том прямо
высказал единомышленник его князь Курбский: любостяжательные монахи сво-
им сельским хозяйничаньем разорили крестьянские земли, а внушениями о
спасительности вкладов по душе сделали воинский чин, служилых землевла-
дельцев хуже калик убогих. Сочинения Максима Грека против монастырского
землевладения свободны от полемических излишеств. Он спокойно разбирает
предмет по существу, хотя по местам и не обходится без колких замечаний.
Вводя строгое общежитие в своем монастыре, Иосиф надеялся исправить мо-
настырский быт и устранить противоречие между иноческим отречением от
собственности и

земельными богатствами монастырей более диалектической, чем практи-
ческой, комбинацией: в общежитии-де все принадлежит монастырю и ничего
отдельным монахам. Это все равно, возражает Максим, как если бы кто,
вступив в шайку разбойников и награбив с ними богатство, потом пойманный
стал оправдываться на пытке: я не виноват, потому что ее осталось у то-
варищей, а я у них ничего не взял". Качества истинного монаха никогда не
совместятся с отношениями и привычками любостяжа-тельного монашества:
такова основная мысль полемики Максима Грека.
 Литература тогда значила еще меньше для правительственной деятельнос-
ти, чем стала значить позднее. При всех полемических усилиях и успехах
нестяжателей московское правительство после собора 1503 г. покинуло нас-
тупательные планы против монастырских вотчин и ограничилось обороной,
особенно после того, как попытка царя Ивана около 1550 г. воспользо-
ваться ближайшими к Москве землями митрополичьей кафедры для хозяйствен-
ного устройства служилых людей встретила решительный отпор со стороны
митрополита. Длинный ряд указов и пространные рассуждения на Стоглавом
соборе о монастырских непорядках, не решая вопроса по существу, пробова-
ли различные меры с целью остановить дальнейшее земельное обогащение мо-
настырей на счет служилого класса, "чтоб в службе убытка не было и земля
бы из службы не выходила"; усиливался и правительственный надзор за мо-
настырскими доходами и расходами. Все отдельные меры завершились приго-
вором церковного собора с участием бояр 15 января 1580 г. ^ Было поста-
новлено: архиереям и монастырям вотчин у служилых людей не покупать, в
заклад и по душе не брать и никакими способами своих владений не увели-
чивать; вотчины, купленные или взятые в заклад у служилых людей архиере-
ями и монастырями до этого приговора, отобрать на государя, который за
них заплатит или нет-его воля. Вот все, чего могло или умело добиться от
духовенства московское правительство XVI в. в деле о церковных вотчинах.
 В следующий час мы увидим связь такого исхода дела с судьбой
крестьян, к которым обращаемся в своем изучении.
 ЛЕКЦИЯ XXXVI
связь МОНАСТЫРСКОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ С КРЕПОСТНЫМ ПРАВОМ. КРЕСТЬЯНЕ В XV
И XVI вв. ВИДЫ СЕЛЬСКИХ ПОСЕЛЕНИЙ. ОТНОШЕНИЕ ЖИЛОЙ ПАШНИ К ПУСТОТЕ. РАЗ-
РЯДЫ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ. ОТНОШЕНИЯ КРЕСТЬЯН
 1) К ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦАМ, 2) К ГОСУДАРСТВУ. ОБЩЕСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО
КРЕСТЬЯН. ВОПРОС О СЕЛЬСКОЙ ОБЩИНЕ.
 КРЕСТЬЯНИН В СВОЕМ ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ. ПОДМОГА, ССУДА, ЛЬГОТЫ.
КРЕСТЬЯНСКИЕ УЧАСТКИ. ПОВИННОСТИ, ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 МОНАСТЫРСКОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ И КРЕПОСТНОЕ ПРАВО. Последнее' чтение я
закончил обещанием указать связь между вопросом о монастырских вотчинах
и судьбою крестьян. Какая же связь, вероятно, спрашивали вы себя, могла
быть между столь разнородными порядками явлений? Связь была, и притом
двоякая. Во-первых, монастырские вотчины составились из земель служилых
людей и из земель казенных и дворцовых, составлявших запасный фонд для
обеспечения служилых людей. При неудаче попыток воротить отходившие к
монастырям земли в казну или на службу все, что государственное хо-
зяйство теряло на монастырском землевладении, ему приходилось выручать
на крестьянском труде, усиливая его податное напряжение. А потом, льгот-
ные земли монастырей были постоянной угрозой для доходности земель ка-
зенных и служилых, маня к себе крестьян с тех и других своими льготами.
Правительство вынуждено было для ослабления этой опасности полицейскими
мерами стеснять крестьянское право перехода. Это стеснение еще не кре-
постная неволя крестьян; но оно, как увидим, подготовило полицейскую
почву для этой неволи. Таким образом, монастырское землевладение в одно
и то же время содействовало и увеличению тягости крестьянского труда, и
уменьшению его свободы. Этой внутренней связью обоих фактов можно объяс-
нить и сходство их внешней истории. Все эти бесплодные литературные

