а-
вах или обработках. В этом смысле летопись XII в. по Ипатьевско-му спис-
ку у нас иногда называют сводом южно-русским, а летопись того же века по
списку Лаврентьевскому - сводом северным, суздальским. Изучая тот и дру-
гой свод, мы чуть не на каждом шагу встречаем в них следы летописцев то
киевского, то черниговского, то суздальского, то волынско-го. Судя по
этим следам, можно подумать, что во всех главных областных городах Руси
XII в. были свои местные летописатели, записки которых вошли в тот или
другой свод с большей или меньшей полнотой в меру значения каждого горо-
да в общей жизни Русской земли. Первое место в этом отношении принадле-
жало Киеву, и из киевской летописи всего больше черпают оба свода,
только изредка мимоходом отмечая известия, идущие из какого-нибудь дале-
кого угла Руси, из Полоцка или Рязани. Так летописание XII в. развива-
лось, по-видимому, в одинаковом направлении с тогдашней земской жизнью,
подобно ей разбивалось по местным центрам, локализовалось^. Как могли
составители обоих сводов собрать такой обильный запас местных летописей
и с








казаний и как умели свести их в последовательный погодный расс-
каз, - это может быть предметом удивления или недоумения. Во всяком слу-
чае, они оказали неоценимую услугу позднейшей историографии тем, что
сберегли для нее множество исторических данных, которые без них пропали
бы бесследно. Эти своды еще тем дороги, что составители их, сводя мест-
ные записи, щадили их областные особенности, тон и колорит, политические

 ЛЕКЦИЯ VI
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

суждения и общественные или династические отношения местных летописа-
телей. Летописцы того времени не были бесстрастными и даже беспристраст-
ными наблюдателями совершавшихся событий, как мы склонны их представлять
себе: у каждого из них были свои местные политические интересы, свои ди-
настические и областные сочувствия и антипатии. Так, летописец киевский
обыкновенно горячо стоит за своих любимых Мономаховичей, черниговский-
за их противников Ольговичей, а суздальский рад при случае кольнуть нов-
городцев за их "злое неверстие", гордость и буйство, за их привычку на-
рушать клятву и прогонять князей. Отстаивая своих князей и свои местные
интересы, летописец не чуждался желания по-своему изобразить ход собы-
тий, тенденциозно связывая и толкуя их подробности, причины и следствия.
Разнообразие местных источников сообщает тому и другому своду значение
общерусской летописи, а разнообразие местных интересов и сочувствий вно-
сит в оба свода много живости и движения, делая их верным зеркалом наст-
роения, чувств и понятий тогдашнего русского общества. Читая, например,
по Ипатьевскому списку рассказ о шумной борьбе Изяслава Мстиславича с
черниговскими князьями (1146-1154), мы слышим поочередно голос то киевс-
кого летописца, сочувственный Изяславу, то летописца черниговского, ра-
деющего об интересах его противников, а со времени вмешательства в
борьбу князей Юрия суздальского и Владимира галицкого к хору центральных
летописцев присоединяются голоса бытописателей этих далеких друг от дру-
га окраин Русской земли. Благодаря тому, вчитываясь в оба свода, вы
чувствуете себя как бы в широком общерусском потоке событий, образующем-
ся из слияния крупных и мелких местных ручьев. Под пером летописца XII
в. все дышит и живет, все безустанно движется и без умолку говорит; он
не просто описывает события, а драматизирует их, разыгрывает перед гла-
зами читателя ^ Таким драматизмом изложения особенно отличается
Ипатьевский список. Несмотря на разноголосицу чувств и интересов, на шум
и толкотню описываемых событий, в летописном рассказе нет хаоса: все соб








ытия, мелкие и крупные, стройно укладываются под один взгляд, которым
летописец смотрит на мировые явления.
 ИСТОРИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ЛЕТОПИСЦА^. Этот исторический взгляд так срос-
ся с настроением, со всем духовным складом летописца, что его можно наз-
вать летописным, хотя его разделяли люди

