землевладельца за сделан-
ные им расходы. Итак, по порядным грамотам незаметно общего прикрепления
крестьян к земле и в первой половине XVII в., по крайней мере в царство-
вание Михаила. С другой стороны, некоторые крестьяне являются прикреп-
ленными к земле, лишенными права выхода уже задолго до предполагаемого
указа об общем поземельном прикреплении крестьян*. В 1552 г. дана была
черным крестьянам Важского уезда царская грамота, которая предоставляла
сельским обществам того уезда право возвращать своих "старых", т.е.
давних, тяглецов, вышедших на монастырские земли, бессрочно и беспошлин-
но и сажать их на покинутые участки, хотя тут же дается им право призы-
вать на свои пустоши крестьян со стороны. Это распоряжение касалось чер-
ных, государственных крестьян. Но и все тяглые крестьяне являются тогда
же как бы прикрепленными к земле или тяглу. В 1560-х годах богатым соле-
варам Строгановым отданы были обширные пустые земли по Каме и Чусовой с
правом населять их новоприходцами, призывая последних со всех сторон.
Строгановы не могли только принимать к себе крестьян "тяглых и письмен-
ных", т.е. посаженных на тягло и записанных в податные поземельные кни-
ги: таких поселенцев Строгановы обязаны были выдавать назад по требова-
нию местных начальств с семьями и со всем имуществом. Итак, предположе-
ние об указе, отменившем крестьянский выход и прикрепившем крестьян к
земле в конце XVI в., не оправдывается ни с той, ни с другой стороны, ни
предшествующими, ни последующими явлениями.
 УСЛОВИЯ, ПОДГОТОВЛЯВШИЕ НЕВОЛЮ КРЕСТЬЯН. Чтобы понять, в чем дело,
надобно прежде всего остановиться на вопросе: было ли что отменять зако-
нодателю XVI в.? Внимательно изучая поземельные договоры того времени,
встречаем указания на крестьянский "отказ", на свободный и законно со-
вершенный переход крестьянина от одного землевладельца к другому; но
легко заметить и то, что такие случаи были чрезвычайно редки. Порядные
записи, в которых такой переход указывается прямо или подразумевается, -
исключительные явления: такие договоры совершались теми немногими
крестьянами, которые могли расплатиться

с землевладельцами или которые впервые садились на крестьянское тягло
из вольных людей'". Большая часть порядных записей, нам известных, напи-
сана была такими вольными людьми, переходившими в разряд тяглых. Огром-
ная масса тяглых крестьян уже не пользовалась правом перехода не потому,
что это право было отменено общим законом, а потому, что сами крестьяне
лишились или частными мерами были лишены возможности им пользоваться.
Это'* лишение было делом продолжительного и сложного процесса, в котором
и завязались основные, первичные условия крепостного права. Изложу этот
процесс в самых общих чертах. Приблизительно с конца XIV до начала XVII
в. среди крестьянства центральной окско-волжской Руси идет непрерывающе-
еся переселенческое движение, сначала одностороннее-на север, за верхнюю
Волгу, потом, с половины XVI в., с завоеванием Казани и Астрахани, двус-
тороннее-еще на юго-восток, по Дону, по средней и нижней Волге. Среди
этого движения в составе крестьянства обозначились два слоя: сидячий,
оседлый-это старожильцы и перехожий, бродячий-приходцы. Те и другие име-
ли различную судьбу на землях черных и дворцовых, очень мало различав-
шихся между собою, и на землях владельческих, служилых и церковных. Ста-
рожильство означало давность местожительства или принадлежности к об-
ществу, городскому или сельскому. Но первоначально оно не определялось
точным числом лет: старожильцами считались и крестьяне, сидевшие на сво-
их участках 5 лет, и крестьяне, говорившие про занимаемые ими земли, что
их отцы садились на тех землях. Само по себе старожильство не имело юри-
дического значения в смысле ограничения личной свободы старожильцев; но
оно получало такое значение в связи с каким-либо другим обязательством.
В обществах черных и дворцовых крестьян такова была круговая порука в
уплате податей. Старожильцы образовали в таких обществах основной сос-
тав, на котором держалась их податная исправность; разброд старожильцев
вел к обременению остававшихся и к недоимкам. Насущною нуждою этих об-
ществ было затруднить своим старожиль-цам переход на более ль
готные земли, особенно церковные. Выход затруднялся и уплатой до-
вольно значительного пожилого, которое рассчитывалось по числу лет, про-
житых уходившим старожильцем на участке; расчет становился даже невоз-
можным, если во дворе десятки лет преемственно жили отец и сын. Навстре-
чу тягловым нуждам черных и дворцовых обществ шло и правитель-

