ю голову не могла запасть мысль о борьбе за
власть и значение; лица и партии со своими себялюбивыми или своекорыст-
ными помыслами должны были исчезать под давлением государственного инте-
реса и политического приличия или обычая. Таким же характером отличалась
и деятельность московских приказов. В этой куче учреждений, возникавших
в разное время, без общего плана, по
 ЛЕКЦИЯ XXXIX
 ПЕРЕМЕНЫ В ОБЛАСТНОМ УПРАВЛЕНИИ. НОРМИРОВКА КОРМЛЕНИЙ. ДОКЛАД И СУД-
НЫЕ МУЖИ. ГУБНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. ЕГО СОСТАВ. ВЕДОМСТВО И ПРОЦЕСС. ХАРАКТЕР И
ЗНАЧЕНИЕ. ДВА ВОПРОСА.
 ОТНОШЕНИЕ ГУБНОГО УПРАВЛЕНИЯ К КОРМЛЕНЩИКАМ. ЗЕМСКАЯ РЕФОРМА. ЕЕ ПРИ-
ЧИНЫ.
 ВВЕДЕНИЕ ЗЕМСКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ.
 ВЕДОМСТВО И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗЕМСКИХ ВЛАСТЕЙ. ВЕРНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. ХА-
РАКТЕР И ЗНАЧЕНИЕ РЕФОРМЫ
 ПЕРЕМЕНЫ В ОБЛАСТНОМ УПРАВЛЕНИИ. Я изложил перемены, происшедшие в
центральном управлении Московского государства с половины XV в. Не труд-
но заметить общее направление, в каком шла правительственная перестрой-
ка. В удельное время центральное управление было собственно дворцовым,
ограждало и проводило личные и хозяйственные интересы удельного князя. С
половины XV в. в Московском государстве оно постепенно выходит из тесной
сферы княжеского дворцового хозяйства и прино-ровляется к потребностям
общегосударственным, усвояет задачи общенародного блага. Разумеется',
эта перемена не была следствием какого-либо перелома в политических по-
нятиях московского государя или московского правительственного класса.
Наоборот, самые эти понятия изменялись под влиянием перестройки управле-
ния, вынуждавшейся ходом дел, как говорится, силою вещей. Этот процесс,
как бы сказать, исторического вымогания новых понятий особенно наглядно
отразился на переменах, происшедших в областном управлении Московского
государства с половины XV в. Здесь сквозь новые государственные нужды в
усложнявшихся правительственных учреждениях и отношениях пробиваются
непривычные для тогдашних умов идеи о различии общих и местных интере-
сов, центра и областей, о необходимости надзора за местными властями и о
способах регулирования их де-

 ЛЕКЦИЯ XXXIX
ятельности. Эти идеи носят еще первичный, элементарный характер,
представляются частичными попытками; однако они постепенно складываются
в целый план, направленный к стеснению, а потом и к отмене кормлений.
Так, должности по областному управлению, бывшие удельными средствами со-
держания служилых людей, преобразовались в местные органы центрального
управления'.
 НОРМИРОВКА КОРМЛЕНИЙ. Можно различить три главных момента в ходе это-
го переустройства областного управления. Первый момент обозначился тем,
что центральное правительство стало точнее определять законодательным
путем установившиеся в силу обычая или практики права и ответственность
областных управлений и, регулируя порядок кормления, стесняло произвол
кормленщиков. Такую регламентацию областного управления встречаем как в
общих узаконениях обоих Судебников, так и в местных уставных грамотах,
какие жаловала центральная власть целым областям или отдельным городским
и сельским обществам. Самое появление таких узаконений и грамот, регули-
ровавших деятельность местных управителей, показывало, что центральная
власть начинала заботиться об ограждении интересов местных обывателей от
своих собственных агентов, т.е. начинала сознавать свое назначение ох-
ранять благо общества. Кормленщик, наместник или волостель, получал при
назначении на кормление наказный, или доходный, список, своего рода так-
су, подробно определявшую его доходы, кормы и пошлины. Притом нату-
ральные кормы переложены были на деньги: так, по белозерской уставной
грамоте 1488 г., наместник за рождественский корм получал с сохи вместо
10 печеных хлебов или ковриг 10 денег (около 5 рублей), вместо воза се-
на-2 алтына (около 6 рублей) и т. д/ Затем запрещено было кормленщикам
самим собирать свои кормы с населения: это поручено было выборным от об-
ществ, сотским-в городах и подгородных станах, старостам-в прочих
сельских волостях. С течением времени становились определеннее и самые
сроки кормлений. В XVI в. московское правительство, по-видимому, стреми-
лось сокращать их: в эпоху второго Судебника общим правилом был, кажет-
ся, годовой срок, хотя бывали случаи кормлений двухлетних и трехлетних.
Изложенные меры стесняли наместников и волостелей как кормленщиков, упо-
рядочивая их отношения к плательщикам, предупреждая или смягчая обоюдные
неудовольствия и столкновения сторон^.


