Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Симмонс Дэн. Лето ночи. Дети ночи. -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  -
ивающиеся по вестибюлю мужчины того же пошиба - с небритыми физиономиями, развинченными походками и самодовольными, похотливыми взглядами искоса. Кейт Нойман была сыта по горло. Прошло шесть недель с тех пор, как она приехала в Румынию для "короткой консультационной поездки"; сорок восемь часов с того времени, как она спала, и почти двадцать четыре часа после того, как она принимала душ. Сколько дней она не выходила на улицу, на солнце, - и не сосчитать, а с того момента, как она видела умирающим последнего ребенка из комнаты без таблички, прошло лишь несколько минут. Для Кейт Нойман всего этого было достаточно. Она ворвалась в дверь ординаторской и остановилась, тяжело дыша, оглядывая обращенные к ней озадаченные лица. Врачи в основном были смуглолицые мужчины, многие - в хирургических костюмах не первой свежести и с жиденькими усиками. Их сонный вид не вводил Кейт в заблуждение, поскольку она знала, что долгое пребывание в палатах здесь ни при чем: большинство врачей имели короткий рабочий день и недосыпали они лишь из-за того, что вели так называемую ночную жизнь в послереволюционном Бухаресте. На дальнем конце кушетки Кейт заметила синие джинсы и почувствовала облегчение оттого, что вернулся ее румынский приятель и переводчик Лучан Форся, но тут человек подался вперед, и она увидела, что это не Лучан, а всего лишь американский священник, которого дети называли "отцом Майком", и гнев, подобно черной приливной волне, вновь захлестнул Кейт. Заметив у бака с горячей водой администратора больницы, господина Попеску, она обрушила свое негодование на него. - Сегодня мы потеряли еще одного ребенка. Еще одного ребенка не стало. Девочка умерла совершенно бессмысленно, мистер Попеску. Круглолицый администратор взглянул на нее, моргнул и помешал ложечкой свой чай. Кейт была уверена, что он ее понимает. - Не хотите ли узнать, из-за чего? - спросила она. Двое педиатров начали пробираться к выходу, но Кейт встала в дверном проеме, подняв руку жестом регулировщика. - Все должны это услышать, - тихо сказала она, не отрывая взгляда от Попеску. - Неужели никто не хочет знать, почему мы потеряли сегодня еще одного ребенка? Администратор облизнул губы. - Доктор Нойман.., вы.., наверное.., очень устали, да? Кейт не сводила с него глаз. - Мы потеряли маленькую девочку в девятой палате. - Голос у нее был таким же безжизненным, как и взгляд. - Она умерла от эмболии, потому что кто-то небрежно делал внутривенное вливание.., чертовски простое, рутинное вливание.., и толстая сестра, от которой несет чесноком, вогнала пузырек воздуха прямо в сердце ребенку. - Imi pare foarte rau, - пробормотал господин Попеску, - nu am inteles. - Черта с два не понимаете, - бросила Кейт, почувствовав, что ее гнев превращается во что-то острое, хорошо заточенное. - Отлично все понимаете. Она повернулась и окинула взглядом дюжину медиков, уставившихся на нее. - Вы все понимаете. Эти слова очень легко понять... Небрежность, халатность, неряшливость! Это уже третий за месяц ребенок, которого мы теряем лишь из-за дурацкой некомпетентности. Она взглянула в лица стоявших ближе всех педиатров. - А вы где были? Тот, что повыше, повернулся к своему коллеге и с ухмылкой сказал что-то шепотом по-румынски. Слова "tiganesc" и "corcitura" прозвучали вполне отчетливо. Кейт шагнула к нему, подавляя в себе желание врезать прямо по густым усам. - Я знаю, что девочка была цыганской полукровкой, дерьмо ты собачье. Она сделала еще один шаг, и, хоть румын был дюймов на пять выше ее и фунтов на семьдесят тяжелее, он вжался в стену. - Еще я знаю, что вы продаете выживших детей американским проходимцам, которые рыщут