трех поколений, можно разглядеть поводы, их вызывавшие, но
побуждения, руководившие ссорившимися сторонами, питавшие взаимную неп-
риязнь, не высказываются достаточно внятно ни той, ни другой стороной.
Иван III глухо жаловался на неуступчивость, строптивость своих бояр.
Отправляя в Польшу послов вскоре после дела о наследнике, Иван, между
прочим, давал им такое наставление: "Смотрите, чтобы во всем между вами
гладко было, пили бы бережно, не допьяна, и во всем бы себя берегли, а
не поступали бы так, как князь Семен Ряполовский высокоумничал с князем
Василием, сыном Ивана Юрьевича (Патрикеева)"^. Несколько явственнее выс-
тупают чувства и стремления оппозиционной боярской знати в княжение Ва-
силия. До нас дошел от того времени памятник, вскрывающий политическое
настроение боярской стороны, - это отрывок следственного дела об упомяну-
том сейчас думном человеке Иване Никитиче Берсе-не-Беклемишеве (1525
г.)*. Берсень, далеко не принадлежавший к первостепенной знати, был че-
ловек упрямый, неуступчивый. В то время проживал в Москве вызванный с
Афона для перевода с греческого Толковой Псалтири ученый монах Максим
Грек, человек бывалый, образованный, знакомый с католическим Западом и
его наукой,

учившийся в Париже, Флоренции и Венеции. Он привлек к себе любозна-
тельных людей из московской знати, которые приходили к нему побеседовать
и поспорить "о книгах и цареградских обычаях", так что Максимова келья в
подмосковном Симоновом монастыре стала похожа на ученый клуб'". Любопыт-
но, что наиболее обычными гостями Максима были все люди из оппозиционной
знати: между ними встречаем и князя Андр. Холмского", двоюродного пле-
мянника упомянутого опального боярина, и В. М. Тучкова, сына боярина
Тучкова, наиболее грубившего Ивану III, по свидетельству Грозного. Но
самым близким гостем и собеседником Максима был Иван Никитич Берсень, с
которым он часто и подолгу сиживал с глазу на глаз. Берсень находился в
это время в немилости и удалении от двора, оправдывая свое колючее проз-
вище (берсень-крыжовник). Иван Никитич раз в думе что-то резко возразил
государю при обсуждении вопроса о Смоленске. Великий князь рассердился и
выгнал его из совета, сказав: "Пошел, смерд, вон, ты мне не надобен" ".
В беседах с Максимом Берсень и изливал свои огорченные чувства, в кото-
рых можно видеть отражение политических дум тогдашнего боярства. Передам
их беседы, как они записаны были на допросах. Это очень редкий случай,
когда мы можем подслушать интимный политический разговор в Москве XVI в.
 БЕСЕДЫ БЕРСЕНЯ С МАКСИМОМ ГРЕКОМ. Опальный советник, конечно, очень
раздражен. Он ничем не доволен в Московском государстве: ни людьми, ни
порядками. "Про здешние люди семи молвил, что ныне в людях правды нет".
Всего более недоволен он своим государем и не" хочет скрывать своего
недовольства перед иноземцем.
 "Вот, - говорил Берсень старцу Максиму, - у вас в Царьграде цари теперь
басурманские, гонители; настали для вас злые времена, и как-то вы с ними
перебиваетесь?"
 "Правда, - отвечал Максим, - цари у нас нечестивые, однако в церковные
дела у нас они не вступаются".
 "Ну, - возразил Берсень, - хоть у вас цари и нечестивые, да ежели так
поступают, стало быть, у вас еще есть бог".
 И как бы в оправдание проглоченной мысли, что в Москве уже нет бога,
опальный советник пожаловался Максиму на московского митрополита, кото-
рый в угоду государю не ходатайствует по долгу сана за опальных, и

