ать свои вотчины "по душе" в большие монастыри, "где вотчин
много" '. Благодаря этим стеснениям вотчинное землевладение значительно
приблизилось к землевладению поместному. Как легко заметить, все изло-
женные ограничения вызваны были двумя целями: поддержать служебную год-
ность служилых фамилий и не допускать перехода служилых земель в руки,
неспособные к службе или непривычные к ней. Последняя цель прямо выска-
зывалась в указах XVI в., ограничивавших право завещания. Эти указы оп-
равдывали налагаемые ими стеснения тем, чтобы "в службе убытка не было,
и земля бы из службы не выходила". Таково было первое последствие по-
местной системы, отразившееся на юридическом значении вотчинного землев-
ладения. Вотчина, подобно поместью, переставала быть полной частной
собственностью и становилась владением обязанным, условным.
 МОБИЛИЗАЦИЯ ВОТЧИН. Впрочем', надо оговориться, что это ограничение
прав вотчинного землевладения не было исключительным делом землевладения
поместного: по крайней мере едва ли не большая часть княжеских вотчин
XVI в. подверглась действию еще другого условия, ограничивавшего также
эти права. Последние ускоренные шаги государственного объединения Мос-
ковской Руси произвели в среде служилых князей и значительной части не-
титулованных бояр быструю мобилизацию земельной собственности. В этом
движении участвовали не одни государственные расчеты московского прави-
тельства, но и хозяйственные побуждения самих служилых землевладельцев.
Тогда во множестве исчезали вотчины, владеемые исстари, унаследованные
от отцов и дедов, во множестве стали являться вотчины новые, недавно
купленные, вымененные, чаще всего пожалованные. Благодаря этому движению
юридическое понятие о частной гражданской вотчине, завязавшееся в период
удельного дробления Руси или унаследованное от предыдущих веков, но еще
не успевшее устояться, укрепиться при недавнем господстве родового вла-
де-

ния, - теперь это понятие снова замутилось и поколебалось. Причина это-
го колебания сказалась и в законе 1572 г., в котором от старинных вотчин
боярских отличены вотчины "государского данья", т.е. жалованные госуда-
рем, и о них постановлено, что в случае бездетной смерти владельца с ни-
ми должно поступать, как обозначено в жалованной грамоте: если грамота
утверждает вотчину за боярином с правом передачи жене, детям и роду, так
и поступать; если же в грамоте вотчина написана только самому боярину
лично, то по смерти его она возвращается к государю. Впрочем, и это ус-
ловие имело некоторую внутреннюю связь с поместным землевладением, выте-
кало из соображений или интересов государственной службы. Оба условия
также вели к тому, что вотчина, подобно поместью, переставала быть пол-
ной частной собственностью и становилась владением обязанным, условным".
 ИСКУССТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ ЧАСТНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ. II. Поместное землев-
ладение стало средством искусственного развития частного землевладения
на Руси. Огромное количество казенной земли роздано было служилым людям
на поместном праве. При настоящей обработке истории русского землевладе-
ния нельзя определить точно количественное отношение поместных земель к
вотчинным ни в XVI, ни в XVII в. Можно только догадываться, что уже к
концу XVI в. поместное землевладение количественно намного превосходило
вотчинное. Даже^ там, где можно предполагать давнее и усиленное развитие
вотчинного землевладения, оно в первой половине XVII в. уступало помест-
ному: в Московском уезде, по книгам 1623/24 г., за помещиками числилось
55% всей служилой земли, там значившейся. Опираясь на эти дандые, сделаю
несколько фантастический расчет, имеющий значение не исторического выво-
да, а только методологического приема, помогающего воображению предста-
вить хоть приблизительные размеры изучаемого факта. Я уже приводил из-
вестие летописи о 300 тысячах ратников, собранных царем Иваном под Ста-
рицей в конце войны с королем Баторием. В этой массе, наверное, было не-
мало людей даточных, рекрутов из неслужилых классов, поэтому убавим ее
на одну треть. За каждым служилым ратником в походе предполагалось по
закону 150 десятин пашни, не считая луговой земли. Знаем также, что сре-
ди провинциального дворянства вотчины встречались очень редко, да не
особенно богато

