был значительно сложнее современного,
может быть, оказалось бы, что под руками тогдашнего русского крестьянина
было не больше, если не меньше, пахотной земли, чем сколько отведено его
отдаленному потомку по Положению 19 февраля 1861 г.
 ПОВИННОСТИ. Еще труднее взвесить тяжесть повинностей, лежавших на
тяглом крестьянском участке. Главное затруднение состоит в их сложности:
участок нес на себе государево тягло деньгами, натурой и трудом, потом
платил владельцу оброк денежный и хлебный и разные мелкие дополнительные
поборы яйцами, курами, сырами, овчинами и т.п. и, наконец, делал гос-
подское изделье. Уставная грамота Соловецкого монастыря крестьянам одно-
го из его сел объясняет, из каких работ состояло это изделье: крестьяне
пахали и засевали монастырскую пашню, чинили монастырский двор и гумно,
ставили новые хоромы вместо обветшалых, возили дрова и лучину на монас-
тырский двор, ставили подводы, чтобы везти монастырский хлеб в Вологду,
а оттуда привозить соль. Если хлебный

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ XXXVI

оброк еще можно кое-как, с некоторой степенью точности, переложить на
наши деньги, то эти издельные повинности и дополнительные поборы натурой
не поддаются даже приблизительному учету. Затруднение увеличивают еще
старинные окладные единицы-обжи и выти, изменчивые и не везде одинаковые
по размерам, притом совсем для нас непривычные, мешающие нам живо понять
тяжесть даже точно высчитанного по ним поземельного обложения, и потому
приходится перелагать их на дворы или десятины, что не всегда удается.
Ограничусь немногими данными, которые делают такое переложение возмож-
ным. Но здесь я опять сделаю небольшую методологическую остановку. Я
приведу вам несколько цифр о поземельных повинностях крестьян, укажу,
сколько они платили своим землевладельцам. Но вы спросите: что это - мно-
го или мало? Наиболее понятная нам мерка давно минувших жизненных поло-
жений-сравнение с настоящим. С чем же мы будем сравнивать поземельные
платежи XVI в.? С современными арендными ценами, прежде всего подумаете
вы. Едва ли. Современная аренда-акт чисто гражданского права. Но
крестьянин XVI в., снимая тяглый участок у землевладельца или у сельско-
го общества, путем этой частной гражданской сделки вступал в известные
обязательства перед государством, принимал на себя всю тяжесть государе-
ва тягла, казенных повинностей, падавших на тяглую землю. Позднее, когда
вольные хлебопашцы на чужой земле стали крепостными, государево тягло
преобразилось в подушную подать, а арендные условия крестьян с землевла-
дельцами заменились обязательным помещичьим оброком и барщиной. Еще
позднее, с отменой крепостного права, крепостные оброк и барщина были
заменены выкупными и дополнительными к ним платежами. Таково преемство
исторических фактов. Оно указывает, что соизмеримые величины в нашем
изучении-это повинности крестьян XVI в. в пользу землевладельцев и вы-
купные платежи крестьян, вышедших из крепостной зависимости. Такая исто-
рическая перспектива поможет нам яснее разглядеть немногие явления, ко-
торые вскрывают хозяйственное положение крестьян в XVI в. Наша задача
получ
ает такую постановку: в какой мере накануне закрепощения крестьянский
труд был обременен в пользу частного землевладения сравнительно с тягос-
тями, какие оставляло оно на крестьянах при освобождении, приступавших к
выкупу своих наделов? Начну с простейших отношений. В 1580-х годах неко-
торые села Нижегородско-