 ЛЕКЦИЯ XXVIII
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

вдруг, 'давая волю своему возбужденному пессимизму, Берсень обрушился
и на своего собеседника:
 "Да вот и тебя, господин Максим, взяли мы со св. Горы, а какую пользу
от тебя получили?"
 "Я-сиротина, - отвечал Максим обидчиво, - какой же от меня и пользе
быть?"
 "Нет, - возразил Берсень, - ты человек разумный и мог бы нам пользу при-
нести, и пригоже нам было тебя спрашивать, как государю землю свою уст-
роить, как людей награждать и как митрополиту вести себя".
 "У вас есть книги и правила, - сказал Максим, - можете и сами устро-
иться".
 Берсень хотел сказать, что государь в устроении своей земли не спра-
шивал и не слушал разумных советов и потому строил ее неудовлетвори-
тельно". Это "несоветие", "высокоумие", кажется, всего больше огорчало
Берсеня в образе действия великого князя Василия. Он еще снисходительно
относился к Васильеву отцу: Иван III, по его словам, был добр и до людей
ласков, а потому и бог помогал ему во всем; он любил "встречу", возраже-
ние против себя. "А нынешний государь, - жаловался Берсень, - не таков: лю-
дей мало жалует, упрям, встречи против себя не любит и раздражается на
тех, кто ему встречу говорит"'".
 Итак, Берсень очень недоволен государем; но это недовольство совер-
шенно консервативного характера; с недавнего времени старые московские
порядки стали шататься, и шатать их стал сам государь-вот на что особен-
но жаловался Берсень. При этом он излагал целую философию политического
консерватизма.
 "Сам ты знаешь, - говорил он Максиму, - да и мы слыхали от разумных лю-
дей, что которая земля перестанавливает свои обычаи, та земля недолго
стоит, а здесь у нас старые обычаи нынешний великий князь переменил: так
какого же добра и ждать от нас?"
 Максим возразил, что бог наказывает народы за нарушение его запове-
дей, но что обычаи царские и земские переменяются государями по сообра-
жению обстоятельств и государственных интересов.
 "Так-то так, - возразил Берсень, - а все-таки лучше старых обычаев дер-
жаться, людей жаловать и стариков почитать; а ныне государь наш, запер-
шись сам третей у постели, всякие дела делает".
 Этой переменой обычаев Берсень объясняет внешние затруднения и внут-
ренние неурядицы, какие тогда переживала Русская земля. Первой виновни-
цей этого отступ-

ничества от старых обычаев, сеятельницей этой измены родной старине
Берсень считает мать великого князя.
 "Как пришли сюда греки, - говорил он Максиму, - так земля наша и замеша-
лась, а до тех пор земля наша Русская в мире и тишине жила. Как пришла
сюда мать великого князя великая княгиня Софья с вашими греками, так и
пошли у нас нестроения великие, как и у вас в Царегороде при ваших ца-
рях".
 Максим Грек счел долгом заступиться за землячку и возразил:
 "Великая княгиня Софья с обеих сторон была роду великого-по отцу
царского роду царегородского, а по матери великого дуксуса феррарийского
Италийской страны".
 "Господин! какова бы она ни была, да к нашему нестроению пришла - так
заключил Берсень свою бесе-
 ДУ -
 Итак, если Берсень точно выражал взгляды современного ему оппозицион-
ного боярства, оно было недовольно нарушением установленных обычаем пра-
вительственных порядков, недоверием государя к своим боярам и тем, что
рядом с боярской думой он завел особый интимный кабинет из немногих до-
веренных лиц, с которыми предварительно обсуждал и даже предрешал госу-
дарственные вопросы, подлежавшие восхождению в боярскую думу. Берсень не
требует никаких новых прав для боярства, а только отстаивает старые обы-
чаи, нарушаемые государем; он-оппозиционный консерватор, противник госу-
даря, потому что стоит против вводимых государем перемен.
 БОЯРСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ. По смерти Василия, в малолетство его сына, требо-
вавшее продолжительной опеки, власть надолго попала в руки бояр. Теперь
они могли распорядиться государством по-своему, осуществить свои полити-
ческие идеалы и согласно с ними перестроить государственный порядок. Но
они не пытались строить никакого нового государственного порядка. Разде-
лившись на партии князей Шуй-ских и Вольских, бояре повели ожесточенные
усобицы друг с другом из личных или фамильных счетов, а не за какой-либо
государственный порядок. В продолжение десяти лет со смерти правительни-
цы Елены (1538 г.) они вели эти усобицы, и это десятилетие црошло не
только бесплодно для политического положения боярства, но и уронило его
политический авторитет в глазах русского общества. Все увидели, какая
анархическая сила это