 ЛЕКЦИЯ XXXVI
споры о монастырских вотчинах и робкие законодательные усилия стес-
нить их расширение-как живо напоминают они столь же бесплодные толки в
печати о вреде крепостного права и суетливые заботы правительства о его
смягчении в царствование Екатерины II, Александра 1 и Николая 1. Обраща-
емся к крестьянам XV-XVI вв. '
 СЕЛЬСКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ. Если вы станете изучать сельское крестьянское на-
селение по поземельным описям XVI в., это население с внешней стороны
представится вам в таком виде. Вокруг села с церковью, состоящего из
4-10 крестьянских дворов, редко более, а иногда только из барской
усадьбы с дворами причта и несколькими кельями старцев и стариц, нищих,
питающихся от церкви, разбросаны там и сям деревни, починки и пустоши,
которые тянулись к этому селу как к своему церковному и хозяйственно-ад-
министративному центру. Селение с церковью, при которой были только дво-
ры причта да кельи нищих, в центральных областях, как и на новгородском
севере, носило название погоста. Село без церкви, но с двором землевла-
дельца или с какими-либо его хозяйственными постройками, хотя бы без
крестьянских дворов, называлось сельцом. Поселки, возникавшие на нови,
на поднятом впервые земельном участке, носили название починков; починок
обыкновенно состоял из одного крестьянского двора. С течением времени
починок обживался и разрастался, рядом с первоначальным двором возникали
один или два других; тогда он становился деревней. Деревня^* превраща-
лась в пустошь, если в ней не оставалось жилых дворов и пашня забрасыва-
лась или поддерживалась только часть ее наездом из ближней деревни. В
волости Вохне Московского уезда, принадлежавшей удельному князю Владими-
ру Андреевичу, а потом перешедшей к Троицкому Сергиеву монастырю, в кон-
це XVI в. было 3 погоста жилых и 2 пустых, где церкви "стояли без пения"
и без причта, 1 жилое сельцо, где монастырский приказчик пахал на себя
24 десятины худой земли. III деревень и 36 пусто-
 2а
шей
ЖИЛАЯ ПАШНЯ И ПУСТОТА. Смежные пахотные участки соседних селений по
закону должны были во избежание потравы огораживаться обеими сторонами
"по половинам". У каждого крестьянского двора был свой особый земельный
участок с соответствующим ему пространством луговой земли, сенокоса, ко-
то-

