а господству-
ют два взгляда на происхождение Русской Правды. Одни видят в ней не офи-
циальный документ, не подлинный памятник законодательства, как он вышел
из рук законодателя, а приватный юридический сборник, составленный ка-
ким-то древнерусским законоведом или несколькими законоведами для своих

 ЛЕКЦИЯ xiii
частных надобностей ^ Другие считают Русскую Правду официальным доку-
ментом, подлинным произведением русской законодательной власти, только
испорченным переписчиками, вследствие чего явилось множество разных
списков Правды, различающихся количеством, порядком и даже текстом ста-
тей^. Разберем Русскую Правду, чтобы проверить и оценить оба этих взгля-
да.
 Читая Русскую Правду, вы прежде всего узнаете по заглавию над первой
статьей памятника в древнейших списках, что это "суд" или "устав" Ярос-
лава. В самом памятнике не раз встречается замечание, что так "судил"
или "уставил" Ярослав. Первое заключение, к которому приводят эти указа-
ния, то, что Русская Правда есть кодекс, составленный Ярославом и слу-
живший руководством для княжеских судей XI в. Ив нашей древней письмен-
ности сохранилась память о Ярославе как установителе правды, закона: ему
давалось иногда прозвание Правосуда*. Всматриваясь ближе в памятник, мы
соберем значительный запас наблюдений, разрушающих это первое заключе-
ние.
 СЛЕДЫ ЯРОСЛАВИЧЕЙ И МОНОМАХА. 1. Встречаем в Правде несколько поста-
новлений, изданных преемниками Ярослава, его детьми и даже его внуком
Мономахом, которому принадлежит закон, направленный против ростовщичест-
ва и занесенный в Правду. Итак, Правда была плодом законодательной дея-
тельности не одного Ярослава.
 ПАРАФРАЗЫ. II. Текст некоторых статей представляет не подлинные слова
законодателя, а их изложение, парафразу, принадлежащую кодификатору или
повествователю, рассказавшему о том, как закон был составлен. Такова,
например, вторая статья Правды по пространной редакции. Статья эта есть
добавка, точнее, поправка к первой статье о кровной мести и гласит:
"После Ярослава собрались сыновья его Изяслав, Святослав, Всеволод и му-
жи их и отменили месть за убийство, а установили денежный выкуп, все же
прочее, как судил Ярослав, как уставили и его сыновья". Вы видите, что
это не подлинный текст закона Ярославовых сыновей, даже не текст како-
го-либо закона, а протокол княжеского съезда или историческое изложение
закона словами кодификатора^.
 ВЛИЯНИЕ ДУХОВЕНСТВА. III. В Русской Правде нет и следа одной важной
особенности древнерусского судебного процесса, одного из судеб-

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ XIII

ных доказательств-судебного поединка, поля. Между тем сохранились в
древних источниках нашей истории следы, указывающие на то, что поле
практиковалось как до Русской Правды, так и долго после нее. Византийс-
кий писатель Х в. Лев Диакон в рассказе о болгарском походе Святослава
говорит что русские в его время имели обыкновение решать взаимные распри
"кровью и убийством". Под этим неопределенным выражением можно еще разу-
меть родовую кровную месть; но арабский писатель Ибн-Даста, писавший
несколько раньше Льва, рисует нам изобразительную картину судебного пое-
динка на Руси в первой половине Х в. ^ По его словам, если кто на Руси
имеет дело против другого, то зовет его на суд к князю, пред которым и
препираются обе стороны. Дело решается приговором князя. Если же обе
стороны недовольны этим приговором, окончательное решение предоставляет-
ся оружию: чей меч острее, тот и берет верх. При борьбе присутствуют ро-
дичи обеих сторон, вооруженные. Кто одолеет в бою, тот и выигрывает де-
ло. Итак, несомненно, что задолго до Русской Правды Ярослава в русском
судопроизводстве практиковалось поле, судебный поединок. С другой сторо-
ны, указания на практику поля появляются в памятниках русского права с
самого начала XIII в." Почему Правда не знает этого важного судебного
средства, к которому так любили прибегать в древних русских судах? Она
знает его, но игнорирует, не хочет признавать. Находим и объяснение это-
го непризнания. Духовенство наше настойчиво в продолжение веков восста-
вало против судебного поединка как языческого остатка, обращалось даже к
церковным наказаниям, чтобы вывести его из практики русских судов; но
долго, едва ли не до конца XVI в., ее усилия оставались безуспешными.
Итак, замечается некоторая солидарность между Русской Правдой и юриди-
ческими понятиями древнерусского духовенства.
 РУССКАЯ ПРАВДА-ЧАСТЬ ЦЕРКОВНОГО СВОДА. IV. По разным спискам Русская
Правда является в двух основных редакциях, в краткой и пространной^. В
письменности раньше становится известна последняя: пространную Правду мы
встречаем уже в новгородской Кормчей конца XIII столетия, тогда как
древнейший список краткой редакции находим в списке новгородской летопи-
си конца XV в. Эта пространная Правда является всегда в одинаковом, так
сказать, окружении, в одном литературном обществе Краткая редакция