 ЛЕКЦИЯ XXXIX
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

 ДОКЛАД И СУДНЫЕ МУЖИ. Ко второму моменту в преобразовании местного
управления можно отнести меры, в которых сказывалась попытка придать
кормленщикам характер местных правителей в государственном смысле слова
и в этом направлении изменить их судебно-административную деятельность.
Эти меры стесняли не только произвол, но и самый объем власти кормленщи-
ка, изъемля наиболее важные дела из их компетенции. Средством этого ог-
раничения служил двойной надзор за их действиями, шедший сверху и снизу.
Надзор сверху выражался в докладе. Так называлось в древнерусских доку-
ментах перенесение судебного или административного дела из низшей инс-
танции в высшую, из подчиненного учреждения в руководящее для оконча-
тельного решения, вершения, говоря языком этих документов. Так, путем
доклада переносились дела из приказов "в верх", в Боярскую думу или к
государю; точно так же и областные управители обязаны были докладывать
известные дела центральным приказам. Областной управитель только разби-
рал дело, но решение по делу давалось центральным учреждением, подлежа-
щим приказом или самой Боярской думой, причем, разумеется, пересматрива-
лось и все делопроизводство с точки зрения его добросовестности и пра-
вильности. В продолжение XV и XVI вв. все большее количество дел, прежде
вершившихся на месте, в области, идет от областных кормленщиков на док-
лад в центральные учреждения. Так доклад ограничивал власть областных
управителей. Во второй половине XV в., по первому Судебнику, лишь неко-
торые из наместников и волостелей обязаны были посылать в столицу на
доклад известные дела о холопстве и важнейшие уголовные-о разбое, душе-
губстве и татьбе с поличным^. По второму Судебнику, это ограничение
распространено на всех наместников и волостелей^. Точно так же с конца
XV в. едва ли не большая часть судных поземельных дел решается в центре,
а не в области. С другой стороны, судебные действия намесгников и волос-
телей подчинены были надзору представителей местных обществ. Сохранивши-
еся акты удельного времени изображают деятельность лишь органов княжес-
кой власти, какими были в местном управлении наместники и волостели. Но
едва заметно мелькает в тогдашних грамотах другой ряд властей, в которых
выражалась самодеятельность местных обществ. Города и пригородные станы
издавна выбирали своих сотских, сельские волости-своих старост. По актам
удельного времени трудно сказать, каково

