не жуткое зрелище.
     - Сдается мне, так сказать, что цепи и веревки затянуты слишком туго, -
рассудительно произнес Теодор с видом медика.
     - Что ж, ты  его  связал, ты и  развязывай, - сказал Ларри. -  Поживей,
Теодор, где у тебя ключ от замков?
     - Боюсь, как это  ни прискорбно, что я его куда-то задевал, - признался
Теодор.
     - Господи! - воскликнул Лесли. - Так я и знал-не надо было позволять им
затевать этот трюк. Полнейший идиотизм. Спиро, ты можешь добыть ножовку?
     Они отнесли Кралевского на диван и подложили ему под голову подушки; он
открыл глаза и воззрился на нас, задыхаясь. Полковник Риббиндэйн наклонился,
изучая его лицо.
     - Этот пигмей, про которого я вам говорил,  - сказал он, - у него белки
налились кровью.
     -  Правда? - заинтересовался Теодор. -  Видимо, происходит то же, что с
человеком,  которого...  э... словом...  казнят  с  помощью  гарреты.  Кровь
приливает к глазным сосудам с такой силой, что они порой лопаются.
     Кралевский жалобно пискнул, точно лесная мышь.
     -  Вот если бы он прошел  курс факио, - объявил Джиджи, - то смог бы не
дышать часами, а  то  и  днями,  может быть,  даже месяцами  и годами, после
надлежащей тренировки.
     - И тогда глаза его не налились бы кровью? - справился Риббиндэйн.
     - Не  знаю, - честно  сознался  Джиджи. - Возможно, и не налились бы, а
только порозовели.
     - А что, у меня глаза налиты кровью? - всполошился Кралевский.
     -  Нет-нет,  ничего  подобного,  -  успокоила  его  мама. -  И  вообще,
перестали  бы  вы  все  говорить  про  кровь  и  волновать  бедного  мистера
Кралевского.
     - Правильно, его надо отвлечь, - вступил капитан Крич. - Можно мне петь
дальше?
     - Нет,  -  твердо  произнесла  мама.  -  Никаких  песен  больше.  Лучше
попросите  мистера   Мага...   как  там   его   зовут,   сыграть  что-нибудь
успокоительное, и все потанцуют, пока мы распутываем мистера Кралевского.
     -  Это идея,  прелесть  моя, -  отозвался капитан Крич. -  Повальсируем
вместе! Вальс-один из кратчайших путей к полной близости.
     - Нет-нет, спасибо, - холодно ответила мама. - Я слишком занята, мне не
до близости с кем бы то ни было.
     - А вы, - обратился капитан к Лене. - Может быть, покружимся в обнимку,
а?
     - По правде говоря, я обожаю  вальс, - ответила Лена, выпячивая грудь к
великой радости капитана.
     Мегалотополопопулос лихо  ударил по  клавишам,  и  под звуки  "Голубого
Дуная" капитан закружил Лену в танце.
     - Наш  трюк  вполне удался  бы,  только доктор  Стефанидес  должен  был
сделать  вид,  будто  запирает замки,  -  объяснял  Кралевский, пока  Спиро,
нахмурив брови, пилил ножовкой его цепи.
     - Конечно, конечно, - сказала мама. - Разумеется.
     - Я никогда... э... словом... не был мастер делать фокусы, - сокрушенно
признался Теодор.
     - Я чувствовал, как  начинаю  задыхаться и сердце колотится все громче,
это было ужасно, просто ужасно! - Кралевский закрыл глаза и содрогнулся так,
что цепи зазвенели. - Я уже подумал, что никогда не выйду на волю.
     - И вы  пропустили всю  остальную  программу,  - сочувственно  заметила
Марго.
     - О да,  клянусь всевышним! -  воскликнул Джиджи. - Вы не видели, как я
заклинал  змею.  Огромную  змею,  эта   проклятая  тварь   укусила  меня  за
набедренную повязку, а я ведь еще не женат!
     - Потом я услышал биение крови в ушах, - продолжал Кралевский, стремясь
пребывать в центре внимания. - Потом все стало черным.
     - Но... э... словом... там ведь и так было темно, - отметил Теодор.
     -  Не  придирайся  к  словам,  Тео, -  сказал  Ларри.  - Ох уж  эти мне
проклятые ученые, никогда не дадут толком приукрасить.
     - Я не приукрашиваю, - с достоинством возразил Кралевский, садясь после
того, как отвалился последний замок. - Спасибо, Спиро. Нет-нет, уверяю  вас,
все стало черным, как... как... черным, как...
     - Зад черномазого? - пришел на помощь Джиджи.
     - Джиджи, дорогой, не надо так говорить, - вмешалась шокированная мама.
- Это неучтиво.
     - Как не надо говорить? Зад? - озадаченно спросил Джиджи.