 Правды обыкновенно попадается в памятниках чисто литературного
свойства, не имевших практического судебного употребления, чаще в спис-
ках новгородской летописи древнейшей редакции^. Правду пространную
встречаем большею частью в Кормчих, древнерусских сводах церковных зако-
нов, иногда в сборниках канонического содержания, носящих название Мери-
ла праведного. Таким образом, Русская Правда жила и действовала в цер-
ковно-юридическом обществе: ее встречаем среди юридических памятников
церковного или византийского происхождения, принесенных на Русь духо-
венством и имевших практическое значение в церковных судах. Перечислю
членов этого церковно-юридического общества Правды. Вам известно, что
древняя русская Кормчая (Пт)8(х\ьоу) есть перевод византийского Номока-
нона. Номоканон есть свод церковных правил (Kavoves) и касающихся церкви
законов (VO^OL) византийских императоров. Этим сводом и руководилась,
частью руководится и доселе русская церковь в своем управлении и особен-
но в суде по духовным делам '". Византийский Номоканон, наша Кормчая,
является в нашей письменности с целым рядом дополнительных статей,
внесенных во вторую часть ее, в отдел императорских законов. Главные из
них таковы: 1) извлечение из законов Моисеевых; 2) Эклога ('ExXoyr) TUV
vo^wv, выборка законов)-свод, составленный при иконоборческих императо-
рах-соправителях первой половины VIII в. Льве Исавре и его сыне Констан-
тине Копрониме; этот свод содержит преимущественно постановления семей-
ного и гражданского права, но в нем есть отдел и о наказаниях за уголов-
ные преступления"; 3) Закон Судный людем, или Судебник царя Константина:
это-славянская переделка той же Эклоги, преимущественно ее статей о на-
казаниях'^; переделка эта является в славянской письменности даже раньше
перевода самой Эклоги и, кажется, сделана для болгар вскоре после приня-
тия ими христианства, т.е. в IX в; 4) Прохирон ('О TTpo^eLpos vo^oq.
Закон градский-jus civile), законодательный свод императора Василия Ма-
кедонянина IX же века ^; 5) целиком или отрывками церковные уставы наших
первых христ








ианских князей Владимира и Ярослава. Среди этих-то дополнительных
статей Кормчей обыкновенно и встречаем мы нашу пространную Правду. Так,
она является не самостоятельным памятником древнерусского законода-
тельства, а одной из дополнительных статей к своду церковных законов.

