- сказал Кейн.
   - Это кубрик? Какой роскошный!
   Они стояли в громадном пустом  помещении.  Это  был  ремонтный  отсек,  в
котором вполне мог бы поместиться  космолет  среднего  размера.  Сейчас  все
оборудование было  сдвинуто  к  стенам,  и  посередине  оставалось  огромное
свободное пространство.
   Не совсем, впрочем, свободное: по полу тянулись сотни грядок,  где  росли
какие-то кустистые зеленые растения.
   - А что это за дрянь в кубрике? - недовольно спросил Билл. -  Да  тут  не
повернешься. Придется все это выкинуть и...
   - Придержите язык, - посоветовал Кейн. - Это капитанская оранжерея.
   Он повел Билла вдоль грядок.
   - Это его хобби, на котором он просто помешан. Не смейте трогать!
   Билл вынул изо рта сочный побег и воткнул его обратно в грядку.
   - Вкус тошнотворный, - сказал он. - А что это такое?
   - Abelmoschus humingous, - ответил Кейн, нахмурившись и приглаживая рукой
почву вокруг побега, который надкусил Билл. - Вам  это  растение,  вероятно,
более знакомо под тривиальным названием "окра". Вот эта разновидность - окра
высокорослая, - когда созревает, становится  довольно  сочной,  хотя  растет
лучше всего на песчаной почве. Однако она не любит, когда ее начинают жевать
до достижения полной спелости.
   - А это что? - спросил Билл, подойдя к соседней  грядке:  его  продолжали
одолевать воспоминания сельскохозяйственной юности.
   - Abelmoschus gigantis, или окра хрустящая,  -  ответил  Кейн.  -  Совсем
неподходящее  название,  на  мой  взгляд:  она  ничуть  не  хрустит.   Кроме
полужидкой каши, из нее ничего не получится, как ее ни готовь.
   - А вон там что?
   - Abelmoschus abominamus - окра  медовая.  На  вкус  -  вроде  скипидара.
Капитан ее очень любит.
   - Ну еще бы. А вон та?
   -  Abelmoschus  fantomas  -   окра   банановолистная.   Известна   своими
инсектицидными свойствами, а также совершенно незабываемым вкусом.
   - А все остальное? - Билл обвел огромное помещение широким  жестом  одной
из своих правых рук - той, что от чернокожего.
   - Окра, окра и снова  окра.  Четыреста  тридцать  две  грядки  окры.  Для
простого любителя капитан предается своей страсти с исключительным размахом.
Конечно, самую трудоемкую работу за него приходится делать мне, так  что  на
его долю остается не так уж много. -  Кейн  издал  высокий  визгливый  звук,
означающий у андроидов неудовольствие. - Вы себе не  представляете,  сколько
приходится тратить времени, чтобы внести удобрения на все четыреста тридцать
две грядки. Нет, этого вы  себе  представить  не  можете.  Не  говоря  уж  о
прополке, прореживании, поливе...
   Внезапно над головами у них с потрескиванием  зажглись  тысячи  кварцевых
ламп. Температура мгновенно поднялась градусов на тридцать, и  у  Билла  изо
всех пор брызнули струйки пота.
   - А это еще что? - спросил он, задыхаясь от зноя.
   - Полдень, - пояснил Кейн с улыбкой, в которой не было ни тени  юмора.  -
Точно вовремя. На нашем корабле порядки строгие. Между прочим  -  это  важно
скорее для вас, чем для меня, - через тридцать секунд мы стартуем.  Ах,  как
быстро летит время, когда находишься  здесь,  рядом  с  растениями!  Советую
немедленно лечь на этот мешок с перегноем, иначе вас расплющит в лепешку,  и
вы будете годны только на компост.