в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

 ЛЕКЦИЯ XXXVII

ство, уже в XVI в. начинавшее укреплять людей к состояниям, к тяглу
или к службе, чтобы обеспечить себе прочный контингент тяглых и служилых
людей. Двусторонние условия привели к тому, что частные и временные ме-
ры, обобщаясь, завершились к началу XVII в. общим прикреплением старо-
жильцев не только к состоянию, но к месту жительства. Из одного акта
1568 г. видим, что общим правилом было возвращать в дворцовые села ушед-
ших крестьян, если то были старожильцы тех сел. Вместе с таким значением
старожильства в конце XVI в., по-видимому, установлен был для него и
точный срок давности. Уставная грамота, данная городу Торопцу в 1591 г.,
говорит о "заповедных летах", в продолжение которых торопчане могли
возвращать в посад вышедших из него старинных своих тяглецов на старин-
ные их места". Если под этими заповедными летами разумеется срок дав-
ности, дававший тяглому человеку звание старо-жильца, то можно думать,
что именно этот срок вскрывается в одном акте, составленном несколько
позднее. В 1626 г. дана была Спасскому монастырю в Ярославле правая гра-
мота по делу о записке в посадское тягло людей и крестьян, живших на мо-
настырской земле в Ярославле. В 1624 г. при описи города Ярославля ука-
зано было разыскать, какие люди жили на монастырской земле в посаде, и
если окажется, что они были люди вольные или старинные монастырские, а
не государевы тяглые или хотя и бывали в тягле за государем, "а вышли
из-за государя больше десяти лет или в свое место оставили на своих мес-
тах жильцов тяглых людей", тех людей писать за монастырем по-прежнему и
к посаду не приписывать, равно и про ярославцев, ушедших с посада, ра-
зыскать, куда и когда они ушли, и если ушли "не больше десяти лет", во-
ротить их в Ярославль и посажать на покинутые ими места. Замести-
тельство, приравненное здесь к старо-жильству, прямо указывает на круго-
вую поруку как на источник прикрепления старожильцев. Наконец, и все
тяглые и письменные люди черных волостей, записанные в тягло по книгам,
признаны были, как старожильцы, прикрепленными к своим землям или об-
ществам. В нака
зе 1610 г. Левшину, управителю посада Чухломы и черных волостей Чух-
ломского уезда, это прикрепление выражено решительно и указан его источ-
ник-стремление поддержать податную исправность плательщиков и остановить
сокращение податной пашни. Левшину предписывалось крестьян из государе-
вых волостей никуда не выпускать и за государя крестьян ни из-за кого не
вывозить до указу;