     - Да нет же, я про другое слово.
     - Какое? Черномазый? А что тут такого? Я здесь единственный черномазый,
и я не против.
     -  Белый человек  не сказал  бы  лучше,  - восхищенно объявил полковник
Риббиндэйн.
     - Зато я против, - твердо сказала мама. - Я не желаю, чтобы вы называли
себя черномазым. Для меня вы... для меня вы...
     - Белый, как снег на ветру? - подсказал Ларри.
     - Ты отлично знаешь, что я подразумеваю, Ларри, - отрезала мама.
     - Так вот, - продолжал Кралевский, - лежу я, значит,  и кровь  стучит в
ушах...
     - О-о-о! - неожиданно взвизгнула Марго.  -  Вы  только  посмотрите, что
сделал капитан Крич с прелестным платьем Лены.
     Мы повернулись туда, где  несколько пар  весело кружились  в вальсе,  и
веселее всех-капитан и Лена. К сожалению, ни  он, ни она  не заметили, что в
какой-то момент капитан, видимо, наступил на украшающие ленино платье пышные
оборки и оборвал их так, что теперь он, сам того не подозревая, танцевал как
бы внутри платья.
     - Господи! - воскликнула мама. - Гадкий старикашка!
     - А он  был прав, когда сказал, что вальс сближает, -  отметил Ларри. -
Еще несколько оборотов, и они совсем сблизятся в этом платье.
     - Может быть, мне стоит предупредить Лену? - спросила Марго.
     - Я бы не стал, - ответил Ларри. -  Думаю, так  близко к мужчине она не
была уже много лет.
     - Ларри, опять ты за свое, - сказала мама.
     В эту самую минуту  Мегалотополопопулос лихим аккордом  завершил вальс,
Лена и капитан закружились волчком и остановились.  Прежде чем Марго  успела
что-либо произнести, капитан отступил назад,  чтобы поклониться партнерше, -
и шлепнулся на спину, разорвав при этом ленину юбку. На мгновение воцарилась
жуткая   тишина;  изумленные  взгляды   присутствующих   были   прикованы  к
окаменевшей Лене. Наконец голос простертого на полу капитана развеял чары.
     - Мать честная, какие дивные панталоны, - весело заметил он.
     Лена  издала  истинно  греческий  вопль;  леденящий  кровь,  точно удар
железной косы о  камень в траве, он сочетал негодование и  жалобу с глубоким
убийственным обертоном.  Этот  звук вырвался, так  сказать, из самых недр ее
голосовых связок; Галли  Курчи  могла бы  гордиться  Леной. Как ни  странно,
человеком, который  бросился в прорыв и предотвратил угрозу дипломатического
конфликта,  оказалась  Марго.  Правда, избранный  ею  способ  можно  назвать
излишне  экспрессивным: сорвав с  одного из боковых  столиков скатерть,  она
подбежала к Лене и запеленала ее. И вроде бы все правильно,  не выбери Марго
скатерть,  на которой стояли  блюда с едой и  большой  канделябр на двадцать
четыре  свечи.  Звон битой посуды и  шипение тонущих  в  приправах и  соусах
свечей   капитально   отвлекли   внимание   гостей   от   Лены,   и   Марго,
воспользовавшись суматохой, увлекла ее по лестнице на второй этаж.
     - Надеюсь, теперь ты доволен! - укоризненно сказала мама Ларри.
     - Я? А я-то тут при чем?
     - Этот человек, -  объяснила  мама. -  Ты пригласил  его, и вот  что он
натворил.
     - Что-хорошенько  пощекотал  ей нервы,  - ответил Ларри. - Еще  ни один
мужчина не пытался сорвать с нее юбку.
     - Не вижу в этом ничего забавного, Ларри, - строго произнесла мама. - И
если ты хочешь, чтобы мы еще устраивали вечера, то без этого буйного старого
распутника.
     - Не переживайте, миссис Даррелл, вечеринка чудесная, - вступил Джиджи.
     - Что ж, если вы довольны, остальное неважно, - смягчилась мама.
     - Да жди меня еще сто  воплощений, уверен, такого дня рождения не будет
больше никогда.
     - Это очень мило с вашей стороны, Джиджи.
     - Вот только одно, - с  чувством произнес Джиджи. -  Не знаю, стоит  ли
говорить... но...
     - Что? - спросила мама. - Что вам не понравилось?
     - Не то чтобы  не понравилось, -  вздохнул Джиджи, - просто  одного мне
недоставало.
     - Недоставало? - всполошилась мама. - Чего вам недоставало?
     -  Слонов,  -  с  серьезным  видом  ответил  Джиджи.  -  Самых  больших
четвероногих животных Индии.