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ XXXIII

было ими и дворянство столичное, даже большинстцо боярства. Потому в
составе 30 миллионов десятин пахотной земли, которые можно предполагать
за 200-тысячною ратью, собранной под Старицей, поместной земли можно
считать гораздо более половины. При тогдашней территории Московского го-
сударства и особенно при тогдашних размерах лесной площади на ней можно
по такому примерному расчету представить себе, какое относительно огром-
ное количество угожей пашни путем испомещения перешло к служилым людям к
концу XVI в., т.е. в 100 лет с чем-нибудь. Желательно было бы хоть
приблизительно рассчитать, сколько сельских рабочих сил занимало все это
количество земли, перешедшей к служилым владельцам. Обратимся опять к
известиям XVII в. ^ Сам Котошихин отказывается даже приблизительно сме-
тить, сколько было крестьян за всеми служилыми людьми его времени; он
только говорит, что за иными боярами было по 10, по 15 и более тысяч
крестьянских дворов. Но он приводит несколько цифр, помогающих выяснению
дела. По его словам, казенных и дворцовых земель в царствование Алексея
оставалось уже немного: казенных, или черных, - не более 20 тысяч, дворцо-
вых-не более 30 тысяч крестьянских дворов. Все остальные населенные зем-
ли находились уже в частном владении; из них за церковными властями,
патриархом и епископами, числилось 35 тысяч дворов, за монастырями-около
90 тысяч*. Но'*, по переписным книгам 1678/79 г., всех крестьянских дво-
ров числилось 750 тысяч или несколько более; исклю-чиз 175 тысяч дворов
церковных, казенных и дворцовых, за служилыми людьми всех чинов можно
считать около 575 тысяч, т.е. более '14 всего количества крестьянских
дворов. Для нас теперь неважно, сколько считалось поместных и сколько
вотчинных крестьян во время Котощихина и по переписи 1678/79 г. Во вто-
рой половине XVII в. уже завершался давно начавшийся двусторонний про-
цесс превращения поместий в вотчины и слияния поместий с вотчинами.
Во-первых, поместное владение постепенно прямо превращалось в вотчинное
посредством выслуги. Важные государственные заслуги, оказанные служилы

и лицом, награждались тем, что известная доля его поместного оклада,
обыкновенно 20%, жаловалась ему в вотчину. Кроме того, разрешалось поме-
щикам покупать у казны поместные земли в вотчину". Рядом с этими от-
дельными переходами одного вида землевладения в другой щло постепенное
общее слияние обоих видов. EcJtti начала поместного владения проникали в
вотчинное, той

поместье воспринимало особенности вотчины. Землю, недвижимость, зас-
тавляли исполнять роль денег, заменять денежное жалованье за службу. По-
тому поместье вопреки своей юридической природе личного и временного
владения стремилось стать фактически наследственным. По устанавливавше-
муся уже в XVI в. порядку верстания и испомещения поместье либо делилось
между всеми сыновьями помещика, либо справлялось только за младшими, в
службу поспевавшими, либо переходило к малолетним детям в виде прожитка.
Еще от 1532 г. сохранилась духовная, в которой завещатель просит душеп-
риказчиков ходатайствовать о передаче его поместья его жене и сыну, а в
одной духовной 1547 г. братья-наследники наравне с вотчиной отца подели-
ли между собой и его поместье. Закон 1550 г., испомещая под Москвой из-
вестную тысячу служилых людей, установил, как правило, переход подмос-
ковного поместья от отца к сыну, годному к службе. Бывали случаи и менее
прямого наследования: одно поместье перешло от отца к сыну, после кото-
рого оно было справлено за его матерью, а после нее досталось ее внуку.
С начала XVII в. поместья иногда прямо завещаются женам и детям, как
вотчины, а при царе Михаиле был узаконен переход поместья в род в случае
бездетной смерти помещика. Отсюда уже при Михаиле появляется в указах
совсем не поместное выражение-родовые поместья. Кроме завещания посте-
пенно входила в обычай и облегчалась законом мена поместий. Потом разре-
шена была сдача поместий зятьям в виде приданого или родичам и даже сто-
ронним людям с обязательством кормить сдатчика или сдатчицу, а в 1674 г.
отставные помещики получили право сдавать поместья и за деньги, т.е.
продавать их. Так к праву пользования, которым первоначально ограничива-
лось поместное владение, присоединились и права распоряжения, и если к
концу XVII в. закон тесно приблизил поместье к вотчине, то в понятиях и
практике поместных владельцев между обоими видами землевладения исчезло
всякое различие. Наконец, в XVIII в. по законам Петра Великого и импе-
ратрицы Анны поместья стали собственностью владельцев, окончательн