 ЛЕКЦИЯ XXXVI
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

восток можно ожидать еще более угнетающих размеров пустоты, которая в
иных местах достигала 94%. Впрочем, и здесь встречаем резкие исключения.
Волость Нерехта Костромского уезда была старинным владением Троицкого
Сергиева монастыря. В этой волости за селом Федоровским с деревнями, по
книге 1592 г., значилось перелогу и лесу 30%-отношение, обратное тому,
что мы видели в местностях ближе к Москве. Это показывает, что степень
разработки земли зависела не столько от качества почвы, сколько от дру-
гих местных и исторических условий. Несмотря на исключительные хо-
зяйства, пахотные участки во многих местах представлялись незначительны-
ми и рассеянными островками среди обширных нетронутых или заброшенных
пустырей. Из приведенных данных видно, что, изучая московские позе-
мельные описи XVI в., мы имеет дело с бродячим и мелко разбросанным
сельским населением, которое, не имея средств или побуждений широко и
усидчиво разрабатывать лежавшие пред ним обширные лесные пространства,
пробавлялось скудными пахотными участками и, сорвав с них несколько уро-
жаев, бросало их на бессрочный отдых, чтобы на другой целине
повторить прежние операции
2*
ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЫ. Земли, на которых жили крестьяне, по роду землевла-
дельцев делились на 3 разряда: на земли церковные, принадлежавшие цер-
ковным учреждениям, служилые или боярские, находившиеся во владении слу-
жилых людей, и государевы. Последние подразделялись на 2 разряда: на го-
сударевы дворцовые, приписанные ко дворцу и как бы составлявшие его
частную собственность, и государевы черные, т.е. государственные, не
находившиеся ни в чьем частном владении. Различие между землями дворцо-
выми и черными было больше хозяйственное, чем юридическое: доходы с них
специально назначались на содержание государева дворца и поступали
больше натурой, чем деньгами. Поэтому земли одного разряда часто перехо-
дили в другой, и в XVII в. те и другие смешались, соединившись под одним
дворцовым управлением. Таким образом, в Московском государстве XVI в.
существовало 3 разряда землевладельцев: государь, церковные учреждения и
служилые люди. На всем пространстве Московского государства мы не встре-
чаем других частных землевладельцев, т.е. не существовало
крестьян-собственников. Крестьяне всюду жили на чужих землях: церковных,
служилых либо государственных; даже сидя на черных землях, не составляв-
ших
рый измерялся копнами сена (20 копен на десятину). Тогда господство-
вало трехпольно-переложное земледелие. Пахотная земля делилась на три
поля: озимое, яровое и паровое. Но редко где вся пахотная земля действи-
тельно распахивалась: вследствие истощения почвы и переливов населения
большие или меньшие пространства пахоты забрасывались, запускались в пе-
релог на неопределенное время. В центральных областях и на новгородс-
ко-псковском северо-западе перелог решительно перерастал "пашню паха-
ную": там в вотчинах приходилась десятина пашни на 2-6 десятин перелога,
в поместьях-на 12 - 29 десятин, на монастырских землях-на 1-14 десятин, а
на землях архиерейских даже на 4-56 десятин. Но "пустота" состояла не из
одного свежезапущенного перелога: в состав ее входили обширные площади
леса пашенного и непашенного, т.е. выросшего на давнем перелоге или на
непаханом месте. Чтобы яснее представить вам отношение пашни к перелож-
но-лесной пустоте, приведу несколько цифр из писцовой книги 1577 г.,
описывающей земли Коломенского уезда. Здесь на землях монастырских и
служилых, поместных и вотчинных пашни паханой с лугами числилось 46 ты-
сяч десятин в трех полях, а под перелогом и лесом-275 тысяч десятин, т.
е. земля "жилая", обрабатываемая, составляла шестую долю пустоты, иначе
говоря, из 7 десятин обрабатывалась только одна (около 14%). Рассчитывая
это отношение по роду землевладельцев, находим, что у служилых вотчинни-
ков приходилось пашни с лугом 1 десятина на 3-4 десятины перелога и леса
(20-25%), у помещиков-одна на 6-7(12-14%), у монастырей-одна на 10 деся-
тин (9%). Так было в одном из центральных старозаселенных уездов. Почти
такое же преобладание пустоты встречаем в уезде еще более центральном:
по книге 1584 г., в Сурожском стане Московского уезда служилые вотчинни-
ки пахали и косили по 1 десятине на 3 десятины перелога и леса (25%),
помещики-по 1 десятине на 7 (12%), монастыри-по 1 десятине на 6 (14%). В
разработке земли монастыри здесь, как видите, отстают в общей сложности
от светских землевладельцев. Но в других местах встречаем на
их землях более благоприятное отношение: так, в упомянутой волости
Вохне Троицкого Сергиева монастыря, по книге конца XVI в., обрабатыва-
лось по 1 десятине на '/2 десятины пустоты (67%), а из 31 тысячи десятин
того же монастыря в уезде Переяславля-Залесского пахали и косили 10 ты-
сяч десятин (32%). Если так было в центральных областях, то далее от
Москвы на север и