   Джеральд Даррелл.
   Говорящий сверток



 (c) Gerald durrell. the talking parcel
 (c) Рахманова Н. Перевод, с исправлениями, 1990
 (c) Издательство "Детская литература", 1981
 (c) Беломлинский М. Оформление, 1990
 OCR by Andrzej Novosiolov



Даррелл Дж. Говорящий сверток: Сказочная повесть / Пер. с англ.
Н.Рахмановой; Рис. М.Беломлинского. - Л.: Дет. лит., 1990. - 189 с.: ил.
(Библиотечная серия.)
ISBN 5-08-000236-0



                                        Эта книга посвящается моей крестнице
                                        Дейрдре Александре Плэтт


                              Дорогая Дейрдре!

     Вот обещанная книга, - надеюсь, что она тебе понравится.
     При  следующей нашей встрече бесполезно спрашивать меня, все ли в книге
правда, - я поклялся соблюдать тайну. Но вот тебе несколько намеков.
     Например,  могу  тебя  заверить, что индийский кузен Попугая - существо
абсолютно  реальное  и не только разъезжал в роллс-ройсах, но и в самом деле
имел  международный  паспорт.  Если  тебе  когда-нибудь доведется побывать в
Греции,  ты найдешь мадам Гортензию на ее помосте, точь-в-точь как я описал,
и  сможешь проехаться по долине до самого входа в Мифландию. И наконец, если
ты  заглянешь  в книгу Эдуарда Топсела под названием "История четвероногих",
ты   прочтешь   там,  что  горностаи  действительно  были  средством  против
василисков.
     А раз так, то как ты можешь сомневаться в остальном?

                                                Любящий тебя крестный Джерри


                                 Оглавление

1. Говорящий сверток
2. Поезд в Мифландию
3. Лунные тельцы и единороги
4. Шпионы и планы
5. Горностаи и грифоны
6. Поющее море
7. Оборотни и огневки
8. Битва с василисками



