в третий или  четвертый  раз  попросил  меня  писать.  Я
сказал ему, что буду писать, и так я и сделаю.., некоторое время, по крайней
мере... Потому что в этот раз со мной происходит то же самое.
   Я забываю.
   Как только что сказал Билл,  пока  это  только  мелочи,  детали.  Но  мне
кажется, что это будет усиливаться. Произойдет ли это через месяц  или  год,
но только эта книга будет напоминать о том, что произошло здесь, в Дерри.  Я
даже думаю, что сами слова могут начать исчезать, оставляя пустые  страницы,
как  тогда,  когда  я  купил  эту  записную  книжку  в  канцелярском  отделе
универмага Фриза. Это ужасная мысль, и при дневном  свете  она  мне  кажется
совершенно параноидальной.., но знаете ли вы, что в ночные часы она  кажется
совершенно логичной?
   Это забывание.., его перспектива повергла меня в панику, но  и  дала  мне
некоторое облегчение. Это означает, что на этот раз они действительно  убили
Его, так как уже нет нужды в дежурном, который  должен  стоять  на  часах  в
ожидании, когда  начнется  новый  цикл.  Печальная  тревога  и  неизъяснимое
облегчение. И все-таки я склоняюсь в сторону облегчения,  необъяснимого  или
объяснимого, не имеет значения.
   Билл пришел сказать, что они с  Одрой  въехали  ко  мне.  В  ней  никаких
изменений.
   - Я всегда буду помнить тебя, - это сказала  мне  Беверли,  когда  они  с
Беном уезжали.
   И я прочел в ее глазах, что она действительно не забудет.