о слились с вотчинами и самое слово помещик получило значение зе-
мельного собственника из дворян, заменив собою слово вотчинник; это так-
же показывает, что поместье было преобладающим видом земельного владения
в Московском государстве**. Значит, без поместной системы, путем естест-
венного народнохозяйственного оборота у нас не образовалось бы столько
частных

 ЛЕКЦИЯ XXXIII
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

земельных собственников, сколько их оказалось в XVIII в. В этом отно-
шении поместная система имела для русского дворянства то же значение,
какое получило для крестьян Положение 19 февраля 1861 г.: этим Положени-
ем искусственно, при содействии государства, создано крестьянское зем-
левладение, т.е. огромное количество земли на правах собственности пе-
редано крестьянским обществам.
 УЕЗДНЫЕ ДВОРЯНСКИЕ ОБЩЕСТВА. III. Развитие поместного землевладения
создало уездные дворянские общества-местные землевладельческие корпора-
ции. Напрасно образование таких обществ считают делом законодательства
XVIII в., императрицы Екатерины II преимущественно. Местные дворянские
общества были уже готовы в XVI в. Когда '"* надобно было "разобрать"
дворян и детей боярских известного города, т.е. сделать им смотр, по-
верстать их поместными окладами или раздать им денежное жалованье, и ес-
ли это происходило на месте, а не на стороне, не в Москве и не в другом
сборном пункте, городовые служилые люди съезжались в свой уездный город.
Здесь они выбирали из своей среды окладчиков-людей надежных и сведущих,
человек по 10, по 20 и более на уезд и приводили их ко кресту на том,
что им про своих товарищей сказывать производившим разбор или верстанье
командирам или уполномоченным обо всем вправду. Эти присяжные окладчики
показывали об уездных служилых людях, кто каков отечеством и службою,
каковы за кем поместья и вотчины, к какой кто годен службе, к полковой,
походной, конной или к городовой, осадной, пешей, сколько у кого детей и
сколь они велики, как кто служит, является ли в поход с надлежащим слу-
жебным нарядом, т.е. с положенным количеством ратных людей и коней и в
узаконенном вооружении, "кто к службам ленив за бедностью и кто ленив
без бедности", и т.п. При получении денежного жалованья служилые люди
уезда связывались между собою порукой. Обыкновенно за каждого ручался "в
службе и в деньгах" кто-либо из окладчиков, так что у каждого окладчика
подбирался отряд, связанный его поручительством, как бы его взвод. Впро-
чем, и рядовые дворяне, и дети боярские бывали поручителями. Иногда по-
рука принимала более сложный вид: за Венюкова ручались трое сослуживцев;
он в свою очередь ручался за каждого из своих поручителей и еще за чет-
вертого товарища; точно так же поступал и каждый из этих