1. Говорящий сверток

     Когда  самолет, которым Саймон и Питер летели в гости к кузине Пенелопе
на  летние  каникулы,  приземлился в Афинах и дверца самолета открылась, их,
точно  из  печки,  обдало  волной  жара, и они зажмурились от ослепительного
солнца.  После  серенькой  сырой  погоды,  к  которой  они привыкли у себя в
Англии,  это  было великолепно. Мальчики потягивались и щурили глаза, словно
кошки  перед  очагом, и, как зачарованные, прислушивались к звучавшей вокруг
них трескучей и взрывчатой греческой речи.
     В  первый  момент  дядя Генри, встречавший их в аэропорту, несколько их
напугал:  большой,  грузный, с хищным носом и седой шапкой волос, он походил
на  громадного  орла,  к  тому  же  он,  как  крыльями, все время размахивал
громадными  ручищами.  Непонятно,  откуда  у такого отца могла взяться такая
хорошенькая  дочь  -  тоненькая,  с большущими зелеными глазами и рыжеватыми
кудрями.
     -  Ага,  -  со свирепым видом приветствовал их дядя Генри, - прилетели?
Славно,  славно.  Рад  вас  видеть.  Вы  уже куда менее отвратительны, чем в
прошлый  раз,  когда я вас видел сразу после вашего рождения. Вы были похожи
на белых мышей, на розовых мерзких мышат.
     - Папочка, - вмешалась Пенелопа, - не груби.
     - Кто грубит? Я и не думаю грубить, просто рассказываю, какие они были.
     - Это ваш багаж? - кивнула Пенелопа.
     - Да, - ответил Питер, - два чемодана и шлюп.
     - Шлюп? - удивился дядя Генри. - Какой еще шлюп?
     - Надувная лодка, - пояснил Саймон. - Папа нам подарил.
     -  Ну  какие  же  вы  молодцы,  что  догадались захватить ее с собой! -
восхитился дядя Генри. - Ай да умницы!
     Мальчики просияли от удовольствия и решили, что дядя Генри, пожалуй, не
так уж плох.
     Погрузив  в  багажник  дядиной  большой  открытой машины свои вещи, они
покатили под палящим солнцем по дороге мимо серебристых оливковых деревьев и
темно-зеленых кипарисов, торчавших на фоне синего неба, точно копья.
     Вилла  дяди Генри оказалась большим неуклюжим домом, встроенным в склон
горы  прямо  над  синим  морем.  Широкие  веранды  были  затенены  от солнца
виноградными  лозами,  склонявшимися  под тяжестью гроздьев винограда. Таких
крупных  виноградин мальчикам никогда не приходилось видеть. Стены дома были
побелены, огромные зеленые ставни хозяева держали полуприкрытыми, и от этого
в комнатах сохранялась прохлада, а освещение было неярким и зеленоватым, как
в  аквариуме. Мальчикам отвели громадную комнату с кафельным полом и дверью,
выходившей на увитую виноградом веранду.
     -  Вот здорово, - с одобрением произнес Питер, - значит, каждое утро до
завтрака можно будет срывать целую кисть.
     -  В саду есть еще апельсины, мандарины, инжир, - перечисляла Пенелопа,
- дыни, абрикосы персики...
     Она сидела на одной из постелей и наблюдала, как мальчики распаковывают
вещи.
     - Мне как-то не верится, что мы уже здесь, - заметил Саймон.
     - Мне тоже, - подтвердил Питер. - Правда, жара такая, что, наверное, мы
все-таки в Греции.
     Пенелопа засмеялась:
     - Это разве жара!
     - Выкупаться надо, вот что - решил Питер.
     -  Именно  это  я  и  хотела вам предложить - после второго завтрака, -
сказала Пенелопа. - Прямо под нами большущий пляж, там дивно купаться.
     - Спустим на воду шлюп, - добавил Саймон.
     - Замечательно, - заключил Питер. - И поплывем навстречу приключениям.
     Позавтракав, все трое надели купальные костюмы, взяли сложенную лодку и
насос  и  спустились  по каменистому склону, где упоительно пахло тимьяном и
миртом,  вниз,  на  широкий  ослепительно  белый  пляж,  протянувшийся в обе
стороны,  насколько хватал взгляд. Синяя гладь была неподвижна, как в озере,
и прозрачна, как стекло.
     Надувать лодку было так жарко, что дети то и дело прерывали это занятие
и  бежали  окунаться.  Наконец  лодка закачалась на мелководье, точно пухлое
облако.   Ребята   забрались  в  нее,  прихватив  с  собой  необходимые  для
путешествия предметы, на которых настаивала Пенелопа: большой пляжный зонт и
сумку  с  несколькими  бутылками  лимонада.  Саймон  и  Питер сели на весла,
Пенелопа - на руль, и они двинулись вдоль берега.
     Солнце  палило  нещадно,  с  берега  из оливковых рощ доносилось слабое
стрекотание цикад, похожее на звуки цитры. Проплыв с четверть мили, мальчики
бросили весла и вытерли струившийся по лицам пот.
     - Ну и жарища! - воскликнул Питер.
     - Да уж, - согласился Саймон, - я прямо испекся.
     - А может, дальше не поплывем? - предложила Пенелопа. - Для первого дня
хватит, сейчас действительно жарко. Почему бы нам не устроить привал?
     Саймон  бросил  взгляд  через  плечо:  метрах  в двухстах от них в море
выдавалась длинная и плоская песчаная отмель, образуя маленький заливчик.
     - Давайте здесь? - предложил он. - Здесь и бросим якорь.
     Они  заплыли  в  залив,  поставили  лодку  на якорь в неподвижной воде,
вылезли  на берег, укрепили зонт, который отбрасывал тень величиной с шляпку
