ожию, не
хуже был первых праведников, "от него же и аз многа словеса слышах, еже
и вписах в летописаньи сем". На основании этого можно составить некото-
рое понятие о начальном киевском летописце. В молодости он жил уже в Ки-
еве, в конце XI и в начале XII в. был, наверное, иноком Печерского мо-
настыря и вел летопись. С половины XI в., даже несколько раньше, и лето-
писный рассказ становится подробнее и теряет легендарный отпечаток, ка-
кой лежит на известиях летописи до этого времени.
 КТО ОН БЫЛ? Кто был этот летописец? Уже в начале XIII столетия су-
ществовало предание в Киево-Печерском монастыре, что это был инок того
же монастыря Нестор. Об этом Несторе, "иже написа летописец", упоминает
в своем послании к архимандриту Акиндину (1224-1231) монах того же мо-
настыря Поликарп, писавший в начале XIII столетия. Историограф Татищев
откуда-то знал, что Нестор родился на Белоозере^. Нестор известен в на-
шей древней письменности, как автор двух повествований, жития преподоб-
ного Феодосия и сказания о святых князьях Борисе и Глебе. Сличая эти па-
мятники с соответствующими местами известной нам Начальной летописи,
нашли непримиримые противоречия. Например, в летописи есть сказание об
основании Печерского монастыря, где повествователь говорит о себе, что
его принял в монастырь сам преподобный, а в житии Феодосия биограф за-
мечает, что он, "грешный Нестор", был принят в монастырь уже преемником
Феодосия, игуменом Стефаном. Эти противоречия между летописью и назван-
ными памятниками объясняются 'лем, что читаемые в летописи сказания о
Борисе и Глебе, о Печерском монастыре и преподобном Феодосии не принад-
лежат летописцу, вставлены в летопись составителем свода и писаны други-
ми авторами, первое монахом XI в. Иаковом, а два последние, помещенные в
летописи под 1051 и 1074 гг., вместе с третьим рассказом под 1091 г. о
перенесении мощей преподобного Феодосия представляют разорванные части
одной цельной повести, написанной постриженником и учеником Феодосиевым,
который, как очевидец, знал о

 Феодосии и о монастыре его времени больше Нестора, писавшего по расс-
казам старших братий обители. Однако эти разноречия подали повод некото-
рым ученым сомневаться в принадлежности Начальной летописи Нестору, тем
более что за рассказом о событиях 1110 г. в Лаврентьевском списке следует
такая неожиданная приписка: "Игумен Силивестр святого Михаила написах
книгы си летописец, надеяся от бога милость прияти, при князи Володиме-
ре, княжащю ему Кыеве, а мне в то время игуменящю у святого Михаила, в
6624". Сомневаясь в принадлежности древней киевской летописи Нестору,
некоторые исследователи останавливаются на этой приписке как на доказа-
тельстве, что начальным киевским летописателем был игумен Михайловского
Выдубицкого монастыря в Киеве Сильвестр, прежде живший иноком в Печерс-
ком монастыре. Но и это предположение сомнительно. Если древняя киевская
летопись оканчивалась 1110 г., а Сильвестр сделал приписку в 1116 г., то
почему он пропустил промежуточные годы, не записавши совершившихся в них
событий, или почему сделал приписку не одновременно с окончанием летопи-
си, а пять-шесть лет спустя? С другой стороны, в XIV-XV вв. в нашей
письменности, по-видимому, отличали начального киевского летописателя от
Сильвестра, как его продолжателя. В одном из поздних сводов, Никоновс-
ком, после сенсационного рассказа о несчастном для русских нашествии ор-
дынского князя Эдигея в 1409 г., современник-летописец делает такое за-
мечание: "Я написал это не в досаду кому-нибудь, а по примеру начального
летословца киевского, который, не обинуясь, рассказывает "вся временна
бытства земская" (все события, совершившиеся в нашей земле); да и наши
первые властодержцы без гнева позволяли описывать все доброе и недоброе,
случавшееся на Руси, как при Владимире Мономахе, не украшая, описывал
оный великий Сильвестр Выдубицкий". Значит, Сильвестр не считался в на-
чале XV в. начальным летослов-цем киевским.
 Разбирая состав Начальной летописи, мы, кажется, можем угадать отно-
шение к ней этого Сильвестра. Эта летопись есть сборник очень разнооб-
разного исторического материала, нечто вроде исторической хрестоматии. В
ней соединены и отдельные краткие погодные записи, и пространные расска-
зы об отдельных событиях, писанные разными авторами ^, и дипломатические
документы, например договоры Руси с греками Х в. или послание Мономаха к
Олегу черниговскому 1098 г. ", спутанное с его же Поучением к детям (под
1096 г.), и даже произведения духовных

