етел мимо; второй попал Генри в плечо.
Если бы Билл промахнулся в третий раз, то Генри был бы совсем рядом и свалил
бы его на землю. Но Билл не промахнулся.  Он  попал  прямо  в  бычью  голову
Генри.
   От неожиданной боли Генри закричал, поднял глаза.., и получил еще  четыре
удара: любовное  послание  от  Ричи  Тозиера  попало  ему  в  фудь;  камень,
брошенный Эдди, срикошетил от плеча; Стэн Урис попал  ему  в  подбородок;  и
единственный камень Беверли угодил ему в живот.
   Он бросил на них ошарашенный взгляд,  и  тут  воздух  наполнился  свистом
снарядов. Генри упал на спину, на его лице застыло то же самое недоумевающие
выражение.
   - Ну же, ребята, - закричал он. - Помогите мне!
   - За ними, - сказал  Билл  низким  голосом  и,  не  дожидаясь  остальных,
побежал вперед.
   Они бросились за ним, швыряя камнями теперь не только в  Генри,  но  и  в
остальных. Приятели Генри пытались подобрать снаряды с земли, но,  пока  они
успевали набрать достаточное количество, их засыпали градом камней.  Камень,
брошенный Биллом, до крови  рассек  скулу  Питеру  Гордону.  Он  закричал  и
отступил на несколько шагов, замолчал, нерешительно бросил пару камней..,  и
побежал. С него достаточно; такая переделка  не  для  мальчика  с  Западного
Бродвея.
   Генри свирепо схватил пригоршню камней, но, к  счастью  для  Неудачников,
большинство из них оказалось галькой.  Самый  большой  камень  он  бросил  в
Беверли и ранил ее в руку. Она закричала.
   Бен с рычанием бросился к Генри  Бауэрсу,  который  вовремя  обернулся  и
заметил приближающегося Бена, но для отступления уже  не  осталось  времени.
Генри потерял равновесие - Бен весил футов сто пятьдесят или сто шестьдесят;
результат не оставлял сомнений.
   Нельзя сказать, что Генри просто  неуклюже  растянулся.  Он  полетел.  Он
приземлился на спину и забуксовал. Бен снова подбежал к  нему,  лишь  смутно
ощутив отдающую теплом боль в ухе, потому что Белч Хаггинс оцарапал ему  ухо
камнем размером с шарик для гольфа.
   Генри, шатаясь, встал на колени. Бен подбежал  к  нему  и  сильно  ударил
ногой в левый бок. Генри грузно скатился  на  спину,  полоснув  взглядом  по
Бену.
   - Будешь знать, как бросать камни в девчонок! - закричал Бен. Он  не  мог
припомнить, чтобы когда-нибудь в жизни  был  в  таком  бешенстве.  -  Будешь
знать...
   И тут он увидел в руке Генри пламя. Генри зажег спичку. Он  поднес  ее  к
толстому шнуру М-80 и швырнул Бену в  лицо.  Совершенно  бессознательно  Бен
отбил бомбу ладонью, словно воланчик бадминтонной  ракеткой.  М-80  полетела
обратно. Генри увидел, как она приближается к нему. С расширенными от  ужаса
глазами  он  откатился  в  сторону.  Через  какую-то  долю   секунды   бомба
взорвалась, опалив ему рубашку на спине.
   В следующее мгновение Лось Садлер ударил Бена,  и  тот  упал  на  колени.
Клацнув зубами, он прикусил  язык;  изо  рта  потекла  кровь.  Он  изумленно
сощурился. Лось приближался к нему, но не успел  он  дойти  до  стоящего  на
коленях Бена, как позади него оказался Билл и запустил в него  камнем.  Лось
упал и взвыл.
   - Ты меня ударил сзади, желтопузый, - заорал Лось. - Ты, грязный  вонючий
драчун!