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ XXVIII

боярстйо, если оно не сдерживается сильной рукой; но причина его раз-
лада с государем и на этот раз не выяснилась.
 ПЕРЕПИСКА ЦАРЯ С КУРБСКИМ. В царствование Грозного, когда возобнови-
лось столкновение, обе ссорившиеся стороны имели случай высказать яснее
свои политические взгляды и объяснить причины взаимного нелюбья. В 1564
г. боярин князь А. М. Курбский, сверстник и любимец царя Ивана, герой
Казанской и Ливонской войн, командуя московскими полками в Ливонии, про-
играл там одну битву и, боясь царского гнева за эту ли неудачу или за
связь с павшими Сильвестром и Адашевым, убежал к польскому королю, поки-
нув в Дерпте, где был воеводой, свою жену с малолетним сыном. Он принял
деятельное участие в польской войне против своего царя и отечества^. Но
беглый боярин не хотел молча расстаться со своим покинутым государем: с
чужбины, из Литвы, он написал резкое, укоризненное, "досадительное" пос-
лание Ивану, укоряя его в жестоком обращении с боярами. Царь Иван, сам
"словесной мудрости ритор", как его звали современники, не хотел ос-
таться в долгу у беглеца и отвечал ему длинным оправдательным посланием,
"широковещательным и многошумящим", как назвал его князь Курбский, на
которое последний возражал. Переписка с длинными перерывами шла в
1564-1579 гг. Князь Курбский написал всего четыре письма, царь
Иван-два"; но его первое письмо составляет по объему больше половины
всей переписки (62 из 100 страниц по изданию Устрялова). Кроме того,
Курбский написал в Литве обвинительную Историю князя великого московско-
го, т.е. царя Ивана, где также выражал политические воззрения своей бо-
ярской братии. Так обе стороны как бы исповедались друг ДРУГУ" и можно
было бы ожидать, что они полно и откровенно высказали свои политические
воззрения, т.е. вскрыли причины взаимной неприязни. Но и в этой полеми-
ке, веденной обеими сторонами с большим жаром и талантом, не находим
прямого и ясного ответа на вопрос об этих причинах, и она не выводит чи-
тателя из недоумения. Письма князя Курбского наполнены преимущественно
личными или сословными упреками и политическими жалобами; в Истории он
высказывает и несколько общих политических и исторических суждений.

 СУЖДЕНИЯ КУРБСКОГО. Свою ^ Историю царя Ивана он начинает заунывным
раздумьем: "Много раз докучали мне вопросом: как все это приключилось от
столь доброго прежде и прекрасного царя, для отечества пренебрегавшего
своим здоровьем, понесшего тяжкие труды и беды в борьбе с врагами креста
христова и от всех пользовавшегося доброй славой? И много раз со вздохом
и слезами молчал я на этот вопрос, - не хотелось отвечать; наконец вынуж-
ден был сказать хоть что-нибудь об этих происшествиях и так отвечал на
учащенные вопросы: если бы рассказывать сначала и по порядку, много
пришлось бы мне писать о том, как в предобрый русских князей род посеял
дьявол злые нравы, особенно злыми их женами-чародейками, как это было и
у израильских царей, более же всего теми, которые взяты были из инопле-
менников". Значит, во взгляде на ближайшее московское прошлое и князь
Курбский стоит на точке зрения Берсеня, видит корень зла в царевне
Софье, за которой следовала такая же иноземка Елена Глинская, мать царя.
Впрочем, и без того как-то предобрый некогда русских князей род выродил-
ся в московский, "этот ваш издавна кровопийственный род", как выразился
Курбский в письме к царю. "Обычай у московских князей издавна, - пишет он
в Истории, - желать братий своих крови и губить их убогих ради и окаянных
вотчин, несытства ради своего" ". Попадаются '"* у Курбского и полити-
ческие суждения, похожие на Принципы, на теорию. Он считает нормальным
только такой государственный порядок, который основан не на личном ус-
мотрении самовластия, а на участии "синклита", боярского совета, в уп-
равлении; чтобы вести государственные дела успешно и благочинно, госуда-
рю необходимо советоваться с боярами. Царю подобает быть главой, а муд-
рых советников своих любить, "яко свои уды", - так выражает Курбский пра-
вильные, благочинные отношения царя к боярам. Вся его История построена
на одной мысли-о благотворном действии боярского совета: царь правил
мудро и славно, пока был окружен доброродными и правдивыми советника-
ми'^. Впрочем, государь должен делиться своими царскими думами не с одн