 ЛЕКЦИЯ V
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

пастырей, например поучение Феодосия Печерского. В основание свода
легли как главные его составные части три особые цельные повествования.
Мы разберем их по порядку в своде.
 СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ ЛЕТОПИСИ. 1. Повесть временных лет. Читая первые лис-
ты летописного свода, замечаем, что это связная и цельная повесть,
лишенная летописных приемов. Она рассказывает о разделении земли после
потопа между сыновьями Ноя с перечнем стран, доставшихся каждому, о рас-
селении народов после столпотворения, о поселении славян на Дунае и рас-
селении их оттуда, о славянах восточных и их расселении в пределах Рос-
сии, о хождении апостола Андрея на Русь, об основании Киева с новым
очерком расселения восточных славян и соседних с ними финских племен, о
нашествии разных народов на славян с третьим очерком расселения славян
восточных и с описанием их нравов, о нашествии на них хозар, о дани, ко-
торую одни из них платили варягам, а другие хозарам, об изгнании первых,
о призвании Рюрика с братьями из-за моря, об Аскольде и Дире и об ут-
верждении Олега в Киеве в 882 г. Повесть составлена по образцу визан-
тийских хронографов ^, обыкновенно начинающих свой рассказ ветхозаветной
историей. Один из этих хронографов-Георгий Амартола" (IX в. с продолже-
нием до 948 г.) стал рано известен на Руси в славянском, именно в бол-
гарском, переводе '". Его даже прямо называет Повесть как один из своих
источников; отсюда, между прочим, заимствован рассказ о походе Аскольда
и Дира на греков под 866 г. ^ Но вместе с выдержками из Георгия она пере-
дает о восточных славянах ряд преданий, в которых, несмотря на прозаи-
ческое изложение, уцелели еще черты исторической народной песни, напри-
мер предание о нашествии аваров на славян-дулебов. В начале Повесть
представляет сплошной рассказ без хронологических пометок. Хронологичес-
кие указания являются только с 852 г. но не потому, что Повесть имеет
что-нибудь сказать о славянах под этим годом: она не помнит ни одного
события, касавшегося славян в этом году ^, и мы увидим, что вся статья
под этим годом вставлена в Повесть позднее чужой рукой. Далее, первое
русское известие, помеченное в Повести годом, таково, что его нельзя
приурочить к какому-либо одному году: именно под 859 г. Повесть расска-
зывает о том,
что варяги брали дань с северных племен, а хозары с южных. Когда на-
чалась та и другая дань, когда и как варяги покорили северные