   Он собрался броситься на него, но  Ричи  присоединился  к  Биллу,  и  они
вместе начали обстреливать Лося камнями. На Ричи красноречие Лося о том, как
должны и  как  не  должны  вести  себя  желтопузые,  не  произвело  никакого
впечатления; он видел, как  они  впятером  преследовали  одного  испуганного
мальчишку, и не собирался строить из себя короля Артура и  рыцарей  Круглого
стола. Один из посланных Ричи камней оцарапал Лосю кожу  над  левой  бровью.
Лось снова взвыл.
   К ним присоединились подошедшие  Эдди  и  Стэн.  Вслед  за  ними  подошла
Беверли; ее рука кровоточила, но  глаза  горели  решимостью.  Кругом  летели
камни. Один из них попал Белчу Хаггинсу в  "электрическую"  косточку,  и  он
закричал. Неуклюже приплясывая, он стал тереть  локоть.  Генри  поднялся  на
ноги, его рубашка свисала на спине лохмотьями,  но  кожа  под  ней  каким-то
чудом оказалась  нетронутой.  Не  успел  он  повернуться,  как  Бен  Хэнском
запустил ему камнем в затылок, и он снова упал на колени.
   Самый большой ущерб в тот день нанес Неудачникам  Виктор  Крисе,  отчасти
оттого, что был  неплохим  бейсбольным  питчером,  но  в  основном,  как  ни
парадоксально  звучит,  оттого,   что   он   единственный   был   взволнован
происходящим. С каждой минутой ему все  больше  хотелось  поскорее  убраться
отсюда. В драке  с  камнями  можно  серьезно  пострадать:  можно  размозжить
кому-нибудь череп или выбить зубы или даже глаз. Но,  несмотря  на  это,  он
участвовал в этой драке с самого начала, он действительно в ней  участвовал.
И пытался заглушить беспокойное чувство.
   Благодаря своему хладнокровию он выиграл  полминуты  и  набрал  пригоршню
крупных камней. Один из них он послал в Эдди, так как Неудачники перестроили
свою стрелковую цепь, и попал ему в подбородок. Он с криком упал, и из  раны
сразу же потекла кровь. Бен обернулся к нему, но Эдди уже вставал  на  ноги;
кровь на его мертвенно-бледной коже казалась ужасающе красной.
   Виктор бросил камень в Ричи, и камень отскочил от его груди. Ричи  бросил
камень в Виктора. Вик легко увернулся и запустил одним из снарядов  в  Билла
Денбро. Билл убрал голову, но недостаточно быстро - камень сильно рассек ему
щеку.
   Билл повернулся к Виктору. Их  глаза  встретились,  и  Виктор  увидел  во
взгляде этого заикающегося мальчика нечто такое, что в два  счета  отрезвило
его. Невероятно, но с его губ уже были готовы сорваться слова: "Я больше  не
буду".., но он ничего не сказал этому маленькому парню,  не  то  его  дружки
спустили бы на него всех собак.
   Билл пошел на Виктора, Виктор пошел на Билла. В этот  момент,  словно  по
какому-то телепатическому сигналу, они начали бросать друг  в  друга  камни,
продолжая при этом сближаться. Основная борьба разворачивалась  вокруг  этих
двух ребят, поэтому остальные остановились и стали наблюдать за  ними,  даже
Генри повернул голову.
   Виктор уворачивался и наклонялся, а Билл даже не пытался избежать ударов.
Камни, посланные Виктором, били его в  грудь,  плечи,  живот.  Один  из  них
поранил ухо. Билл невозмутимо бросал один камень за  другим  с  убийственной
силой. Третий камень, пущенный Биллом, с сухим ломким хрустом попал  Виктору
в колено. Его боеприпасы  подошли  к  концу.  У  Билла  оставался  последний
камень, гладкий и белый, с  кварцевым  отливом,  несколько  напоминающий  по
размеру и по форме утиное яйцо. Виктор Крисе подумал,  что  он  должен  быть
очень твердым.
   Билла отделяло от него менее пяти футов.
   - Ттты, уубирайся отсюда, сссейчас же, - сказал он, -  или  я  пппроломлю
тттебе ббашку. Я нне шучу.