6 июня 1985 года

   Интересное место в сегодняшней  "Дерри  Ньюз"  на  первой  странице.  Под
заголовком:  "Ураган  заставил  Хэнли  отказаться   от   планов   дальнейшей
застройки". Хэнли - это предположительно Тим Хэнли, мультимиллионер, который
ворвался в Дерри как вихрь в конце 60-х. Именно Хэнли и Зитнер  организовали
консорциум, ответственный за  строительство  Городского  Центра  (который  в
соответствии с другой статьей на странице  один,  возможно,  будет  объявлен
полным банкротом). Тим Хэнли мечтал увидеть, как растет и процветает  Дерри.
Были, конечно, здесь и мотивы прибыли,  но  было  и  что-то  большее.  Хэнли
искренне хотел увидеть, как это случится.  То,  что  он  неожиданно  оставил
намерения о дальнейшей застройке, дало мне некоторую пищу  для  размышления.
Совершенно очевидно, конечно, что Хэнли больше не  питает  добрых  чувств  к
Дерри. Я считаю, что также возможно, что он скоро  потеряет  свою  последнюю
рубашку из-за разрушения Центра.
   Но статья также утверждает, что Хэнли не  одинок  -  другие  вкладчики  и
предполагаемые вкладчики денег в Дерри могут передумать. Конечно,  не  будем
тревожить Эла Зитнера - Бог прибрал  его,  когда  все  рушилось  на  окраине
Дерри. Что касается других, то они  думают,  как  и  Хэнли,  и  стоят  перед
трудной проблемой - как восстановить городскую зону,  если  вы  знаете,  что
больше 50 процентов ее лежит под водой?
   Я  думаю,  что  после  долгого   призрачно-живого   существования   Дерри
умирает.., как ночная фиалка, чье время цветения пришло и ушло.
   Сегодня днем звонил Биллу Денбро. У Одры никаких изменений.
   Час тому назад звонил Ричи в  Калифорнию.  Его  автоответчик  сопровождал
вопросы музыкой из третьего альбома "Криденс",  которая  звучала  на  заднем
плане. Эти чертовы машины всегда выбивали меня из колеи. Я оставил свое  имя
и номер телефона, потом, поколебавшись, добавил, надеюсь, что он снова будет
носить свои контактные линзы. Я хотел было уже повесить трубку, как Ричи сам
поднял трубку и сказал:
   - Майки! Как ты там?
   Голос  его  был  дружелюбным  и  теплым..,  но  в  нем  слышалось   явное
замешательство, как будто его схватили за руку.
   - Хэлло, Ричи! - сказал я. - У меня все нормально.
   - Хорошо. Больше не болит?
   - Немного. Но скоро все пройдет. Только чешется  сильно.  Буду  чертовски
рад, когда снимут гипс с ребер. Кстати, я люблю "Криденс". Ричи засмеялся:
   - Фи, это не  "Криденс",  это  "Рок-н-ролльные  девчонки"  из  последнего
альбома Фогерти "Сентерфильд". Слышал что-нибудь из этого альбома?
   - Нет.
   - Купи, это великолепно. Это  как...  -  он  подыскивал  слова  некоторое
время, а потом сказал:
   - Это как раньше.
   - Обязательно куплю, - сказал я  и,  возможно,  сделаю  это.  Мне  всегда
нравился Джон Фогерти. А "Грин Ривер" -  это  моя  самая  любимая  песня  из
"Криденс". Там поется: "Возвращайся домой перед самым закатом",  да,  именно
так.
   - А как там Билл?
   - Они с Одрой присматривают за моим домом, пока я здесь.
   - Хорошо. Это хорошо, - он немного помолчал. - Хочешь услышать что-нибудь
странное, старина Майки?
   - Конечно, - сказал я. Я прекрасно знал, что он собирается сказать.
   - Ну ладно... Я сижу здесь в моей студии, слушаю последние новинки, делаю
кое-какие копии, читаю какие-то мемуары.., у меня тут горы всякого  барахла,
и я просматриваю их уже целый месяц по двадцать пять часов в сутки.  Поэтому
я включил автоответчик, но звук убавил почти до предела, чтобы  отвечать  на
звонки, на которые я хочу отвечать. А всяких кретинов я могу прослушать и  в
записи. А тебя я заставил так долго говорить по автоответчику только потому,
что...
   - ..потому что сначала ты не сообразил, кто я такой.
   - Господи, правильно. Как ты узнал?
   - Потому что мы все опять начали забывать. На этот раз все.
   - Майки, ты уверен! - Как была фамилия Стэна? - спросил я его.
   На другом конце провода замолчали. И надолго  замолчали.  Во  время  этой
паузы я слышал какую-то женщину, разговаривавшую в Омахе.., или, может быть,
она была в Рутвене или в Аризоне, или во Флинте, Мичиган. Я слышал ее так же
ясно, как если бы это был голос космонавта, покидающего солнечную систему  в
капсуле сгоревшей ракеты и благодарящего кого-то за печенье.
   Потом Ричи сказал нерешительно:
   - Я думаю, Андервуд, но это не еврейская фамилия, правда?
   - Его фамилия была Урис.
   - Урис! - закричал Ричи, в голосе  слышалось  одновременно  облегчение  и
потрясение.
   - Господи, я ненавижу, когда что-то вертится у меня на кончике языка, а я
не могу вспомнить. Когда  кто-нибудь  приносит  игру  "Тривиал  Персьют",  я
говорю: "Извините, но я думаю, у меня  опять  начинается  понос,  поэтому  я
сейчас собираюсь домой, о'кей?" Но ты-то помнишь. Майки, как и прежде?
   - Нет. Я посмотрел в моей записной книжке. Снова долгое молчание. Затем:
   - И ты не помнишь?
   - Не-а.
   - Ни черта?
   - Ни черта.
   - Тогда на этот раз действительно все кончено, - сказал он, и  облегчение
в его голосе казалось неподдельным.
   - Думаю, да.
   На всем этом длинном расстоянии - от штата Мэн до Калифорнии  -  не  было
слышно ни звука. Мне кажется, мы думали об одном и том же: все кончено,  да,
и через шесть недель или через шесть месяцев - какое это имеет  значение?  -
мы все забудем друг о друге. Все кончено, и все, что имело значение, тоже  -
наша дружба и жизнь Стэна и Эдди.  Я  почти  забыл  о  них,  понимаете?  Это
страшно звучит, но почти забыл и о Стэне, и об Эдди. Чем болел Эдди,  астмой
или у него была хроническая мигрень? Черт меня побери, если я  помню  точно,
хотя я думаю, что это была мигрень. Спрошу Билла. Он будет звонить.
   - Ладно, передавай привет Биллу и его прелестной жене, -  сказал  Ричи  с
наигранной легкостью.
   - Хорошо, Ричи, - сказал я, закрывая глаза и потирая лоб. Он помнил,  что
жена Билла была в Дерри.., но не  помнит  ее  имени  или  того,  что  с  ней
случилось.
   - А если будешь в Лос-Анджелесе, позвони. Мы встретимся и поболтаем.
   - Конечно, - я почувствовал, как горячие слезы подступают к глазам.
   - А если ты вздумаешь вернуться, сделай то же самое.
   - Майки!
   - Я здесь.
   - Я люблю тебя, парень!
   - Я тоже.
   - О'кей. Подними свой большой палец...
   - Би-би, Ричи.
   Он засмеялся.
   - Да, да, да. Теперь засунь его себе в ухо, Майк. Я сказал  в  твое  ухо,
парень.
   Он повесил трубку, я тоже. Потом  я  откинулся  на  подушки  с  закрытыми
глазами и не открывал их еще долго.