четверых. Так порука складывалась в цепь поручителей, охватывавшую
весь служилый уезд. Можно думать, что в подборе звеньев этой цепи, как и
в поруке окладчиков, участвовало соседство по землевладению. Это была
порука не круговая, как в податных крестьянских обществах, где каждый
ручался за всех и все за каждого, а порука соседская, как бы сказать
цепная, рука с рукой или плечо с плечом, соответственно военному и позе-
мельному строю служилых людей'". Наконец, уездное дворянство через сво-
их уполномоченных принимало довольно широкое участие в местном управле-
нии. Такими уполномоченными были городовые приказчики, которых выбирали
по одному или по два на уезд дворяне и дети боярские "всем городом" или
"всею землею", т.е. всем уездным сословным обществом. Как представитель
местного военного и землевладельческого общества, городовой приказчик
смотрел за городскими укреплениями и ведал подати и повинности, падавшие
на землевладение и имевшие прямое или косвенное отношение к обороне
уездного города и к делам местного дворянства, обязанного оборонять свой
город, как его ближайший гарнизон; приказчик распределял эти подати и
повинности и следил за их сбором и отбыванием, смотрел за постройкой и
ремонтом городских укреплений и заготовкой военных припасов, собирал
"посошных людей" с тяглого населения на военные надобности и т.д. Сверх
того, городовой приказчик был дворянским ассистентом на суде наместника,
как излюбленные старосты и целовальники присутствовали на том же суде от
тяглых земских обществ. Он же временно исполнял иногда судебные обязан-
ности наместника и разные полицейские поручения, охранял спорные иму-
щества, оберегал землевладельцев от наместничьего произвола. Словом, он
вел разнообразные текущие дела местного управления, так или иначе касав-
шиеся. местного дворянского общества и служилого землевладения, был сво-
его рода уездным предводителем дворянства'". Со временем уездные дво-
рянские общества приобрели и некоторое политическое значение: уездные
дворяне всем городом обращались к государю с челобитьями о своих н

уждах; дворянские окладчики являлись депутатами на земских соборах и
ходатайствовали перед центральным правительством о нуждах своих об-
ществ'*. Таким образом, служба и соединенное с нею служилое землевладе-
ние были связями, которыми скреплялись уездные дворянские общества'.

 ЛЕКЦИЯ хххш
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

 ПОЯВЛЕНИЕ СЛУЖИЛОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО ПРОЛЕТАРИАТА. IV. Усиленное
развитие поместного землевладения создало в служилой среде слой, прежде
незаметный, который можно назвать служилым землевладельческим пролетари-
атом. Чем более размножался служилый класс, тем более истощались зе-
мельные средства московского правительства. Это" истощение происходило
от разных причин. В поместную раздачу первоначально шли дворцовые земли,
бывшие в непосредственном распоряжении государя для надобностей его
дворца, а также вотчины, по разным причинам терявшие своих владельцев,
например конфискованные. Потом в поместный оборот вошли и земли черные,
казенные, доходы с которых шли на общегосударственные нужды. Такой пере-
ход черных земель в частное владение объясняется тем. Что поместья как
средство содержания служилых людей заменяли кормления: в поземельных
описях XV-XVI вв. встречаем запрещение отдавать известные земли в по-
местье, потому что с них шел корм наместнику. Разработка всех этих зе-
мель была очень слаба: по приблизительному расчету, основанному на отры-
вочных данных, только пятая часть этих земель эксплуатировалась-земле-
дельческий труд изнемогал перед лесом и болотом. Притом географическое
расположение земель, удобных для испомещения, не соответствовало страте-
гическим целям, на которые была рассчитана поместная система. Помещику,
больше ратнику, чем сельскому хозяину, нужна была земля угожая, с выгод-
ной пашней и угодьями, и живущая, населенная, с достаточными рабочими
крестьянскими руками, а земли, совмещавшие в себе оба этих удобства, бы-
ли тогда на средней Оке и на север от нее совсем не в изобилии. Но с за-
воеванием Казанского царства, по мере передвижки передовых оборони-
тельных линий в глубь безлюдных, хотя и плодородных степей, оба этих
удобства совмещались все реже, и испомещение все более затруднялось: на
земле, нуждавшейся и в ратнике, и в сельском хозяине, ' приходилось са-
жать массу помещиков, которым было не до сельского хозяйства. К этому
прибавилось новое неудобство, созданное тем же расширением госу-
дарствен - ной тер