ими великородными и правдивыми советниками-князь Курбский допускает и
народное участие в управлении, стоит за пользу и необходимость земского
собора. В своей Истории он высказывает такой политический тезис: "Если
царь и почтен царством, но не получил от бога каких-либо дарований, он
должен искать доброго и полезного совета

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ XXVIII

не только у своих советников, но и у всенародных человек, потому что
дар духа дается не по богатству внешнему и не по могуществу власти, но
по правоте душевной" '". Под этими всенародными человеками Курбский мог
разуметь только собрание людей, призываемых для совета из разных сосло-
вий, от всей земли: келейные совещания с отдельными лицами едва ли ему
были желательны. Вот почти и все политические воззрения Курбского. Князь
стоит за правительственное значение боярского совета и за участие земс-
кого собора в управлении. Но он мечтает о вчерашнем дне, запоздал со
своими мечтами. Ни правительственное значение боярского совета, ни учас-
тие земского собора в управлении не были уже в то время идеалами, не
могли быть политическими мечтами. Боярский совет и земский собор были
уже в то время политическими фактами, первый-фактом очень старым, а вто-
рой-явлением еще недавним, и оба - фактами, хорошо знакомыми нашему пуб-
лицисту. Искони государи русские и московские думали о всяких делах, за-
конодательствовали со своими боярами. В 1550 г. созван был и первый
земский собор, и князь Курбский должен был хорошо помнить это событие,
когда царь обратился за советом ко "всенародным человекам", к простым
земским людям. Итак, князь Курбский стоит за существующие факты; его по-
литическая программа не идет за пределы действующего государственного
порядка: он не требует ни новых прав для бояр, ни новых обеспечений для
их старых прав, вообще не требует перестройки наличного государства'".
В этом отношении он разве только немного идет дальше своего предшествен-
ника И. Н. Берсеня-Беклемишева и, резко осуждая московское прошлое, ниче-
го не умеет придумать лучше этого прошлого*.
 ВОЗРАЖЕНИЯ ЦАРЯ. Теперь послушаем другую сторону, Царь^ Иван пишет
менее спокойно и складно. Раздражение теснит его мысль множеством
чувств, образов и помыслов, которых он не умеет уложить в рамки последо-
вательного и спокойного изложения. Новая фраза, навернувшаяся кстати,
заставляет его повертывать речь в другую сторону, забывая главную мысль,
не договаривая начатого. Поэтому нелегко уловить его основные мысли и
тенденции в этой пене нервной диалектики. Разгораясь, речь его становит-
ся жгучей. "Письмо твое принято, - пишет царь, - и прочитано внимательно. Яд
аспида у тебя под языком, и письмо