7 июня 1985 года

   Еще раз говорил с Биллом по телефону. Одра уже ест твердую  пищу,  сказал
он, но больше никаких изменений. Я спросил, что было у  Эдди,  -  астма  или
мигрень.
   - Астма - сказал он уверенно. - Помнишь его ингалятор?
   - Да, конечно, - сказал я и вспомнил. Но только, когда Билл сказал.
   - Майк?
   - Да.
   - Как была его фамилия?
   Я посмотрел в записную книжку, лежащую на ночном столике, но не взял ее.
   - Не могу точно вспомнить.
   - Что-то вроде Коркорана, - сказал Билл с недоумением, - но это не точно.
У тебя же все записано. Правда?
   - Правда, - сказал я.
   - Слава Богу.
   - У тебя есть какие-нибудь идеи насчет Одры?
   - Одна, - сказал он, - но слишком безумная. Я не хочу о ней говорить.
   - Ты уверен?
   - Да.
   - Хорошо.
   - Майк, это ужасно, не правда ли? Что мы все забываем?
   - Да, - сказал я. Так оно и было.

8 июня 1985 года

   Рэйтон, который должен был разбить площадку на заводе в  Дерри  и  начать
строительство в июле,  в  последнюю  минуту  отказался  и  решил  строить  в
Вотвилле. Редакция на первой странице "Ньюз" выразила свое недоумение..,  и,
если я могу читать между строчек, была немного испугана.
   Я думаю, что догадался, в чем заключалась идея Билла  относительно  Одры.
Но ему нужно было действовать быстрее, пока последнее волшебство не ушло  из
этих мест. Если оно уже не исчезло.
   Но вероятно то, что я думал прежде,  не  было  таким  безумным.  Имена  и
адреса друзей в моей маленькой записной книжке  исчезают.  Цвет  и  качество
чернил выглядят таким образом, будто они были написаны пятьдесят, а то и все
семьдесят пять лет назад. Это произошло четыре или пять дней тому  назад.  Я
подозреваю, что к сентябрю их имена полностью исчезнут.
   Я думаю, я мог бы сохранить их; я мог бы снова и снова  переписывать  их.
Но я также подозреваю, что и они в свою очередь начнут исчезать и что  очень
скоро это превратится в тщетное  упражнение.  Типа  того,  как  написать  "Я
больше никогда не буду играть в мяч в  классе"  пятьдесят  раз.  Я  стал  бы
писать и переписывать имена, которые бы ничего для меня не  значили,  потому
что я их забыл.
   Пусть будет как будет.
   Билл, действуй быстрее.., но будь осторожен!

