Плам,
барабаня пальцами по заляпанному краской столу в  своей  студии.  Она  ждала
ответа из Британского института изобразительного искусства,  куда  позвонила
сразу по возвращении из Парижа. Но тогда ей  сказали,  что  госпожа  Инид  в
индийском Раджастхане и прибудет десятого февраля. Плам выждала  день  после
ее  возвращения,  чтобы  дать  знаменитой  ученой  разобраться  с  бумагами,
накопившимися за время ее полуторамесячного отпуска, и позвонила.
   - Доброе утро. - Голос у госпожи Инид оказался неожиданно низким, звучным
и обольстительным. Плам вообразила себе молодую Инид - звезду  любительского
драматического кружка в колледже...
   После того как она представилась и рассказала о своих  поисках  источника
фальшивых картин, госпожа Инид произнесла задумчиво:
   - Обычно, чтобы проверить картину, я советую обращаться непосредственно к
заключениям в каталогах работ интересующего художника, они  составляются  на
основе старинных  подлинников.  Однако  в  вашем  случае  это  скорее  всего
бесполезно.  Если  фальсификатор  имеет  доступ   к   этим   описаниям,   он
подлаживается под них. Конечно, - добавила  она,  -  если  бы  сами  картины
оказались в Лондоне, мы  бы  смогли  подвергнуть  их  научной  проверке.  Вы
знакомы с методами такой проверки?
   Она объяснила, что научные способы обнаружения подделки подобны тем,  что
применяются в судебно-медицинской экспертизе: фальсификатор выявляется точно
так же, как и убийца.
   Увеличение под сильным микроскопом позволяет разобраться в  происхождении
кракелюр... При ультрафиолетовом  облучении  некоторые  химические  вещества
начинают светиться, обнаруживая тем самым фальшивую патину...  Рентгеновская
и инфракрасная рефлектография позволяет увидеть предварительные  наброски  и
их изменения, сделанные художником, а  отсутствие  этого  свидетельствует  о
подделке.
   - А что может дать  анализ  красителей?  -  спросила  Плам,  стараясь  не
отставать от своей ученой собеседницы.
   - Микрохимический анализ спо