 ЛЕКЦИЯ XIII
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

 ЧЕРТЫ ЦЕРКОВНО-ВИЗАН-ТИИСКОГО ПРАВА. V. Разбирая дополнительные
статьи церковно-византийского происхождения, замечаем некоторую внутрен-
нюю связь между ними и нашей Правдой: некоторые постановления последней
как будто составлены при содействии первых. Например, в извлечении из
Моисеевых законов читаем статью о ночном воровстве. Эта статья, за-
имствованная из книги Исход, в нашей печатной Библии читается так:
"... аще в подкопании обрящется тать и язвен умрет, несть ему убийство;
аще же взыдет солнце над ним, повинен есть, умрет за него" '\ Смысл этой
статьи таков: если ночью захватят татя на месте преступления и убьют, не
считать этого за убийство; если же его убьют по восходе солнца, то убий-
ца виновен, должен сам подвергнуться смертной казни. В нашей Правде чи-
тается такая статья о ночной татьбе: "Кого застанут ночью у клети или на
каком воровстве, могут убить, как собаку; если же продержат пойманного
вора до рассвета, то должны вести его на княжий двор, в суд; если же вор
окажется убитым, а сторонние люди видели его уже связанным, то платить
за убийство пеню в 12 гривен". Вы чувствуете внутреннюю связь этой
статьи с приведенным местом Моисеева закона, но видите также, как Моисе-
еве постановление обрусело в Правде, приноровлено к местному обществу и
приняло своеобразные туземные формы выражения. Другой пример. В числе
статей упомянутых Эклоги и Прохирона мы встречаем краткое постановление:
"... раб не послушеству-ет" (не допускается на суде как свидетель) ^. У
нас на Руси кроме рабов был еще класс полусвободных людей, называвшихся
закупами. В Русской Правде читаем такую статью о свидетельстве в суде, о
послушестве: "свидетелем холоп быть не может (а послушества на холопа не
складают); если не будет свидетеля из свободных людей, то по нужде можно
призвать в свидетели боярского тиуна (приказчика), но не других (прос-
тых) холопов; только в малом иске и то по нужде можно сослаться и на
свидетельство закупа" ". Опять мысль Эклоги развита в Правде примени-
тельно к составу русского общества, выразилась в чисто русской форме.
 Или в числе статей упомянутого Закона Судного людем мы встречаем пос-
тановление о том, как наказывать человека, который без спроса сядет на
чужую лошадь: "... аще кто без повеления на чужем коне ездит, да ся тепет
по три краты", т.е. наказывается тремя ударами ^. В нашей Правде есть
постановление на тот же случай, которое читается так: "Кто сядет на чу-
жого коня без спросу, три гривны за это" ^. Русь времен Правды не любила
телесных

наказаний, и византийские удары плетью переведены в Правде на обычный
у нас денежный штраф, на гривны^. Последний^ пример. В Законе Судном
есть взятая из Эклоги или Прохирона статья о рабе, совершившем кражу на
стороне, не у своего господина: если господин такого раба-вора захочет
удержать его за собою, обязан вознаградить потерпевшего, в противном
случае должен отдать его в полное владение потерпевшему. В нашей Правде
есть статья, по которой господин холопа, обокравшего кого-либо, должен
выкупать вора, платить все причиненные им убытки и пени или же выдать
его потерпевшему; но в нашей статье к этому прибавлено постановление,
как поступать с семьей холопа-вора и со свободными людьми, участвовавши-
ми в краже ^. Так мы замечаем, что составитель Русской Правды, ничего не
заимствуя дословно из памятников церковного и византийского права, одна-
ко, руководился этими памятниками. Они указывали ему случаи, требовавшие
определения, ставили законодательные вопросы, ответов на которые он ис-
кал в туземном праве.
 ВЫВОДЫ. Изложенные наблюдения проливают некоторый свет на происхожде-
ние Русской Правды. Мы замечаем, что Русская Правда - закон не одного
Ярослава, еще составлялась и в XII в., долго после Ярославовой смерти,
что она представляет не везде подлинный текст закона, а часто только его
повествовательное изложение, что Русская Правда игнорирует судебные пое-
динки, несомненно практиковавшиеся в русском судопроизводстве XI и XII
вв., но противные церкви, что Русская Правда является не как особый са-
мостоятельный судебник, а только как одна из дополнительных статей к
Кормчей, и что эта Правда составлялась не без влияния памятников церков-
но-византийского права, среди которых она вращалась. К чему приводит со-
вокупность этих наблюдений? Думаю, к тому, что читаемый нами текст Русс-
кой Правды сложился в сфере не княжеского, а церковного суда, в среде
церковной юрисдикции, нуждами и целями которой и руководился составитель
Правды в своей работе. Церковный кодификатор воспроизводил действовавшее
на Руси право, имея в виду потребности и основы церковной юрисдикции, и
воспроизводил только в меру этих потребностей и в духе этих основ. Вот
почему Правда не хочет знать поля. Потому же она молчит о преступлениях
политических, не входивших в компетенцию церковного суда, также об умыч-
ке, об оскорблении женщин и детей, об обидах словом: эти дела судились
церковным судом, но на