одинакового с летописцем настроения или мышления, не принимавшие ни-
какого участия в летописном деле. Этот взгляд имеет большое значение в
историографии, потому что пережил летописание и долго управлял мышлением
ученых историков: они долго продолжали смотреть на явления человеческой
жизни глазами летописца, даже когда покинули летописные приемы их обра-
ботки и изложения. Потому, кажется мне, этот взгляд заслуживает нашего
внимания. Научная задача историка, как ее теперь понимают, состоит в
уяснении происхождения и развития человеческих обществ. Летописца гораз-
до более занимает сам человек, его земная и особенно загробная жизнь.
Его мысль обращена не к начальным, а к конечным причинам существующего и
бывающего. Историк-прагматик изучает генезис и механизм людского общежи-
тия; летописец ищет в событиях нравственного смысла и практических уро-
ков для жизни; предметы его внимания - историческая телеология и житейс-
кая мораль. На мировые события он смотрит самоуверенным взглядом мысли-
теля, для которого механика общежития не составляет загадки: ему ясны
силы и пружины, движущие людскую жизнь. Два мира противостоят и борются
друг с другом, чтобы доставить торжество своим непримиримым началам доб-
ра и зла. Борцами являются ангелы и бесы. У дня и ночи, у света и мрака,
у снега и града, у весны, лета, осени и зимы есть свой ангел; ко всему,
ко всем творениям приставлены ангелы. Так и ко всякому человеку, ко вся-
кой земле, даже языческой, приставлены ангелы охранять их от зла, помо-
гать им против лукавого. И у противной стороны есть сильные средства и
способы действия: это-бесовские козни и злые люди. Бесы подтолкнут чело-
века на зло и сами же над ним смеются, ввергнув его в пропасть смертную.
Прельщают они видениями, волхвованиями, особенно женщин, и разными коз-
нями наводят людей на зло. А злой человек хуже самого беса: бесы хоть
бога боятся, а злой человек "ни бога ся боит, ни человек ся стыдит". Но
и у бесов есть своя слабость: умея внушить людям злые помыслы, они не
знают мыслей человеческих, которые ведает только бог, и потому,
пуская свои лукавые стрелы наугад, часто промахиваются. Борьба обоих
миров идет из-за человека. Куда, к какому концу направляется житейский
водоворот, производимый борьбой, и как в нем держаться человеку-вот
главный предмет внимания для летописца. Жизнь дает человеку указания,
предостерегающие и вразумляющие; надобно только уметь замечать и пони-
мать их. Летописец описывает нашествия поганых на

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ VI

ения божия", мирового нравственного порядка, созидаемого провидением.
Летописец^ более всего рассказывает о политических событиях и о междуна-
родных отношениях; но взгляд его по существу своему церковно-историчес-
кий. Его мысль сосредоточена не на природе действующих в истории сил,
известной ему из других источников, а на образе их действий по отношению
к человеку и на уроках, какие человек должен извлекать для себя из этого
образа действий. Эта дидактическая задача летописания и сообщает спо-
койствие и ясность рассказу летописца, гармонию и твердость его суждени-
ям.
 Познакомив вас с основным источником для изучения древнейшего периода
нашей истории, перейду к изложению фактов этого периода.
 Русскую землю, беды, какие она терпит от них. Зачем попускает бог не-
верным торжествовать над христианами? Не думай, что бог любит первых
больше, чем последних: нет, он попускает поганым торжествовать над нами
не потому, что их любит, а потому, что нас милует и хочет сделать дос-
тойными своей милости, чтобы мы, вразумленные несчастиями, покинули путь
нечестия. Поганые-это батог, которым провидение исправляет детей своих.
"Бог бо казнит рабы своя напастьми различными, огнем и водою и ратью и
иными различными казньми; хрестьянину бо многими напастьми внити в
царство небесное". Так историческая жизнь служит нравственно-религиозной
школой, в которой человек должен научиться познавать пути провидения.
Горе ему, если он разойдется с этими путями. Игорь и Всеволод Святосла-
вичи, побив половцев, мечтают о славе, какая ждет их, когда они прогонят
поганых к самому морю, "куда еще не ходили деды наши, а возьмем до конца
свою славу и честь". Говорили они так, не ведая "божия строения", пред-
назначившего им поражение и плен. Все провозвещает эти пути, не только
исторические события, но и физические явления, особенно необычайные зна-
мения небесные. Отсюда напряженный интерес летописца к явлениям природы.
В этом отношении его программа даже шире, чем у современного историка: у
него природа прямо вовлечена в историю, является не источником стихий-
ных, часто роковых влияний, то возбуждающих, то угнетающих дух человека,
даже не просто немой обстановкой человеческой жизни; она сама-живое,
действующее лицо истории, живет вместе с человеком, радеет ему, знамени-
ями вещает ему волю божию. У летописца есть целое учение о знамениях не-
бесных и земных и об их отношении к делам человеческим. Знамения бывают
либо к добру, либо ко злу. Землетрясения, затмения, необычайные звезды,
наводнения-все такие редкие, знаменательные явления не на добро бывают,
проявляют либо рать, усобицу, голод, мор, либо чью смерть. Согрешит ка-
кая-либо земля-бог казнит ее голодом, нашествием поганых, зноем либо
иной какой казнью^
 Так летописец является моралистом, который видит в жизни человеческой
борьбу двух начал, добра и зла, провидения и диавола, а человека считает
лишь педагогиче-ским материалом, который провидение воспитывает, нап-
равляя его к высоким целям, ему предначертанным. Добро и зло, внешние и
внутренние бедствия, самые знамения небесные - все в руках провидения
служит воспитательным средством для человека, пригодным материалом для
"стро-
 ЛЕКЦИЯ VII
 ГЛАВНЫЕ ФАКТЫ 1 ПЕРИОДА РУССКОЙ ИСТОРИИ. ДВА ВЗГЛЯДА НА ЕЕ НАЧАЛО.
 НАРОДЫ, ОБИТАВШИЕ В ЮЖНОЙ РОССИИ ДО ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН, И ИХ ОТНОШЕНИЕ
К РУССКОЙ ИСТОРИИ.
 КАКИЕ ФАКТЫ МОЖНО ПРИЗНАВАТЬ НАЧАЛЬНЫМИ В ИСТОРИИ НАРОДА? ПРЕДАНИЕ
НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ О РАССЕЛЕНИИ СЛАВЯН С ДУНАЯ. ИОРНАНД О РАЗМЕЩЕНИИ
СЛАВЯН В VI в. ВОЕННЫЙ СОЮЗ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН НА КАРПАТАХ. РАССЕЛЕНИЕ
ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН ПО РУССКОЙ РАВНИНЕ, ЕГО ВРЕМЯ И ПРИЗНАКИ. ОБОСОБЛЕНИЕ
ВОСТОЧНОГО СЛАВЯНСТВА КАК СЛЕДСТВИЕ РАССЕЛЕНИЯ.
 Приступая к изучению первого периода нашей истории, напомню его пре-
делы и то господствующее сочетание общественных элементов, которое нап-
равляло русскую жизнь в это время.
 1 ПЕРИОД РУССКОЙ ИСТОРИИ. Я веду этот период с древнейших времен до
конца XII или до начала XIII в. Не могу точнее обозначить его конечного
предела. Никакое ' поворотное событие не отделяет резко этого периода от
последующего. Нашествие монголов нельзя признать таким раздельным собы-
тием: монголы застали Русь на походе, во время передвижки, которую уско-
рили, но которой не вызвали; новый склад жизни завязался до них\ Около
половины XI в. территория, на которой сосредоточивалась главная масса
русского населения, тянулась длинной и довольно узкой полосой по средне-
му и верхнему Днепру с его притоками и далее на север через водораздел
до устьев Волхова. Эта территория политически раздроблена на области,
"волости", в каждой из которых политическим средоточением служил большой
торговый город, первый устроитель и руководитель политического быта сво-
ей области. Эти города мы будем называть волостными, а руководимые ими
области городовыми. Вместе с тем эти же волостные города служили средо-
точиями и руководителями и экономического движения, направлявшего хо-
зяйственный быт тогдашней Руси, внешней

 ЛЕКЦИЯ VII
торговли. Все другие явления этого времени, учреждения, социальные
отношения, нравы, успехи знания и искусства, даже нравственно-религиоз-
ной жизни, были прямыми или отдаленными последствиями совокупного
действия двух указанных факторов, волостного торгового города и внешней
торговли. Первый и самый трудный вопрос, представляющийся при изучении
этого периода, касается того, как и какими условиями создан был обозна-
ченный склад политических и экономических отношений, когда появилось на
указанной полосе славянское население и чем вызваны были к действию оба
указанных фактора.
 ДВА ВЗГЛЯДА НА ЕЕ НАЧАЛО. В нашей исторической литературе преобладают
два различных взгляда на начало нашей истории. Один из них изложен в
критическом исследовании о древнерусских летописях, составленном членом
русской Академии наук XVIII в., знаменитым ученым немцем Шлецером на не-
мецком языке и изданном в начале прошлого века^. Вот основные черты
Шлецерова взгляда, которого держались Карамзин, Погодин, Соловьев^. До
половины IX в., т.е. до прихода варягов, на обширном пространстве нашей
равнины, от Новгорода до Киева по Днепру направо и налево, все было дико
и пусто, покрыто мраком: жили здесь люди, но без правления, подобно зве-
рям и птицам, наполнявшим их леса. В эту обширную пустыню, заселенную
бедными, разбросанно жившими дикарями, славянами и финнами, начатки
гражданственности впервые были занесены пришельцами из Скандинавии-варя-
гами около половины IX в. Известная картина нравов восточных славян, как
ее нарисовал составитель Повести о начале Русской земли, по-видимому,
оправдывала этот взгляд. Здесь читаем, что восточные славяне до принятия
христианства жили "зверин-ским образом, скотски", в лесах, как все зве-
ри, убивали друг друга, ели все нечистое, жили уединенными, разбросанны-
ми и враждебными один другому родами: "... живяху кождо с своим родом и
на своих местех, владеюще кождо родом своим" *. Итак, нашу историю сле-
дует начинать не раньше половины IX в. изображением тех первичных исто-
рических процессов, которыми везде начиналось человеческое общежитие,
картиной выхода из первобытного дикого состояния. Другой взгляд на нача-
ло нашей истории прямо противоположен первому. Он начал распространяться
в нашей литературе несколько позднее первого, писателями XIX в. Наиболее
полное выражение его можно найти в сочинениях профессора Московского
университета Беляева

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ VII

и г. Забелина, в 1 томе его "Истории русской жизни с древнейших
времен". Вот основные черты их взгляда. Восточные славяне искони обитали
там, где знает их наша Начальная летопись; здесь, в пределах русской
равнины, они поселились, может быть, еще за несколько веков до р. х.
Обозначив так свою исходную точку, ученые этого направления изображают
долгий и сложный исторический процесс, которым из первобытных мелких ро-
довых союзов вырастали у восточных славян целые племена, среди племен
возникали города, из среды этих городов поднимались главные, или стар-
шие, города, составлявшие с младшими городами или пригородами племенные
политические союзы полян, древлян, северян и других племен, и, наконец,
главные города разных племен приблизительно около эпохи призвания князей
начали соединяться в один общерусский союз. При схематической ясности и
последовательности эта теория несколько затрудняет изучающего тем, что
такой сложный исторический процесс развивается ею вне времени и истори-
ческих условий: не видно, к какому хронологическому пункту можно было бы
приурочить начало и дальнейшие моменты этого процесса и как, в какой ис-
торической обстановке он развивался. Следуя этому взгляду, мы должны на-
чинать нашу историю задолго до р. х., едва ли не со времен Геродота, во
всяком случае, за много веков до призвания князей, ибо уже до их прихода
у восточных славян успел установиться довольно сложный и выработанный
общественный строй, отлившийся в твердые политические формы. Войдем в
разбор уцелевших известий и преданий о наших славянах и тогда получим
возможность оценить оба сейчас изложенных взгляда.
 ДОСЛАВЯНСКОЕ ЗАСЕЛЕНИЕ ЮЖНОЙ РОССИИ. Что разуметь под началом истории
какого-либо народа? С чего начинать его историю? ^ Древние^ греческие и
римские писатели сообщают нам о южной степной-России ряд известий, нео-
динаково достоверных, полученных ими через посредство греческих колоний
по северным берегам Черного моря от купцов или по личным наблюдениям. До
нашей эры разные кочевые народы, приходившие из Азии, господствовали
здесь один за другим, некогда киммериане, потом при Геродоте скифы,
позднее, во времена римского владычества, сарматы. Около начала нашей
эры смена пришельцев учащается, номенклатура варваров в древней Скифии
становится сложнее, запутаннее. Сарматов сменили или из них выделились
геты, языги, роксаланы, аланы, бастарны, даки. Эти народы

толпятся к нижнему Дунаю, к северным пределам империи, иногда вторга-
ются в ее области, скучиваются в разноплеменные рассыпчатые громады, об-
разуют между Днепром и Дунаем обширные, но скоропреходящие владения, ка-
ковы были перед р. х. царства гетов, потом даков и роксалан, которым
римляне даже принуждены были платить дань или откуп. Видно, что подго-
товлялось великое переселение народов. Южная Россия служила для этих
азиатских проход цев временной стоянкой, на которой они готовились сыг-
рать ту или другую европейскую роль, пробравшись к нижнему Дунаю или пе-
ревалив за Карпаты. Эти народы, цепью прошедшие на протяжении веков по
южно-русским степям, оставили здесь после себя бесчисленные курганы, ко-
торыми усеяны обширные пространства между Днестром и Кубанью. Над этими
могильными насыпями усердно и успешно работает археология и открывает в
них любопытные исторические указания, пополняющие и проясняющие древних
греческих писателей, писавших о нашей стране. Некоторые народы, подолгу
заживавшиеся в припонтий-ских степях, например скифы, входили через
здешние колонии в довольно тесное соприкосновение с античной культурой.
Вблизи греческих колоний появлялось смешанное эллино-скифское население.
Скифские цари строили дворцы в греческих городах, скифская знать ездила
в самую Грецию учиться; в скифских курганах находят вещи высокохудожест-
венной работы греческих мастеров, служившие обстановкой скифских жилищ.
 ЕГО ЗНАЧЕНИЕ. Все эти данные имеют большую общеисторическую цену; но
они относятся больше к истории нашей страны, чем к истории нашего наро-
да. Наука пока не в состоянии уловить прямой исторической связи этих
азиатских посетителей южной Руси с славянским населением, позднее здесь
появляющимся, как и влияния их художественных заимствований и культурных
успехов на быт полян, северян и проч. Присутствия славян среди этих
древних народов незаметно. И сами эти народы остаются этнографическими
загадками. Историческая этнография, изучая происхождение всех этих наро-
дов, пыталась выяснить, какие из них принадлежали к кельтскому и какие к
германскому или славянскому племени. В такой постановке вопроса есть,
кажется, некоторое методологическое недоразумение. Эти племенные группы,
на которые мы теперь делим европейское население, не суть какое-либо
первобытное извечное деление человечества: они сложились исторически и
обосо-

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ VII

бились в свое время каждая. Искать их в скифской древности значит
приурочивать древние племена к позднейшей этнографической классификации.
Если эти племена и имели общую генетическую связь с позднейшим населени-
ем Европы, то отдельным европейским народам трудно найти среди них своих
прямых специальных предков и с них начинать свою историю.
 НАЧАЛЬНЫЕ ФАКТЫ В ИСТОРИИ НАРОДА. Начало истории народа должно обоз-
начаться какими-либо более явственными, уловимыми признаками. Их надобно
искать прежде всего в памяти самого народа. Первое, что запомнил о себе
народ, и должно указывать путь к началу его истории. Такое воспоминание
не бывает случайным, беспричинным. Народ есть население, не только сов-
местно живущее, но и совокупно действующее, имеющее общий язык и общие
судьбы. Потому в народной памяти обыкновенно надолго удерживаются собы-
тия, которые впервые коснулись всего народа, в которых весь он принял
участие и через это совокупное участие впервые почувствовал себя единым
целым. Но такие события обыкновенно не проходят бесследно не только для
народной памяти, но и для народн