го уезда платили владельцу всего оброка по 9 четвертей ржи и овса с
выти: по переводе этого оброка на хлебные цены начала 1880-х годов, ког-
да еще не были облегчены выкупные платежи, придется около 2'/2 рублей на
десятину-немного более среднего выкупного платежа с десятины по той гу-
бернии (1 рубль 88 копеек). Потом одно сельцо в Дмитровском уезде плати-
ло (1592 г.) Троицкому Сергиеву монастырю с выти середней земли по 1
рублю, т.е. по 3 рубля с десятины на наши деньги, а в других селах того
же монастыря и там же одни выти платили денежный оброк по 27 рублей с
выти худой земли и мелких сборов по 4 рубля 50 копеек, всего по 2 рубля
10 копеек с десятины, другие вместо денежного оброка пахали монастырской
пашни по 2 десятины в каждое поле с выти, т.е. вполне отрабатывали по
две круговые десятины, пахали, бороновали, удобряли, убирали озимую,
яровую и паровую десятину. Отсюда видим, что денежный платеж с дмитровс-
кой десятины был даже несколько ниже выкупного платежа по Московской гу-
бернии (2 рубля 50 копеек) и что отработка круговой десятины, заменявшая
оброк (13 рублей 50 копеек), в конце XVI в. была вдвое или втрое дешев-
ле, чем в 1880-х годах, когда в центральных губерниях она обходилась от
25 до 40 рублей. Значит, земледельческий труд ценился гораздо дешевле,
чем три века спустя. Приведу еще пример из северного Заволжья. В 1567 г.
один служилый человек отказал Кириллову монастырю свое село Воскресенс-
кое в Белозерском уезде с 47 деревнями и починками и со 144 крестьянски-
ми дворами в них. Из сохранившейся подробной описи видим, как разнооб-
разны были здесь подворные участки: были дворы и с 22, и с 2, даже с
1'/2 десятинами, т.е. с участками втрое-вчетверо меньше среднего душе-
вого надела по Новгородской губернии. В среднем приходилось на двор по 7
десятин в трех полях. Вотчинные повинности состояли из оброка денежного
и хлебного, из праздничных денег и из белок по пяти штук с выти. Перело-
жив все это на современные деньги, кроме белок, оценить которых не могу,
найдем, что на десятину падало платежей 1 рубль 69 копеек,
немного более выкуй-ного платежа по Новгородской губернии (1 рубль 26
копеек). Приведенные случаи не возбуждают недоумений. Но встречаем дан-
ные, способные озадачить изучающего. В селе Кушалине, принадлежавшем к
тверским дворцовым землям великого князя Симеона Бекбулатовича, кратков-
ременного правителя земщины во времена опричнины, по книге 1580 г., па-
дало всех денежных и хлебных сборов по

 ЛЕКЦИЯ XXXVI
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

 5 рублей 34 копейки на десятину-сумма, более чем втрое превышающая
выку
пной платеж с десятины бывших помещичьих крестьян по Тверской губер-
нии.
 При этом пашни приходилось без малого по 4 десятины на двор "ё; если
этот средний подворный участок разложить на души по среднему душевому
составу двора, выведенному по Тверской губернии из данных Х ревизии
г. (2,6 души), то на душу придется не более 1'/2 десятин, почти втрое
менее среднего душевого надела в той губернии по Положению 19 февра-
ля, а
ведь состав крестьянского двора в XVI в., наверное, был значительнее,
чем в XIX в. В тех же дворцовых землях были села, где на двор прихо-
ди-
лось меньше 3 десятин, т.е. не больше одной десятины на душу. Нако-
нец,
встречаем порядные, в которых крестьяне поряжались платить денежный
об-
рок, в 4-12 раз превышавший выкупные платежи. Такую высоту оброка
можно
объяснить только какими-нибудь особенно доходными угодьями или други-
ми
выгодами участков, не указанными в контрактах. При отрывочности до-
шедших
до нас данных трудно различить случаи нормальные и исключительные.
Впро-
чем, есть указания, склоняющие скорее к мысли о господстве высоких
норм
оброка. Француз капитан Маржерет, служивший царям Борису и Лжедимит-
рию
 1, в своем сочинении о России изображал положение дел в Московском
госу-
дарстве конца XVI и начала XVII в. Он имел в виду, кажется, дворцовые
и
черные земли, когда писал, что с крестьян отдаленных от столицы мест-
нос-
тей вместо сборов натурой собирают деньги по весьма высоким окладам:
ес-
ли верить ему, выть в 7-8 десятин платила столько, что по расчету на
на-
ши деньги приходилось платежей по II-22 рубля на десятину". Здесь
разу-
мелись и оброки, и казенные подати, которых к концу XVIa. насчитыва-
ютдо
 1 '/2 рублей с десятины и даже больше. В эпоху освобождения крестьян
вы-
купные платежи с подушной податью, государственным общественным сбо-
ром и
с мирскими повинностями едва ли где достигали и минимального размера
платежей по Мар-жерету. В XVI в. нередко крестьянин обязывался давать
за
землю вместо оброка долю урожая, пятый, четвертый или третий сноп. Из
остатка он должен был выделить семена для посева, обновлять свой жи-
вой и
мертвый инвентарь, платить казенные подати и кормить себя с семьей.
Тру-
дно уяснить себе, как он изворачивался со своими нуждами, особенно
при
господстве незначительных наделов. Тяжесть повинностей и недостаток
средств отнимали у крестьянина охоту и возможность расширять свой
скуд-