было значение этих земских властей; вероятно, они вели хозяйственные
дела своих миров, а также охраняли общественную безопасность "от лихих
людей", от татей и разбойников^. С объединением Московской Руси этих
земских выборных стали привлекать и к делам государственного хозяйства:
на^* сотских, старост и выборных окладчиков, как мы видели, возлагали
раскладку казенных податей и повинностей, как и сбор кормов, шедших об-
ластным управителям. Может быть, в силу давнего обычая эти власти имели
и судебное значение, ведали какие-либо судные дела своих обществ, не
входившие в юрисдикцию кормленщиков. Но до второй половины XV в. сохра-
нившиеся памятники законодательства не указывают такого значения мирских
выборных, ни особой их юрисдикции, ни участия в суде областных управите-
лей. Зато с этого времени земские учреждения становятся все более дея-
тельными участниками местного управления и суда. Прежде всего земские
выборные вводятся в суд наместников и волостелей. Первый Судебник и ус-
тавные грамоты его времени предписывают, чтобы на суде у областных корм-
ленщиков присутствовали сотские, старосты и добрые или лутчие люди^'.
Судебник прибавляет еще дворского, выборного управителя, заведовавшего в
некоторых городах тюрьмами и другими казенными, зданиями, а также ут-
верждавшего некоторые гражданские сделки, например переход недвижимых
имуществ из одних рук в другие. Призывая этих земских "судных мужей" на
суд областных кормленщиков, закон восстановлял или обобщал давний народ-
ный обычай, требовавший при совершении юридического акта присутствия
свидетелей для удостоверения его подлинности или действительности. Тако-
во же было первоначальное значение и судных мужей: они присутствовали на
суде как его свидетели - ассистенты^. Если дело, рассмотренное наместни-
ком или волостелем, шло на доклад в высшую инстанцию и одна сторона ос-
паривала - лживила" судный список, судебный протокол, то староста с дру-
гими судными мужами призывался засвидетельствовать, так ли шел суд, как
он записан в судном списке, который при этом сличали с противнем, копией
протокола, выдававшейся судным мужам при первом производстве дела у
кормленщика за его печатью. Если судные мужи показывали, что суд шел
так, как он изложен в судном списке, и этот список сходился с копией
"слово в слово", сторона, оспаривавшая протокол, проигрывала дело; в
противном случае ответственность за неправильное судопроизводство падала
на судью. Добрые

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ XXXIX

люди выбирались особо для каждого дела как понятые. В XVI в. они
превращаются в постоянное учреждение, первоначально в некоторых местнос-
тях, особенно на новгородском севере, а потом и повсюду^": по второму
Судебнику, в суде областных управителей должны были присутствовать осо-
бые выборные-земские старосты с присяжными заседателями-целовальниками,
которых надобно отличать от прежних сотских, старост и десятских, ведав-
ших сбор и раскладку податей и вообще хозяйственные дела своих миров.
Теперь и компетенция присяжных судных мужей расширилась: они стали при-
нимать более деятельное участие в отправлении правосудия. Им вменялось в
обязанность на суде кормленщиков "правды стеречи" или "всякого дела бе-
речи вправду, по окрестному целованию, без всякие хитрости". Таким обра-
зом, они должны были наблюдать за правильностью судопроизводства, охра-
няя правовой порядок, местный юридический обычай от произвола или нео-
пытности кормленщиков, не знавших или не хотевших знать местной прав-
ды, - словом, быть носителями мирской совести. Кроме того. Судебник 1550
г. давал им право блюсти справедливые интересы тяжущихся сторон. Это
значение выражено в двух его постановлениях: одно требовало, чтобы на
суде кормленщиков присутствовали старосты и цело-вальники тех же волос-
тей, из которых были истец и ответчик; по другому постановлению, когда
пристав наместника или волостеля отдавал обвиняемого или осужденного на
поруки и при этом не находил поручителей, то он не имел права ковать
этого человека в железа, не явив старосте и целовальникам; в противном
случае последние по требованию родственников могли освободить арестован-
ного и даже взыскать для него с пристава бесчестье за неправильный
арест. Так земские выборные, став постоянными присяжными заседателями на
суде наместников и волостелей, являются посредниками между кормленщиками
и своими земскими мирами. Наконец, оба контроля, сверху и снизу, которым
подвергались действия кормленщиков, соединялись в порядке принесения на
них жалоб обывателями, установленном Судебниками и уставными грамотами.
Обыватели сами назначали срок, когда наместник или волостель должен был
стать или послать своего человека на суд перед великим князем, чтобы от-
вечать на обвинение в московском приказе или перед государевой думой.

 ГУБНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. Итак, повторю, второй момент в переустройстве уп-
равления обозначился установлением двустороннего надзора за действиями
областных кормленщиков. Участие земских выборных в отправлении правосу-
дия было только вспомогательным коррективом суда кормленщиков. Уже в
первой половине XVI в. обозначился и третий момент изучаемого процесса,
состоявший в поручении местным мирам самостоятельного ведения дела, ко-
торое неудовлетворительно вели кормленщики, именно дела охраны общест-
венной безопасности. Этим и началась замена кормленщиков выборными земс-
кими властями. До царя Ивана IV наместники. и волостели ведали и уголов-
ные дела, сначала без доклада, а потом перенося важнейшие из них на пе-
ресмотр, решение или утверждение в столицу. Наиболее тяжкие уголовные
преступления-разбой, душегубство, татьба, поджог и т.п. - все такие лихие
дела, как они тогда назывались, были для наместников и волостелей самыми
доходными судебными статьями, доставляли им наиболее значительные пошли-
ны: за такие преступления осужденный подлежал "продаже - конфискации все-
го имущества в пользу кормленщика за вычетом вознаграждения истцу, тогда
как другие правонарушения давали ему только "противень против исцова"
или "вполы исцова", т.е. пеню, равную иску или его половине. Значит,
личный интерес областного правителя побуждал его преследовать лихие дела
и карать за них; но у него не было ни побуждений, ни даже средств пре-
дупреждать их. Когда совершалось убийство, волостель, а чаще наместник,
которому обыкновенно принадлежал суд по уголовным делам, требовал от об-
щества, на земле которого совершено преступление, выдачи преступника; в
противном случае общество платило ему виру в 4 рубля (в конце XV и в на-
чале XVI в. не менее 400 рублей на наши деньги). Подвергались преследо-
ванию отдельные лихие дела, но не было учреждения, которое вело бы пос-
тоянную, организованную борьбу с лихими людьми, рецидивистами, професси-
ональными разбойниками и татями. Кормленщики, очевидно, не годились для
такой борьбы. Между тем страшное развитие разбойничества, о котором го-
ворят памятники тех веков, требовало особых органов управления для ог-
раждения общественной безопасности и предупреждения преступлений. Прави-
тельство пробовало сначала посылать в области особых сыщиков для пресле-
дования лихих людей; но эти сыщики, требуя себе содействия от местных
обществ, сами ложились на них новым

 ЛЕКЦИЯ xxxix
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

бременем, чинили обывателям великие убытки и волокиту великую. Потому
в Москве решили поручить уголовную полицию самим местным обществам. В
малолетство Грозного, во время боярского правления, правительство начало
давать городским и сельским обществам так называемые губные грамоты,
предоставлявшие им преследование и казнь лихих людей ^". Так старинная
обязанность земских обществ выдавать наместнику душегубцев теперь прев-
ратилась в их ответственное право ловить и казнить разбойников^. И это
дело устроялось очень постепенно, с большими колебаниями. В иных местах
правительство поручало "разбойничьи дела делать" выборным присяжным за-
седателям на суде кормленщиков или наличным сотским и старостам под ру-
ководством известных уже нам городовых приказчиков; в других местах оно
предписывало выбирать для этого дела особые, специальные власти. Уголов-
но-полицейский округ, в котором преследование лихих людей предоставля-
лось самому обществу, назывался губой. Первоначально губное окружное де-
ление совпадало с мелким административным. Так, по губным грамотам 1539
г., белозерской и каргопольской, самым ранним актам этого рода, до нас
дошедшим, обыватели всех классов, "свестясь меж собя все за один", для
поимки и казни разбойников выбирали в каждой волости тех уездов голов из
детей боярских, человека по 3 или по 4 на волость, а им в помощь-ста-
рост, десятских и лучших людей, которые выбирались из тяглого населения.
Так в губном деле устанавливалась совместная деятельность служилого и
тяглого общества с подчинением последнего первому. Но при этом из сел
крупных привилегированных землевладельцев составлялись особые губы, не-
зависимые от волостных, со своими губными головами и целовальни-ками.
Так, из 5 сел Кириллова монастыря в Белозерском уезде образована была в
1549 г. особая губа с 2 губными старостами, "выборными головами" из слу-
жилых людей и с целовальниками из крестьян тех же сел. Но эти монастырс-
кие губные головы по важным губным делам должны были съезжаться с во-
лостными и становыми губными головами в г. Белозерске, где и вершили та-
кие дела все вместе. Эти съезды, естественно, вели к объединению мелких
губных единиц, к установлению всеуездной губной власти. Во второй поло-
вине XVI в. такая власть и явилась в виде всеуездных губных старост, по
одному или по два на весь уезд, который теперь образовал одну цельную
губу. Над белозерскими волостными и становыми губными головами, установ-
ленными в 1539 г., грамота