   Билл едва успел плюхнуться плашмя  на  мешок  с  вонючим  перегноем,  как
начались перегрузки, возраставшие с каждой секундой и угрожавшие  превратить
его в готовый компост. Он лежал, хрипя и хватая  ртом  воздух,  но  все  шло
сравнительно благополучно, пока мешок не  лопнул  и  Билл  не  погрузился  с
головой в его зловонное содержимое.
   - Я больше не могу! - вскричал он. - Какая вонь!
   -  Привыкнете,  -  улыбнулся  Кейн,  стоявший  рядом:  его   скелету   из
вольфрамовой стали перегрузки ничем  не  грозили.  -  Через  несколько  дней
чувствовать запах перестаешь. Знаете, это замечательное удобрение.  Растения
его просто обожают.
   - Я его ненавижу! - заорал Билл, хотя, по правде сказать, в данный момент
он еще больше ненавидел фазовый  двигатель.  Этот  давно  устаревший  способ
передвижения в космосе вышел из  моды  уже  черт-те  когда,  одновременно  с
запонками и бритыми головами. Что за  глупость  -  барахтаться  в  компосте,
когда современный двигатель способен без всяких неудобств перенести вас куда
угодно в одно мгновение!
   - Где моя каюта?  -  простонал  Билл,  с  трудом  поднимаясь  на  ноги  и
отряхивая с себя  комья  плохо  просеянных  гниющих  остатков.  -  Мне  надо
немедленно принять душ и выбросить эту одежду. Впрочем, пожалуй,  я  сначала
задержусь на минуту-другую, чтобы очистить желудок.
   -  Не  успеете,  -  радостно  пропел  Кейн,  склонившись  над  грядкой  и
привычными, уверенными движениями прореживая побеги окры. - Капитан ждет нас
к обеду.
   - Но...
   - На нашем корабле порядки строгие, - усмехнулся Кейн. - Все по  правилам
и по часам. А сейчас как раз время обеда.
   Вспотевший и запыхавшийся, Билл сидел за капитанским столом и  с  опаской
поглядывал на свою тарелку. На ней возвышалась кучка вареной окры, а рядом -
такая же  кучка  тушеной  окры,  которая  на  вид  почти  ничем  от  нее  не
отличалась. Билл попробовал откусить кусочек жареной окры, но чуть не сломал
себе клык. Все, что стояло перед ним, либо представляло собой  жидкую  кашу,
которую иначе  как  ложкой  и  есть  нельзя,  либо  было  жестко  до  полной
несъедобности. Он вздохнул,  потянулся  за  своим  бокалом  и  выпил  глоток
свежего сока окры.
   Капитан, подозрительно принюхиваясь, посматривал  на  Билла  с  таким  же
выражением лица, как Билл - на тарелку с этой так  называемой  пищей.  Кроме
них, за пиршественным столом сидели Кейн и старший помощник капитана  мистер
Кристиансон, прибывший в последний момент на борту персонального космолета с
императорским гербом. Из всех четверых только у  капитана  на  тарелке  было
что-то еще кроме окры.
   -  А  что,  здесь  всегда  так  пахнет?  -  спросил  мистер  Кристиансон,
вытаскивая из-за кружевного обшлага надушенный платок и помахивая  им  перед
носом. - Запах в точности как от корабля-мусоросборщика.
   Он сердито взглянул на Билла и отправил в рот полную ложку вареной окры в
соусе.
   - А у  меня  почему-то  нет  соуса,  -  сказал  Билл.  -  Может  быть,  с
какой-нибудь приправой эта штука пойдет лучше. Передайте, пожалуйста, хрен.
   - У меня на корабле порядки строгие,  -  сказал  капитан  Блайт,  отрезая
большой сочный ломоть от своего бифштекса. - У  каждого  свои  полномочия  и
ответственность, и точно так  же  у  каждого  свои  привилегии,  распределяю
которые, разумеется, я сам. Это абсолютно необходимо для поддержания должной
дисциплины. Вы видите, что мистер Кристиансон,  будучи  старшим  помощником,
имеет полный доступ к судку с приправами, а также  получает  за  едой  вино.