 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ XIII

основании не Русской Правды, а особых церковных законоположений, как
увидим. С другой стороны, до половины XI столетия княжескому судье едва
ли был и нужен писаный свод законов. Княжеский судья мог обходиться без
такого свода по многим причинам: 1) были еще крепки древние юридические
обычаи, которыми руководствовались в судебной практике князь и его
судьи; 2) тогда господствовал состязательный процесс, пря, и если бы
судья забыл или не захотел вспомнить юридический обычай, то ему настой-
чиво напомнили бы о нем сами тяжущиеся стороны, которые, собственно, и
вели дело и при которых судья присутствовал более безучастным зрителем
или пассивным председателем, чем руководителем дела; наконец, 3) князь
всегда мог в случае нужды своей законодательной властью восполнить юри-
дическую память или разрешить казуальное недоумение судьи.
 Но если княжеские судьи до половины или до конца XI в. могли обхо-
диться без писаного свода законов, то такой свод был совершенно необхо-
дим церковным судьям. Со времени принятия христианства русской церкви
была предоставлена двоякая юрисдикция. Она, во-первых, судила всех хрис-
тиан, духовных и мирян, по некоторым делам духовно-нравственного харак-
тера, во-вторых, судила некоторых христиан, духовных и мирян, по всем
делам церковным и нецерковным, гражданским и уголовным. Эти некоторые
христиане, во всех делах подсудные церкви, образовали особое церковное
общество, состав которого скоро увидим. Церковный суд по духовным делам
над всеми христианами производился на основании Номоканона, принесенного
из Византии, и церковных уставов, изданных первыми христианскими
князьями Руси. Церковный суд по нецерковным уголовным и гражданским де-
лам, простиравшийся только на церковных людей, должен был производиться
по местному праву и вызывал потребность в письменном своде местных зако-
нов, каким и явилась Русская Правда. Необходимость такого свода обуслов-
ливалась двумя причинами: 1) первые церковные судьи на Руси, греки или
южные славяне, незнакомы были с русскими юридическими обычаями; 2) этим
судьям нужен был такой письменный свод туземных законов, в котором были
бы устранены или, по крайней мере, смягчены некоторые туземные обычаи,
особенно претившие нравственному и юридическому чувству христианских су-
дей, воспитанных на византийском церковном и гражданском праве. В ^ са-
мом языке Русской Правды можно найти некоторые указания на то, что она
вышла из среды, знакомой с терминологией

византийского и южнославянского права: так, встречаем чуждое русскому
языку слово братучадо в значении двоюродного брата, представляющее до-
вольно механический перевод термина византийских кодексов абеХ^оттса^,
также слово вражда в смысле пени за убийство или вообще судебного взыс-
кания, довольно употребительное в южнославянских юридических памятниках,
между прочим в Законнике Душана и в Законе Винодольском. Наконец, и
внешним видом своим Русская Правда указывает на свою связь с византийс-
ким законодательством. Это-небольшой синоптический кодекс вроде Эклоги и
Прохирона. Самая эта форма права, кодификация, была принесена нам цер-
ковными законоведами, которые одни понимали ее смысл и надобность.
 ФОРМА КОДИФИКАЦИИ. Есть две основные формы права: юридический обычай
и закон. Юридический обычай-первоначальная, естественная форма права: на
первых ступенях общежития все право заключено в юридическом обычае. Он
слагается постепенно путем продолжительного применения к одинаковым слу-
чаям или отношениям известного правила, выработанного юридическим созна-
нием народа под влиянием исторических условий его жизни. Согласие с юри-
дическими и религиозными воззрениями народа и продолжительность действия
сообщают этому правилу физиологически-принудительную силу привычки, пре-
дания. Закон есть правило, установленное верховной государственной
властью для удовлетворения текущих нужд государства и под их давлением
тотчас получает обязательную силу, поддерживаемую всеми средствами госу-
дарственной власти. Закон является позднее юридического обычая и перво-
начально только дополняет или поправляет его, а потом вытесняет и заме-
няет новым правом. Кодификация является еще позднее и обыкновенно совме-
щает в себе обе предшествующие формы права. По общепринятому ее понима-
нию, она не дает новых юридических норм, а только приводит в порядок
правила, установленные юридическим обычаем и законодательством, или при-
меняет их к изменяющимся нравам и юридическим воззрениям народа или пот-
ребностям государства. Но самое это упорядочение и применение действую-
щих норм нечувствительно изменяет их и подготовляет новое право. В Ви-
зантии по традиции, шедшей от римской юриспруденции, усердно обрабатыва-
лась особая форма кодификации, которую можно назвать кодификацией синоп-
тической. Образец ее дан был Институциями

 ЛЕКЦИЯ XIII
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

 Юстиниана, а дальнейшими образчиками являются соседи Русской Правды
по Кормчей книге Эклога и Прохирон. Это-краткие систематические изложе-
ния права, скорее произведения законоведения, чем законодательства, не
столько уложения, сколько юридические учебники, приспособленные к лег-
чайшему познанию законов. Главы или параграфы титулов, на которые разде-
лены эти кодексы, похожи на тезисы конспекта лекций из курса гражданско-
го права. Кроме руководств такого рода, исходивших от законодательной
власти, составлялись по их типу перерабатывавшие или пополнявшие их
частные своды, известные под названиями "Эклога приватная", "Эпанагога,
сведенная с Прохироном", "Эклога, переработанная по Прохирону", и т.п.
Эти приватные руководства были в ходу у греков в те же XI и XII вв.,
когда и у нас производилась по византийским образцам подобная кодифика-
ционная работа. Нужды местной церковной юрисдикции привели к этой рабо-
те, а византийская синоптическая кодификация дала ей готовую форму и
приемы^. При таких пособиях изложенными потребностями и вызвана была в
церковной среде попытка составить кодекс, который воспроизводил бы
действовавшие на Руси юридические обычаи применительно к принесенным
церковью или измененным под ее влиянием понятиям и отношениям. Плодом
этой попытки и была Русская Правда. Итак, повторяю. Русская Правда роди-
лась в сфере церковной юрисдикции.
 СУДЬБА ПАМЯТНИКА. Изложенный разбор Русской Правды дает нам возмож-
ность ответить на вопрос, поставленный при самом начале ее изучения: был
ли это документ официальный, дело княжеской законодательной власти, или
частный юридический сборник, не имевший ни официального происхождения,
ни обязательного действия? Ни то ни другое: Русская Правда не была про-
изведением княжеской законодательной власти; но она не осталась и част-
ным юридическим сборником, получила обязательное действие как законода-
тельный свод в одной части русского общества; именно в той, на которую
простиралась церковная юрисдикция по нецерковным делам, и в таком обяза-
тельном значении признаваема была самой княжеской властью. Впрочем, мож-
но думать, что действие Русской Правды с течением времени перешло за
пределы церковной юрисдикции. До половины XI в. еще крепкий древний обы-
чай давал княжеским судам возможность обходиться без письменного свода
законов. Но различные обстоятельства, успехи гражданственности, осо-

бенно появление христианской церкви с чуждым для Руси церковным и ви-
зантийским правом, с новыми для нее юридическими понятиями и отношения-
ми-все это должно было поколебать древний туземный юридический обычай и
помутить юридическую память судьи. Теперь судебная практика на каждом
шаг