ритории на юг и юго-восток. С половины XVI в. 1 обнаруживается уси-
ленный отлив сельского населения cj центрального суглинка на южный донс-
кой, верхнедонец-1 кий и средневолжский чернозем. Этот отлив сулил хо-
зяй-j ственную опору служилым людям, там испомещавшимс*, ^ но при первой
встрече на диком степном поле и кресть -

якия-новосел и помещик-переведенец, одинаково нуждаясь друг в друге,
не могли сразу сладиться один с другим в отношениях землевладельца и об-
рочника-арендатора. Мы сейчас увидим, как они устроились. Этот же отлив
расширил площадь пустопорожних земель в центральных, сравнительно густо
населенных уездах. Но такие необорудованные земли неохотно разбирались в
поместья: они требовали капитала, охоты и уменья их разработать; всего
этого недоставало служилым людям того времени. Вот почему поместные дачи
редко равнялись окладам, и потому же в документах второй половины XVI в.
встречаем множество новиков, которые исправно служили по нескольку лет,
но оставались беспоместными, не могли приискать или получить удобных по-
местий. Одно сопоставление наглядно укажет, насколько потребность в
удобной для испомещения земле превышала ее наличность. При разборе,
верстанье и раздаче денежного жалованья составлялись книги или списки
уездных служилых людей, называвшиеся десятнями, с разделением служилых
людей на чины и статьи, разряды, и с обозначением их поместных и денеж-
ных окладов, а также их службы (вооружения, походных слуг и коней). По
коломенской десятне 1577 г., назначено было дворянам и детям боярским
Коломенского уезда окладного поместного надела 84 тысячи десятин. Но в
этом уезде очень много земли значилось за монастырями, боярами и других
чинов людьми, не принадлежавшими к дворянскому обществу уезда. Прост-
ранство Коломенского уезда в XVI в. едва ли намного превосходило нынеш-
ние его пределы, а по статистическим данным 1880-х годов, пашни в этом
уезде было всего 102 тысячи десятин. Едва ли дачи коломничан могли быть
доведены до окладных размеров из земель Коломенского уезда ". К концу
XVI в. уже сильно чувствовался недостаток удобной земли для испомещения,
и на это жаловались в Москве Флетчеру в царствование Федора". Прави-
тельство вынуждено было все более сокращать поместные дачи и даже окла-
ды. В конце этого века среди провинциального дворянства встречаем чрез-
вычайно мелких помещиков, у которых оклады падали ниже предельной мер

ы, назначенной по закону для поставки одного вооруженного конного
ратника (150 десятин): назначали по 120 и по 60 десятин оклада. Еще
скуднее бывали дачи, приближавшиеся уже к крестьянским участкам: встре-
чаются помещики с 30,22, даже с 10 десятинами пахотной земли. Так обра-
зовалась значительная масса бедных провинциальных дворян, беспоместных
или малопоме-

 8 В. О. Ключевский, т. 2

 ЛЕКЦИЯ ХХХ1П
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

стных. Десятни уездного дворянства XVI в. с отмеченными в них отзыва-
ми окладчиков дают много выразительных указаний на успех, с каким разви-
вался этот дворянский пролетариат. Многие помещики в своих поместьях не
имели ни одного крестьянского двора, жили. одними своими дворами, "од-
нодворками"; отсюда позднее произошли класс и звание однодворцев. В де-
сятнях встречаем такие заявления окладчиков: такой-то сын боярский "худ
(малогоден, худо вооружен), не служит, от службы отбыл, на службу ходит
пеш"; другой "худ, не служит, службы отбыл и вперед служити нечем, и по-
местья за ним нет"; третий "худ, не служит, и поместья за ним нет, и
служити нечем, живет в городе у церкви, стоит дьячком на клиросе"; чет-
вертый "не служит, от службы отбыл, служба худа, служити ему вперед не-
чем, и поруки по нем нет, поместья сказал 15 четей"; пятый "обнищал, во-
лочится меж двор"; шестой "жил во крестьянех за Протасовым, поместья за
собою сказал 40 четей