вокруг, - сказала Кейт педиатру, нацелив палец так, будто собиралась проткнуть ему грудь. В следующее мгновение она отвернулась, словно ее оттолкнул исходивший от него запах. - И остальные чем занимаются, я тоже знаю. - Ее исполненный отвращения голос звучал настолько измученно, что она сама еле его узнавала. - Самое меньшее, что вы могли сделать, - это спасти больше детей... Двое стоявших у входа педиатров торопливо выскочили из ординаторской. Другие врачи тоже оставили чай и потихоньку покинули помещение. Попеску подошел ближе и сделал попытку прикоснуться к руке Кейт, но передумал. - Вы очень устали, мисс Нойман... - Доктор Нойман, - произнесла Кейт, не поднимая глаз, - и если, Попеску, уход в палатах не станет лучше, если еще хоть один ребенок умрет из-за небрежности, ей-богу я пошлю доклад в ЮНИСЕФ, Общество по усыновлению и спасению детей и во все прочие организации, на которых вы греете руки... Такой доклад, что вы от американцев впредь гроша ломаного не получите и ваши ненасытные друзья пошлют вас в то место, которое нынче заменяет в Румынии ГУЛАГ. Попеску покраснел, побледнел, опять покраснел, попытался на ощупь поставить чашку на стол сзади, уронил ее, и, прошипев что-то по-румынски, шаткой походкой вышел. Кейт Нойман постояла еще немного, по-прежнему упершись взглядом в пол, потом подошла к столу, подняла чашку и поставила ее в нишу над баком с горячей водой. Почувствовав утомление, накатывающее медленными волнами, она закрыла глаза. - Ваша работа здесь почти закончена? - подал голос американец. Кейт отреагировала незамедлительно. Бородатый священник все еще сидел на кушетке; его синие джинсы, серая футболка и кроссовки выглядели неуместно и несколько нелепо. - Да. Еще неделя - и я уеду при любом раскладе. Священник кивнул, допил чай и отставил кружку с отбитыми краями. - Я наблюдал за вами, - мягко сказал он. Кейт посмотрела на него. Она всегда недолюбливала верующих, а целомудренные попы раздражали ее больше всего. Священники казались ей бесполезным анахронизмом - колдунами, сменившими страшные маски на белые стоячие воротнички, расточающими фальшивую заботу, стервятниками, вьющимися над больными и умирающими. Кейт осознала, насколько она устала. - А я за вами не наблюдала, - тихо сказала она, - но видела, как вы общаетесь с только что поступившими детьми. Дети к вам тянутся. Отец О'Рурк кивнул. - А вы спасаете им жизнь. Он подошел к окну и отодвинул плотные шторы. Насыщенный свет вечернего солнца залил комнату, возможно, впервые за несколько лет. Кейт моргнула и потерла глаза. - Смотрите-ка, доктор Нойман, совсем как днем. Я бы с вами прошелся. - Нет необходимости... - начала было Кейт, пытаясь рассердиться на него за столь самоуверенный тон, но не смогла. Эмоций у нее осталось не больше, чем заряда в подсевшем аккумуляторе. - Хорошо, - сказала она. Они вместе вышли из больницы навстречу бухарестскому вечеру. Глава 8 Обычно Кейт добиралась до свой квартиры на такси уже затемно, но сейчас они шли пешком и она жмурилась от густого вечернего света, падающего на стены домов. Ей сейчас казалось, будто раньше она никогда не видела Бухареста. - Значит, вы остановились не в отеле? - спросил священник. Кейт стряхнула с себя задумчивость. - Нет Фонд снял для меня небольшую квартирку на улице Штирбей Водэ. - Она назвала адрес. - А... - произнес он. - Это прямо рядом с садом Чишмиджиу. - Рядом с чем? - переспросила Кейт. - Сад Чишмиджиу. Одно из моих любимых мест в городе. Кейт покачала головой. - Ни разу не была. - Она криво улыбнулась, - Не слишком-то много я видела с тех пор, как сюда приехала. Вне больницы я провела всего три дня, да и те проспала. - А когда вы приехали? - спросил он. Сейчас они шли по оживленному бульвару Бэлческу и Кейт заметила, что он прихрамывает. Здесь, на тротуаре возле