9 июня 1985 года

   Проснулся  среди  ночи  от  жуткого  ночного  кошмара,  который  не  могу
вспомнить, впал в  панику,  дыхание  останавливалось.  Дотянулся  до  кнопки
вызова, но не смог нажать на  нее.  Было  ужасное  видение  Марка  Ламоники,
отвечающего на звонок с гипо.., или Генри Бауэрса с лезвием бритвы.
   Я схватил записную книжку и набрал  номер  Бена  Хэнскома  в  Небраске..,
адрес и имя еще больше стерлись, но пока еще  можно  прочесть.  Вот  так-то,
Джо! Ответил  автоответчик  телефонной  компании:  этот  номер  телефона  не
обслуживается, аннулирован.
   Был ли Бен толстым, или он носил что-то вроде спортивных тапок?
   Лежал без сна до рассвета.

10 июня 1985 года

   Сказали, что я могу идти домой завтра.
   Я позвонил Биллу и сказал ему это - я думаю, я хотел предупредить, что  у
него в запасе очень мало времени. Билл единственный, кого я ясно помню, и  я
подозреваю, что я - единственный, кого он помнит. Наверное, потому,  что  мы
еще в Дерри.
   - Хорошо, - сказал он. - К завтрашнему дню мы уедем.
   - У тебя все еще есть идея?
   - Да. Похоже, как раз время ее использовать.
   - Будь осторожен.
   Он засмеялся и сказал  что-то,  что  я  и  понял,  и  нет:  "Нельзя  быть
осторожным на доске, дядя".
   - Я узнаю, как все прошло, Билл?
   - Узнаешь, - сказал он и повесил трубку.
   Мое сердце с тобой, Билл, независимо от  того,  как  все  обернется.  Мое
сердце со всеми вами, и я думаю, что даже если мы забываем  друг  друга,  мы
будем вспоминать во сне.
   Я почти закончил с моим дневником, думаю, что  дневник  -  это  все,  что
осталось, и что рассказ о старых тайнах и странностях, которые происходили в
Дерри, будет только на страницах этого дневника. Со мной  все  прекрасно,  я
думаю, завтра, когда они позволят мне уйти отсюда,  наконец  настанет  время
подумать о том, как начать новую жизнь.., хотя какой она будет, мне  до  сих
пор неясно.
   Я люблю вас, парни, вы знаете.
   Я очень люблю вас.

ЭПИЛОГ

БИЛЛ ДЕНБРО ПОБЕЖДАЕТ ДЬЯВОЛА II

   Я знаю невесту, когда она ездит на пони,
   Я знаю невесту, когда она ходит на мол,
   Я знаю невесту, когда она хочет напиться,
   Я знаю невесту, танцует она рок-н-ролл.
   Ник Лоув