так как "прожиточные крестьяне-горланы с себя убавли-вали пашни, с
выти стали жить на полвыти или на трети, не хотя государевых податей
платити, а те свои доли наметывали на молодших людей, а вместо той своей
пашни пашут на пустошах и сено косят на пустых долях", то Левшину это
расследовать и распорядиться, чтобы крестьяне убавочные пашни пахали,
тяглой пашни с себя не сбавливали, платили бы со своих вытей по животам
и по промыслам". Таким образом, государственные и дворцовые крестьяне
были прикреплены к земле и образовали замкнутый класс: ни их не выпуска-
ли на владельческие земли, ни в их среду не пускали владельческих
крестьян, и это обособление является в подмогу круговой поруке для обес-
печения податной исправности сельских обществ. Такое прикрепление, разу-
меется, не имело ничего общего с крепостным правом. Это чисто полицейс-
кая мера.
 ССУДЫ. Как на казенных землях круговая порука привела к поземельному
прикреплению крестьян, так на землях владельческих ссуда подготовила
крепостное право. Около половины XV в. застаем владельческих крестьян с
признаками довольно льготного положения, несмотря на широкое распростра-
нение ссуды или издельного серебра. Переход крестьян не был стеснен ни
сроком, ни обязанностью немедленной уплаты занятого серебра:
крестьянин-серебряник мог уплачивать свой долг землевладельцу в два года
по уходе без процентов. Старожильцы даже пользовались особыми льготами
за то, что усидчиво сидели на своих местах или добровольно на них возв-
ращались. Но с конца XV в. положение этих крестьян изображается совсем в
ином свете. Преподобный Иосиф Волоколамский убеждает окрестных землевла-
дельцев во вреде непосильных работ и оброков, какими они привыкли обре-
менять своих крестьян. Вассиан Косой в полемике с землевладельческим мо-
нашеством жестоко нападает на него за то, что оно разоряет своих
крестьян жадным ростовщичеством и бесчеловечно выбивает разоренных из
своих сел. Гербер-штейн, дважды приезжавший в Москву при отце Грозного и
хорошо ознакомившийся с порядками в его государстве, пишет, что
крестьяне здесь работают на своих господ шесть дней в неделю, что поло-
жение их самое жалкое и имущество их не ограждено от произвола родовитых
и даже рядовых служилых людей'. В первой половине XVI в. крестьяне еще
свободно переходили с места на место. В житии Герасима Болдинского чита-
ем, что когда

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

 ЛЕКЦИЯ XXXVII

к основанному им под Вязьмой монастырю начали стекаться из окрестных
волостей крестьяне, слыша о хозяйственном благоустройстве обители, и ос-
новали около нее слободу, проезжавший через Вязьму сановник из Москвы,
узнав про то, рассердился, зачем эти монастырские слобожане не тянут
тягла вместе с мирскими крестьянами, велел призвать их к себе и бить не-
щадно, а когда Герасим вступился за своих, боярин обругал преподобного,
послав ему "нелепые глаголы", а задержанных поселенцев приказал бить пу-
ще прежнего. Различные условия содействовали ухудшению положения вла-
дельческих крестьян: и усиление податных тягостей с расширением госу-
дарства, и развитие служилого поместного землевладения с отягчением
службы помещиков от учащавшихся войн, и распространение ссудного
крестьянского хозяйства, особенно на поместных и церковных землях, и не-
радение законодательства о регулировании поземельных отношений крестьян,
которым только предписывалось во всем своего владельца слушать, пашню на
него пахать и оброк ему платить, чем он их изоброчит. Но до половины XVI
в. в поземельных описях и актах центральных уездов государства
крестьянство является населением, довольно плотно седевшим по многодвор-
ным селам и деревням на хороших наделах, с ограниченным количеством пе-
релога и пустошей. Иностранцы, проезжавшие в половине XVI в. из Ярослав-
ля в Москву, говорят, что край этот усеян деревушками, замечательно пе-
реполненными народом. Во второй половине века, особенно в его последние
десятилетия, картина резко изменяется. Сельское население центра сильно
редеет: старые деревни превращаются в пустоши; починки попадаются редко
или совсем отсутствуют; по городам, селам и деревням отмечается в актах
небывалое дотоле множество пустых дворов и дворовых мест, где и построй-
ки уже исчезли; в Муроме на посаде в 8 лет (1566-1574) из 587 тяглых
дворов осталось только III; англичанин Флетчер по пути между Вологдой и
Москвой встречал села, тянувшиеся на версту, с избами по сторонам доро-
ги, но без единого обывателя "; площадь пашни переложной и лесом зарас-
тавшей ра
сширяется; остававшиеся на старых местах крестьяне сидят на сокращен-
ных пахотных участках; одновременно с сокращением крестьянской запашки
увеличивается барская пашня, обрабатываемая холопами за недостатком
крестьянских рук. На счет центра заселялись юго-восточные окраины, верх-
няя Ока, верхнее Подонье, среднее и нижнее Поволжье. При такой перемене
в распределении