   Взглянув в глаза Билла, Виктор понял, что он действительно  сделает  это.
Не сказав ни слова, он повернулся и направился туда, куда ушел Питер Гордон.
   Белч и Лось Садлер неуверенно озирались. Из уголка  рта  Садлера  стекала
кровь. По лицу Белча из раненой головы тоже текла кровь.
   Генри шевельнул губами, но не произнес ни слова.
   Билл повернулся к Генри.
   - Уубирайтесь, - сказал он.
   - А если я не уберусь? - Генри пытался говорить  грубо,  но  Билл  видел,
какие у него были глаза. Он напуган, и он уйдет. Казалось, Билл  должен  был
почувствовать радость, даже  триумф,  но  он  не  чувствовал  ничего,  кроме
усталости.
   - Если тты нне уберешься, -  сказал  Билл,  -  мммы  ттебя  вввынссем.  Я
додумаю, что шесть ччеловек сссмогут уложить ттебя в бббольницу, -  Семь,  -
сказал Майк Хэнлон и присоединился к ним. В каждой руке он держал  по  камню
размером с теннисный мяч. -  Только  попробуй  тронуть  меня,  Бауэре.  Я  с
удовольствием отправлю тебя в больницу.
   - Ты, вонючий НИГГЕР! - срывающимся  голосом,  в  котором  уже  слышались
слезы, завопил Генри. Услышав этот крик, Белч и Лось решили для  себя  исход
сражения: они отступили, и  последние  камни  выпали  у  них  из  рук.  Белч
оглянулся вокруг, как бы не понимая, где он находится.
   - Убирайтесь с нашего места, - сказала Беверли.
   - Заткнись ты, сиповка, - сказал Генри. - Ты... Четыре камня  полетели  в
него одновременно. Он закричал и пополз назад  по  заросшей  полынью  земле,
лохмотья рубашки волочились вслед за ним. Он перевел взгляд  с  суровых  лиц
мальчишек на обезумевшие лица Белча и Лося. От них нечего ждать помощи. Лось
сконфуженно отвернулся.
   Генри встал, всхлипывая и шмыгая разбитым носом.
   - Я всех вас убью, - сказал он и  неожиданно  побежал.  Через  минуту  он
скрылся из виду.
   - Дддавг я, - сказал Билл, обращаясь к  Белчу.  -  Убирайся  отттсюда.  И
обболыпе ччтобы я тттебя здесь нне видел. Барренс наш.
   - Размечтался. Лучше не стой Генри поперек дороги, малыш, - сказал  Белч.
- Пошли, Лось.
   Они ушли, низко опустив головы, и ни разу не оглянулись.
   Наступившую  тишину  нарушил  сдавленный  кашель  Эдди   Каспбрака.   Бен
направился к нему, но тут почувствовал, что три конфеты  "Твинки"  и  четыре
"Дин-Дон", которые он проглотил по  дороге  к  Барренсу,  начали  у  него  в
желудке забастовку, и он, забыв про Эдди, побежал  в  кусты,  где  его  тихо
стошнило в полном одиночестве.
   К Эдди подошли Ричи и Беверли. Беверли обняла мальчика за тонкую талию, а
Ричи тем временем пытался достать из его кармана аспиратор.
   - Глотай, Эдди, - сказал он и нажал на кнопку. Эдди сделал резкий вдох.
   - Спасибо, - наконец произнес Эдди. Бен вернулся из-за кустов, красный от
смущения, вытирая рот рукой. Беверли подошла к нему и взяла за руки.
   - Спасибо, что вступился за меня, - сказала она.  Бен  кивнул,  глядя  на
свои грязные кроссовки.
   - В любое время, детка, - сказал он.
   Все по очереди обернулись и посмотрели на Майка, чернокожего  Майка.  Они
смотрели внимательно, настороженно, задумчиво. Майк и раньше чувствовал, что
люди его разглядывают с любопытством. Не было в его жизни минуты,  чтобы  он
не чувствовал этого, и он тоже посмотрел на них честными глазами.