племена, о чем здесь узнаем впервые, - об этом Повесть ничего не пом-
нит. Еще более неловко поставлен 862 г. Под этим годом мы читаем длинный
ряд известий: об изгнании варягов и усобице между славянскими родами, о
призвании князей из-за моря, о прибытии Рюрика с братьями и о смерти
последних, об уходе двух бояр Рюрика, Аскольда и Дира, в Киев из Новго-
рода. Здесь под одним годом, очевидно, соединены события нескольких лет:
сама Повесть оговаривается, что братья Рюриковы умерли спустя два года
после их прихода. Рассказ о 862 г. кончается такими словами: "Рюрику же
княжащу в Новегороде, - в лето 6371,6372,6373,6374-иде Аскольд и Дир на
греки", т.е. вставка пустых годов оторвала главное предложение от при-
даточного. Очевидно, хронологические пометки, встречающиеся в Повести
при событиях IX в "не принадлежат автору рассказа, а механически встав-
лены позднейшею рукой. В этой Повести находим указание на время, когда
она была составлена ". Рассказывая, как Олег утвердился в Киеве и начал
устанавливать дани с подвластных племен, повествователь добавляет, что и
на новгородцев была наложена дань в пользу варягов по триста гривен в
год, "еже до смерти Ярославле даяше варягом". Так написано в Лав-
рентьевском списке; но в одном из позднейших сводов, Никоновском, встре-
чаем это известие в другом изложении: Олег указал Новгороду давать дань
варягам, "еже и ныне дают". Очевидно, это первоначальная, подлинная фор-
ма известия. Следовательно, Повесть составлена до смерти Ярослава, т.е.
раньше 1054 г. Если это так, то автором ее не мог быть начальный киевс-
кий летописец. Трудно сказать, чем оканчивалась эта Повесть, на каком
событии прерывался ее рассказ. Пересчитывая народы, нападавшие на сла-
вян, повествователь говорит, что после страшных обров, так мучивших сла-
вянское племя дулебов, пришли печенеги, а потом, уже при Олеге, прошли
мимо Киева угры ^. Действительно, в самом рассказе Повести это событие
отнесено ко времени Олега и поставлено под 898 г. Итак, печенеги по По-
вести предшествовали венграм. Но далее в своде мы читаем, что только п








ри Игоре в 915 г., т.е. после прохода угров мимо Киева, печенеги
впервые пришли на Русскую землю. Итак, повествователь о временах Игоря
имел несколько иные исторические представления, чем повествователь о
временах, предшествовавших княжению Игоря, т.е. события 915 г. и следу-
ющих лет описаны уже не автором Повести. Эта Повесть носит в своде такое
заглавие: "Се повести временных лет, откуду есть пошла Русская земля,
кто в Киеве нача первее княжити и откуду

 4 В. О. Ключевский, т. 1

 ЛЕКЦИЯ V
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

 Русская земля стала есть". Итак, автор обещает рассказать, как нача-
лась Русская земля. Рассказывая об утверждении Олега в Киеве в 882 г.,
повествователь замечает: "... беша у него варязи и словени и прочи, проз-
вашася Русью". Вот и начало Руси, Русской земли-исполнение обещания,
данного повествователем. Итак, Повесть временных лет есть заглавие, от-
носящееся не к целому своду, а только к рассказу, составляющему его на-
чало и прерывавшемуся, по-видимому, на княжении Олега. Эта Повесть сос-
тавлена не позже смерти Ярослава; призвание князей и утверждение Олега в
Киеве-ее главные моменты.
 II. Сказание о крещении Руси при Владимире. Оно разбито на три года:
986,987 и 988. Но это также не летописный рассказ: он лишен летописных
приемов, отличается полемической окраской, желанием охулить все веры,
кроме православной. И это сказание, очевидно, не принадлежит начальному
летописцу, а вставлено в свод его составителем ^. В нем уцелел намек на
время его составления. Когда ко Владимиру пришли евреи с предложением
своей веры, князь спросил их: "Где земля ваша?" Миссионеры отвечали: "В
Иерусалиме". - Полно, так ли? - переспросил их князь. Тогда миссионеры
сказали напрямки: "Разгневался бог на отцов наших и расточил нас по
странам грехов ради наших, и предана была земля наша христианам"^. Если
бы повествователь разумел первых, кто покорил землю евреев, он должен
был бы назвать язычников римлян; если бы он разумел властителей Иеруса-
лима, современных Владимиру, то он должен был бы назвать магометан; если
же он говорит о христианах, ясно, что он писал после завоевания Иеруса-
лима крестоносцами, т.е. в начале XII столетия (после 1099 г.)^. Основ-
ным^ источником Сказания о крещении Руси и о христианской деятельности
князя Владимира служило рядом с не успевшим еще завянуть народным преда-
нием древнее житие святого князя, написанное неизвестно кем немного лет
спустя после его смерти, судя по выражению жития о времени его княжения:
"Сице убо бысть малым прежде сих лет". Это житие-один из самых ранних
памятников русской литературы, если только оно написано русским, а не
греком, жившим в России^.
 III. Киево-Печерская летопись. Ее писал в конце XI и в начале XII в.
монах Печерского монастыря Нестор, как^ гласит раннее монастырское пре-
дание, отвергать которое нет достаточных оснований. Летопись прервалась
на 1110 г. Но каким годом она начиналась? Можно только догадываться, что
летописец повел свою повесть с событий,