гриба, и Пенелопа откупорила три бутылки лимонада. Так они лежали, потягивая
лимонад;  а  потом,  замученные жарой и утомленные греблей, мальчики уснули,
положив головы на руки.
     Пенелопа  же,  допив  лимонад и немножко подремав, решила взобраться на
верхушку  песчаной  дюны. Ступать босиком по раскаленному песку было больно,
но  она  все-таки добралась до гребня. Пляж, казалось, простирался до самого
горизонта,  но  вдали  воздух так трепетал от жаркого марева, что разглядеть
ничего  было  нельзя.  Пенелопа  собиралась  уже вернуться под желанную тень
зонта,  как вдруг заметила в воде какой-то предмет. Он приближался к берегу,
подгоняемый легкой рябью от неизвестно откуда взявшегося ветерка. Сперва она
приняла этот предмет за полено. Но постепенно его вытолкнуло на песок, и она
разглядела, что это большой пакет из оберточной бумаги, перевязанный лиловым
шнурком.  Только  она  хотела  сбежать  с  дюны и рассмотреть находку... как
сверток вдруг заговорил.
     - Эй, там! - произнес он скрипучим голосом. - Эй, там! Земля по правому
борту!  И  давно  пора,  клянусь  Юпитером.  Это бесконечное "бултых-бултых,
бултых-бултых" губительно отражается на моих внутренностях.
     Пенелопа,  не  веря  своим  ушам,  уставилась  на сверток. Обыкновенный
большой  пакет,  имевший  вид  конуса,  около  метра  длиной  и  сантиметров
семидесяти в поперечнике, он смахивал по форме на старинный улей.
     -  Морская  болезнь  -  это бич нашей семьи, - продолжал сверток. - Моя
прабабушка  была  так  сильно  подвержена  морской болезни, что ее частенько
укачивало, когда она принимала ванну.
     "С кем он разговаривает? - подумала Пенелопа. - Не со мной же?"
     И  как  раз  в  эту минуту из пакета послышался еще один голос - тихий,
нежный, звенящий голосок, словно эхо овечьего колокольчика:
     - Ах, отстаньте вы со своей прабабушкой и ее морской болезнью. Меня так
же тошнит, как и вас. Я хочу знать одно: что теперь делать?
     -  Благодаря  моим блестящим навигационным способностям мы благополучно
пристали  к  суше,  -  ответил первый, скрипучий голос. - Теперь надо ждать,
пока нас освободят из заключения.
     Сверток  был  слишком мал и не мог вместить человека, тем более двух, и
все   же  из  него,  несомненно,  раздавалось  два  голоса.  Пенелопе  стало
жутковато, она почувствовала, что ей как-то не хватает Питера и Саймона, - с
ними  было  бы  куда  приятнее  разгадывать  эту  загадку.  Поэтому Пенелопа
повернулась и быстро сбежала с дюны вниз, где под зонтом спали мальчики.
     -  Питер, Саймон, проснитесь, проснитесь, - прошептала она, тряся их за
плечи. - Просыпайтесь, это очень важно.
     - В чем дело? - Саймон приподнялся и, зевая, сел.
     -  Скажи  ей,  пусть  уйдет, - пробормотал Питер. - Спать охота, а не в
игры играть.
     -  Я вовсе не играю, - возмущенно прошептала Пенелопа. - Проснитесь же!
Я нашла что-то непонятное на той стороне дюны.
     - Что ты нашла? - Саймон потянулся.
     - Сверток, - ответила Пенелопа. - Большой сверток.
     - О господи, - простонал Питер. - И ради этого ты нас разбудила?
     - А что особенного в этом свертке? - осведомился Саймон.
     -   Вам   когда-нибудь   попадался   пакет,  который  разговаривает?  -
отпарировала Пенелопа. - Со мной это не часто бывает.
     -  Разговаривает?  -  Питер  сразу и окончательно проснулся. - Да ну? А
тебе не померещилось? Может, у тебя солнечный удар?
     - Говорящий сверток? - усомнился Саймон. - Ты, наверное, шутишь.
     -  Ничего  я  не  шучу,  и  солнечного удара у меня нет, - рассердилась
Пенелопа. - Мало того: он разговаривает двумя голосами.
     Мальчики глядели на нее во все глаза.
     -  Послушай,  Пенни,  -  смущенно  сказал  Саймон,  -  а  ты  точно  не
фантазируешь?
     Пенелопа с досадой топнула ногой.
     - Конечно нет, - бешеным шепотом возразила она. - Какие вы оба тупые. Я
нашла  пакет  с  двумя  голосами,  он разговаривает сам с собой. Не верите -
пойдите и посмотрите.
     Неохотно, все еще опасаясь, что Пенелопа их дурачит, мальчики двинулись
за  ней вверх по дюне. Взойдя наверх, она приложила палец к губам, прошипела
"ш-ш-ш",  потом легла на живот, мальчики за ней и остаток пути они проползли
на  животе.  Затем  все  трое  заглянули  вниз...  И у подножия дюны увидели
сверток.  Вокруг  него  разбегалась  мелкая  зыбь. И тут мальчики застыли от
изумления - сверток вдруг запел на два голоса:

          Из лунной моркови пирог, из лунной моркови пирог,
          Он в мускулы силу вольет, и бледность он сгонит со щек.
          Корова свинья и баран, что лакомый любят кусок,
          Лелеют в счастливых мечтах из лунной моркови пирог.

          Из лунной моркови бисквит, из лунной моркови бисквит,
          Он дух наш заставит гореть и душу в борьбе укрепит.
          И лошадь, и даже осел печальный имеющий вид,
          Очень не прочь пожевать из лунной моркови бисквит.

          Из лунной морков