Кейн тоже имел бы право на вино, но не на приправы; впрочем, обмен веществ у
него такой, что он не  может  употреблять  спиртное.  Насколько  я  понимаю,
алкоголь как-то не так действует на его управляющие схемы. А  жаль,  вино  у
нас отменное.
   - А я? - спросил Билл, не спуская глаз с вина и  прихлебывая  кислый  сок
окры.
   - Поскольку вы стоите ближе всех к рядовым членам команды, вы получаете в
основном такое же довольствие, как и они, - сказал Блайт, разломив булочку и
подбирая ею остатки картошки с мясным соусом. -  Мой  опыт  свидетельствует,
что так вам будет легче с ними управляться. Не зажиреете и будете  от  этого
только злее. Тем не менее, поскольку вы единственный рядовой  на  борту,  не
отбывающий наказания за преступление, я решил, что вы все же имеете право на
кое-какие  блага.  Это  будет  напоминать  вам  о  вашем   привилегированном
положении.
   - Блага? Говорите скорее,  какие!  -  нетерпеливо  выговорил  Билл,  живо
представив себе бифштекс, а может быть, даже жирную, сочную свиную отбивную.
   - Пока вы ничем передо мной не провинитесь,  будете  получать  десерт,  -
сказал Блайт с широкой улыбкой.
   - Десерт?
   - Пончики с джемом, - пояснил  Кейн.  -  Я  думаю,  после  окры  они  вам
придутся по вкусу. Хотя мои потребности в пище весьма ограниченны, даже я ем
их с удовольствием. Особенно с малиновым джемом.
   - Но только один пончик, - сказал Блайт, грозя Биллу  вилкой.  -  Мистеру
Кристиансону и Кейну полагается по два, мне - шесть,  поскольку  я  чувствую
себя очень одиноким на вершине власти. Но имейте в виду, рядовой: прежде чем
получить десерт,  вы  должны  доесть  все,  что  у  вас  на  тарелке.  Я  бы
поторопился, будь я на вашем месте, от чего упаси меня боже.
   Билл поглядел на стоявшее перед ним неаппетитное месиво. Жир  от  жареной
окры застыл на тарелке сероватой лужицей. Билл глотнул еще сока и повернулся
к старшему помощнику.
   - Извините меня, сэр, - сказал он, хитро меняя тему разговора и  отвлекая
от себя внимание, - а где было ваше последнее место службы?
   Форма на старшем помощнике была щегольская, а расшитую позументами  грудь
покрывали медали. Напудренный парик сидел на нем немного набекрень,  но  это
только придавало ему лихости. Так же, как и  косоглазие,  свойственное,  как
известно, многим королевским семействам.
   - Место службы?
   - Ну да. Служили где? -  пояснил  Билл  на  случай,  если  такое  понятие
окажется слишком сложным для убогого  офицерского  мозга.  -  Ну,  на  каких
кораблях? - Он сунул в рот покрытую застывшим жиром жареную веточку окры.  -
Может, я знаю кого-нибудь из той команды. Тогда получится,  что  мы  с  вами
некоторым  образом  отчасти  вроде  как  однокашники,  -  продолжал   он   в
наступившем молчании. Увидев,  что  на  него  никто  не  смотрит,  он  сунул
несъедобный кусок себе под салфетку и поднес ко рту ложку слизистой  вареной
окры. - Я ведь много кого знаю, - гордо добавил он.
   - Это мой первый корабль, - сказал мистер Кристиансон,  подвинув  к  себе
судок с приправами и щедро накладывая  себе  поверх  окры  острого  соуса  и
тертого  сыра.  -  Мой  дядя  просто  слышать  не  хотел,  чтобы  я  получил
капитанский чин, не побывав хотя бы в одном рейсе. Лично я считаю,  что  это
очень старомодный взгляд на вещи, но раз уж  дядюшка  Джулиус  так  на  этом
настаивает, я решил, по крайней мере, попробовать.
   - Дядюшка Джулиус? - Воспользовавшись тем, что на  него  опять  никто  не
смотрит, Билл спустил комок тушеной окры себе в сапог.
   - Он четырехсотдвенадцатиюродный брат  Императора  по  боковой  линии,  -
похвастал Кристиансон и залпом выпил бокал вина. - До сих пор ему  удавалось
уберечь меня от учебной муштры и освободить от всех этих сложных  экзаменов,
которые полагается сдавать для производства в офицеры. Знатное происхождение
все же дает кое-какие преимущества. Но он потребовал, чтобы я совершил  хоть
один космический рейс, прежде  чем  получу  в  свое  командование  космолет.
Глупость, конечно, после того как мое  семейство  добровольно,  под  страхом
смерти, пожертвовало императору столько денег на ведение войны с чинджерами,
- но надо так надо. Кстати, вам еще никто не  говорил,  что  от  вас  ужасно
воняет?
   Билл стряхнул с себя еще несколько прилипших  комков  перегноя  и  бросил
взгляд в иллюминатор. Там медленно отплывала вдаль база  снабжения.  Слишком
медленно. Рейс обещал быть долгим.
   Обед оказался еще более долгим. Биллу удалось избавиться  от  всего,  что
было у него на тарелке,  распихав  несъедобные  куски  окры  по  карманам  и
укромным местечкам и ухитрившись даже переложить несколько штук  на  тарелку
Кейна, когда тот отвлекся. В конце концов  с  окрой  было  покончено,  и  он
накинулся на свой пончик с малиновым джемом с такой  жадностью,  словно  это
был самый последний обед в его жизни.
   Кейн объяснил Биллу, как ему найти свою  каюту,  и  он  отправился  туда,
слизывая с губ остатки джема. Капитан  Блайт  небрежно  заметил,  что  Биллу
давно пора принять душ и что, если Билл этого не сделает к тому времени, как
они увидятся в следующий раз, он самолично запихнет его  в  шлюз,  где  Билл
будет дышать вакуумом до тех пор, пока не усвоит хотя бы самых  элементарных
правил личной гигиены. Или что-то еще в том же духе.
   Билл открыл дверь каюты, которая, насколько он понял, была отведена  ему,
и разинул рот, увидев, что на одной  из  двух  коек  сидит  какой-то  гигант
ростом метра в два с половиной и весом килограммов на сто сорок. В руках  он
вертел настольную лампу, сгибая и разгибая ее кованую подставку,  словно  та
была из мягкой резины.
   - Прошу прощения, ошибся каютой, - быстро сказал Билл, проворно пятясь.
   - Ты полисмен, что ли? - буркнул этот медведь.
   - В общем, да, - ответил Билл с деланной улыбкой, продолжая пятиться.
   - Ни хрена ты не ошибся, - заявило чудище, откусив от лампы  подставку  и
сплюнув обломки на пол. - Мы с тобой, значит, будем соседи.
   - Меня зовут Билл, - сказал Билл, неуверенно входя. - Рад познакомиться.
   - Я Мордобой, - буркнул горилла. - Ничего себе клыки. Постой, у тебя, что
ли, обе руки правые?
   - Верный глаз, - подтвердил Билл.
   - И никак одна от черномазого! - рявкнул Мордобой.
   - Такая уж досталась, - заискивающим тоном сказал Билл, протискиваясь  со
своими костылями к свободной койке. - Ты из команды? А за что получил  срок?
- Ему пришло в голову, что не худо сменить тему. Оказалось, что тоже худо.
   - За убийство. Топором!  -  прорычал  Мордобой,  широко  ухмыльнувшись  и
обнажив имплантированные собачьи клыки  длиной  сантиметров  в  пять,  остро
заточенные напильником.