совершившихся задолго до его вступления в монастырь, куда он поступил
не ранее 1074 г. Так, ему, по-видимому, принадлежит помещенный в своде
рассказ о событиях 1044 г. Говоря о вступлении князя Всеслава полоцкого
на отцовский стол, летописец упоминает о повязке, которой этот князь
прикрывал язву на своей голове. Об этой повязке летописец замечает:
"... еже носит Всеслав и до сего дне на собе", - а он умер в 1101 г. Если
так, то можно предполагать, что летопись Нестора начиналась временами
Ярослава 1. С большей уверенностью можно думать, что летопись прервалась
именно на 1110 г. и что заключительная приписка Сильвестра не случайно
помещена под этим годом. На это указывает самое описание 1110 г. в Лав-
ренть-евском списке, сохранившем Сильвестрову приписку. Потому ли, что
весть о случившемся не всегда скоро доходила до летописца, или по другим
причинам, ему иногда приходилось записывать события известного года уже
в следующем году, когда становились известны их следствия или дальнейшее
развитие, о чем он и предуведомлял при описании предыдущего года как
будто ante factum. Он, впрочем, иногда оговаривался, что это не предви-
дение, а только опоздание записи: "еже и бысть, якоже скажем после в
пришедшее лето", т.е. когда будем описывать наступивший год. То же слу-
чилось и с 1110 г. Над Печерским монастырем явилось знамение, столп ог-
ненный, который "весь мир виде". Печерский летописец истолковал явление
так: огненный столп-это вид ангела, посылаемого волею божией вести людей
путями промысла, как во дни Моисея огненный столп ночью вел Израиля. Так
и это явление, заключает летописец, предзнаменовало, "ему же бе быти",
чему предстояло сбыться и что сбылось: на следующее лето не этот ли ан-
гел был (нашим) вождем на иноплеменников и супостатов? Летописец писал
это уже в 1111 г., после страшного мартовского поражения, нанесенного
русскими половцам, и слышал рассказ победителей об ангелах, видимо помо-
гавших им в бою, но почему-то, вероятно за смертию, не успел описать
этих событий 1111 г., на которые намекал в описании 1110 г. В Ипа








тьев-ском списке то же знамение изображено, как в Лаврентьев-ском,
лишь с некоторыми отступлениями в изложении. Но под 1111 г. в рассказе о
чудесной победе русских то же знамение описано вторично и иначе, другими
словами и с новыми подробностями, хотя и со ссылкой на описание предыду-
щего года, и притом приурочено к лицу Владимира Мономаха, являющегося
главным деятелем подвига, в котором участвовало 9 князей. Этот 1111 г.
описан,