 1571 г. поставила двух всеуездных губных старост. Подобное объедине-
ние губных учреждений происходило и в вотчинах крупных частных землевла-
дельцев. В многочисленных селах Троицкого Сергиева монастыря, рассеянных
по 22 центральным уездам, было несколько своих монастырских губ с выбор-
ными губными приказчиками и целовальниками, с губными избами, т.е.
правлениями, и с тюрьмами при них для татей и разбойников-все на монас-
тырском содержании. В 1586 г. над всеми этими монастырскими губами пос-
тавлен был общий губной староста из монастырских служилых людей.
 ЕГО СОСТАВ. Став всеуезд-ным, губное управление образовало сложную
сеть руководящих и подчиненных полицейских органов, раскинувшуюся по
всему уезду. Во главе их стояли губные старосты, избиравшиеся на всесос-
ловном уездном съезде, но только из служилых людей, по одному или по два
на уезд. Они вели дела вместе с губными целовальниками, которых выбирали
из своей среды одни тяглые люди, посадские и сельские, в прежних мелких
губных округах, посадах, волостях, станах и селах. Старостам подчинены
были сотские, пятидесятские и десятские, выбиравшиеся по сотням, полу-
сотням и десяткам, полицейским участкам, на которые делились по числу
дворов губные округа.
 ВЕДОМСТВО И ПРОЦЕСС. В губных учреждениях сказался рост сознания го-
сударственных задач: они были плодом мысли, что преступление не есть
частное дело, а касается всего общества, затрагивает общее благо, а по-
тому и преследование его есть обязанность государства и требует особых
органов и приемов управления. Развитие этой мысли вело к постепенному
расширению губного ведомства, захватывавшего все больший круг уголовных
деяний. По второму Судебнику и по первым губным грамотам, этому ве-
домству из всех лихих дел предоставлен был только разбой, к которому по-
том были прибавлены татьба, а в XVII в. - душегубство, поджог, оскорбле-
ние родителей и другие. Для губных дел установлен был особый порядок де-
лопроизводства. Кормленщики вели судные дела обвинительным или состяза-
тельным процессом, который, собственно, и назывался судом. Дело возбуж-
далось частным иском или обвинением и решалось признанием ответчика,
свидетельскими показаниями, полем, присягой, письменными

 ЛЕКЦИЯ XXXIX
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

документами. Губной староста вел дела розыскным или следственным по-
рядком. Дело возбуждалось и без частного иска-поимкой татя с поличным,
повальным обыском-опросом обывателей о прежнем поведении обвиняемого, об
его общественной благонадежности и оговором-указанием преступника с пыт-
ки на соучастников преступления. Эти улики имели силу судебных доказа-
тельств сами по себе, без сравнительной судебной оценки каждой из них.
Частное обвинение в разбое, не поддержанное ни оговором, ни прямыми ули-
ками, вело к повальному обыску, а облихованный к обыску, хотя бы бездо-
казательно, все-таки подвергался пытке и, если не сознавался в преступ-
лении, "по обыску" осуждался на пожизненное тюремное заключение, а из
имущества его вознаграждался истец. Цель губного процесса строго поли-
цейская-предупреждение и пресечение "лиха", искоренение лихих людей.
Губная грамота грозила губным властям: "А сыщутся лихие люди мимо их, и
на них исц