   Нельзя быть осторожным на доске, дядя.
   Один мальчик

1

   Полдень летнего дня.
   Билл стоит раздетый в спальной  комнате  Майка  Хэнлона,  гладя  на  свое
длинное тело в дверное зеркало. Его лысая голова блестит на  свету,  который
падает через окно и отбрасывает тень на пол и стену.  Грудь  его  совершенно
безволосая, бедра и ноги костлявые, хотя  покрыты  узлами  мускулов.  Да,  -
думает он, - это тело взрослого  человека,  нет  вопросов.  Вот  вам  живот,
который поглотил столько хороших бифштексов и  так  много  бутылок  пива,  и
столько плотных завтраков с рубленым мясом и  острыми  французскими  соусами
вместо диетических блюд. И зад у тебя  отвислый,  Билл,  старый  чувак.  Ты,
конечно, можешь устроить небольшую пробежку, если ты не  слишком  пьяный,  и
можешь видеть что-нибудь, но ты уж не можешь мчаться за  старым  "Данлопом",
как  когда-то,  когда  тебе  было  семнадцать  лет.  У  тебя  были  любовные
приключения, и твои причиндалы выглядят как раз  на  твой  возраст.  У  тебя
морщины на лице, которых не было в семнадцать... Черт  возьми,  их  не  было
даже на твоем первом авторском портрете, на том самом, где ты  так  старался
выглядеть, будто знаешь что-то.., что-нибудь. Ты слишком стар для того,  что
ты думаешь сделать, Билли-бой. Ты убьешь и себя, и ее.
   Он надел штаны.
   Если бы мы не верили, мы никогда не смогли.., сделать то, что мы сделали.
   Потому что он действительно не мог вспомнить, что они такое сделали и что
привело Одру в состояние кататонического шока. Он знал  только  то,  что  он
собирается сделать сейчас, и он знал, что если он не сделает  этого  сейчас,
он тоже забудет это. Одра сидела внизу, в легком  кресле  Майка,  ее  волосы
прямо  свисали  по  плечам.  Она  сосредоточенно  смотрела  телевизор,   где
показывали "Охотников за долларами".
   Она не могла говорить и двигалась, если только ее вести.
   Это другое. Ты слишком стар, дядя. Поверь.
   Я не верю.
   Тогда помирай здесь, в Дерри. Большое дело!
   Он надел носки, джинсы и футболку, которую купил в "Магазине  Рубашек"  в
Бангоре вчера. Футболка была ярко-оранжевая. Поперек груди написано: "КУДА К
ЧЕРТУ ДЕЛСЯ ДЕРРИ, ШТАТ  МЭН?"  Он  сел  на  кровать  Майка,  которую  делил
последнюю неделю со своей теплой, но ничего не чувствующей  женой.  Он  стал
надевать кроссовки.., кеды, которые он тоже купил вчера в Бангоре.
   Он встал и посмотрел на себя в зеркало снова. Он увидел мужчину  среднего
возраста, одетого в одежду ребенка.
   Ты выглядишь смешно.
   А какой ребенок не выглядит смешно?
   Но ты не ребенок. Оставь это!
   - Давайте потанцуем немного рок-н-ролл, - мягко сказал Билл  и  вышел  из
комнаты.

2

   В снах, которые он видел последние  несколько  лет,  он  всегда  покидает
Дерри один на закате. Город пуст, все уехали. Теологическая семинария и дома
викторианского стиля на Западном Бродвее мрачно чернеют под синим  небом.  А
когда-то на закатном солнце ты всегда приезжал в один из них.
   Он может слышать звуки футбольных мячей, стучащих  по  бетону.  Еще  один
звук - это вода, гудящая в канализационных трубах.

3

   Он покатил Сильвера по дороге, поставил его на стоянку и  снова  проверил
шины.  Передняя  была  в  норме,  но  задняя  немного  спустила.  Он  достал
велосипедный насос, который купил Майк, и подкачал  немного  заднее  колесо.
Когда он положил насос назад, он проверил игральные карты и  зажимы.  Колеса
на велосипеде опять производили тот  звук  автоматической  очереди,  которым
Билл наслаждался, когда был ребенком. Отлично.
   Ты сошел с ума.
   Может быть. Посмотрим.
   Он снова зашел в гараж Майка, взял масленку и промазал  цепь  и  зубчатое
колесо. Потом встал, посмотрел на  Сильвера  и  нажал  на  грушу  сигнальной
трубы; она негромко загудела. Звук был хорошим. Он кивнул и пошел в дом