населения положение центрального владельческого крестьянства затруд-
нялось и в хозяйственном, и в юридическом отношении. Государственные и
владельческие повинности становились тяжелее по мере убыли рабочих сил.
Ссудное хозяйство расширялось, а с ним усиливалась и долговая зависи-
мость крестьян. И старые землевладельцы центральных областей, надо пола-
гать, поддерживали дело новых степных помещиков-разрежение старинного
крестьянского двора, образуя усиленной ссудой новых домохозяев из неот-
деленных членов старых семей-из сыновей, младших братьев и племянников.
На владельческих землях, так же как и на черных и дворцовых, существовал
слой старожильцев, но с иным характером. Там старо-жильцы-основные кад-
ры, которые поддерживали тягловую способность сельских общин, несли на
своих плечах всю тяжесть круговой поруки; здесь это наиболее задолжав-
шие, неоплатные должники. Я уже говорил, как разлагались стянутые круго-
вой порукой старые волостные общества с появлением среди них привилеги-
рованных частных имений, вотчин и поместий, образовавших в их составе
особые общества, новые юридические лица. В 1592 г. все крестьяне по-
местья Астафья Орловского в Вологодском уезде заняли у другого дворянина
"в мирской расход на все поместье" 4 рубля (более 200 рублей на наши
деньги) и совершили заем без всякого участия своего помещика. Но в кру-
говой крестьянской поруке по уплате податей землевладелец должен был
принять участие: облагая своих крестьян работой и оброком по усмотрению,
нередко обладая правом суда и полицейского надзора над ними, даже правом
льготить их от государско-го тягла, он неизбежно становился ответствен-
ным посредником в их делах о казенных платежах и повинностях, даже когда
волость сохраняла свою тягловую цельность, и все волостные крестьяне без
различия землевладельцев "тягло государское всякое тянули с волостью
вместе, по волостной ровности", т.е. по уравнительной разверстке. В
этом обособлении вотчин и поместий-начало и причина ответственности зем-
левладельцев за казенные платежи своих крестьян, которая потом стала од-
ною из составных норм крепостного права. Уже в XVI в. землевладельцу
приходилось иногда самому платить подати за своих крестьян. В 1560 г.
власти Михалицкого монастыря жаловались царю, что их крестьяне терпят
многие обиды от соседних помещиков и вотчинников и они, власти, принуж-
дены постоянно давать своим разоряемым крестьянам льготы в монастырских
повинностях, "да и тягли многие

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

 ЛЕКЦИЯ XXXVII

 (казенные налоги) во много лет, измогаясь и займуя, за тех своих
крестьян платили сами собою". Собственный интерес побуждал благоразумно-
го землевладельца становиться хозяйственным попечителем своих крестьян
раньше, чем закон дал ему право быть их обладателем. Этим и объясняется
положение старожильцев на владельческих землях. Землевладелец не стал бы
слишком щедро льго-тить крестьянина и даже платить за него подати, если
б видел в нем кратковременного сидельца, которого ближайший юрьев день
осенний может унести с его участка. Его заботой было усадить крестьянина
возможно прочнее, сделать старожильцем. Естественные побуждения клонили
к тому и самого крестьянина. Обстроившись и обжившись на своем месте,
домовитый хлебопашец не мог иметь охоты без нужды бросать свой участок,
в который вложил много своего труда, в усадьбе которого нередко родился.
Некоторые признаки указывают на присутствие значительного класса старо-
жильцев и на владельческих землях до половины XVI в. Потом, с завоевани-
ем Поволжья, крестьянство было взбудоражено переселенческим движением с
центрального суглинка на южный чернозем. Уход младших членов семьи, лю-
дей неписьменных, на новые места обессиливал старый крестьянский двор и
вынуждал его сокращать запашку. На владельческих землях множество
крестьянских дворов, значившихся жилыми по описям первой половины века,
в конце его являются пустыми: хлебопашца, которому наскучила работа над
неподатливым лесным, хотя и отческим суглинком, манила степная чернозем-
ная новь с новыми ссудами и льготами. Навстречу опасности остаться без
"живущего", с одними "пустошами, что были деревни", центральные землев-
ладельцы шли с усиленными ссудами, льготами и неустойками; и ссуда, и
неустойка за уход и за неисполнение обязательств к концу XVI в. посте-
пенно увеличиваются: первая с полтины поднимается до 5 рублей (225 руб-
лей), вторая-с 1 рубля до 5 и 10 рублей. На отдельных примерах можно ви-
деть, как трудно было рассчитаться крестьянину, засидевшемуся у землев-
ладельца до старожильства, т.е. просидевшему больше 10 лет. Возьмем на-
иболее легкие условия расчета. Крестьянин порядился на участок и взял 3
рубля ссуды без льготы, что бывало нечасто. Прожив II лет и став старо-
жильцем, он при уходе должен был возвратить ссуду и уплатить за свой
двор пожилое, в лесных местах по 14 копеек за год (в полевых местах, где
было далеко до "хоромного", строевого леса, - вдвое), и пошлин 6 копеек.
Все эти