ный окладной участок; но он искал подспорья в ускользавших от тягло-
вого обложения угодьях и промыслах, какие доставляло обилие вод, леса
и
перелога. Этим можно объяснить признаки некоторой зажиточности, тогда
заметные даже в малоземельных хозяйствах. Не лишен интереса небольшой
неизданный документ, лежащий, правда, за пределами изучаемого перио-
да,
но бросающий ретроспективный свет на конец XVI в., - это составленная в
1630 г. опись "крестьянских животов", скота, ульев, пчел, хлеба в
клетях
и высеянной ржи в одном селе Троицкого Сергиева монастыря в Муромском
уезде. В селе 14 крестьянских дворов, в которых жило 37 человек мужс-
кого
пола. Они засеяли ржи до 21 десятины; следовательно, всей пашни у них
было около 62 десятин в трех полях, по 4,4 десятины на двор и по 1,7
де-
сятины на душу-прямо нищенский надел; 38 лет назад село пахало почти
втрое больше. Однако даже в малоземельном дворе, засевавшем '/2-1'/2
де-
сятины озимого поля, находим 3-
4 улья пчел, 2-3 лошади с жеребятами, 1-3 коровы с подтелками, 3-6
овец, 3-4 свиньи, в клетях 6-10 четвертей всякого хлеба. Только два дво-
ра вели крупную запашку в 12 и 15 десятин в трех полях; у них было 2 и
 5 ульев, 4 и 10 лошадей, по 3 коровы с подтелками, 5 и 9 овец, 5 и 6
свиней и в клетях 30 и 4 четверти всякого хлеба.
 ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Сводя изложенные черты, можно так представить хозяйствен-
ное положение крестьянина XVI в.: это был в большинстве малоземельный и
малоусидчивый хлебопашец, весьма за-долженный, в хозяйстве которого все,
и двор, и инвентарь, и участок, было наемное или заемное, который
обстраивался и работал с помощью чужого капитала, платя за него личным
трудом, и который под гнетом повинностей склонен был сокращать, а не
расширять свою дорого оплачиваемую запашку.
 В следующий час мы увидим, какое положение создалось к началу XVII в.
для крестьянства из всех условий его быта"*.

 10 В. О. Ключевекий, т. 2.
 ЛЕКЦИЯ XXXVII
 МНЕНИЕ О ПРИКРЕПЛЕНИИ КРЕСТЬЯН В КОНЦЕ XVI ". ЗАКОН 1597 г. О БЕГЛЫХ
КРЕСТЬЯНАХ И ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ УКАЗ ОБ ОБЩЕМ ПРИКРЕПЛЕНИИ КРЕСТЬЯН. ПОРЯД-
НЫЕ КОНЦА XVI И НАЧАЛА XVII вв. ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ УСЛОВИЯ. ПОДГОТОВЛЯВШИЕ
КРЕПОСТНУЮ НЕВОЛЮ КРЕСТЬЯН.
 ПОЗЕМЕЛЬНОЕ ПРИКРЕПЛЕНИЕ ЧЕРНЫХ И ДВОРЦОВЫХ КРЕСТЬЯН. РОСТ ССУДЫ И
УСИЛЕНИЕ ЛИЧНОЙ ЗАВИСИМОСТИ КРЕСТЬЯН ВЛАДЕЛЬЧЕСКИХ. КРЕСТЬЯНСКИЕ СВОЗЫ И
ПОБЕГИ И ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ ПРОТИВ НИХ.
 ПОЛОЖЕНИЕ ВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА В НАЧАЛЕ XVII в. ВЫВОДЫ
 МНЕНИЕ О ПРИКРЕПЛЕНИИ КРЕСТЬЯН. Обращаемся к изучению одного из самых
важных и самых трудных вопросов в нашей историографии-к вопросу о том,
когда и как возникла крепостная неволя крестьян.
 Излагая последствия поместной системы, я сказал, что она подготовила
коренную перемену в судьбе крестьянства. Эту перемену обыкновенно изоб-
ражают такими чертами. До конца XVI в. крестьяне были вольными хлебопаш-
цами, пользовавшимися правом свободного перехода с одного участка на
другой, от одного землевладельца к другому. Но от этих переходов проис-
ходили большие неудобства как для общественного порядка, так и для госу-
дарственного хозяйства и особенно для хозяйства мелких служилых землев-
ладельцев, у которых богатые вотчинники и помещики сманивали крестьян,
оставляя их без рабочих рук, следовательно, без средств исправно отбы-
вать государственную службу. Вследствие этих затруднений правительство
царя Федора издало указ, отменивший право крестьянского выхода, лишивший
крестьян возможности покидать раз занятые ими земли. Все печальные пос-
ледствия крепостного права, обнаружившиеся позднее, вышли из этого прик-
репления крестьян к земле. Так как первый указ, отменявший крестьянское
право выхода, был издан, когда государством правил именем царя Федора
шурин его Борис Годунов, то на этого

 ЛЕКЦИЯ XXXVII
правителя падает вся ответственность за эти последствия: он-первый
виновник крепостного права, крепостник-учредитель. В таком взгляде на
происхождение крепостного права можно различить два главных положения:
1) в конце XVI столетия правительство одною общей законодательной мерой
изменило юридическое положение крестьян, отняв у них право выхода, прик-
репив их к земле, и 2) вследствие этого прикрепления крестьяне попали в
неволю к землевладельцам.
 ЗАКОН 1597 г. В изложенном изображении дела не все ясно и точно. Вы-
ходит прежде всего, как будто одновременно одним и тем же актом установ-
лено было и поземельное прикрепление крестьян, и крепостное право. Но
это два состояния различного характера и происхождения, во многих отно-
шениях даже исключающие одно другое'. В истории несвободных состояний
под поземельным прикреплением крестьян разумеют государственную меру,
привязывающую крестьян к земле независимо от их личного отношения к зем-
левладельцу или, точнее, подчиняющую это отношение поземельному прикреп-
лению; под крепостным правом разумеют право человека на личность друго-
го, основанное первоначально, при самом его зарождении, на частном юри-
дическом акте, на крепости, независимо от отношения крепостного к зем-
ле, - право, отдававшее крепостного человека, по выражению нашего Свода
законов, "в частную власть и обладание" господина. Значит, изложенное
нами мнение соединяет в один момент акты столь несходные, как позе-
мельное прикрепление и личная крепость. Это во-первых. Далее, не только
не сохранилось общего указа, отменявшего крестьянский выход, но в уце-
левших актах нет и намека на то, чтобы такой указ был когда-либо издан.
Первым актом, в котором видят указания на прикрепление крестьян к земле
как на общую меру, считают указ 24 ноября 1597 г. Но этот указ содержа-
нием своим не оправдывает сказания об общем прикреплении крестьян в кон-
це XVI в. Из этого акта узнаем только, что если крестьянин убежал от
землевладельца не раньше 5 лет до 1 сентября (тогдашнего нового года)
1597 г. и землевладелец вчинит иск о нем, то по суду и по сыску такого
крестьянина должно возвратить назад, к прежнему землевладельцу, "где кто
жил", с семьей и имуществом, "с женой и с детьми и со всеми животы". Ес-
ли же крестьянин убежал раньше 5 лет, а землевладелец тогда же, до 1
сентября 1592 г., не вчинил о нем иска,