   - Ну, со всяким бывает, - сказал Билл.
   - Отрубил обе ноги полисмену и бросил его на снегу, чтобы сдох от  потери
крови.
   - Понимаю, - сказал Билл. - И такое в жизни случается.
   - У него-то были две ноги. А у тебя одна. Можно управиться вдвое быстрее.
   - Имей в виду, что на этом корабле снега нигде нет, - возразил Билл. -  И
в ближайшем будущем не ожидается, я слышал прогноз.
   - Эта твоя черная рука - что-то она мне напоминает, - пробурчал Мордобой.
- Что-то давнишнее.
   - Ну, она у меня тоже порядочно сколько времени.
   - Ага, вспомнил. Был такой здоровенный  лоб  в  пехоте,  Тембо  звали,  -
прохрипел Мордобой. - Никогда мы с ним не ладили.
   - Мы-то с тобой поладим,  я  уверен,  -  с  надеждой  намекнул  Билл.  Он
прекрасно помнил, как в том ужасном бою Тембо взрывом разорвало в  клочья  и
как сам он, очнувшись, увидел, что ему пришили оставшуюся от Тембо руку.  Но
это он решил держать про себя.
   - Достал он меня своими проповедями.  Только  сглаз  наводил.  Хотел  его
замочить, только об этом и думал. А его куда-то перевели, пока  я  сидел  на
губе за какую-то хреновину, не помню уж за что. Так с тех  пор  его  и  ищу.
Пусть только тронет меня своей черномазой ручищей - враз оттяпаю.
   Билл взглянул на свою правую руку - ту, черную, - и увидел, как она  сама
собой сжалась  в  кулак.  И  тут  он  окончательно  понял,  что  рейс  будет
долгим-долгим.

Глава 3

   Более мерзкой рожи, чем у Мордобоя, Билл не встречал за всю свою жизнь  -
до того момента, как минут пять спустя в дверях появилась Рэмбетта.
   Роста она была среднего, как и полноты, и образование имела тоже среднее.
Но больше ничего среднего в ней не  было.  Ее  голубые  глаза  горели  ярким
пламенем,  а  аппетитные  выпуклости  стройной  фигуры  едва  виднелись  под
надетыми  крест-накрест  портупеями  с  целым  арсеналом  ножей  и   прочего
устрашающего оружия.
   - Где этот наш полицейский, Мордобой? - рявкнула она хриплым голосом. - В
четвертом ремонтном отсеке какая-то хреновина.
   - Военную полицию на этом корабле представляю я, мисс, - отозвался  Билл,
с ужасом разглядывая гигантский изогнутый ятаган у нее  за  поясом.  -  Меня
зовут Билл.
   - А меня - Рэмбетта, - представилась она и, взглянув на  нижнюю  половину
его тела, расхохоталась. - Похоже, у тебя кое-чего не хватает?
   Билл испуганно осмотрел себя - нет, "молния"  застегнута.  Он  облегченно
перевел дух, чувствуя, как обильно выступивший было пот приятно холодит лоб.
   - А, это вы про мою ступню? Док сказал, она отрастет.
   - Но клыки у тебя ничего, - заметила Рэмбетта,  протянув  руку  и  игриво
потрогав один из них пальцем. -  Ладно,  беритесь-ка  за  работу.  Мордобой,
захвати топор. Ларри что-то там опять  выдумал,  не  пришлось  бы  применить
строгие меры.
   - Ну, кайф! - радостно  ухмыльнулся  Мордобой,  вытаскивая  из-под  койки
громадный топор, каким только двери высаживать, и со свистом размахивая им в
воздухе. - А то он у меня давно без дела валяется.
   Билл растерянно посмотрел на острое, как бритва, лезвие и заметил на  нем
как будто пятнышко ржавчины. Впрочем, не нужно было обладать слишком  буйным
воображением, чтобы подумать: а не капля ли это засохшей крови?