университета, тени были более глубокими, а воздух прохладный. - Гм.., четвертого апреля. О Господи. - Понимаю, - сказал отец О'Рурк. - В больнице день кажется неделей. Неделя - вечностью. Когда они дошли до площади Виктории, Кейт вдруг остановилась и нахмурилась. - Какое сегодня число? - Пятнадцатое мая, - ответил священник. - Среда. - Я обещала в ЦКЗ вернуться к двадцатому. Они прислали мне билеты. Совсем забыла, что уже так скоро... Она тряхнула головой и обвела взглядом площадь. Позади виднелась церковь Крецулеску, вся в лесах, через которые проглядывали пулевые выбоины на закопченном фасаде. Дворец Республики на противоположной стороне получил еще более серьезные повреждения. Над входом с колоннами висели красные и белые флаги, но двери и разбитые окна были заколочены досками. Справа находился отель "Атене-палас", который функционировал, но некоторые окна зияли провалами, а строчки пулевых отверстий напоминали шрамы от иглы на коже наркомана. - ЦКЗ, - произнес О'Рурк. - Так вы из Атланты? - Из Боулдера в Колорадо, - ответила Кейт. - Головная контора все еще в Атланте, но несколько лет это были центры контроля за заболеваниями. Филиал в Боулдере появился сравнительно недавно. Они пересекли площадь Виктории на зеленый свет и пошли по Штирбей Водэ. Перед отелем "Букурешты" на них налетели три цыганки, и целуя собственные руки, протягивая младенцев и похлопывая Кейт по плечу, повторяли: - Рог la bambina... For la bambina... Eейт полезла в карман, но отец О'Рурк уже наскреб мелочи для каждой. Цыганки скорчили физиономии, увидев монеты, бросили что-то на своем наречии и поспешили вновь занять места перед отелем. За всем этим безразлично наблюдали от входа валютчики в джинсах и кожаных куртках. Штирбей Водэ была поуже, но также забита громыхающими по булыжнику и разбитому асфальту дешевыми "дачиями", "мерседесами" и БМВ, принадлежавшими местной мафии. Кейт снова обратила внимание на легкую хромоту священника, однако решила ничего не спрашивать. Вместо этого она поинтересовалась: - А вы откуда? - прикидывая, стоит ли добавлять "святой отец", но у нее язык не повернулся. Улыбка тронула уголки губ священника. - Орден, в котором я работаю, располагается в Чикаго, и здесь я выполняю поручения Чикагской епархии, хотя уже довольно давно не бывал там. В последние годы я много времени провел в Центральной и Южной Америке А еще раньше - в Африке. Кейт взглянула влево, узнала улицу Тринадцатого декабря и сообразила, что до дому ей осталось один-два квартала. При свете дня улица имела совсем иной вид, чем обычно. - Значит, вы что-то вроде специалиста по третьему миру, - сказала она, чувствуя себя слишком усталой, чтобы сосредоточиться на разговоре, но английская речь доставляла ей удовольствие. - Что-то вроде, - согласился отец О'Рурк. - И вы специализируетесь на сиротских приютах по всему миру? - Не совсем. Если у меня и есть специальность, то это дети. То есть я стараюсь отыскивать их в приютах и больницах. Кейт понимающе кивнула. Лучи света, отразившись от зданий, упали на несколько ореховых деревьев вдоль улицы, окутав их золотисто-оранжевым ореолом. Воздух был насыщен типичными для любого крупного восточноевропейского города запахами - неочищенные выхлопные газы, сточные воды, гниющие отходы, - но в прохладном вечернем ветерке ощущалась и свежесть зелени вперемешку с ароматом цветов. - Неужели на улице здесь может быть так хорошо? Кажется, за все время мне запомнились только дождь и холод, - тихо сказала Кейт. Отец О'Рурк улыбнулся. - Погода с начала мая почти летняя. А деревья на улицах к северу отсюда - просто что-то невероятное. Кейт остановилась. - Номер пять. Это мой дом. - Она протянула руку. - Ну что ж, спасибо за прогулку, за беседу.., м-м-м.., святой отец. Священник смотрел на нее, не подавая руки. Выражение