 О. КЛЮЧЕВСКИЙ

 ЛЕКЦИЯ XXXVII

такого крестьянина не возвращать и исков и челобитий об его сыске не
принимать. Больше ничего не говорится в царском указе и боярском приго-
воре 24 ноября. Указ, очевидно, говорит только о беглых крестьянах, ко-
торые покидали своих землевладельцев "не в срок и без отказу", т.е. не
в юрьев день и без законной явки со стороны крестьянина об уходе, соеди-
ненной с обоюдным расчетом крестьянина и землевладельца. Этим указом ус-
танавливалась для иска и возврата беглых временная давность, так сказать
обратная, простиравшаяся только назад, но не ставившая постоянного срока
на будущее время ^. Такая ^ мера, как выяснил смысл указа Сперанский,
принята была с целью прекратить затруднения и беспорядки, возникавшие в
судопроизводстве вследствие множества и запоздалости исков о беглых
крестьянах. Указ не вносил ничего нового в право, а только регулировал
судопроизводство о беглых крестьянах^. И раньше, даже в XV в., удельные
княжеские правительства принимали меры против крестьян, которые покидали
землевладельцев без расплаты с ними. Однако из указа 24 ноября вывели
заключение, что за 5 лет до его издания, в 1592 г., должно было последо-
вать общее законоположение, лишавшее крестьян права выхода и прикрепляв-
шее их к земле. Уже Погодин, а вслед за ним и Беляев основательно возра-
жали, что указ 24 ноября не дает права предполагать такое общее распоря-
жение за 5 лет до 1597 г.; только Погодин не совсем точно видел в этом
указе 24 ноября установление пятилетней давности для исков о беглых
крестьянах и на будущее время. Впрочем, и Беляев думал, что если не в
1592 г., то не раньше 1590 г. должно было состояться общее распоряжение,
отменявшее крестьянский выход, потому что от 1590 г. сохранился акт, в
котором за крестьянами еще признавалось право выхода, и можно надеяться,
что со временем такой указ будет найден в архивах^. Можно с уверенностью
сказать, что никогда не найдется ни того, ни другого указа, ни 1590, ни
1592 г., потому что ни тот, ни другой указ не был издан. Некоторые^ выс-
казывали даже мысль, что указ 24 ноября 1597 г. и есть то
т самый закон, которым крестьяне впервые были прикреплены к земле, но
не прямо, а косвенно: без предварительного запрещения правительство
признало незаконными все крестьянские переходы, совершившиеся в послед-
ние 5 лет до издания этого указа, и дозволило покинувших свои участки
крестьян возвращать на них как беглецов. Погодин, не признавая прикреп-
ления крестьян при царе Федоре по особому общему закону, думал, что кре-
постное право

установилось несколько позднее, постепенно, как-то само собой, не
юридически, помимо права, ходом самой жизни^. Разберемся в явлениях, ка-
кие встречаем в поземельных актах XVI и начала XVII в., чтобы видеть,
что, собственно, случилось с крестьянами в то время.
 ПОРЯДНЫЕ XVI-XVII вв." До нас дошло значительное количество порядных
записей, в которых крестьяне уговариваются с землевладельцами, садясь на
их земли. Эти порядные идут с половины XVI в. до половины XVII в. и даже
далее. Если вы, читая эти записи, забудете сказание о прикреплении
крестьян при царе Федоре, то записи и не напомнят вам об этом. Крестьяне
в начале XVII в. договариваются с землевладельцами совершенно так же,
как они договаривались во второй половине XVI в. ^ Крестьянин обязывался
в случае ухода заплатить землевладельцу пожилое за пользование двором,
возвратить ссуду и вознаградить землевладельца за льготу, которой
пользовался. Возможность для крестьянина уйти от землевладельца предпо-
лагается в порядных сама собою, как право крестьянина. Предположение,
что в конце XVI в. крестьяне были лишены этого права и прикреплены к
земле, делает непонятным целый ряд порядных, составленных по узаконенной
форме. Так, один монастырь, переводя в 1599 г. своих крестьян из одного
имения в другое, заключает с ними новый договор, рядится с ними как с
вольными съемщиками. Другой акт того же года рассказывает, что монастырь
долго искал одного своего крестьянина, убежавшего без расплаты, наконец,
отыскавши его в вотчине одного служилого человека, потребовал назад.
Вдова землевладельца выдала беглеца. Во время Русской Правды крестьянин
за такой побег был бы обращен в полного холопа. Теперь, после предпола-
гаемого прикрепления, монастырь не только не наказывает беглеца, но зак-
лючает с ним новый договор и даже дает ему на обзаведение новую ссуду и
льготу. Такие же явления замечаем и в царствование Михаила. По договору,
заключенному в 1630 г., один крестьянин сел на землю Тихвинского монас-
тыря со льготой и подмогой, освобожден был на год от казенных податей и
вотчинного оброка, взял у монастыря на обзаведение 10 рублей (более ста
рублей на наши деньги) и 10 четвертей разного хлеба. В порядной встреча-
ем условие: "Если, - говорит крестьянин, - я не буду жить за монастырем на
своем участке по своему приговору или если стану где на сторо
не рядиться в крестьяне, монастырю взять на мне за денежную и за

в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

 ЛЕКЦИЯ xxxvii

незаметно в первой
хлебную подмогу и за льготу 30 рублен по сей порядной записи", - и
только*. Порядная и не предполагает мысли о незаконности ухода
крестьянина с участка, снятого им у монастыря; крестьянин обязуется
только заплатить неустойку, чтобы вознаградить