   Билл перевел  взгляд  с  Майка  на  Ричи.  Их  глаза  встретились.  Биллу
показалось, что в его голове словно раздался щелчок, как  будто  недостающая
деталь машины встала на свое место, и почувствовал, как ледяные  капли  пота
заструились по спине. Теперь мы все в сборе, - подумал он, и мысль эта  была
настолько сильной, настолько правильной,  что  на  секунду  он  подумал,  не
произнести ли ее вслух. Но, конечно, говорить об  этом  во  всеуслышание  не
было необходимости; он увидел это  по  глазам  Ричи,  Бена,  Эдди,  Беверли,
Стэна.
   Теперь мы все в сборе, - подумал он снова. - О, Боже, помоги нам.  Теперь
это начнется по-настоящему. Прошу Тебя, Господи, помоги нам.
   - Как тебя зовут, мальчик? - спросила Беверли.
   - Майк Хэнлон.

Глава 14

АЛЬБОМ

1

   Вышло, что Билл был не  одинок,  -  все  принесли  выпивку.  Билл  принес
бурбон, Беверли - водку и пакет апельсинового сока, Ричи - пиво, Бен Хэнском
- бутылку "Уайлд Терки". У Майка в небольшом холодильнике  в  кладовке  тоже
оказалось пиво.
   Эдди Каспбрак с маленькой коричневой сумкой в руках пришел последним.
   - Что у тебя там, Эдди? - спросил Ричи. - "За-Рекс" или "Кул-Эйд"?
   Многозначительно улыбаясь, Эдди сначала вытащил бутылку джина, а за ней -
бутылку сливового сока.
   Наступила гробовая тишина, и Ричи патетически произнес:
   -  Кто-нибудь,  позовите  людей  в  белых  халатах.  У  Эдди   Касп-брака
окончательно поехала крыша.
   - -Джин со сливовым соком очень полезен  для  здоровья,  -  наставительно
произнес Эдди.., и все дико засмеялись. В тишине  библиотеки  раскаты  смеха
докатились до  застекленного  вестибюля,  разделявшего  взрослую  и  детскую
библиотеки.
   - Ты пришел во всеоружии, - сказал Бен, утирая  глаза.  -  Ты  пришел  во
всеоружии, Эдди. Держу пари, ты точно тронулся.
   Улыбаясь, Эдди наполнил  бумажный  стаканчик  на  три  четверти  соком  и
торжественно влил в него две крышечки джина.
   - О, Эдди, как я люблю  тебя,  -  сказала  Беверли,  и  Эдди,  вздрогнув,
посмотрел на нее, не переставая улыбаться. Она опустила глаза. - Я всех  вас
люблю.
   - Ммы ттоже любим ттебя, Ббев, - сказал Билл.
   - Да, - подтвердил Бен. - Мы любим тебя. Его  зрачки  расширились,  и  он
засмеялся. - Я думаю, мы по-прежнему любим друг друга...  Знаете,  насколько
редко такое бывает.
   Некоторое время все сидели молча,  потом  Майк  поинтересовался  у  Ричи,
почему он снова в очках.
   - Я чуть не разорился на контактных линзах, -  кратко  объяснил  Ричи.  -
Может, займемся делом?
   Все посмотрели на Билла, так же как тогда в карьере, и Майк подумал:  Они
смотрят на Билла, когда им нужен лидер, и на Эдди, когда им  нужен  штурман.
"Займемся делом" - что за дурацкая фраза. Что я им  скажу?  Что  дети,  тела
которых нашли тогда и походят сейчас, не подверглись сексуальному насилию  и
даже не были изувечены,  а  только  частично  съедены?  Что  я  достал  семь
шахтерских касок с мощными электрическими фонарями и они лежат у меня  дома,
и одна из них - для парня по  имени  Стэн  Урис,  который  больше  не  может
"устроить сцену", как мы раньше говорили? Или достаточно сказать, чтобы  они
отправлялись домой и хорошенько выспались, потому что завтра или послезавтра
ночью этому навсегда придет конец - либо для Оно, либо для нас?