4
   И он снова видел все эти места нетронутыми, какими они  были  в  те  дни:
неуклюжий кирпичный блок начальной школы Дерри,  Мост  Поцелуев,  исписанный
инициалами старшеклассников, готовых взорвать мир своей  страстью,  которые,
повзрослев, становились страховыми  агентами  и  продавцами  автомобилей,  и
официантками,  и  парикмахерами;  он  видел  статую  Поля  Баньяна  на  фоне
кровавого  заката  и  поникший  белый  забор,  отделяющий  Канзас-стрит   от
Барренса. Он видел их такими, какими они были и будут в какой-то  части  его
мозга.., и сердце его разрывалось от любви и печали.
   Уходим, уходим из Дерри, - думал он. - Мы  покидаем  Дерри,  и  если  это
рассказ, то это будут последние  шесть  страниц;  готовься  пролистнуть  их,
поставить на полку и забыть.
   Солнце садится, и слышны только звуки футбольного мяча да льющейся воды в
канализации. Пора.
   "Охотники за долларами" сменились "Колесом фортуны". Одра пассивно сидела
перед телевизором, глаза  ее  не  отрывались  от  экрана.  Ее  поведение  не
изменилось, когда Билл выключил телевизор.
   - Одра, - сказал он, подходя к ней и беря за руку. - Пошли.
   Она не шелохнулась. Ее рука лежала в его. Теплый  воск.  Билл  поднял  ее
вторую руку с подлокотника кресла Майка и опустил на ее колено. Он одевал ее
в это утро дольше, чем одевался сам, на ней были джинсы  "Левис"  и  голубая
кофточка. Она бы выглядела очень хорошо, если бы не бессмысленный взгляд  ее
широко открытых глаз.
   - Пошли, - повторил он и провел ее  через  дверь  кухни  Майка.  Она  шла
сама.., хотя, наверное, упала бы с верхней ступеньки крыльца прямо в  грязь,
если бы Билл не обнял ее рукой за талию и не свел вниз со ступенек. Он повел
ее к тому месту, где стоял на тормозе Сильвер. Стоял яркий  солнечный  день.
Одра остановилась около велосипеда, безразлично глядя на стену гаража Майка.
   - Пойдем, Одра.
   Она не двигалась. Билл терпеливо поднял ее длинные  ноги  и  поставил  на
ободья багажника Сильвера. Наконец она встала, багажник был у нее между ног,
но она не садилась на него. Билл нажал слегка ей на голову, и Одра села.
   Он сел на седло и отпустил тормоз. Приготовился взять руки Одры и  обнять
ими себя за талию, но прежде чем он успел сделать это, они обхватили его  по
собственной инициативе, как маленькие испуганные мышки.
   Он посмотрел вниз на руки, и сердце его забилось быстрее. Это было первое
независимое действие, которое Одра сделала за  целую  неделю,  насколько  он
знал, конечно.., первое независимое движение с тех пор, как Это случилось..,
что бы это ни было.
   - Одра?
   Нет ответа. Он хотел повернуть голову и посмотреть на  нее,  но  не  смог
сделать это. Были только руки вокруг его талии, на ногтях еще остались следы
от старого маникюра, следы красного лака, который был нанесен яркой,  живой,
талантливой женщиной в маленьком английском городке.
   - Мы собираемся покататься, - сказал Билл и  начал  нажимать  на  педали,
двигаясь  в  сторону  Палмер-Лейна,  прислушиваясь  к  шуршанию  гравия  под
колесами. - Я хочу, чтобы ты держалась хорошенько, Одра. Я думаю... Я думаю,
что смогу поехать побыстрее.
   Если не потеряю штаны.
   Он думал о мальчике, которого он встретил  раньше,  когда  был  в  Дерри,
когда Это все еще происходило.
   "Нельзя  быть  осторожным  на  доске",  -  сказал  тогда  мальчик.  Более
правильных слов нельзя придумать, парень.
   - Одра, ты готова?
   Нет ответа. Не стала ли она крепче держаться за  талию?  Возможно  просто
желаемое принимается за действительное.
   Он доехал до конца дороги и посмотрел направо.  Палмер-Лейн  упиралась  в
Аппер-Мейн-стрит, где левый поворот на