 ЛЕКЦИЯ XXXVI
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ничьей частной собственности, крестьяне не считали эти земли своими.
Про такие земли крестьянин XVI в. говорил: "Та земля великого князя, а
моего владения"; "Та земляя божья да государева, а роспаши и ржи наши".
Итак, черные крестьяне очень ясно отличали право собственности на землю
от права пользования ею. Значит, по своему поземельному положению, т.е.
по юридическому и хозяйственному отношению к земле, крестьянин XVI в.
был безземельным хлебопашцем, работавшим на чужой земле. Из такого поло-
жения развились своеобразные отношения юридические, хозяйственные и го-
сударственные.
 КРЕСТЬЯНЕ И ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЫ. Рассмотрим прежде всего юридические отно-
шения крестьян по земле, т.е. их отношения к землевладельцам.
Крестьянин был вольный хлебопашец, сидевший на чужой земле по договору с
землевладельцем; его свобода выражалась в крестьянском выходе или отка-
зе, т.е. в праве покинуть один участок и перейти на другой, от одного
землевладельца к другому. Первоначально право это не было стеснено зако-
ном; но самое свойство поземельных отношений налагало обоюдное ограниче-
ние как на это право крестьянина, так и на произвол землевладельца в от-
ношении к крестьянину: землевладелец, например, не мог согнать
крестьянина с земли перед жатвой, как и крестьянин не мог покинуть свой
участок, не рассчитавшись с хозяином по окончании жатвы. Из этих естест-
венных отношений сельского хозяйства вытекала необходимость однообразно-
го, законом установленного срока для крестьянского выхода, когда обе
стороны могли рассчитаться друг с другом. Судебник Ивана III установил
для этого один обязательный срок-неделю до юрьева дня осеннего (26 нояб-
ря) и неделю, следующую за этим днем. Впрочем, в Псковской земле в XVI
в. существовал другой законный срок для крестьянского выхода, именно фи-
липпово заговенье (14 ноября). Значит, крестьянин мог покинуть участок,
когда кончались все полевые работы и обе стороны могли свести взаимные
счеты. Свобода крестьянина выражалась также в том, что, садясь на чужую
землю, он заключал с землевладельцем поземель - i ный договор. Условия
этого арендного договора излага - 1 лись в порядных грамотах, или запи-
сях. Крестьянка i договаривался с землевладельцем как свободное, юридя -
чески равноправное с ним лицо. Он брал у хозяина^ больший или меньший
участок земли, сообразуясь с"^ своими рабочими средствами. Потому участ-
ки эти былЯ1

чрезвычайно разнообразны. Крестьянин снимал известную долю обжи или
выти. Обжа и выть-податные единицы земельной меры, из коих первою опре-
делялось пространство пахотной земли на новгородском севере, а второю-в
центральных областях. Обжей назывался вообще участок от 10 до 15 десятин
в трех полях, смотря по качеству почвы. Выть была единицей несколько бо-
лее значительной, хотя также очень изменчивой по той же причине или по
местным обычаям^. Нормальный, или казенный, размер выти доброй земли-18
десятин, средней-21, худой-24 десятины в трех полях. Впрочем, в хо-
зяйственном обороте бывали выти и больших и меньших размеров.
Крестьянин, сказал я, брал у землевладельца известную долю обжи или вы-
ти, редко целую выть или обжу, и в порядной грамоте излагал условия, на
которых снимал землю. Нового" "приходца" принимали осторожно, с разбо-
ром: нередко он должен был представить несколько поручителей, которые
"ручали" бы его в том, что он будет за их порукой жить в таком-то селе
или деревне "во крестьянех - землю пахать и двор строить, новые хоромы
ставить и старые починивать, а не сбежит. Поручители были либо крестьяне
того же владельца, к которому рядился пришелец, либо даже сторонние лю-
ди. Если съемщик садился на пустоши, а не входил в готовый двор с жилым,
разработанным участком, он обязывался хоромы поставить и пашню пахать,
поля огородить, пожни и луга расчищать, жить тихо и смирно, корчмы не
держать и никаким воровством не воровать; в случае неисполнения обяза-
тельств крестьянин или его поручители платили заставу-неустойку. Потом
порядной определяли платежи и повинности, какие должен был нести
крестьянин за пользование снимаемой землей. Новый поселенец либо подчи-
нялся общему положению наравне с другими крестьянами, среди которых он
селился, либо заключал особые личные условия ^ В иных имениях все повин-
ности крестьянина соединялись в известном денежном или хлебном оброке; в
других-вместо денежных и натуральных платежей крестьянин обязывался ис-
полнять условленные работы на землевладельца. Но чаще встречаем смешан-
ные условия: с
верх оброка деньгами или хлебом крестьянин обязывался еще отбывать в
пользу землевладельца барщину, которая называлась из-дельем или боярским
делом. Совмещение оброка и барщины объясняется тем, что они выходили из
разных хозяйственных источников. Денежный и хлебный оброк в Древней Руси
был собственно арендной платой за пользо-

 ЛЕКЦИЯ XXXVI
 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

вание чужой землей^. Изделье имело совсем другое происхождение.
Крестьянин, садясь на чужой земле, часто брал у хозяина ссуду или подмо-
гу; за это вместо платежа процентов крестьянин обязывался дополнительно
работать на хозяина, чаще всего обрабатывать известное количество барс-
кой земли*. Итак, барщина в Древней Руси вышла из соединения поземельно-
го найма с денежным или другим займом. Но^ таково было только первона-
чальное значение изделья: с течением времени оно вошло в состав обычных
повинностей крестьянина, как и ссуда стала обычным условием поземельных
крестьянских договоров. Мы рассмотрим размеры и виды крестьянского обро-
ка, когда будем говорить о хозяйственном положении крестьян^. Итак,
крестьяне XVI в. по отношениям своим к землевладельцам были вольными и
перехожими арендаторами чужой земли-государевой, церковной или служи-
лой".
 КРЕСТЬЯНЕ И ГОСУДАРСТВО. Теперь"* рассмотрим отношение крестьян к го-
сударству. В XVI в. крестьянство еще не было сословием в политическом
смысле слова. Оно было тогда временным вольным состоянием, точнее, поло-
жением, а не постоянным обязательным званием с особенными, ему одному
присвоенными правами и обязанностями. Существенную его особенность сос-
тавляло занятие: вольный человек становился крестьянином с той минуты,
как "наставлял соху" на тяглом участке, и переставал быть крестьянином,
как скоро бросал хлебопашество и принимался за другое занятие. Следова-
тельно, обязанности в то время спадали с лица вместе с отказом от прав,
с ними связанных. Совсем иное видим в позднее образовавшихся сословиях,
отказом от сословных прав или потерей их лицо не освобождалось от сос-
ловных обязанностей; крестьянин тянул свое тягло, хотя бы не обрабатывал
своего участка; дворянин служил, хотя бы оставался безземельным. В XVI
в. поземельное тягло, падавшее на крестьянина, нельзя назвать его сос-
ловной обязанностью. Здесь соблюдались довольно тонкие различия, с обра-
зованием сословий постепенно стиравшиеся. Крестьянское поземельное тягло
падало, собственно, не на крестьянина по тяглой земле, им обрабатывае-
мой, а на самую тяглую землю, кто бы ею ни владел и кто быстрее ни обра-
батывал. Боярин, в XV в. купивший у крестьянского общества тяглую землю,
должен был с нее тянуть тягло наравне с крестьянами, не становясь
крестьянином, потому что у него другое занятие, которым определялось его
общественное положе-

ние, - государственная военно-правительственная служба. Точно так же и
холоп, пахавший тяглую землю своего господина, не становился крестьяни-
ном, потому что не был вольным человеком. Связь повинностей и звания с
занятием указана и в Судебнике 1550 г.: он отличает поземельные обязан-
ности крестьянина от личных, которыми обыкновенно сопровождался, но не
обусловливался поземельный договор. Крестьянин, отказавшийся от своего
участка в законный осенний срок, но оставивший на нем озимую рожь, пла-
тил за нее поземельную подать и пошлину и после отказа, пока не сжинал
урожая; но за это время, с ноябрьского отказа до окончания жатвы в июле
следующего года, он на землевладельца не был обязан работать, ибо
это-его личное обязательство, не составлявшее непременного условия
крестьянской поряд-ной: возможны были и бывали поземельные контракты и
без этого условия, а бобыль мог принять на себя такое обязательство, се-
лясь в имении владел