   Нет, про это не следует  говорить  ни  слова,  и  вот  почему,  вот  она,
причина: мы по-прежнему любим друг друга.  Многое  изменилось  за  последние
двадцать семь лет, но, как ни удивительно, это чувство  осталось  таким  же,
как и раньше. В этой любви,  подумал  Майк,  заключается  наша  единственная
настоящая надежда.
   Единственное, что им осталось  сделать,  чтобы  положить  этому  конец  -
отловить Оно, собрав в некое  колесо  опыт  прошлого  и  настоящего.  Да,  -
подумал Майк, - именно так. Сегодня вечером начнем собирать  колесо;  завтра
посмотрим, вертится ли оно по-прежнему.., как раньше, когда мы прогнали  тех
больших парней из песчаного карьера и из Барренса.
   - Ты вспомнил остальное? - спросил Майк у Ричи. Ричи глотнул еще  пива  и
покачал головой.
   - Я помню, ты рассказывал нам о птице.., и о дымоходе. Улыбка  исчезла  с
лица Ричи.
   - Я вспомнил об этом, когда гулял здесь вечером с Бевви и Беном.  Что  за
отвратительное представление там устроили...
   - Би-би, Ричи, - улыбнулась Беверли.
   - Ладно, как знаешь, - сказал он, снова  улыбаясь  и  поправляя  на  носу
очки. Он стал ужасно похож на прежнего Ричи. Он подмигнул Майку. - Ты да  я,
да мы с тобой. Майки?
   Майк фыркнул и кивнул.
   - Мись Сколет! Мись Сколет!  -  прохныкал  Ричи  детским  голоском.  -  В
коптильне стало оцень залко, мись Сколет! Смеясь, Билл сказал:
   - Еще одна блестящая техническая и архитектурная  победа  Бена  Хэнскома.
Беверли кивнула.
   - Когда мы копали штаб, ты  приносил  в  Барренс  альбом  твоего  отца  с
фотографиями, Майк.
   - О, Господи! - резко выпрямившись, сказал Билл. - И фотографии...
   Ричи мрачно кивнул.
   - Тот же фокус, что и в комнате Джорджи. Только в этот раз мы все  видели
это. Бен сказал:
   - Я вспомнил, куда делся еще один серебряный доллар.  Все  повернулись  и
посмотрели на него.
   - Перед тем как приехать сюда, я дал три доллара своему другу, - спокойно
произнес Бен. - Для его ребятишек. Я точно помнил, что где-то был четвертый,
но не мог вспомнить, куда он подевался. Теперь я вспомнил, - он посмотрел на
Билла. - Мы делали серебряную пулю, помните? Ты, я и Ричи. Сначала мы делали
серебряную пулю...
   - Ты был уверен, что сможешь сделать  ее,  -  согласился  Ричи,  -  но  в
конце...
   - Мы сструсили, - медленно произнес Билл. Память снова вернула его туда и
он снова услышал тот же самый тихий, но отчетливый звук - ЩЕЛК! - когда  это
произошло. Мы уже близко, - подумал он.
   - Мы вернулись на Нейболт-стрит, - сказал Ричи, - Все.
   - Ты спас мне жизнь, Большой  Билл,  -  неожиданно  сказал  Бен,  и  Билл
покачал головой. - Да, да, не спорь, - настаивал Бен, и на этот раз Билл  не
стал возражать. Он подумал, что, может быть, именно так и  было,  но  он  не
помнит.., и действительно ли это был он? Он подумал: может быть, Беверли...
   - Извините, я  на  минутку,  -  сказал  Майк.  -  Пойду  возьму  пиво  из
холодильника.
   - Возьми и на меня, - сказал Ричи.
   - Хэнлон не пьет пиво с белыми мужчинами, -  ответил  Майк,  -  но  ты  -
исключение. Дразнила.
   - Би-би, Майки, - с серьезным видом произнес Ричи, и Майк пошел за пивом;
за его спиной звучал их веселый смех.