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ V

очевидно, другим летописцем и, может быть, уже по смерти Святополка,
когда великим князем стал Мономах. Итак, летопись Нестора была дописана
в 1111 г. и кончалась 1110 г. Как мог летописец вести свою летопись? Так
же, как он писал житие преподобного Феодосия, которого не знал при его
жизни, - по рассказам знающих людей, очевидцев и участников событий. Пе-
черский монастырь был средоточием, куда притекало все властное и влия-
тельное в тогдашнем русском обществе, все, что делало тогда историю
Русской земли: князья, бояре, епископы, съезжавшиеся на собор к киевско-
му митрополиту, купцы, ежегодно проходившие по Днепру мимо Киева в Гре-
цию и обратно. Ян, боярин, бывший киевским тысяцким, друг и чтитель пре-
подобного Феодосия и добрый знакомый летописца, сын Вышаты, которому
Ярослав 1 поручал большие дела, - один этот Ян Вышатич, умерший в 1106 г.
90 лет от роду, был для летописца живой столетней летописью, от которой
он слышал "многа словеса", записанные им в своей летописи. Все эти люди
приходили в монастырь преподобного Феодосия за благословением перед на-
чалом дела, для благодарственной молитвы по окончании, молились, просили
иноческих молитв, жертвовали "от имений своих на утешение братии и на
строение монастырю", рассказывали, размышляли вслух, исповедуя игумену и
братии свои помыслы. Печерский монастырь был собирательным фокусом,
объединявшим рассеянные лучи русской жизни, и при этом сосредоточенном
освещении наблюдательный инок мог видеть тогдашний русский мир многосто-
роннее, чем кто-либо из мирян ".
 СОЕДИНЕНИЕ ЧАСТЕЙ ЛЕТОПИСИ В СВОД. Таковы три основные части, из ко-
торых составлен начальный летописный свод: 1) Повесть временных лет,
прерывающаяся на княжении Олега и составленная до 1054 г.; 2) Сказание о
крещении Руси, помещенное в своде под годами 986-988 и составленное в
начале XII в., и 3) Киево-Печерская летопись, в которой описаны события
XI и XII вв. до 1110 г. включительно. Вы видите, что между этими состав-
ными частями свода остаются обширные хронологические промежутки. Чтобы ^
видеть, как пополнялись эти промежутки, рассмотрим княжение Игоря, сос-
тавляющее часть 73-летнего промежутка, отделяющего княжение Олега от мо-
мента, которым начинается Сказание о крещении Руси (913-985). Наиболее
важные для Руси события рассказаны под годами: 941, к которому отнесен
первый поход Игоря на греков, изложенный по хронографу

 Амартола и частью по греческому житию Василия Нового, под 944-годом
второго похода, в описании которого очевидно участие народного сказания,
и под 945, где помещен текст Игорева договора с греками и потом расска-
зано также по народному киевскому преданию о последнем древлянском хож-
дении Игоря за данью, о смерти князя и о первых актах Ольгиной мести.
Под восемью другими годами помещены не касающиеся Руси известия о визан-
тийских, болгарских и угорских отношениях, взятые из того же хронографа
Амартола, и между ними четыре краткие заметки об отношениях Игоря к
древлянам и печенегам, что могло удержаться в памяти киевского общества.
Ряд этих 11 описанных лет в нескольких местах прерывается большим или
меньшим количеством годов пустых, хотя и проставленных по порядку в виде
табличек: для этих годов, которых в 33-летнее княжение Игоря оказалось
22, составитель свода не мог найти в своих источниках никакого подходя-
щего материала. Подобным образом восполнена и другая половина этого про-
межутка, как и промежуток между сказанием о крещении Руси и предполагае-
мым началом Печерской летописи. Источниками при этом служили кроме гре-
ческих переводных и южно-славянских произведений, обращавшихся на Руси,
еще договоры с греками, первые опыты русской повествовательной письмен-
ности, а также народное предание, иногда развивавшееся в целое поэтичес-
кое сказание, в историческую сагу, например об Ольгиной мести ^. Эта на-
родная киевская сага проходит яркой нитью, как один из основных источни-
ков свода, по IX и всему Х в.; следы ее заметны даже в начале XI столе-
тия, именно в рассказе о борьбе Владимира с печенегами. По этим уцелев-
шим в своде обломкам киевской былины можно заключать, что в половине XI
в. уже сложился в Киевской Руси целый цикл историко-поэтических преда-
ний^, главное содержание которых составляли походы Руси на Византию;
другой, позднейший цикл богатырских былин, воспевающий борьбу богатырей
Владимира со степными кочевниками, также образовался в Киевской Руси и
до сих пор кой-где еще держится в народе, между тем как обломки перво








го уцелели только в летописном своде и изредка встречаются в старин-
ных рукописных сборниках.
 ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ ПЛАН СВОДА ^. Ряды пустых годов наглядно обнаруживают
способ составления свода по перечисленным источникам. В расположении
собранного летописного материала состави-

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ V

как его последняя
да в начальный летописный свод главная часть. Значит, нельзя сказать
ни того, что Сильвестр был начальным киевским летописцем, ни того, что
Нестор составил читаемую нами древнейшую летопись, т.е. начальный лето-
писный свод: Нестор был составителем древнейшей киевской летописи, не
дошедшей до нас в подлинном виде, а Сильвестр-составителем начального
летописного свода, который не есть древнейшая киевская ле