платежи во второй половине XVI в. составили бы на наши деньги сумму
больше 200 рублей. Меньше этого пришлось бы платить редкому старожильцу.
Приведу пример краткосрочного сиденья. В 1585 г. два казенных или двор-
цовых крестьянина сели на пустую монастырскую деревню с обязательством в
три льготных года поставить двор и хоромы, обстроиться, распахать и уна-
возить запустевшую пашню и за это получили 5 рублей ссуды. Если бы они
отсидели льготные годы, не исполнив обязательств, и захотели бы уйти,
они должны были бы заплатить пожилое за три года, ссуду и 10 рублей не-
устойки, как уговорились с монастырем: все это на наши деньги составило
бы сумму около 700 рублей. Едва ли бы они оказались в состоянии уплатить
такой долг. Как свободные люди, они могли уйти и без расплаты; но тогда
монастырь вчинил бы против них иск о взыскании, суд присудил бы их к уп-
лате и по их несостоятельности выдал бы их монастырю "до искупа", т.е.
превратил бы их на много лет в срочных холопов кредитора, зарабатывающих
свой долг. Так ссуда создавала отношения, в которых владельческому
крестьянину приходилось выбирать между бессрочно-обязанным крестьянством
и срочным холопством. Это было не полицейское прикрепление к земле, ка-
кое установила круговая порука для государевых черных крестьян, а хо-
зяйственная долговая зависимость от лица, от землевладельца-кредитора,
по общему гражданскому праву. Эту разницу надобно особенно принять во
внимание, чтобы избежать недоразумений.
 СВОЗЫ И ПОБЕГИ. Итак, крестьянское право выхода к концу XVI в. зами-
рало само собой, без всякой законодательной его отмены. Им продолжали
пользоваться лишь немногие крестьяне, поселение которых не соединялось
ни с какими затратами для землевладельцев и которым потому легко было
рассчитаться с ними, заплатив только пожилое. Для остальных крестьян
вольных переход выродился в три формы: побег, своз и сдачу-замести-
тельство уходившего другим жильцом. В поземельных описях XVI в. первые
две из этих форм обозначаются выражениями: "выбежал", "сшел" или "сбег
безвестно", "скитается", "вывезен" тем-то или туда-то. Между этими фор-
мами была разница качественная и количественная. Побег возвращал задол-
жавшему крестьянину свободу, но был незаконен; своз допускался законом,
но не возвращал крестьянину свободы; сдача возвращала свободу и допуска-
лась законом, но была затруднительна сама по себе и возможна лишь в ред-
ких

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

 ЛЕКЦИЯ XXXVII

случаях. На дворцовых землях великого князя Симеона Бекбулатовича в
Тверском уезде, по книге 1580 г., из 306 случаев крестьянского перехода
не отмечено ни одного заместительства. Случаи нормального перехода без
сторонней помощи и нарушения закона довольно редки: их-17%. Чаще случа-
лись побеги не в срок и без отказа, без установленной явки, без уплаты
пожилого, вообще без расплаты с землевладельцем: их-21%. Господствующей
формой перехода был своз: на землях Бекбулатов