   Он  щелкнул  выключателем.  Кладовка  находилась  в  маленькой  комнатке,
нуждавшейся в хорошей уборке. Он открыл  небольшой  холодильник,  и  его  до
самых костей пронзил ледяной холод, словно наступил февраль, а апрель больше
не наступит никогда.
   Праздничная гирлянда  из  синих  и  оранжевых  воздушных  шариков  весело
вырвалась из холодильника, и он  вдруг,  несмотря  на  страх,  непроизвольно
подумал: Теперь нам не хватает  только  Гая  Ломбарда,  играющего  на  трубе
"Старую долгую песню". Слегка коснувшись лица Майка, они взмыли под  потолок
кладовки. Он хотел закричать, но крик застрял  у  него  в  горле,  когда  он
увидел то, что находилось за воздушными шариками, что Оно подбросило  ему  в
холодильник рядом с упаковкой пива, как будто  для  того,  чтобы  было,  чем
пообедать поздно вечером, когда его ни на что  не  годные  друзья  расскажут
свои никудышные истории и  отправятся  по  казенным  кроватям  в  их  родном
городе, который больше не был для них родным.
   Майк попятился, закрыв лицо руками, чтобы не видеть страшной картины.  Он
споткнулся об один из стульев, чуть не упал и отвел руки от глаз.  Оно  было
по-прежнему там: отчлененная голова Стэна Уриса  лежала  рядом  с  упаковкой
пива "Буд Лайт", но эта голова не  принадлежала  мужчине,  это  была  голова
одиннадцатилетнего мальчика. Рот Стэна был открыт  в  беззвучном  крике,  но
Майк не увидел ни зубов,  ни  языка,  потому  что  он  был  полностью  забит
перьями. Перья были светло-коричневого цвета  и  невообразимо  огромные.  Он
знал, какой птице принадлежат эти перья. О, да. Точно. Он видел эту птицу  в
мае 1958 года, и они все видели ее в начале августа 1958 года и  потом,  год
спустя, когда он приехал к умирающему отцу, он узнал, что Вилл  Хэнлон  тоже
видел ее однажды после того, как спасся при пожаре в "Блэк-Спот".
   Из шеи Стэна по лоскуткам кожи стекала кровь и сворачивалась  в  луже  на
нижней  полке  холодильника.  При  ярком   свете   лампочки   она   казалась
темно-рубинового цвета.
   - У..,  у..,  у...  -  попытался  что-то  сказать  Майк,  но  кроме  этих
нечленораздельных звуков не смог ничего произнести.  Голова  открыла  глаза.
Это были серебристые глаза клоуна. Глаза повернулись и посмотрели  на  него.
Вокруг забитого перьями рта начали извиваться губы. Голова  пыталась  что-то
сказать, вероятно, что-то пророческое, как оракул  в  Древней  Греции,  -  Я
просто решил, что должен  быть  с  тобой,  Майк,  потому  что  без  меня  ты
проиграешь. Ты проиграешь без меня, и ты знаешь об этом, ведь знаешь? У тебя
был бы шанс,  если  бы  ты  увидел  мое  остальное  тело,  но  твой  истинно
американский рассудок этого бы не вынес. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в
виду, дружище? Все, что вы шестеро можете сделать - это попрощаться со своим
прошлым и покончить жизнь самоубийством. И я подумал, что могу тебе  в  этом
помочь. Помочь, усек. Майки? Усек, старина? Усек, ты, вонючий ниггер?
   Ты не существуешь! - закричал он, но на самом деле не  издал  ни  единого
звука, как телевизор, у которого выключили громкость.
   Невероятно нелепо, но голова подмигнула ему.
   - Я существую. Существую. Как капли  дождя.  И  ты  знаешь,  что  я  хочу
сказать. Майки. То, что вы шестеро хотите  попытаться  сделать,  -  это  все
равно, что взлететь в реактивном самолете без шасси.  Нет  смысла  взлетать,
если