его лица казалось несколько непонятным, замкнутым, будто он спорил о чем-то сам с собой. Кейт впервые заметила, какие у него удивительно ясные серые глаза. - Парк там, недалеко, - сказал О'Рурк, показывая вдоль Штирбей Водэ. - Меньше квартала отсюда. Вход в парк трудновато заметить, если не знаешь, где он. Я понимаю, вы измотаны, но... Кейт действительно чувствовала себя как выжатый лимон, да и настроение было паршивое. Кроме того, этот целомудренный поп в джинсах нисколько ее не соблазнял, несмотря на поразительно красивые глаза. И все же впервые за несколько недель она говорила не о медицине и с удивлением поймала себя на том, что не испытывает желания закончить прогулку. - Да-да, конечно, - сказала она. - Покажите мне парк. *** Сад Чишмиджиу напомнил Кейт ее собственные представления о том, каким когда-то, десятки лет тому назад, был Центральный парк в Нью-Йорке, еще до того, как по ночам в нем воцарилось насилие, а днем - суета; Чишмиджиу был настоящим городским оазисом, потаенной жизнью деревьев, воды, цветов и игры света в листве. Они прошли через узкую калитку в высоком заборе, которую Кейт прежде не замечала, спустились по лестнице между высоких валунов и оказались в лабиринте мощеных тропок и булыжных дорожек. Несмотря на обширные размеры, от всех уголков парка веяло уютом: ручеек, протекающий под каменным арочным мостиком, переходящий затем в широкую тенистую заводь; неухоженная длинная лужайка, явно нетронутая косой садовника и радующая глаз буйством диких цветов; игровая площадка, звенящая голосами детей, одетых еще по-зимнему; длинные скамейки с бабушками, присматривающими за ними, каменные столы и лавки, на которых собравшиеся кучками мужчины наблюдали за шахматной игрой; украшенный разноцветными огнями ресторан на островке; звуки смеха над водой. - Чудесно, - сказала Кейт. Миновав шумную детскую площадку, они прошлись по восточному берегу заводи, взошли на бетонный мостик и остановились, чтобы понаблюдать за парочками, катавшимися на лодках внизу. Отец О'Рурк кивнул и облокотился на парапет. - Всегда проще видеть в чем-то лишь одну сторону. Бухарест, возможно, и трудно полюбить, но у него есть и свои прелести. Кейт смотрела на проплывающую внизу парочку: молодой человек сражался с тяжелыми веслами, стараясь в то же время выглядеть непринужденно, а его девушка откинулась на носу в томной - или казавшейся ей томной - позе. На вид лодка имела такие же размеры, что и спасательная шлюпка QE-2, и казалась такой же легкой в управлении. Парочка уже почти скрылась за поворотом, когда взмокшему молодому человеку пришлось, ругнувшись, навалиться на весла, дабы избежать столкновения с водным велосипедом. - Такое впечатление, что и Чаушеску, и революция были давным-давно, правда? - сказала Кейт. - Трудно поверить, что этим людям пришлось так долго прожить при одном из жесточайших диктаторов в мире. Священник кивнул. - А вы видели новый президентский дворец и бульвар Победы Социализма? Кейт попыталась напрячь свои уставшие извилины. - Кажется, нет, - ответила она. - Вам обязательно надо посмотреть до отъезда, - сказал отец О'Рурк. По отстраненному взгляду его серых глаз могло показаться, что в душе он ведет какой-то внутренний диалог. - Это новый район Бухареста, что он построил? Священник снова кивнул. - Он напоминает мне архитектурные опусы, которые Альберт Шпеер делал для Гитлера. - Голос его звучал очень тихо. - Берлин в том виде, каким он должен был стать после окончательного триумфа Третьего рейха. А президентский дворец, возможно, крупнейшее жилое здание в мире.., только сейчас там никого не осталось. Новый режим никак не сообразит, какого черта с ним делать. А весь бульвар - это нагромождение белоснежных конторских и жилых комплексов - частично Третий рейх, частично "корейская