   - Давай, Билл, пошевеливайся, одна ступня здесь, другая  там!  -  сказала
Рэмбетта с лукавой усмешкой.
   - Ха-ха! - покатился со смеху Мордобой. - Во  дает!  Ха-ха!  Билл  ничего
смешного в ее словах не заметил, но молча заковылял вслед за наводящей страх
парочкой, размышляя о том, что такое можно увидеть только в  армии  -  когда
заключенные вооружены до зубов, а у приставленного к ним полицейского вместо
оружия только пара помятых костылей с резиновыми  наконечниками.  Он  решил,
что первым делом надо будет поскорее раздобыть себе оружия, и побольше.
   Ремонтные отсеки располагались несколькими этажами ниже, и Билл с  трудом
поспевал за Рэмбеттой и Мордобоем. Он уже начал  жалеть,  что  расстался  со
своей окаменевшей ступней. При  всех  неудобствах  она  могла  служить  хоть
кое-каким оружием. Этот Ларри, должно быть, изрядный фрукт, если, по  мнению
Рэмбетты, Мордобою недостаточно будет просто цыкнуть разок,  чтобы  привести
его в чувство.
   - А кто такой Ларри? - спросил Билл.
   - Да тоже уголовник вроде нас, отбывает срок на этой посудине, - ответила
Рэмбетта, сворачивая направо.
   - Что же он такого натворил?
   - Вполне может быть, что и ничего, - сказала Рэмбетта.  -  Понимаешь,  он
клон.
   - Не понимаю, - сказал Бил.
   - Их трое: Ларри, Моу и Кэрли. Все трое клоны.  Три  горошины  из  одного
стручка. Три желудя с одного дуба. Один из них  залез  в  главный  компьютер
базы  и  выписал  всему  личному  составу  по  увольнительной  на  выходные.
Отпечатки пальцев у них одни и те же, и рисунки сетчатки одинаковые, так что
выяснить, который из них нашкодил, начальство не смогло. И срок влепили всем
троим. Вроде семейной путевки в санаторий.
   - Что-то не очень это справедливо, по-моему.
   - Ты давно в армии, Билл?
   - Да, пожалуй, даже слишком.
   - Так что ж ты, не знаешь, что  ли,  -  какая  там  может  быть  в  армии
справедливость?
   Биллу оставалось только печально вздохнуть в  знак  согласия.  Когда  они
вошли в четвертый ремонтный  отсек.  Мордобой  что-то  угрожающе  проворчал,
бросив  нежный  взгляд  на  свой  топор.  Отсек  был  не  меньше  того,  где
выращивалась окра, только здесь не было никаких грядок - вместо  них  стояло
множество разных громоздких механизмов. Билл подумал,  что  после  окры  они
просто радуют глаз.
   - Сюда, - сказала Рэмбетта,  спускаясь  впереди  всех  по  металлическому
трапу. На полу отсека стояла группа людей, которые о чем-то спорили.
   - Хочешь верь, хочешь нет, только Ларри - это  тот,  который  размахивает
ломом.
   Билл с готовностью поверил: уж если не везет, так не везет.
   - Вон туда он убежал, - возбужденно кричал Ларри. - И я не  зря  погнался
за этим животным, говорю вам, что не зря. Что я, дурак, что ли?
   Ларри был тощий светловолосый человечек  с  резкими,  угловатыми  чертами
лица, изборожденного таким множеством трагических  морщин  и  морщинок,  что
Билл сразу понял: у этого срок пожизненный. Моу  был  точь-в-точь  похож  на
Ларри, а Кэрли - на Моу, который был вылитый Ларри, и так далее.
   - Это все ты виноват, - сказал Моу, а может быть, Кэрли. - Разинул рот  и
упустил его.
   - Кто это разинул рот? - вскричал Ларри, а может быть, Кэрли