твое наполнено медом слов, но в нем горечь полыни. Так ли привык ты,
христианин, служить христианскому государю? Ты пишешь вначале, чтобы ра-
зумевал тот, кто обретается противным православию и совесть прокаженную
имеет. Подобно бесам, от юности моей вы поколебали благочестие и богом
данную мне державную власть себе похитили". Это возражение-основной мо-
тив в письмах царя. Мысль о похищении царской власти боярами больше все-
го и возмущает Ивана. Он возражает не на отдельные выражения князя
Курбского, а на весь политический образ мыслей боярства, защитником ко-
торого выступил Курбский. "Ведь ты, - пишет ему царь, - в своей бесосостав-
ной грамоте твердишь все одно и то же, переворачивая "разными словесы",
и так, и этак, любезную тебе мысль, чтобы рабам помимо господ обладать
властью", - хотя в письме Курбского ничего этого не было написано. "Это
ли, - продолжает царь, - совесть прокаженная, чтобы царство свое в своей ру-
ке держать, а рабам своим не давать властвовать? Это ли противно разу-
му-не хотеть быть обладаему своими рабами? Это ли православие пресвет-
лое-быть под властью рабов?" Все рабы и рабы, и никого больше, кроме ра-
бов. Курбский толкует царю о мудрых советниках, о синклите, а царь не
признает никаких мудрых советников, для него не существует никакого
синклита, а есть только люди, служащие при его дворе, дворовые холопы.
Он знает одно, что "земля правится божиим милосердием и родителей наших
благословением, а потом нами, своими государями, а не судьями и воевода-
ми, не ипатами и стратига-ми"^. Все политические помыслы царя сводятся к
одной идее-к мысли о самодержавной власти. Самодержавие для Ивана не
только нормальный, свыше установленный государственный порядок, но и ис-
конный факт нашей истории, идущий из глубины веков ". "Самодержавства
нашего начало от святого Владимира; мы родились и выросли на царстве,
своим обладаем, а не чужое похитили; русские самодержцы изначала сами
владеют своими царствами, а не бояре и вельможи". Царь Иван был первый,
кто высказал на Руси такой взгляд на самодержавие: Древняя Русь не знала
тако




го взгляда, не соединяла с идеей самодержавия внутренних и политичес-
ких отношений, считая самодержцем только властителя, независимого от
внешней силы. Царь Иван обратил первый внимание на эту внутреннюю сторо-
ну верховной власти и глубоко проникся своим новым взглядом: через все
свое длинное-предлинное первое послание проводит он эту идею,

 В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
 ЛЕКЦИЯ XXVIII

оборачивая одно слово, по его собственному признанию, "семо-и овамо",
то туда, то сюда. Все его политические 'идеи сводятся к одному этому
идеалу, к образу самодержавного царя, не управляемого ни "попами", ни
"рабами". "Како же самодержец наречется, аще не сам строит?" Многовлас-
тие-безумие^. Этой самодержавной власти Иван дает божественное происхож-
дение и указывает ей не только политическое, но и высокое религиоз-
но-нравственное назначение: "Тщусь со усердием людей на истину и на свет
наставить, да познают единого истинного бога, в троице славимого, и от
бога данного им государя, а от междоусобных браней и строптивого жития
да отстанут, коими царства разрушаются; ибо если царю не повинуются
подвластные, то никогда междоусобные брани не Прекратятся". Столь ^
возвышенному назначению власти должны соответствовать многоразличные
свойства, требуемые от самодержца. Он должен быть осмотрителен, не иметь
ни зверской ярости, ни бессловесного смирения, должен карать татей и
разбойников, быть и милостивым, и жестоким, милостивым к добрым и жесто-
ким к злым: не то он и не царь. "Царь-гроза не для добрых, а для злых
дел; хочешь не бояться власти-делай добро, а делаешь зло-бойся, ибо царь
не зря носит меч, а для кары злых и для ободрения добрых". Никогда у нас
до Петра Великого верховная власть в отвлеченном самосознании не подни-
малась до такого отчетливого, по крайней мере до такого энергического
выражения своих задач. Но когда дело дошло до практического самоопреде-
ления, этот полет политической мысли кончился крушением^. Вся философия
самодержавия у царя Ивана свелась к одному простому заключению: "Жало-
вать своих холопей мы вольны и казнить их вольны же". Для подобной фор-
мулы вовсе не требовалось такого напряжения мысли. Удельные князья при-
ходили к тому же заключению без помощи возвышенных теорий самодержавия и
даже выражались почти теми же словами: "Я, князь такой-то, волен, кого
жалую, кого казню". Здесь и в царе Иване, как некогда в его деде, вот-
чинник торжествовал над государем.
 ХАРАКТЕР ПЕРЕПИСКИ. Такова политическая программа царя Ивана. Столь
резко и своеобразно выраженная идея самодержавной власти, однако, не
развивается у него в определенный разработанный политический порядок; из
нее не извлекаются практические последствия. Царь нигде не говорит, сог-
ласен ли

его политический идеал с существующим государственным устройством или
требует нового, может ли, например