готика", частично Римская империя. Они уничтожают то, что когда-то было красивейшей частью города, как боевые машины марсиан. Старые постройки по соседству исчезли навсегда.., сгинули, как сам Чаушеску. - Он потер щеку. - Не хотите немного посидеть? Они подошли к скамейке. Закат уже совсем погас, отсвечивая лишь в самых высоких облаках, но сумерки плавно переходили в медленное, теплое угасание вечера поздней весны. Несколько фонарей освещали длинную, извилистую дорожку. - У вас нога разболелась, - заметила Кейт. Отец О'Рурк улыбнулся. - Эта нога не может болеть. - Он приподнял левую штанину над длинным носком, и постучав по розовому пластику протеза, добавил: - До колена. А то, что выше, иногда может чертовски болеть. Кейт закусила губу. - Авария ? - В некотором роде. Что-то типа аварии в масштабах страны. Вьетнам. Невероятно, удивилась Кейт. Во время войны она еще ходила в школу, а священник, на ее взгляд, был чуть ли не моложе ее. Теперь она повнимательнее всмотрелась в его лицо над темной бородой и, разглядев паутинку морщинок вокруг глаз, впервые по-настоящему увидела этого человека, придя к выводу, что ему, по всей вероятности, сорок с небольшим. - Мне очень жаль, что так случилось, - сказала она. - Мне тоже, - засмеялся священник. - Мина? - В интернатуре Кейт познакомилась с одним блестящим врачом, специализировавшимся при Комиссии по делам ветеранов. - Не совсем, - ответил О'Рурк. В его голосе не слышалось неловкости или неуверенности, с чем Кейт приходилось сталкиваться во время бесед с некоторыми ветеранами Вьетнама. "Какие бы кошмары ни мучили его из-за войны, - подумала она, - сейчас он свободен от них". - Я был тоннельной крысой, - сказал О'Рурк. - Нашел там одного из НВА, а он оказался не просто покойником, а миной-ловушкой. Кейт не имела понятия, что такое "тоннельная крыса", но спрашивать не стала. - В больнице вы с детьми просто чудеса творите, - сказал священник. - После нашего появления в два раза снизилась смертность от гепатита. - Все равно пока не слишком здорово, - откликнулась Кейт. Заметив нотку раздражения в своем голосе, она сделала глубокий вдох. Следующая фраза прозвучала гораздо мягче: - А вы сколько уже в Румынии.., м-м-м... Он поскреб бороду. - Почему бы вам не называть меня Майком? Кейт хотела что-то сказать, но остановилась в замешательстве. "Майк" было ненамного лучше, чем "святой отец". Священник усмехнулся. - Ладно, а если просто О'Рурк? В армии вполне проходило. - Хорошо.., мистер О'Рурк, - сказала она, протянув руку. - Нойман. Рукопожатие у него было твердым, но Кейт подспудно ощутила в нем деликатность. - Хорошо, миссис Нойман. Отвечаю на вопрос... В Румынии я бывал наездами в течение последних полутора лет. - И все это время имели дело с детьми? - удивилась Кейт. - В основном. Он подался вперед, машинально поглаживая колено. Мимо проплыла еще одна лодка. От ресторана на острове донеслась рок-музыка, какие-то неразборчивые слова. - Первым делом надо было перевести особенно больных детей в больницы... Ну, вы знаете, какие условия в государственных детских домах. Кейт дотронулась до отяжелевших век. К ее удивлению, болезненное ощущение измотанности постепенно отступало, сменяясь обычной усталостью. - Больницы немногим лучше, - заметила она. Отец О'Рурк не смотрел на нее. - Больницы для партийной элиты гораздо лучше. Вы их видели ? - Никогда. - Их нет в официальном списке Минздрава. И вывесок на них нет. Но медицинское обслуживание и оборудование в них на порядок опережают то, что вы наблюдали в районных больницах, где работали. Кейт повернула голову, чтобы посмотреть на прогуливающуюся под ручку пару. Между ветвями над дорожкой сгущалась темнота. - Но ведь в этих элитных больницах нет детей, мистер О'Рурк? - Бр

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору